Чëрная звезда

ПОДКРАДЫВАЮЩИЙСЯ ТАНК ^{Анна Гурова}

Его нашли дети в полях, там, где между двумя лугами пролегала цепочка невысоких холмов, поросших травой, и всегда гулял сильный ветер. Почему его раньше никто не видел? Ведь такую штуку, как шагающий танк, не заметить сложно. Но тогда никто об этом особенно не раздумывал. Может, осыпалась стенка одного из холмов, похожих на курганы, — и явилась на свет ржавая башня, увенчанная, словно рожками, пулеметными стволами. Мальчишки весь день бегали смотреть находку. Конечно, и внутрь пробраться пытались.

— Где у него люк? — спросил маленький Томаш, ковыряя то, что показалось ему приоткрытой крышкой.

— Это не люк, а смотровая щель, — авторитетно сказал Златко. — У меня дед был стрелком на таком же штурмовике! Видите, вот тут он сидел за пулеметом, но наружу не высовывался, чтобы не подстрелили…

Дети, отпихивая друг друга, приникли к щели. Увы — сколько ни заглядывали внутрь, видели только черноту.

— А где люк? — разочарованно спросил Томаш.

— Люк снизу. В него поднимались по лесенке. Когда штука стояла на ногах, она была выше дома!

— Что-то пушки у него маленькие!

— Это не пушки, балда! Это пулеметы. Главное орудие у него торчало из брюха. Вот такенное! Как демон оттуда пыхнет, так и полдеревни нет!

И дети жадно смотрели на холм, под которым где-то скрывалась пушка, и люк, и демон, и все прочее интересное.

На закате, после работ, к кургану потянулись взрослые. Перебывали почти все деревенские, хоть и далеко идти, а многие и не по одному разу. И старики — вспомнить боевую молодость, и молодые мужчины — порассуждать о военных технологиях, совершенно забытых после заключения Вечного мира, и женщины — порадоваться, что ужасы войны давно позади и никогда не вернутся. Приплелась даже древняя, вредная бабка Иванка, у которой полвека назад жениха загребли в имперскую армию, и больше никто его не видел. Кряхтя, взобралась на холм, плюнула на башню и прокляла шагающий танк такими словами, что смутились даже бывалые ветераны.

И только тут заметили, что в самом деле — штурмовик-то вражеский.

— От ведь бабка какая глазастая, — одобрительно сказал староста Никол. — И как я мог забыть эти рогатые башни!

— Когда сидишь в окопе, а строй таких прет на тебя — тут маму родную забудешь! — проскрипел дед Якуб. — Их еще не видно, а уже земля вздрагивает. И вот идут цепью. Двигатели ревут, прожектора, как глазищи, смотрят, кажется, прямо тебе в душу! И вдруг залп! Земля с небом перемешалась, все оглохли, ослепли, не понимаешь, на каком ты свете и жив ли вообще…

— В наших полях и шли самые жестокие бои. Все тут засеяно костями и железом…

— Да, было время…

И принялись вспоминать давнюю войну, страшнее которой не было и не будет. Когда империя разделилась пополам и две половины начали пожирать друг друга. Было одно тело, одна душа, мощная и несокрушимая, — но пошел брат на брата, где были родные — стали чужие. Теперь половины живут сами по себе, скудно, кланяются соседям… Зато нет войны. И никто никого не убивает. И танки не шагают по улицам.

— А славно было бы поддеть заслонки ломиком, — заметил кто-то. — Там небось снарядов полно… Глянем?

— И не думай! — напустился на него дед Якуб. — Не лезь, дурак! Конечно, боекомплект там остаться мог, но и про демона не забывайте! Если демон в котле живой, то и танк живой, а если котел рванет, то не останется ни тебя, ни поля, ни нашей деревни, а твои ошметки до столицы долетят!

Мужики попятились. С помощью какой такой силы двигались механические штурмовики, никто не знал, даже те, кто ими управлял. Сильно подозревали, что нечистой.

— А я слыхала, что эти демоны — души грешников, погибших на войне, — сказала какая-то глупая баба. — Их в котлы сажали, они своими грехами самоходные орудия и двигали.

— Вот грехи-то были у дедов, не чета нашим! — хмыкнул Никол.

Тут все принялись скалить зубы да строить догадки, а потом отправились по домам, даром что солнце уже заходило. Шагающий танк остался спать вечным сном в своем кургане.

А ночью где-то дрогнула земля, но никто не обратил на это внимания.

На следующий день с утра в деревне поднялся переполох. Прибежали косари с невероятными, пугающими новостями. Танка в кургане больше не было. Он лежал посреди поля ржавой железной грудой, похожий на огромного дохлого жука, — брюхом на земле, сочленения механических ног поднялись над башней. Теперь он казался еще больше и страшнее. Даже в лежачем виде чуть ниже дома. Главное орудие размером с молодое дерево зарылось в пшеницу.

Теперь на штурмовик прибежали смотреть все — даже те, кто в прошлый раз поленился. Стояли, ахали, глядя со страхом и изумлением. Почему, как он тут оказался?! Может, земля сдвинулась? В конце концов, не сам же пришел! Подумаешь, пшеница помята, и железные ноги облеплены колосьями — глянешь, и невольно подумаешь, что морок. Но вот он, — можно потрогать и вымазаться в ржавчине и черной вонючей смазке.

— Что ему, извергу, в земле не лежится? — озвучила общее мнение бабка Иванка, которая опять притащилась на поле. — Зачем он вылез?!

Но тут оставалось только переглядываться и разводить руками.

Попытались оттащить — пустое дело. Даже сдвинуть с места не смогли. Здоровенная груда мертвого металла не желала больше никуда двигаться. Впрочем, это успокаивало.

— Да и шут с ним, пусть тут лежит, — решил староста Никол. — Есть не просит.

Потоптались еще, поспорили, да и ушли — у всех свои дела, не торчать же тут весь день. А штурмовик остался — мрачным железным уродом посреди золотистого поля поспевающей пшеницы.

Ночью снова дрогнула земля.

Утром шагающий танк обнаружился на перекрестке двух дорог в непосредственной близости от деревни. Даже и ходить никуда не надо — прекрасно видно уже с околицы. Ствол направлен прямо на крайний дом.

В деревне воцарился ужас.

— Ишь, подкрадывается! — прошипела бабка Иванка, злобно треснув клюкой по кожуху котла. — В войну не добил, тварюка, — сейчас хочет с нами покончить!

Тут уж стало не до шуток. Пусть все суставы у него съела ржа и ствол забит землей, но все уже поняли — от этого танка можно ожидать всего, что угодно! Хватало еще людей, которые сами помнили или по рассказам знали, что может сотворить с беззащитной деревней шагающий штурмовик.

«Нечистая сила!» — прозвучало в галдящей толпе.

Сельчане побежали за священником.

До позднего вечера возле танка кипела деятельность. Пришел поп, окропил штурмовик святой водой и прочитал экзорцизм, но уверенности у него ни на лице, ни в голосе не было. После обряда священник прочитал небольшую проповедь.

— Богомерзкий танк вылез из-под земли и пришел к вам за ваши тяжкие грехи, — сказал он. — Кто-то у вас в деревне грешник великий, к нему демон и тянется. Так что на всех эпитимью, и церковную крышу починить до следующей недели.

— Так а демона-то больше там нет? — крикнули ему в спину.

— Это не нам, грешным, знать, а только Всевышнему! — заявил поп.

И ушел себе.

После его ухода на дьявольский танк навалились всем миром с ломами и топорами. Но не то что не навредили — даже люк открыть не смогли. Только кому-то своим же ломом ногу перешибло. Стало быть, демон как сидел внутри, так и остался. Не помог экзорцизм!

— Завтра ночью он будет в деревне, — сказал кто-то в угрюмой тишине. — Надо дозор поставить…

— Что ему твой дозор, — буркнул староста в ответ. — Уходить надо…

Дозор, однако, выставили. Но без толку. Никто в деревне всю ночь глаз не сомкнул, а утром глядь — штурмовик, упершись в землю стальными лапами, торчит прямо перед воротами!

Все утро в деревне плакали и собирали вещи. К обеду из деревни сбежали почти все жители. Остались мужчины посмелее — те, что не хотели за здорово живешь сдавать родную деревню какому-то ржавому танку, — да вредоносная бабка Иванка.

— Я в молодости от вражья не бегала и сейчас не стану! — заявила она.

Никто ее особо и не звал, но простились с уважением.

На закате мужики, вооружившись кто чем, засели на ближайших чердаках, потея от страха. Настала ночь, взошла луна, и тут все ощутили, как дрогнула земля. Зарокотали двигатели, зашипело в поршнях. Ворота распахнулись, и штурмовик вошел в деревню.

Застыв, как зачарованные, мужики наблюдали, как танк, тяжело ступая, прошел мимо них по улице. По окнам пробежал, ослепив их, луч прожектора — или это была луна?

Вдруг луч погас, раздалось громкое шипение воздуха, и танк остановился. Лязгнула крышка люка, выпала наружу выдвижная лестница. Мужики затаили дыхание, глядя, как из танка выходит человек во вражеской форме полувековой давности. Вот он снимает очкастый шлем и краги и закуривает, присев на лапу штурмовика. Сидит, глядя в небо, выпуская дым. Чего он ждет-то?

— Чего приперся, вражина?! — раздалось хриплое карканье бабки Иванки из-за ближайшего забора.

— Так за тобой, лапушка, — ответил танкист. — Обещал вернуться. Вот, слово держу.

— Я тебя пораньше ожидала, — склочно ответила бабка. — Лет этак на пятьдесят! Что так долго-то?

— Так тебя ждал, — кротко ответил он. — Ты готова?

— Готова?! Шлялся где-то столько лет, а теперь явился не запылился и сидит, покуривает! У, глаза твои бесстыжие! И для кого я свою девичью честь сберегла?! Думаешь, свистнул, а я и побежала? Ах ты сучий потрох!

Бабка замахнулась клюкой и с размаху залепила ею танкисту по макушке. Клюка прошла насквозь и со звоном ударила по железной лапе танка.

— Ах, он еще и призрак!!!

Бабка, побагровев от злости, снова воздела клюку… схватилась за сердце и повалилась на землю.

Мужики на чердаке аж подскочили, однако наружу выходить все равно не стали.

— Померла, что ли? — зашептались они.

— Неудивительно, я бы и сам от такого помер…

Но тут шепот оборвался. Лежащая бабка пошевелилась и встала — на удивление легко… И не бабка вовсе, а юная девушка. Вскочила и бросилась призраку в объятия.

— Вернулся, вернулся, моя радость!

Танкист помог ей забраться в люк, убрал лестницу… Снова взревели двигатели, по окнам ударил ослепительный свет. А когда погас, шагающий танк с металлическим грохотом рухнул на землю и больше не двигался. Только луна, как прожектор, заливала светом пустую улицу.

Мужики долго собирались с духом, потом все же спустились к танку. Тот лежал мертвой кучей старого железа, а рядом с ним — такая же мертвая бабка Иванка, все еще сжимавшая в руке свою клюку.

На другой день в деревню вернулись жители, а с ними — саперы и особист из столицы. Вскрыли танк, извлекли боекомплект. Долго ругались, удивляясь, почему это он не рванул, пока невежественные крестьяне перли штурмовик с поля в деревню. Что танк дошел сам, естественно, никто не поверил. Тем же вечером уехали, забрав с собой снаряды и старосту, — для разбирательства и ведения следственных действий.

«А танк, — сказали, — убирайте сами». Так он с тех пор там и валяется.