Былое и дамы

ЭЛИЗАБЕТ

Качало несносно и голова кружилась — может быть, от непрерывной качки, а может, от гнилостного запаха рвоты, пота и экскрементов, намертво въевшегося во все поры дряхлого корабля. Но даже тошнота и головная боль не снижали градус радостного возбуждения Элизабет. Вот уже который день она торжествовала победу над Фрицци — он только говорил и говорил, а она действовала, он только мечтал изменить жизненный порядок, а она задумала проект изменения и сумела его осуществить.

Больше всего она гордится тем, что задумала этот проект не одна, а вместе с Бернардом. Она гордится тем, что Бернард избрал ее своей спутницей и соучастницей его великого марша к созданию новой Германии. Напрасно Фрицци вообразил, что она никогда не оправится от удара, который он нанёс ей, лишив её своей любви. Это правда, что сначала ей хотелось умереть от горя, она даже подумывала наложить на себя руки, чтобы он тоже умер от осознания своей вины перед ней. Но Господь милосердный вовремя остановил её от этого безумного шага, и, не зная куда себя девать от тоски, она отправилась в соседнюю деревню послушать проповедь Бернарда.

Как только она увидела Бернарда на кафедре, высокого, стройного, облаченного в долгополый чёрный сюртук, как только она услыхала его голос, чуть хрипловатый мощный голос пророка, она поняла, что её место рядом с ним. И добилась своего — она стала его женой и соратницей, несмотря на отчаянное сопротивление своей матери, пришедшей в ужас, что единственная дочь покинет её и уедет в Южную Америку. Ведь бедняжка мать не подозревала, что дочь готова была покинуть не только её, но и весь этот пустынный мир, мир без Рихарда и Фрицци. Зато теперь она счастлива — она с радостью покинула и прогнившую Европу, и отвергнувшего её Фрицци, но покинула не одна, а об руку с Бернардом.

Неожиданно судно взлетело на высокую волну и круто ринулось вниз в пучину. В трюме заплакал ребёнок, его плач подхватило эхо ещё десятка детских голосов, но его перекрыл рокот следующей волны, и следующей, и следующей, и следующей. Кажется, начинался шторм, но Элизабет не боялась ни шторма, ни океанской пучины, она верила, что Бог не допустит их гибели на пути к исполнению высокой миссии очищения.