Чëрная звезда

УЧАСТЬ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА ^{Владимир Свержин}

Надпись на жестяной вывеске гласила: «Частный детектив Шерлок Холмс». Наблюдательный взгляд отметил бы, что надпись многократно соскабливалась, но с потрясающим упорством восстанавливалась.

Молодой человек в заурядном официальном костюме, остановивший кэб как раз напротив дома на Бейкер-стрит, 22/1, вытащил из портмоне визитную карточку, сверил адрес и лишь затем протянул руку к дверному молотку. Слуга-индус отворил зарешеченное оконце тяжелой двери и вопросительно уставился на гостя.

— Здесь ли проживает мистер Стивен Шейли-Хоупс, эсквайр?

— Здесь, — подтвердил слуга.

— Мое имя Сэмюэль Смит, помощник нотариуса. Вот, прошу…

Человек в костюме протянул сквозь решетку визитную карточку и объявил:

— Моему патрону необходимо встретиться с мистером Шейли-Хоупсом.

Лязгнул засов, дверь отворилась, и слуга в зеленой чалме и полевой форме одного из полков британской армии, но без знаков различия, указал посетителю лестницу на второй этаж.

Хозяин дома, широкоплечий, коренастый, с лобастой головой валлийца, хмуро уставился на посетителя. По всему было видно, что к нотариусам, их помощникам и прочей чернильной братии он испытывает смешанные чувства, и эта смесь в изрядной степени взрывоопасна. Однако любопытство пересилило неприязнь — мистер Хоупс предложил визитеру кресло и холодно спросил:

— Чем обязан?

— Мистер Уэсли Кларк, королевский нотариус, просит вас немедля прибыть по адресу Крисчен-роуд, семнадцать, где состоится оглашение завещания вашей родственницы, миссис Агаты Хоупс. — Сэмюэль Смит вытащил из внутреннего кармана пиджака опечатанный пакет. — Вот, прошу вас.

— Должно быть, это какая-то ошибка, — не без удивления рассматривая заверенное нотариусом приглашение, сказал частный детектив. — Я не знаю никакой миссис Агаты Хоупс.

Гость чуть заметно пожал плечами.

— Согласно завещанию, достопочтенный Уэсли Кларк является душеприказчиком покойной леди, а я лишь выполняю его распоряжение. Мне поручено обеспечить присутствие вас и вашего слуги, или, если пожелаете, ассистента, Раджива, при оглашении завещания. Кэб ожидает на улице, сэр. Если мы не поспеем к обозначенному в приглашении часу, оплата экипажа будет произведена из моего жалованья. А оно, смею вас уверить, не таково, чтобы…

— Это довольно странно, — пробормотал сыщик, внимательно разглядывая приглашение в поисках скрытого смысла. — Если даже какая-то моя дальняя родственница вздумала, отходя в мир иной, вспомнить милого шалунишку Стива, которого лет тридцать тому назад угощала яблочным пирогом, то причем здесь Раджив?

— Не имею ни малейшего представления, но буду весьма признателен, если вы поторопитесь.

— Ладно, — недовольно буркнул здоровяк и промокнул вспотевший лоб клетчатым платком. — Ожидайте в кэбе. Я переоденусь, и мы последуем за вами.

Дверь дома, где помещалась нотариальная контора Кларка, отворилась, пропуская мистера Шейли-Хоупса в парадном мундире лейтенанта девонширских стрелков с пятью медалями и крестом Виктории на груди, а следом его молчаливого слугу. На рукавах у обоих красовались траурные повязки, и лица имели подобающий случаю официально скорбный вид. Сэмюэль Смит зачем-то оглянулся и только тогда аккуратно запер входную дверь.

Нотариальная контора оказалась совершенно безлюдна: не было даже секретаря, цепным псом охраняющего подступы к кабинету. На всякий случай мистер Шейли-Хоупс поудобнее перехватил массивную трость с металлическим набалдашником.

— В этом нет нужды, — заметив движение безутешного родственника, чуть насмешливым тоном проговорил Сэм Смит. — Входите, вас ждут.

Кабинет мистера Кларка походил на сотню других таких же помещений, о которых можно заранее сказать, сколько там должно быть кресел, какой стол и что за тома расставлены на книжных полках.

Хозяин кабинета, высокий, по-военному подтянутый, с легкой проседью на висках и с лицом, одинаково хорошо подходящим к обстановке Букингемского дворца и джунглям отдаленных колоний, уверенным жестом указал вошедшим на кресла.

— Как я понимаю, — настороженно оглядываясь, хмыкнул частный детектив, — я единственный наследник бедной миссис Хоупс?

— Должен вас разочаровать, сэр, — усаживаясь за стол, объявил нотариус. — Поскольку эта дама никогда не существовала, то ее наследство составляет кругленькую сумму. — Он сложил большой и указательный пальцы. — Ноль фунтов, ноль шиллингов, ноль пенсов.

— Нечто подобное я и предполагал, — не меняясь в лице, кивнул разочарованный претендент на наследство. — Я не стану возмущаться по поводу идиотской шутки, однако хотел бы получить объяснения.

Уэсли Кларк, выдерживая паузу, смерил гостей долгим взглядом, словно решая для себя, заслуживают ли они доверия. Похоже, наблюдения его удовлетворили.

— Вам ли не знать, сэр, что для всего на свете существуют веские причины. Как я уже сообщил, никакой миссис Агаты Хоупс не существовало, но вы все же имеете неплохой шанс получить от нее тысячу фунтов.

Грубоватое лицо частного детектива осветилось кривой усмешкой:

— И на каких же условиях милая тетя Агата окажется столь щедра ко мне?

— Во-первых, если вы получите эти деньги, то будете придерживаться именно такой версии их происхождения. Можете не сомневаться, все нотариально заверенные бумаги о получении наследства у вас будут, и другие наследники не объявятся вплоть до Судного дня.

— Стало быть, мне предстоит работа на правительство? — еще раз внимательно оглядев собеседника, не слишком похожего на въедливого крючкотворца, предположил сыщик.

— Вы совершенно правы.

— Это многое объясняет. Но почему бы вам тогда не пригласить меня…

— Потому что официально, — перебил его Кларк, — никакого дела нет. Нам известно, как быстро и успешно вы нашли общий язык с призраком коммодора Улфхерста. Пожалуй, во всей Британии сегодня не найдется другого детектива, способного работать с призраками. А учитывая ваш боевой опыт…

Шейли-Хоупс оглянулся на своего молчаливого спутника в попытке скрыть страдальческое выражение лица.

— Должен сразу предупредить, — продолжал лже-нотариус, — вас ожидает встреча с, как бы это так выразиться, существом не менее эфемерным, но куда более гнусным, нежели покойный коммодор.

— Вы меня заинтриговали.

— Скажите, мистер Шейли-Хоупс, что вам известно о ханстве Канджут?

— Немного. Во время моей службы в Кашмире местные жители рассказывали, что эта горная страна — пристанище отъявленных негодяев, главное ремесло которых — разбой и работорговля.

— Суть передана верно. Справедливости ради добавлю, что в тех краях издревле добывают золото и куют отменные клинки. Правда, выковав новое оружие, канджутцы считают необходимым тут же напоить их кровью врагов, каковыми испокон веков считают всех окружающих. Свирепые и дикие нравы. Сам Бог велел нашей великой цивилизованной державе положить конец бесчинствам тамошних изуверов. Но, увы, на сегодняшний день это имело бы нежелательные политические и стратегические последствия. Дело в том, что Канджутское ханство расположено в узкой долине между Памиром и Гималаями. Если вы следите за политическими новостями, то легко можете понять: для России, активно расширяющей свои границы на востоке, Канджутское ханство — отличная калитка в нашу Северную Индию. Из-за того же, что канджутцы испокон веку совершают набеги в земли Бухары, ныне присоединенной к России, у русского медведя есть отличный повод высадить упомянутую «калитку» и с удобствами расположиться прямо на нашей границе.

— Все это весьма познавательно, однако же, быть может, перейдем к делу?

— Я вам рассказываю все это, — с плохо скрываемым высокомерием поморщился «нотариус», — чтобы вы поняли, что сегодня поставлено на карту. И, будучи человеком неглупым, к тому же боевым офицером, сами догадались о причинах абсолютной секретности расследования. Каждому британцу, кто хоть в малой степени интересуется вопросами колоний, известно, что мы враждебно настроены к Канджутскому ханству, и потому общественное мнение неоднозначно воспримет сообщение о наших с ним переговорах, пусть вынужденных и пока тайных. Новость же о гибели наследника тамошнего престола, для всех прочих — заезжего афганского генерала Алаяр-хана, и вовсе может привести к грандиозному скандалу в парламенте и правительственному кризису!

Неделю назад этот предводитель разбойничьих орд прибыл в Лондон на переговоры. Чтобы не привлекать лишнего внимания, ему была предоставлена резиденция Оукбридж неподалеку от столицы. А сегодня за полночь принц был найден мертвым.

— Причина смерти? — Стивен Шейли-Хоупс напрягся, как борзая, взявшая след.

— Проломлена затылочная кость.

— Вот как? Интересно. Орудие убийства?

— Находится там, на месте. Это мраморная колонна со следами крови на высоте шести с лишним футов. Словно некий гигант поднял Алаяр-хана и от души приложил затылком о камень.

— Очень интересно. Насколько я понимаю, свидетелей нет?

— Отчего же. Свидетелей почти целая дюжина. Вернее, свидетельниц. Я имею в виду жен покойного. Лопочут без остановки, как сороки, но я не владею сорочьим наречием. И никто из наших специалистов по хинди не может понять ни слова из той околесицы, что несут эти гурии.

— Если мне будет позволено, саиб, в Канджуте разговаривают на языке бурушаске, — с поклоном заметил Раджив. — Им владеют лишь несколько тысяч человек в самом ханстве и на севере Кашмира. Это наречие не похоже ни на одно другое.

— Весьма занятно, — кивнул сыщик. — Не сомневаюсь, что у принца был переводчик. Где он сейчас?

— Куда-то скрылся, — недовольно поморщился Кларк. — Бросив все свои вещи. Полагаю, этот тип напрямую причастен к убийству, хотя это уж вам предстоит выяснить.

— Час от часу не легче. Но позвольте узнать, при чем здесь мое общение с призраками?

— Видите ли, дражайший мистер Шейли-Хоупс, всю прошлую ночь и нынешний день призрак этого чертова разбойника с проломленной головой носится по Оукбриджу, потрясая саблей и выкрикивая что-то явно недружелюбное на своем тарабарском наречии. Коронеры, забирая его бренные останки, едва сами не отправились на прием к святому Петру. Дух проклятого туземца вылетел невесть из какого угла и начал рубить все на своем пути. Так что пока один коронер вытаскивал на спине труп, другой прикрывал коллегу стулом от сабельных ударов.

— Покойника можно понять, — иронично хмыкнул сыщик. — Смерть — достаточный повод для обиды.

— Его нужно понять, — тоном, не терпящим возражений, подчеркнул «нотариус». — С прискорбием должен сообщить, что мы уже потеряли двух констеблей, охранявших место преступления. И нельзя исключить, что это только начало. Мы представления не имеем о намерениях этого проклятого призрака. Могу вам сказать лишь одно — от него необходимо избавиться. По официальной версии, смерть генерала Алаяр-хана — несчастный случай. Нам же необходимо срочно расследовать это дело и понять, кто, для чего и как прикончил этого гнусного выродка еще до того, как мы сами решили сделать это?

Все затраты берет на себя Форин-офис, любые сотрудники полиции, да и вообще любые подданные Британской империи, буде то потребуется, в полном вашем распоряжении. Майор Керстейн… о, простите, мистер Сэмюэль Смит, проследит, чтобы вы получили все необходимое. — Стоявший у дверей «помощник нотариуса» по-военному щелкнул каблуками. — От вас же мы ждем полной конфиденциальности и, несомненно, конечный результат.

…Мистер Смит, пожалуй, чересчур моложавый для звания майора, смерил заинтересованным взглядом временного начальника.

— Какие будут распоряжения, сэр?

— Расплатитесь с кэбменом, — буркнул частный детектив.

— На этот счет можете не беспокоиться. Сержант Эшли и его экипаж в полном нашем распоряжении.

— Я почему-то так и думал.

— Желаете проехать на место преступления?

— Нет. Я желал бы проехать на представление в «Ковент-Гарден». А к месту преступления съездить мы просто обязаны.

— Осмелюсь напомнить, сэр, что входить в здание смертельно опасно: призрак носится по дому в поисках убийцы и нападает на всех и каждого.

— Будет ли позволено мне сказать? — почтительно заговорил стоявший за спиной детектива Раджив.

— Мы внимательно слушаем, — кивнул сыщик.

— Полагаю, отсюда до Оукбриджа не более двух часов езды. Уверен, если мы приедем к четырем тридцати пополудни, то сможем беспрепятственно войти в дом.

— Откуда вам это известно? — насторожился майор Керстейн.

— Не стоит так волноваться, Сэм, — ухмыльнулся сыщик. — Все очень просто. Убитого звали Алаяр, что означает — «Идущий вослед Аллаху». Следовательно, он мусульманин. Даже будучи призраком, истинный правоверный не пропустит времени молитвы, а мы поспеваем как раз к намазу Аср.

Бруэмовский кэб, вместительный и, благодаря рессорам, мягкий на ходу, быстро катил по старой римской дороге.

— Полагаю, это дело рук проклятых русских. Сейчас в Лондоне их полномочный представитель. Я лично видел людей из его свиты. Это настоящие медведи, они готовы в клочья порвать всякого, кто встанет у них на пути, — разглагольствовал майор.

— Предположим. Но как могли русские узнать о тайном визите?

— Конечно, Алаяр-хана и его свиту в обстановке полной секретности привезли на своем корабле люди Ост-Индской компании, однако исчезновение наследника престола из горного княжества не могло остаться незамеченным.

— Возможно, и так. Но известно лишь, откуда он пропал, а вовсе не куда девался. Кстати, что известно о переводчике Алаяр-хана?

— Увы, немного. Владеет английским, французским, хинди. Этим самым, — Керстейн выразительно поглядел на Раджива, — канджутским наречием и некоторыми другими местными языками. Должно быть, такой же туземец, как и его господин.

Раджив отвернулся и принялся разглядывать заросшую кустарником обочину за окнами. Шейли Хоупс едва заметно покачал головой и задал новый вопрос:

— Толмач также обитал в доме?

— Нет, во флигеле.

— Это хорошо. Значит, мы без помех сможем осмотреть его комнаты. Думаю, переводчик вовсе не одного рода, и, вероятно, даже разного племени с Алаяр-ханом. Иначе бы он непременно жил в его доме.

На лице майора отразился дежурный интерес, какой бывает у чиновников, совершенно не желающих вникать в суть вопроса и давным-давно составивших условно правильное мнение.

— Да? Занятно, занятно… Кстати, — вспомнив нечто важное, добавил «Сэм Смит», — на месте преступления, посреди лестницы, были обнаружены мусульманские четки из оникса и серебра. Не исключено, что их обронил убийца. Переводчик, как водится у восточных туземцев, наверняка продал своего господина, провел убийцу в дом и сбежал вместе с ним. Попомните мои слова, лейтенант, — майор Керстейн смерил детектива высокомерным взглядом, — в результате так и окажется!

Решив поберечь запасы бисера и не метать его перед кем попало, Шейли-Хоупс перевел разговор на другую тему:

— Давайте поразмышляем, кто еще мог желать смерти его высочества?

— Боюсь, таких нашлось бы преизрядное количество. Алаяр-хан был известным головорезом. Не так давно он счел, будто жители соседнего княжества Рашан предупредили купцов из некоего каравана о подготовленной им засаде. Подозрения было вполне достаточно, чтобы устроить набег, убить сотни жителей и сжечь мирные селения. А совсем недавно этот воинственный азиат получил звание генерала от нынешнего эмира Афганистана. Он привел тысячу сабель, чтобы сражаться против мятежного кузена афганского повелителя — Исхак-хана. В землях Термеза он пролил реки крови, чем заслужил огромную благодарность эмира Абдурахман-хана и ненависть выживших. Но должен напомнить, что Исхак-хан поднял оружие при деятельной помощи русских. Уверен, вы быстро найдете на месте преступления их следы.

— Быть может, быть может. Но предположим все-таки, что это сделали не они. Кто еще?

— Мне непонятно ваше странное упорство в нежелании принять очевидное, — нахмурился майор. — Однако если вы хотите играть в шарады, пожалуйста: смерти Алаяр-хана могли искать китайцы. Цинская империя тоже не против прибрать к рукам Канджутское ханство… Ну, вот мы и приехали. Осматривайте все, что пожелаете. Я жду ваших указаний.

Поместье Оукбридж, обнесенное высоким чугунным забором, увенчанным сотнями острых пик, было прекрасным образцом имперской архитектуры. У крыльца в кадках из резного камня высились пальмы в человеческий рост — память о заморских территориях. Мраморные львы над лестницей, водрузившие лапы на земной шар, символизировали владычество островной империи.

Стивен Шейли-Хоупс достал из левого нагрудного кармана массивные часы, звякнул крышкой и резюмировал одобрительно:

— Быстро добрались. У нас есть двадцать минут, чтобы осмотреть жилище переводчика.

Майор Керстейн дернул за шнур колокольчика у ворот. Широкоплечий коренастый привратник с огненно-рыжими бакенбардами появился на крыльце сторожки и, увидев гостей, быстро, хотя и несколько подволакивая ногу, бросился к воротам. Едва следственная группа вошла во двор, он вытянулся перед мистером Шейли-Хоупсом и, поедая почтительным взглядом его офицерский мундир, отрапортовал, прижав руки к бокам:

— Господин лейтенант, во вверенном моему попечению имении Оукбридж без происшествий.

— Призрак? — не вдаваясь в расспросы, поинтересовался частный детектив.

— Бесится в своих апартаментах.

— Свидетельницы?

— Сидят тихо вон в том флигеле, под замком.

— Переводчик жил там же?

— Никак нет, во флигеле напротив.

— Один?

— Да, сэр!

— Проводите нас туда.

— Есть, сэр! — И привратник указал на посыпанную мелким гравием дорожку. — Сюда, сэр.

— Вы, я так понимаю, служили в армии? — шагая рядом с провожатым, спросил детектив.

— Так точно, сэр. Капрал девяносто второго Шотландского полка.

— Хайлендеры Гордона?

— Так точно, господин лейтенант.

— Довелось сражаться, и были ранены?

— Дважды, сэр. Под Кабулом и в злополучной битве при Майванде.

— Почтенно, весьма почтенно. А здесь, в Оукбридже, чем занимаетесь?

— С тех пор, как имение отошло в казну, — и за привратника, и за садовника, и за конюха, и в доме что поправить — все, стало быть, ваш покорный слуга Джордж Оуэн Мюррей Мак-Леод, то есть я, сэр.

— Понятно. А где вы были в момент убийства? — Стивен Шейли-Хоупс пристально поглядел на бывшего солдата. На лице у того отразилось замешательство.

— Не могу точно сказать, в каком часу произошло убийство, но весь прошлый день я находился в усадьбе.

— Свидетельницы же кричали?

— Смею заметить, сэр, его гурии орали частенько.

— Кто обнаружил тело?

— Я, сэр.

— Стало быть, они все же вас позвали?

— Нет, сэр. Обходя здание дозором, я обратил внимание, что стихла музыка, и на всякий случай зашел в дом. — Лицо бывшего солдата исказила болезненная гримаса отвращения, и массивные кулаки сами собой крепко сжались. — Тогда-то и услышал их вой.

— А до того?

— До того дурацкое подвывание и дилиньканье замолкало лишь под утро… Прошу вас, сэр, мы пришли.

Мак-Леод достал из сумки на поясе ключи и отпер дверь флигеля.

— Мистер Смит, правильно я понимаю: имение под охраной? — детектив повернулся к представителю Форин-офис.

— Непременно.

— Будьте так любезны, проверьте посты и расспросите, не было ли чего-нибудь подозрительного.

— Вы полагаете, что убийца может вернуться на место преступления?

— В утренней «Таймс» о смерти Алаяр-хана не сообщалось. Удар головой о колонну, даже сильный удар, не всегда приводит к смертельному исходу. Вряд ли в комнате, полной свидетельниц, у убийцы было время удостовериться в смерти принца. Если, как вы полагаете, действовал профессионал, то он должен убедиться в выполнении задания. И, черт побери, выясните, куда исчез переводчик! Он не мышь! Тем более, не летучая мышь, прости, господи! Пошлите опросить местных бобби, может, кто из них видел чужака. Действуйте, сэр! Жду от вас результатов.

Майор Керстейн, не слишком довольный перспективой выполнять команды какого-то армейского лейтенанта, скривился, метнул недобрый взгляд на стоящего без движения Раджива, но все же отправился выполнять приказ.

— Я еще нужен, сэр? — поинтересовался капрал Мак-Леод.

— Пока нет. Впрочем, сделайте любезность, опишите переводчика. Вы же, разумеется, видели его?

Смотритель здания надул щеки и выпустил из приоткрытых губ струю воздуха, собираясь с мыслями.

— Роста, пожалуй, не больше пяти с третью футов, телосложения худощавого, тощеватый, одним словом. Лицо восточное, смуглое. Глаза раскосые и узкие. Волосы черные. Ближе к китайцам, чем к индусам или афганцам. — Хайлендер задумчиво пожал плечами. — Ну что еще сказать? Тихий, скромный такой. Все в доме сидел, когда хозяин его к себе не звал.

— В тот вечер звал?

— Не могу знать. Из покоев генерала во флигель проведен электрический звонок, так что я не имел возможности отслеживать, когда он его к себе зовет.

— Негусто, — вздохнул сыщик. — Ладно, оставайтесь здесь, мы осмотрим комнаты беглеца.

Привратник браво вытянулся и остался стоять у входной двери.

Личные покои скромного полиглота радовали глаз порядком и изысканной восточной роскошью, тем более впечатляющей, что она свидетельствовала о тонком вкусе обитателя покоев, а не просто характерной для азиатов любви к ярким цветам и обилию золота.

— Ну, что скажешь, Раджив? — убедившись, что шотландец не подслушивает, с неподдельным интересом спросил сыщик.

— Есть основания предполагать, что исчезнувший бог весть куда знаток языков родом из Бухары. Или, как минимум, прожил там много лет. На стенах и на полу — чрезвычайно дорогие бухарские ковры. И здесь их аж четыре штуки.

— Надо признать, это не соответствует образу безликого переводчика, каким его представляет Керстейн.

— При всем уважении к майорскому чину, должен заметить, что знаток языков вовсе не должен быть ни бедняком, ни аскетом. В Канджуте не существует письменности. Единственный грамотный человек там — секретарь могущественного Сафдар Али-хана, владыки княжества. Таким способом в ханстве препятствуют фальсификации документов. Так что переводчика дипломатической миссии, хочешь не хочешь, пришлось нанимать со стороны. И он составил всю личную канцелярию престолонаследника. А это уже не простой туземный толмач, как думает майор. Скорее всего, представитель знатного бухарского рода с университетским образованием… Смотри-ка, на кровати бухарский пчак.

— Я видел такие в Афганистане. — Шейли-Хоупс взял нож, поднес его к глазам. — Вот, кстати, и герб эмирата.

— Верно, и все же это именно бухарский пчак. На афганском заклепки на рукояти стоят полуконвертом, а здесь — прямой линией. Возможно, он был откован для кого-то из свиты Исхак-хана.

— Ты хочешь сказать, переводчик входил в его свиту?

— Вполне возможно.

— Даже если это так, вряд ли именно он убил Алаяр-хана. Уж во всяком случае, не этим оружием. Хотя, быть может, очень этого хотел. — Шейли-Хоупс коснулся лезвием волос на запястье. — Точно бритва.

— На тумбочке возле кровати — точильный камень, а вот и лист войлока, на котором переводчик правил лезвие. Ясно видны следы веревки и глубокие прорезы. Вероятно, он закреплял лист на одном из столбиков надкроватного балдахина и тренировался наносить короткий смертельный удар. Если приставить свернутый лист на спинку кровати, все следы окажутся примерно в одном месте — на уровне горла. Однако вряд ли переводчик хотел прикончить кого-либо из жен хана или сотрудников Форин-офис. Судя по рассказу Мак-Леода, наш пропавший полиглот вовсе не боец, так что рассчитывал на единственный удар. Как верно говорил Керстейн, многие желали гибели хана, и по очень разным причинам. Можно предположить, что переводчик смог втереться в доверие к Алаяру, чтобы в удобный момент прикончить его. Но удобный случай все не представлялся, а может, просто не хватало решимости. Судя по состоянию камня, толмач уже целый месяц день за днем точил нож, так и не решаясь полоснуть им по горлу своего господина. Если так, вряд ли в последний момент он решил отложить нож и попытаться разбить голову поднаторевшему в схватках разбойничьему атаману. Тем более этак швырнуть его.

— Он мог впустить убийцу.

— Теоретически — да. Но была ли такая возможность в реальности? Как он мог сноситься с заговорщиками, если постоянно сидел в поместье и не выходил из этого флигеля никуда, кроме как по вызову хана?

— Хорошо, эти вопросы пока останутся без ответа. Как и то, куда он делся после убийства, — напомнил частный детектив.

— Это верно. Но тебе ли не знать: охрана всегда больше следит за тем, чтобы враг не проник в крепость, чем примечает, кто ее покинул. Думаю, бедолага скоро отыщется. Тем более вот его бумажник лежит на каминной полке.

— Думаешь, переводчик исчез… не по своей воле?

— Пока утверждать рано. Но если он не появится, можно предполагать двойное убийство. На всякий случай я бы приказал мистеру Смиту тщательно обследовать сад, конюшни и местные подвалы. Это не лишено смысла и помешает ему вертеться у нас под ногами.

— Хорошо. Переводчика пока исключаем из числа подозреваемых. А что ты думаешь о китайцах?

— Признаться, я о них не думаю вовсе. Они великие мастера своего дела и в столь щекотливых случаях не посылают людей крушить врагам черепа. Их почерк — касание отсроченной смерти. Если бы мы имели дело с китайцами, Алаяр-хан умер бы еще в море, на корабле, от внезапной остановки сердца или паралича легких. И оставалось бы только гадать, пьяный ли китайский грузчик-кули в порту случайно толкнул высокого господина, или прелестная наложница легко и нежно помассировала нужную точку в нужное время.

— Значит, все же русские? Но они не успели бы провернуть все так быстро!

— Пожелай русские захватить Канджут, они уже давно были бы там.

— Стало быть, их мы тоже не принимаем в расчет?

— Мы не считаем Россию априори виновной, — уточнил Раджив. — Но сейчас я бы хотел посмотреть на свидетельниц и, — он глянул на тикающие каминные часы, — на место преступления. Думаю, следует поторопиться и начать со второго.

Бравый шотландец вытянулся в струнку перед высокими гостями.

— Приятель, а не проводите ли вы нас к месту убийства?

Лицо хайлендера исказила такая гримаса, будто он только что съел живую сколопендру.

— Прошу извинить меня, сэр, но этот дух… Мы, шотландцы, страсть как не любим иметь дело с призраками. Да и отыскать там нетрудно. Как по лестнице подниметесь, будет большой зал. Там-то его танцовщицы и ублажали.

— Танцовщицы? — переспросил Шейли-Хоупс.

— Так точно. Этот принц с собой множество девиц привез. Одни, стало быть, их чертову музыку играли, другие же в непотребном виде перед ним выплясывали — срамота, я вам скажу!

— Значит, вам не нравилось?

Лицо Мак-Леода вновь стало непроницаемо-суровым, точно он желал упрятать под каменной маской клокочущую лаву.

— Я добрый христианин, сэр! И этих бесовских завываний да завлекательных кривляний не переношу. Коль прикажете, я, как велит солдатский долг, пойду с вами, а то позвольте остаться тут.

— Ладно, ступайте, найдите пока мистера Смита. Пусть как можно скорее выяснит в местном полицейском управлении, не встречался ли кому из полисменов мужчина восточной наружности. Опишите им переводчика… но, впрочем, меня интересуют все мужчины восточной наружности. А затем пусть тщательно проверит, не лежит ли сей знаток языков где-нибудь тут, в имении, уже совершенно безъязыкий.

— Есть, сэр! — снова вытянулся капрал и, не мешкая, бросился выполнять приказ.

Как и обещал Мак-Леод, место преступления обнаружилось без труда: кровавое пятно на колонне было обведено мелом. Ничего не мешало осмотру, лишь на фоне полного безмолвия где-то под высоким потолком слышалось унылое завывание. Раджив поднял руку, едва не касаясь страшного отпечатка, затем поглядел на смятую кошму, все еще валявшуюся на полу, и перевернутый кальян рядом с ней.

— Занятно. — Индус задумчиво осмотрел залу и показал чуть в сторону, на низкую кушетку, возле которой валялись восточные музыкальные инструменты. — Здесь сидели музыкантши. А тут резвились танцовщицы.

— И что это нам дает? — поинтересовался Стивен.

— Довольно много. Посмотри, канделябры расположены за танцовщицами, а вон сверху люстра. Свечи на ней, сам видишь, не зажигались.

— То есть Алаяр-хан сидел в темноте, глядя на освещенных девушек?

— Именно так. И музыкантши тоже глядели на своих подруг из темноты. Так что преступнику не составило труда вбежать, совершить убийство и броситься наутек.

— Но само убийство? Такое впечатление, что душегуб подхватил Алаяр-хана с пола и с силой ударил затылком об колонну. Но тогда, судя по отметине, этот неизвестный должен быть как минимум семи футов ростом.

— Может быть, может быть, — согласился Раджив, разглядывая кровавое пятно. — Однако хорошо бы глянуть на покойного. В тех горах рослые люди — большая редкость.

Завывание под высоким потолком на миг стихло, и, словно на зов Раджива, из пустоты и пыли совсем рядом сгустилась мужская фигура с разбитой головой. При абсолютном безветрии шелковые одеяния мертвеца развевались, и на обнаженной сабле хищно плясал яркий солнечный блик.

— Аллах Акбар! — яростно взревело привидение, добавив к традиционной формуле длинную тираду на родном наречии.

— Отступаем! — рявкнул Шейли-Хоупс и, отмахиваясь клинком от наседающего призрака, попятился к выходу.

Пользуясь моментом, хладнокровный сикх отскочил к кушетке, схватил брошенный среди прочих музыкальных инструментов барабан и ладонями начал громко выстукивать полковой марш девятнадцатого Девонширского полка. Призрак скривился, оскалил длинные, отросшие, видимо, от лютой злобы, клыки, волчком крутанулся в воздухе и растворился, выронив на пол саблю.

— Бегом! — закричал Шейли-Хоупс, стремглав бросаясь к лестнице. — Он сейчас вернется!

И верно — едва смолк барабан, Алаяр-хан вновь материализовался и бросился вслед детективу и его спутнику. Те стремительно, едва не скатившись по ступеням, помчались к выходу, спасаясь от свистящего за спиной клинка.

Распахнувшаяся дверь чуть было не треснула по лбу капрала Мак-Леода, а сыщики поспешили обезопасить внешний мир, всем весом навалившись на единственную резную преграду. Из здания тут же послышался вопль праведного негодования, а вслед за тем сабельный клинок, пронзив весьма плотную древесину, на полдюйма вылез близ уха сыщика.

— Так он нас тут поубивает. — Стивен Шейли-Хоупс с опаской покосился на торчащее острие. Судя по тому, как оно подрагивало, привидение силилось извлечь саблю обратно. — Нужно запереть дверь! Мак-Леод, ключи у вас?

— Никак нет! — гаркнул бравый служака. — Мистер Смит забрал связку. Как и было приказано, он сейчас осматривает каретный сарай, конюшню и сеновал.

— Тогда дверь нужно подпереть чем-нибудь тяжелым. Вы могли бы поднять ту пальму? — Стивен указал на дерево, растущее в массивной кадке резного камня.

— А как же! — Хайлендер гордо расправил плечи, бегом спустился с лестницы, и, пыхтя, потащил наверх увесистую бадью.

— Скорее! — вдруг надсадно завопил Раджив. — Он ломится!

Бывший капрал напрягся и, резко выдохнув, с силой вытолкнул дерево вверх и вперед. Крак-к! От удара о край верхней ступени вазон раскололся и засыпал крыльцо землей.

— Другую пальму! — властно гаркнул Шейги-Хоупс. — Хорошо, что на двери вырезаны кресты, а значит, призрак не сможет пройти сквозь нее.

Приободренный Мак-Леод расправил плечи.

— Я как раз шел сообщить, вы были абсолютно правы. Констебль Ричардс задержал сбежавшего переводчика на вокзале Кинг-Кросс. Он пытался узнать у прохожих, как добраться до российского посольства.

Детектив с плохо скрываемым удивлением поглядел на своего помощника, однако смуглое лицо Раджива выражало не больше, чем статуя Будды.

— Капрал, будьте так любезны, принесите еще одну пальму, — напомнил Шейли-Хоупс. — Только не кидайте: кажется, его высочество сменил гнев на уныние. Но все же пока мистер Смит не доставит сюда ключи, лучше подпереть дверь покрепче. И сообщите ему, что переводчик нашелся.

— Да, сэр! — рявкнул Мак-Леод.

— Пожалуйста, не шумите.

Хайлендер бросился за второй кадкой и спустя три минуты уже стоял у дверей с экзотическим деревом в руках.

— Вы в отменной форме, Мюррей! — утирая пот со лба, улыбнулся детектив. — Даже удивительно, что столь бравый и храбрый мужчина покинул армию в столь малом чине.

— Давняя история, сэр. Но поверьте, мне не в чем себя упрекнуть. Как и командованию. Лорд Тоутон, любивший послушать мою волынку еще в бытность своего губернаторства в Пешаваре, дал мне хорошее место в Оукбридже. Поместье стало мне вторым домом, и я очень дорожу этой работой.

Между тем удары становились все реже, и ругань за дверью постепенно стихла.

— Утихомирился, наконец… Капрал, оставьте здесь растение и проводите нас, — Шейли-Хоупс замялся, подбирая слова, — к свидетельницам.

…Двухэтажный флигель, построенный еще во времена первых Тюдоров и, вероятно, перестроенный в Елизаветинскую эпоху, еще совсем недавно использовался как домовый театр. Весь его второй этаж был разбит на маленькие комнатки-гримерные. На первом же располагался зал на полсотни мест. Вдовы Алаяр-Хана были выстроены на сцене, а в зале, наблюдая за робко переминающимися с ноги на ногу восточными красавицами, сидели два зрителя. Отставной капрал Мак-Леод, сославшись на многочисленные дела по хозяйству, сбежал, пообещав вернуться, как только привезут бедолагу переводчика.

О красоте стоявших перед детективом и его помощником женщин судить было трудно. Лица их скрывали плотные покрывала, но вид одной из жен все же радовал глаз Раджива.

— Судя по вашей сальвар-камизе, вы из Кашмира, почтенная госпожа? — переходя на кашмири, спросил он.

— Да, да! — услышав родной говор, заметно оживилась женщина. — Меня зовут Амала. Я родом из окрестностей Анантнага.

— А я из Пенджаба. Раджив из рода Сингхов. Если вы в силах, давайте поговорим о происшедшем вчера.

— Прости, — Стивен тронул руку боевого товарища, — может, ты все-таки будешь переводить мне ваш разговор?

— Да, саиб, это мое упущение. Но мы пока еще не коснулись существенных предметов.

— Узнай, есть ли среди женщин говорящие на индийских наречиях? Урду, панджиби?

Женщина покачала головой.

— Нет. Остальные — канджутки и киргизки, одна узбечка. Ну а я… меня привезли в Канджут из набега.

— Все же это удача. Нотариус из Тайной службы, помнится, утверждал, что свидетельницы попросту бестолково стрекочут без умолку.

— Обычное заблуждение для того, кто мнит себя цивилизованным человеком, — считать всех прочих дикарями. Следовало бы понимать, что мусульманские женщины в любом случае не стали бы говорить о покойном супруге с чужим мужчиной, — пояснил Раджив. — А леди из Кашмира, скорее всего, и вовсе бы уклонилась от разговоров с англичанами. Извини, Стив, но в наших землях вас не жалуют.

Шейли-Хоупс пожал плечами, будто недоумевая, чем вызвана подобная неприязнь.

— Мне это совершенно безразлично. С тобою-то она говорить будет?

— Пока что, как видишь, говорит.

— Спроси, готова ли она помогать следствию?

Выслушав слова Раджива, Амала печально вздохнула.

— Я бы не хотела. Как и все они, — женщина кивнула на товарок, — я не испытывала к нашему властелину искренней любви, и от того печалюсь о его смерти не больше, чем мне положено. Но было бы неразумно отягощать свою карму ложью.

— Так она готова помогать или нет?

— Да, — кивнула вдова. — Хотя не знаю, чем могу помочь. Когда это случилось, я не успела разглядеть убийцу. Я как раз играла на домбре и смотрела на танцующих.

— Но потом вы не преминули выскочить из зала на лестницу.

— Откуда вы знаете? — удивилась Амала.

— Это мое предположение. Я был на месте преступления, домбра лежала примерно в полутора шагах от кошмы. Если бы вы просто вскочили от ужаса и выронили музыкальный инструмент, он бы лежал значительно ближе. Вот я и подумал, что вы бросились вслед за душегубом.

— Да, так и было.

— Что вы увидели?

— Господина переводчика. — Лицо женщины погрустнело. — Кажется, его зовут Искандер.

— Ну, ну, — заторопил Стивен Шейли-Хоупс, — пожалуйста, как можно подробней, не упуская деталей.

— Даже не знаю, что сказать. Он стоял на лестнице. Увидев меня, быстро закрыл лицо и, как будто испугавшись, побежал вниз и дальше, прочь из дома.

— То есть до этого он стоял к вам лицом? — уточнил Раджив.

— Да. Вернее, он стоял немного боком, опустив глаза.

— О, я вижу, вам удалось разговорить одну из этих туземных куриц? — раздалось у входа в театральный зал. Мистер Смит двигался между кресел широкой походкой увенчанного лаврами победителя. За его спиной маячил шотландец с ключами в руках. Перевод слов Амалы успел достичь слуха «триумфатора». — Как видите, я был прав, господин лейтенант, это все козни русских.

Стивен Шейли-Хоупс помрачнел, вытащил из кармана синий клетчатый платок, вытер им бритую макушку и спросил, точно учитель арифметики, получивший ответ «восемь» на вопрос «сколько будет два плюс два?»:

— Вы можете это доказать, майор?

— Что тут доказывать? Этот туземец не придумал ничего лучшего, нежели с перепугу начать разыскивать хозяев в российском посольстве.

— Это ровно ни о чем не говорит, сэр. Господин Искандер родом из Бухары. Полагаю, для вас не секрет, что Бухарский эмират сейчас входит в состав Российской империи. Куда же еще стремиться подданному иной державы, как не в посольство своей, пусть и не самой родной, страны?

— Что с того? В убийстве прослеживается отчетливый русский след! Ваша свидетельница также подтверждает, что видела переводчика рядом с местом преступления сейчас же после убийства.

— Еще до того, как увидеть господина Искандера, она видела их всех, — детектив указал на оробевших гурий. — Быть может, их также стоит обвинить в убийстве?

— Не говорите ерунды!

— Отчего же? — насмешливо ухмыльнулся сыщик. — Уверен, что вдесятером они бы могли поднять Алаяр-хана и хорошенько двинуть его головой об колонну. А может, стоит обвинить вас? Насколько я понимаю, вы знали о местонахождении Алаяр-хана, вовсе не питали к нему дружеских чувств и без труда могли пройти сквозь охрану.

— Похоже, сэр, вы симпатизируете русским! — бледнея от плохо скрываемого негодования, сквозь зубы процедил Керстейн.

— Майор, если тете Агате угодно назначить виноватого, то не думаю, что она нуждается в моих услугах. Если же мы желаем найти истинного убийцу, позвольте нам с Радживом делать свое дело. Мистер Искандер уже в Оукбридже?

— Да, его только что доставили, — с неохотой откликнулся «Сэмюэль Смит», теряя былой гонор. — Я как раз пришел сообщить об этом.

— Тогда будьте любезны, сэр, проводите господина переводчика в его флигель. Мы сейчас закончим и придем туда.

Керстейн молча щелкнул каблуками, четко развернулся и, выражая спиной бурное негодование, вышел из зала.

— Больше вы никого не видели? — вернулся к расспросам Шейли-Хоупс.

— Нет.

— Еще один, последний вопрос: как, по-вашему, Искандер относился к Алаяр-хану?

— Мне трудно об этом судить. Жены всегда держались отдельно от прочих слуг. Но, по-моему, Искандер его ненавидел.

— Почему вы так решили?

— Женское чутье. Я не раз услаждала музыкой слух господина, когда он давал секретарю распоряжения. Искандер всегда молчал, только слушал и смотрел. Так смотрят на кусок мяса, желая разрезать его на части.

— Благодарю вас, мэм. Покуда вопросов больше нет. Прошу вас и всех прочих дам проследовать в свои комнаты.

Переводчик сидел в мягком кресле, безвольно сгорбившись и положив на колени скованные наручниками запястья. Пара рослых полисменов высилась над ним вестниками неумолимой кары.

— …Если ты честно расскажешь, кто твои соучастники и какое задание дали русские, я обещаю, что замолвлю за тебя слово и наказание не будет чересчур суровым.

— Сэр, — входя в комнату, оборвал допрос Стивен Шейли-Хоупс, — благодарю вас за столь неожиданную помощь, но позвольте уж мне вести дело. А вы займитесь чем-нибудь полезным. Или погуляйте по саду.

— Как это понимать? — нахмурился майор.

— А так и понимать. — Детектив прошел к констеблям и протянул руку: — Ключ от наручников.

— Но, сэр? — полисмен неуверенно глянул на Керстейна.

— Снимите оковы, — с неохотой буркнул тот.

— Благодарю вас, — повернувшись, кивнул детектив. — А теперь, если прогулка вам не по душе, сделайте любезность: возьмите этих молодцов, совершите вояж по округе и узнайте у местных жителей, не видели ли они поблизости китайцев.

— Китайцев? — переспросил Сэм Смит.

— Майор, это у меня плохо с дикцией или у вас — со слухом? Извольте выполнять! — командным тоном рявкнул отставной лейтенант.

— Есть, сэр! — нехотя вытянулся старший офицер и, кивнув сопровождающим, вышел из кабинета.

— Отчего ты вдруг решил, что к этому делу все же причастны китайцы? — недоуменно глядя на приятеля, спросил Раджив. — Я что-то пропустил?

— Не думаю. Но нужно же было как-то удалить отсюда этого въедливого осла. Пусть отрабатывает свою же версию. А кроме того, — Стивен усмехнулся, — еще там, в Индии, мне чертовски хотелось что-нибудь вот этак скомандовать майору, чтобы он вытянулся и побежал исполнять мой приказ. Так что душка Керстейн в любом случае отправился бы что-нибудь проверять, например, не видел ли кто поблизости драконов. А теперь, — он поглядел на тщедушного переводчика, разминающего запястья, — поговорим о вас.

— Плохого следователя сменяет хороший? — на безукоризненном английском поинтересовался тот.

— У вас отличное произношение, — не отвечая на вопрос, констатировал сыщик. — Вы прежде жили в Англии?

— Да, изучал древние языки в Бирмингеме. Я, увы, последний в нашей ветви древнего, некогда могущественного рода караханидов. Отец был щедр и оплатил мою учебу.

— Если не ошибаюсь, — вклинился в разговор помощник детектива, — караханиды до недавних пор правили в Термезе.

— Да, но я вырос в Бухаре у дяди, служившего в свите эмира.

— Ваш отец участвовал в недавнем восстании Исхак-хана?

— Да, — печально вздохнул Искандер. — И погиб там, повергнув семью в бесконечную скорбь.

— Пчак, который мы нашли в этой комнате, принадлежал ему? — спросил Шейли-Хоупс.

— Да, — не спуская печального взгляда с детектива, кивнул последний из караханидов.

— И к смерти вашего отца причастен Алаяр-хан?

— Отец попал в засаду канджутцев и, на беду, угодил в плен живым. Мне не хочется ни говорить, ни даже вспоминать, что с ним сделали эти негодяи. Пчак мне передал один из немногих выживших. Я поклялся, что этим клинком перережу горло гнусному выродку шайтана Алаяр-хану.

В то время я жил в Париже. Когда страшные вести дошли до меня, я вернулся в Бухару и стал искать способ подобраться к Алаяр-хану. Аллах благоволил мне: я узнал, что канджутцы срочно ищут грамотного человека, владеющего языками и хорошо знающего повадки англичан. Простите, сэр, но слова имели именно этот смысл. Прикрывшись чужим именем, я нанялся на службу, но, к стыду должен признать, у меня не хватило решимости прирезать этого мерзавца. Хотите, верьте, хотите — нет, я очень хотел, но я не убивал его.

— Это было понятно еще до того, как вас доставили сюда, — проговорил Раджив. — Остается только доказать это. Как вы сами понимаете, факты складываются не лучшим для вас образом. Смит уверен, что вы работаете на русских. Амала видела вас на лестнице сразу после убийства.

— Я действительно там был, это чистая правда. Как раз шел на зов Алаяр-хана, призывая кары на свою голову, ибо снова не взял отцовский пчак. Конечно, в рукопашной схватке мне было не одолеть этого разбойника, но он любил курить опиум на ночь глядя, так что в такое время обычно уже лежал бревно бревном. А у меня все равно не хватило духу перерезать ему горло… Я брел, досадуя на себя. Вдруг сверху раздался оглушительный визг, а затем крик: «Господин мертв!» От неожиданности я выронил четки. Дверь распахнулась, кто-то выскочил, затем появилась Амала. Я не знаю женщин по именам, но вы называете ее так…

— Почему вы решили, что кто-то выскочил до нее?

— Мне так показалось. От момента, когда я услышал стук открываемой настежь двери, до появления Амалы прошло какое-то время. — Искандер замялся. — Это произошло не сразу. Она выскочила, закричала то ли «убит», то ли «убийца». Я испугался и бросился наутек.

— Ответьте, только честно: если вы непричастны, то чего испугались?

— С самого первого дня мне казалось, что замысел, как это говорится, написан у меня на лбу. Что все, даже сам Алаяр-хан, подозревают меня. Я боялся как-то выдать себя и в каждом шорохе видел угрозу. А тут вдруг такое… Я тотчас сообразил, что если меня арестуют, то Скотланд-Ярду не составит труда установить мою личность и докопаться до истории с моим покойным отцом. Кровная месть у нас в обычаях, остальное же несложно додумать. Да, я испугался. Даже сейчас, господа, нет никого, кто может подтвердить мои слова. Разве что сам Алаяр-хан, — горестно усмехнулся караханид. — Но он мертв.

— И слишком буен для мертвеца, — задумчиво проговорил Раджив. — Впрочем, оно и к лучшему.

— Джентльмены! — отставной капрал Мак-Леод махал руками, стараясь привлечь к себе внимание идущих к особняку сыщиков. — Мистер Смит велел разыскать вас! Он приехал злой, как рой потревоженных ос.

— Он не нашел в округе китайцев? — деланно удивился Стивен Шейли-Хоупс.

— Прошу извинить, сэр, мне о том ничего не известно. Но он высказывает предположение, что вы держите его за дурака.

— Подобное умозаключение делает честь его проницательности. Однако поскольку он прав, то не так глуп, как представляется, а следовательно, не прав.

Несколько огорошенный словами лейтенанта, Мак-Леод часто заморгал рыжими, как огонь, ресницами и выдавил:

— Он велел сказать, что ждет вас в экипаже, сэр.

— Благодарю за информацию. Пусть и дальше остается при лошадях. Мы тут еще немножко походим и поедем в Лондон.

— А как же переводчик?

— Распорядитесь доставить ему обед. И если уж мистер Смит притащил сюда обоих констеблей, пусть выставит их у дверей покоев нашего главного подозреваемого.

— Есть, сэр! — браво отчеканил хайлендер и бросился выполнять приказ.

— Он по-прежнему главный подозреваемый? — недоуменно глядя на приятеля, спросил Раджив.

— Нет. Но пусть бобби хорошенько его стерегут. Так будет лучше для всех.

Майор Керстейн прохаживался рядом с кэбом, грызя длинную кубинскую сигару.

— Вы что же, издеваетесь? — увидев Стивена и его напарника, процедил он. — По-вашему, я мальчик на побегушках?!

— Как можно! Был поставлен вопрос, нужно ли прорабатывать дальше вашу же собственную версию с китайским следом. Как я понял, вам удалось исчерпывающе ответить на него.

— Я буду вынужден доложить шефу о ваших методах расследования.

— Да, разумеется. И непременно передайте ему, что завтра нам понадобятся пятьдесят шесть крепких полисменов. Для верности — даже шестьдесят.

Глаза сотрудника тайной службы Форин-офис полезли на лоб.

— Это еще зачем?

— Выполнять приказ! — без тени сомнения отрезал Шейли-Хоупс. — Но сперва, мистер Смит, велите сержанту Эшли гнать кэб в цирк Барнума и Бейли. Давайте, давайте, поторопитесь!

Майор Керстейн скривился, будто обнаружил, что любимый кот Ее Величества обновил его парадные туфли, но отправился выполнять приказ.

— Ну что? — кивая на оставленных полисменов, заметил он, закрывая дверцу кэба. — Теперь-то вы и сами убедились, что всему виной переводчик?

— Ни в малейшей степени, — глядя на осанистых бобби, покачал головой детектив. — Просто я хочу, чтобы завтра, когда мистер Искандер понадобится следствию, он был жив и здоров. Так что потрудитесь, сэр, приехав в Лондон, прислать еще пару человек для его охраны.

Глаза Сэма Смита резко сузились. Он скрипнул зубами, понимая, что отставной лейтенант просто глумится над старшим по званию.

— И еще. К завтрашнему утру мне понадобится команда плотников. Лучше всего — корабельных, они умеют работать быстро.

В тот день посетители с некоторым разочарованием увидели табличку «Закрыто» на дверях «Замка иллюзий» в цирке Барнума. Попади они внутрь, то с удивлением отметили бы, что большая часть кривых зеркал, создающих диковинные хитросплетения отражений внутри замка, исчезли. Еще больше посетители удивились бы, выяснив, что зеркала уехали из Лондона в поместье Оукбридж, принадлежащее столь далекой от развлечений организации, как Форин-офис.

К моменту, когда посланный на Бейкер-стрит кэб вернул мистера Шейли-Хоупса и его помощника к месту преступления, там уже вовсю кипела работа. Судовые плотники сколачивали по чертежу деревянные конструкции, устанавливали короба в специально заготовленные рамы, собирали что-то вроде средневековых метательных орудий вокруг дома прямо напротив окон. Возле импровизированных катапульт в ожидании приказа в недоумении переминались с ноги на ногу полисмены. Среди всего этого столпотворения, опасливо поглядывая на непонятную суету, бродил Мак-Леод, причитая, что этакая орава непременно вытопчет лужайку и газоны и вообще разнесет усадьбу. Завидев сыщиков, он в гневе бросился к ним:

— Что это вы такое задумали, джентльмены?!

— Не стоит шуметь, капрал. Мы же все тут заинтересованы в установлении истины, не так ли?

— Я обязан следить за этой усадьбой и беречь ее от разрушения. Вот моя истина! — Мак-Леод поднял к небесам указательный палец.

— Только в этом? — усмехнулся Раджив. — Жаль. Вчера вы проявляли куда больше рвения. И не только рвения, но и истинной ловкости. Признаться, меня восхитил тот бросок.

— У нас, шотландцев, подобные броски — одно из любимых развлечений по праздникам. Метание бревен на дальность. В полку хайлендеров мне пять лет не было равных!

— Заслуживает всяческого одобрения, — склонил голову Раджив.

— И все же мне будет позволено узнать, что здесь происходит?

— Видите ли, почтеннейший мистер Мак-Леод, нам следует допросить потерпевшего. А у него, как вам известно, на редкость скверный нрав… О, а вот и мистер Искандер. Надеюсь, вас не затруднит перевести бывшему господину обращенные к нему слова?

— Не затруднит, — кивнул переводчик.

Раджив кинул заинтересованный взгляд на Шейли-Хоупса, объясняющего полисменам их задачу. Чуть поодаль, недовольно поджав губы, стоял майор Керстейн, всем своим видом демонстрируя негодование и категорическое несогласие с происходящим. Наконец, удостоверившись, что все участники «мистерии» должным образом уяснили план действий, детектив поглядел на часы, убедился, что наступило время очередного намаза, и скомандовал:

— Начали!

Дюжие полисмены, взявшись за тросы, рванули в разные стороны ставни, закрывавшие окна, и вслед за этим выбили стопорящие клинья импровизированных катапульт. Те взметнули ввысь короба с кривыми зеркалами, и стеклянное великолепие «Замка иллюзий» моментально встало на место ставней, заслоняя оконные проемы. Изнутри раздался отчаянный негодующий вопль.

— Что здесь происходит?! — ошарашенный сотрясающим здание ревом, закричал Сэм Смит.

— Видите ли, майор, — насмешливо ответил детектив, подходя к офицеру тайной службы Ее Величества, — призраки, в отличие от вампиров, прекрасно видят свое отражение в зеркалах. Впрочем, и вампиры тоже отражаются, если на зеркале не серебряная амальгама. Я специально уточнял. — Шейли-Хоупс поманил к себе переводчика. — Мне неизвестно, видел ли когда-нибудь Алаяр-хан зеркало, но вряд ли ему доводилось смотреться в кривые зеркала. Поскольку он имеет обыкновение носиться, размахивая оружием, сейчас его атакуют почти три десятка существ устрашающего вида. Найти укрытие от них он не может. Расправиться с ними тоже — перед каждым зеркалом выставлен освященный крест. Так что мы — его единственная надежда избавиться от этой напасти. А теперь, майор, извольте обеспечить безопасность поместья. Зевак нам тут совершенно не нужно, — закончив тираду, он повернулся к бухарцу, всем своим видом давая понять Керстейну, что разговор окончен. — Мистер Искандер, будьте любезны, крикните Его Высочеству: если он расскажет нам, кто и почему убил его, мы сможем его спасти от этих порождений шайтана.

— Чудное дело… — Мак-Леод с опаской глядел на здание, которое едва заметно вздрагивало, будто ходило ходуном. — Вы позволите мне удалиться? Надо бы распорядиться ланчем, вон сколько народу понаехало.

— Чуть позже, капрал. Мне понадобятся ваши консультации.

— Как скажете, — с неохотой отозвался ветеран. — Но как же ланч…

Ответа не последовало.

Между тем голос Искандера, вещавшего через рупор, стих, и тут же из дома донеслась гулкая, будто из пустой бочки, речь Алаяр-хана.

— Он согласен иметь с нами дело, но говорит, что никуда не уйдет из дома, покуда не получит кровавого удовлетворения. Он жаждет видеть, как отпилят голову и выпустят кишки виновнику его гибели, — сообщил Искандер.

— К этому вопросу мы вернемся позже, — заверил Стивен Шейли-Хоупс. — Пусть опишет момент своей гибели.

— Он говорит: я плыл в облаках, услаждая слух божественной музыкой и взор танцем гурий, когда вдруг ледяной ветер сковал мое тело и глаза узрели чудище, объятое неопаляющим пламенем. Огонь подхватил меня, будто пушинку, и бросил головой о скалы, лишая жизни, лишая права вознестись к престолу Аллаха, ибо преступил я закон в смертный час и не избыл вины своей в последний миг.

— По-вашему, эти бредни нам чем-то могут помочь? — в недоумении скривил губы Мюррей Мак-Леод.

— Несомненно, капрал, — чуть слышно произнес Раджив. — Я еще со вчерашнего дня хотел спросить: не желаете ли вы добровольно сознаться в убийстве?

— Я?! Но… с чего вы взяли?

— Капрал, либо правду, либо ничего! Я специально не дал вам уйти, чтоб вы послушали мертвеца, а я на вас посмотрел.

— И что такого вы увидели? — недобро хмурясь, поинтересовался суровый ветеран. По своему обыкновению, он надул щеки и долгим выдохом сквозь неплотно сжатые губы вытолкнул из груди воздух.

— Все, что хотел увидеть. Когда вы напали на Алаяр-хана, он курил опиум, совершая, с точки зрения Корана, большой грех, ибо пророк запретил правоверным использовать одурманивающие средства. Как бы то ни было, принц плыл в облаках, любуясь своим «цветником» и слушая милую сердцу музыку. Следует уточнить — его сердцу. Вам, как я вижу, такая музыка не по вкусу. Так ведь? Я прав?! Можете не отвечать, гримаса на вашем лице — сама по себе прекрасный ответ.

— А я и не скрываю, — сквозь зубы рыкнул Мак-Леод, — только черти в аду могут без содрогания этакое гнусное завывание слушать!

— А еще говорят, волынщики не имеют слуха и им все равно, что звучит вокруг. Вы ведь служили волынщиком, не так ли?

— Служил, да. Что с того?! — Старый вояка негодующе вскинул кулаки, точно собираясь боксировать. — Сэр, подобные россказни о нас — гнусный поклеп!

— Не стоит так волноваться. Я не верю в эти нелепые мифы. Более того, во многих отношениях я вполне разделяю ваше негодование относительно особы этого разбойника, — чуть заметно улыбаясь, будто кот, повидавший английскую королеву, согласился Раджив. — Но в остальном… Чудовище, объятое пламенем, огонь, который подхватил Алаяр-хана и метнул о скалы, — это вы, не так ли? Именно ваши рыжие бакенбарды и шевелюра вселили в его затуманенное наркотиком сознание видение огня… Если желаете, могу рассказать, что было дальше.

Совершив расправу, вы опомнились и бросились вон из зала. Но именно в этот момент в здание вошел мистер Искандер. У вас было преимущество: лестница расположена таким образом, что обороняющийся на верхней площадке может видеть и целиться во входящего, а тот — нет. Так что там, на лестнице, вы моментально оценили позицию и приняли верное решение. Путь к выходу был отрезан, однако ничего не мешало подняться выше, а затем, пропустив в зал переводчика, устремиться прочь из дома.

Однако мистер Искандер не стал заходить внутрь. Он не видел вас, поскольку от женского крика и визга выронил драгоценные четки и высматривал их на полутемной лестнице. Зато переводчик услышал, что кто-то выскочил из дома до появления на лестнице Амалы. Быстро сообразив, какие неприятности может навлечь на него смерть высокого господина, он бросился наутек, не слишком, впрочем, отдавая себе отчет в том, куда и зачем бежит. Господин переводчик, как вы сами могли заметить, человек не храброго десятка. В свою очередь, вы своевременно пришли «на помощь» и, как положено разумному британцу, вызвали офицеров тайной службы. Я в чем-то ошибся?

— Вы точно в воду глядели, мистер, — с невольным почтением глядя на Раджива, пробасил хайлендер. — Но, клянусь, я был доведен до крайности! Извольте понять: он будто нарочно измывался надо мной! Изводил каждый день и каждый час! Утром безбожно храпел на перине, однако требовал, чтобы ему играли бесконечные заунывные колыбельные напевы, от которых самому хочется лечь в могилу; днем изволил обедать под музыку, а у меня от нее зубы ныли и кусок не лез в горло. К вечеру же у него просыпалась отменная телесная бодрость: когда честному христианину следует ложиться спать, там, в его горах, как раз наступает утро! И он снова требовал своей гнусной, выворачивающей кишки музыки! Вот так, день за днем, ночь за ночью он терзал меня завываниями, столь дикими и заунывными, что у самого дьявола брюхо бы свело! Я стойко держался, но всякому терпению есть предел. Я дошел до полного безумия!

— Я верю вам.

— Ну что, переговорили? — подошел к Радживу частный детектив. — Я пока спровадил майора, но, когда он вернется, лучше бы вам признаться.

— Я не хотел, право слово, не хотел, — пригорюнился ветеран. — Прошу извинить меня, сэр. В прошлый раз я не все сказал о моей ране. Под командованием генерала Берроуза я дрался в злосчастной битве при Майванде. Аюб-хан растерзал нашу бригаду в клочья. Жуткое побоище! Тени не было вовсе, солнце палило так, что яичницу с беконом можно было жарить прямо на орудийных стволах, а ружье не обжигало рук, только если обмотаешь его тряпкой! Я получил увесистую пулю в бедро и свалился на кучу трупов. Каким-то чудом, сам не осознавая как, смог ночью выползти и добраться под стены аула Хиг.

Нас учили: «Если у английского солдата есть шанс попасть в плен к афганцу, лучше приставить ружейный ствол к подбородку и вышибить себе мозги. Бог поймет, а мук будет куда меньше». Я же и палец не мог поднять, когда меня нашел местный пастушонок. Я ни слова не понимал из его речей, он — из моих. Но мальчишка был добр. Он пожалел обожженного, полуживого вражеского солдата, спрятал меня в кошару, как мог, лечил проклятую рану, приносил воду, а порой даже и лепешки с овечьим сыром.

Только потом, когда генерал Робертс форсированным маршем бросился к Кандагару, чтобы деблокировать Берроуза, я снова увидел английские мундиры. В благодарность за спасение моей жизни генерал Робертс велел не трогать селение и наградил пастушка золотым совереном. Ногу мою с трудом, но удалось спасти. Когда б не мальчишка с его дикарскими снадобьями и овечьей шерстью вместо бинтов, я бы умер или шкандыбал на деревяшке.

Так вот. Там, в селении Хиг, совсем рядом с кошарой был дом, в котором всякую ночь, изматывая мою душу и терзая слух, завывала подобная, с позволения сказать, музыка. В те немногие часы, когда я приходил в себя, ее звуки доводили меня до полного исступления, и я молил Всевышнего прибрать несчастного Мак-Леода или же обрушить на музыкантов серный дождь. Но у Него на все свои планы. И вот… Я же верой и правдой… А он, он… — Старый воин обреченно махнул рукой и утер кулаком непрошеную слезу.

— И опять верю. Более того, если заставить присяжных в течение хотя бы нескольких часов, а тем более дней, слушать эту музыку, они наверняка сочтут, что вы действовали в рамках необходимой самообороны и потому невиновны. Вот только принимать какие бы то ни было решения не в моей компетенции. Вам же рекомендую сознаться добровольно. Я расскажу, как лучше написать. Полагаю, у Форин-офис достаточно причин не афишировать столь пикантное происшествие и ваше наказание не будет чересчур суровым.

— К тому же необходимо еще избавить Британию от призрака, и при жизни имевшего скверный характер, а после смерти, судя по всему, лишь отпустившего на свободу свой премерзостный нрав, — напомнил индус, вновь придавая лицу вид почтительного смирения. — И именно вы можете помочь в этом.

— Я-то с радостью. Только скажите, как?

— Этот наглец посмел уверять нас, что жаждет кровавого отмщения и никуда не уберется. Он не знает, что такое английское упрямство! — склонив лобастую голову, хмыкнул валлиец.

— Я шотландец, сэр! — напомнил Мюррей Мак-Леод.

— Тем более. Ваша славная волынка при вас?

— Да, то есть нет. Она в моей комнате.

— Тогда поспешите за ней и отплатите хану той же монетой, — хищно улыбнулся детектив. — С процентами! И напишите-ка всем приятелям волынщикам, да и всем иным, о ком приходилось слышать. Пусть съезжаются сюда как можно быстрее. Вам надлежит играть здесь без остановки девять дней. Это обязательно должно сработать! Ишь, как его скрючило от девонширского марша! Так что уж расстарайтесь.

— Есть, сэр, играть девять дней без остановки! — с великой готовностью расправил плечи отставной капрал.

Стивен Шейли-Хоупс откупорил бутылку виски «Хайленд-парк» и разлил его по стаканам.

— Угощайся, Радж. Подарок от Шотландской Лиги Волынщиков.

— Недурно, весьма недурно, — пригубив из стакана, чуть склонил голову Раджив. — Интересно, как тетя Агата решит дальнейшую участь бедолаги Мак-Леода? И выводка безутешных вдов?

— Затрудняюсь ответить. Я, конечно, настоял, чтобы мистер Смит лично доставил беднягу Искандера к воротам российского посольства. А уж что станут делать там, нам не узнать. Относительно Амалы и ее подруг… Вот сегодняшняя утренняя «Таймс». Там черным по бумажному напечатано, что на борту клипера «Тристан», направляющегося в Нью-Йорк и прибывшего вечером в порт Дувра, умер от болотной лихорадки принц Канджута Алаяр-хан. Следовавшие вместе с ним жены будут отправлены на родину после соблюдения всех подобающих траурных церемоний. Так что формально наказывать нашего меломана не за что. В остальном же оставим Форин-офис делать их работу.

Внизу тяжелый бронзовый молоток ударил в звонкий чеканный гонг, призывая хозяина открыть входную дверь.

— Похоже, у нас клиенты, — Стивен Шейли-Хоупс выразительно поглядел на Раджива.

Тот молча встал, застегнул пуговицы на кителе и, придав лицу уважительно-отсутствующий вид, спустился по лестнице. Его не было всего пару минут. Когда же он вновь появился, на губах у хладнокровного сикха красовалась широкая улыбка.

— Сэр, прибыл капрал Мак-Леод.

— Легок на помине. Чего же он хочет?

— Просит замолвить слово перед тетей Агатой, чтобы позволить волынщикам и далее играть в Оукбридже.

— Думаю, мы сможем убедить мою покойную родственницу продлить этот фестиваль до сорока дней, — ухмыльнулся частный детектив.

В тот же миг из воздуха сгустилась пара ладоней и звонко хлопнула. Там, где заканчивались обнаженные запястья, красовались рукава морского офицерского кителя, украшенного коммодорским золотым шитьем.

— Коммодор Улфхерст?! — вскочил с места Стивен Шейли-Хоупс и, точно ища поддержки, оглянулся на старого приятеля, замершего с открытым ртом.

— Вы правы, друзья мои! Рад, что сразу узнали меня! — в воздухе проявилось призрачное лицо. — Поставьте-ка виски поближе, я вдохну аромат. Превосходный «Хайленд-парк»! Жаль, не могу отхлебнуть. Но я не о том. У меня для вас появился отличный клиент…