Былое и дамы

ЭЛИЗАБЕТ

Сухопутный переход от Антикуэры до Кампо Кассаккия оказался гораздо дольше, чем Бернард предполагал. Сначала Элизабет пыталась считать дни, но вскоре сбилась со счёта — дни были так похожи один на другой! Сперва то тут, то там им встречались одинокие хижины, по лужайке бродили козы, изредко где-то мычала корова. Через пару дней хижины стали мелькать всё реже и реже, а потом и вовсе исчезли. Осталась только непроглядная стена джунглей, наполненная жуткой знойной тишиной — лесная чаща, не давая прохлады, поглощала все звуки.

После полудня наступала самая жаркая пора дня. Элизабет исподтишка огляделась и осторожно расстегнула две верхние пуговицы платья, надеясь, что никто этого не заметит. Никто и не заметил, никому до неё не было дела, все были заняты собой — телеги трясло, дети плакали, волы мычали, требуя воды, всадники, сморённые жарой, время от времени падали с лошадей. Пора уже было остановиться для передышки, но проводник почему-то медлил, хотя порой в чаще мелькали светло-зелёные прогалины.

Когда Эрнесто, подхлёстывая лошадь, попытался обогнать её телегу, она окликнула его и спросила, почему не сделать привал, чем плохи эти прогалины? Он ответил: “Здесь нельзя ни на шаг сойти с тропы. Тут сплошные болота”.

“Болота! — ужаснулась она. — Значит, привала долго ещё не будет?”

Эрнесто пожал плечами и двинулся вперёд, осторожно удерживая лошадь на самом краю тропы. Следом за ним, так же осторожно удерживая лошадь на краю тропы, к телеге Элизабет приблизился Бернард и спросил: “Устала?”

Элизабет поспешно застегнула пуговицы, ведь она обещала ему соблюдать форму, невзирая на трудности:

“Не то чтобы устала, но хорошо бы хоть ненадолго сойти на твёрдую землю”.

Он наклонился и ласково коснулся её щеки: “Вот твёрдой земли здесь как раз и нет. Так что терпи”.

Она прижалась щекой к его ладони, ладонь слегка пахла дымом, потом и конским навозом.

“Я и терплю. Ведь цель уже близко. И мы победим!”

Бернард помедлил, прежде чем высвободить ладонь из её пальцев, и двинулся дальше в голову колонны. Пегая лошадка его была такая низкорослая, что, если бы не стремена, длинные ноги Бернарда волочились бы по земле.