Черный Беркут

Глава 14

6 июня 2513 по ЕГК.

…Третий двадцатисантиметровый «шаг» я сделал во вторник, шестого июня, минут через тридцать пять после завтрака. Да, «аструмовая блокировка» и в этот раз продавилась с очень большим трудом, но появление чуть более плотного марева еще раз подтвердило правильность наших догадок и подняло настроение в заоблачную высь.

Часа через три после меня тот же «шаг» сделала Уфимцева. А Ольге он дался минут за пятнадцать до окончания тренировки. Так что с ковриков для медитаций и самодельных деревянных «приблуд», компенсирующих наклон коридора, мы встали усталыми, но довольными, потерли основательно затекшие задницы и поплелись в душевую. Приходить в себя после страшно занудного, но безумно эффективного процесса раскачки «магической мощи».

Когда вышли под открытое небо, моя благоверная вдруг остановилась, развернулась на месте, посмотрела на скальную стенку, уходящую «в небо», и задумчиво хмыкнула:

— Если аструмовая жила находится прямо под дном расщелины, то за четыре дня каторжных тренировок мы приблизились к ней ориентировочно сантиметра на двадцать два-двадцать четыре. С одной стороны, это немного. Особенно по сравнению с высотой этих стен. А с другой…

— С другой мы двигаемся к своей цели! — сварливо пробурчала мелкая, цапнула ее за руку и потянула вниз по ступенькам. Не унялась и после того, как спихнула подругу с последней и потащила ко входу в душевую. — Кстати, на мой взгляд, надо думать о другом. О том, что если динамика развития Искр не изменится, то числа пятнадцатого-шестнадцатого мы с тобой теоретически сможем прорваться в Рынды, а в первых числах июля Игнат станет Гриднем. Вернее, МОГ БЫ стать. Будь у нас возможность задержаться тут еще на месяц и не вызвать нездоровый интерес ни у одной паскуды!

— Не бурчи… — мягко попросил я и потрепал ее по волосам.

— Буду! — злобно воскликнула она. — Эти твари, вечно сующие нос не в свое дело, дико бесят!

— … а наш Игнат должен развиваться быстрее нас и стать сильнее всех? — весело спросила Оля.

— Да! И это не смешно!!! — в сердцах воскликнула Света, первой вошла в душевую, раздраженно сорвала с себя верх от купальника, швырнула на свою полку, «вышла» из плавок, отправила их по тому же маршруту, вломилась в кабинку и «открыла» воду.

Девчонка не играла, а бесилась по-настоящему. И с каждым днем все сильнее и сильнее ненавидела «паскуд», мешающих нам развиваться в «самом лучшем режиме из всех возможных». Ну, а я за четверо суток врос в режим «Носорога», перестал задумываться о странностях нового статуса Уфимцевой и привык считать, что она моя. Нет, никаких шагов навстречу больше не делал — видел, что ей комфортно чувствовать себя частью семьи, быть рядом с нами круглые сутки, с упорством горнопроходческого комбайна рваться к одной цели на всех и радоваться нашим успехам, но в то же самое время понимал, что в данный момент времени всего вышеперечисленного мелкой хватает за глаза. В общем, я совершенно спокойно шагнул следом за ней, развернул к себе и ласково коснулся губами нахмуренного лба:

— Солнышко, забудь этих паскуд: нам не хватает твоих улыбок!

Она ткнулась лбом в мою грудину, виновато вздохнула и пробурчала заметно спокойнее:

— Забуду. Обещаю. И начну улыбаться очень-очень скоро…

— Ждем… — негромко сказал я, погладил ее по голове и ушел к себе.

Пока мылся, мрачно думал о том, что тварей, вечно сующих нос не в свое дело, действительно слишком много. Причем и в моем прошлом мире, и в этом. Лица тех, кто остался на Китеже, промелькнули перед внутренним взором от силы за пару-тройку секунд. А местные никуда не спешили. Одни заставляли вспоминать уже устроенные неприятности, вторые вынуждали просчитывать алгоритмы противодействия, а третьи — к примеру, Цесаревич — злили имеющимися возможностями. Слава богу, в какой-то момент ко мне заглянула Оля, заметила, что я не в духе, и отключила голову сумасшедшим поцелуем. И пусть в процессе разбудила Желание, кризис миновал. Поэтому минут через десять, выдвигаясь в обратный путь, я снова пребывал в гармонии с самим собой и жил текущим мгновением.

Начало трапезы получилось неожиданно спокойным — мы неспешно ели жареную печень кабана и отварной рис, приготовленные девчатами накануне вечером, сравнивали плюсы и минусы заимок, на которых тренировались, и мечтали о море или, на худой конец, о Мрачном. А потом Уфимцева спросила, что какие системы организма мы будем усиливать после сердечно-сосудистой, и заставила посерьезнеть:

— Третий этап — это нервная система. На четвертом, если мне не изменяет память, мы доведем до ума мышцы. А потом то ли дыхательную систему, то ли кожу. Но точно не помню — в этом углубленно разбиралась Иришка, а меня зацепило количество этапов — девять — и то, что теоретически мы можем закончить этот садомазохизм к следующему апрелю.

— Кстати, Ксения Станиславовна призналась, что эта программа — ее лебединая песня, и что будь у нее возможность пройти ее в юности, отдала бы за это лет тридцать жизни… — сообщила Оля. — И шепнула на ушко, что шестой этап — заметное улучшение плотности, эластичности и тонуса кожи — сведет нас, девчонок, с ума. Ибо подтянет грудь, попу, бедра и уберет все растяжки.

— Шестой этап, говоришь⁈ — хищно прищурилась Уфимцева, провела несложные вычисления и обрадованно добавила: — До него мы доберемся в декабре-январе, то есть, чуть больше, чем за полгода. Терпимо!

— Можно подумать, что вам есть что подтягивать! — насмешливо заявил я, увидел, что девчата затаили дыхание, и сделал ожидаемый комплимент: — Вы у меня красотки, каких днем с огнем не найдешь.

— Красотка, каких не найдешь днем с огнем — наша Оля. А я — серенькая мышка… — внезапно изменившись в лице, бесстрастно заявила Света, и я как-то понял, что это не попытка вытрясти из меня еще один комплимент, а Мнение. Или застарелый комплекс неполноценности.

Это ощущение резануло душу, и я разозлился. Само собой, показывать злость и не подумал, но голосом надавил прилично:

— Выброси из головы эту глупость! А скота, внушившего ее тебе, при первой же возможности покажи мне, и я пожму ему горло…

— Я — самая обы— …

— Свет, ты привыкла считать, что ухажеры, не дававшие тебе прохода, выполняют приказы глав своих родов, поэтому давным-давно автоматически вынесла за скобки личный интерес этих парней. Я не утверждаю, что они солнышки, зайки или эксперты по женской красоте, а предлагаю посмотреть на себя глазами Паши Максакова. Да, он навязчив, но чихать хотел на титулы, родовитость, влиятельность, состоятельность и тэдэ. А в тебе увидел девушку своей Мечты и приложил все силы, чтобы завоевать.

Она задумчиво потерла переносицу, обдумала мои слова и кивнула:

— Пожалуй, соглашусь. Но мне, как я уже как-то говорила, важно мнение всего четырех человек. Поэтому твое я приму сердцем. Но предельно честное.

— Что ж, слушай. В день нашей первой встречи ты была эмоционально «закрыта», одета по-походному и смотрела на меня с высоты происхождения. Поэтому не вызвала никакого интереса. Перебравшись в Бухту Уединения и попав в команду, стала потихоньку раскрываться. Но к тому времени успел «закрыться» я, ибо женился, а лакуны в памяти сфокусировали весь интерес на Оле…

— Игнат, я знаю, что ты меня любишь, как Личность. Поэтому жду оценки внешности!

— Это было вступлением. Но я могу обойтись без него: ты вписывалась в мои представления о женской красоте и до начала прокачки метаморфизма. Да, мне не хватало объема внутренней поверхности бедер, икр и попы, но, в общем и целом, ты выглядела ладной. А теперь, набрав недостающие объемы, причем не жиром, а сильными, правильно развитыми мышцами, превратилась в настоящую красавицу. И любоваться тобой ничуть не менее приятно, чем Олей или Ирой.

Уфимцева начала наливаться яростью еще в середине монолога, после слова «ладной». А после того, как я договорил, взорвалась:

— С-с-сука!!!

— Кто? — одновременно спросили мы.

— Тварь, которая меня родила: она создала и целенаправленно развивала во мне этот комплекс, она убеждала в том, что за мной ухаживают через силу и только ради секретов рода, она показывала «изъян» за «изъяном», она…

— В твоей жизни ее уже нет! — напомнил я, снова надавив интонацией. — Зато есть мы и мое мнение. Поэтому выброси из головы и завистливую суку, и абсолютно все комплексы: ты не только личность, заслужившая нашу любовь и уважение, но и редкая красавица!

— Все, комплексов больше нет и никогда не будет! — твердо пообещала мелкая, решительно отодвинула в сторону пищевой контейнер и уставилась на нас: — Ребят, давайте переберемся на матрас — я хочу вас обнять, закрыть глаза и раствориться в ощущении счастья!

Ольга «выстрелила» собой в сторону ложа, рухнула на любимый правый край, легла и похлопала ладошкой по моему законному месту:

— Не знаю, что у тебя было по стереометрии, но вариант «Мы обнимаем тебя» выглядит заметно интереснее!

— На него я не надеялась, но отказываться и не подумаю… — улыбнулась Света, «возникла» рядом с подругой и перевернулась на спину. Ну, а я занял ее место, «зафиксировал» правое бедро мелкой своим коленом, опустил руку на футболку аккурат между аппетитных полушарий, чуть-чуть разъехавшихся в стороны под своим весом, и постучал пальцем по грудине:

— Солнце, помнится, кто-то обещал начать улыбаться…

— Уже начинаю… — промурлыкала она и действительно улыбнулась. Как раньше, то есть, солнечно и очень тепло. Но я это «не посчитал», ибо Оля как раз обхватила подругу поперек корпуса и чмокнула в щечку. «Не посчитал» и следующую, появившуюся после того, как мелкая прижала к себе мою руку. А потом мне стало не до дуракаваляния: — Игна-а-ат, а когда мы отсюда уйдем?

— После того, как вы станете Рындами, но не позже семнадцатого числа.

— А почему именно семнадцатого?

— Я предупредил Бехтеева, что мы уходим далеко и можем задержаться. И заранее оплатил не один, а три подбора: шестнадцатого, восемнадцатого и двадцатого… — объяснил я. — А отсюда двое суток перемещений рывками на максимальную дальность, если двигаться почти по прямой, и сутки я оставил на всякий случай.

— Поняла. Спасибо за ответ. А когда ты собираешься прорекламировать тюнинговый «Стрибог»?

— Осенью. Перед Мурманским автосалоном: «Русь» с «Москвой» решили не толкаться локтями, вот и «раскидали» эти акции предельно широко. А что? Она забавно наморщила носик и покосилась на мою жену:

— Да представила, что на таких «Стрибогах» станут гонять все, кому не лень, а у Оли останется обычный, и решила, что это неправильно!

— Девчат, на этих машинах можно убиться! — вздохнул я. — Они ОЧЕНЬ буйные! Скажу больше: Третьяков и Стерлигов целенаправленно раскачивают общественное мнение именно так, чтобы состоятельные водители, считающие себя настоящими экстремалами, били эти машины по десять раз на дню и покупали новые. И это экономика чистой воды: обычные «Стихии» в топовой комплектации стоят дешевле четырехсот двадцати тысяч и почти не ломаются, а тюнинговые обходятся в семьсот семьдесят семь и могут биться, как я уже говорил, по десять раз на дню!

— Оля дурить не умеет. И обязательно научится водить такие машины…

— А ты дурить умеешь? — ехидно спросила моя благоверная и получила забавный ответ:

— Ага! К примеру, сейчас я настолько счастлива, что опять хочу боя на самой грани. Хотя прекрасно помню, чем такое же желание «порадовало» в прошлый раз. Но дурить, рискуя жизнью кого-либо из семьи, больше никогда не буду, ибо люблю вас всех и страшно боюсь потерять…

…Света вырубилась как-то сразу — вроде как, рассказывала какую-то веселую историю, случившуюся в школе, сделала «небольшую паузу», чтобы собраться с мыслями, и вдруг тихонько засопела. Улыбка с ее лица не пропала, поэтому я невольно улыбнулся «в ответ», бесшумно встал с матраса, помог Ольге, поднявшейся на ноги следом за мной, накрыть подружку простыней, и первым выскользнул в коридор. Пока добирались до душевой, безостановочно «жил» в прозрении, но энергетическая структура мелкой не двигалась. А потом мы с женой влетели в помещение, дорвались друг до друга и забыли обо всем на свете… всего минут на пятнадцать! Я бы с удовольствием потерял голову до утра, но моя супруга была уверена, что Уфимцева, привыкшая к нашему постоянному присутствию рядом, обязательно почувствует, что нас нет, и проснется. А сводить девочку с ума невольной демонстрацией буйной страсти не хотела. Так что нам пришлось наступить на горло собственным желаниям, «врубить» воду, обняться, закрыть глаза и потеряться во времени.

Ага, потерялись. Но от силы минут на семь-восемь. А потом сбылось предсказание жены — «силуэт» мелкой вдруг дернулся, торопливо сел, замер секунды на полторы и, вскочив на ноги, рванул в нашу сторону.

— Испугалась. Судя по всему, сильно. Потом догадалась нас поискать, нашла, увидела, что мы просто стоим, и несется приходить в себя… — грустно усмехнулась Оля. — Кстати, это тоже доверие: признаваться в страхах страшно. Знаю по себе.

Я не поверил:

— Ты все еще чего-то боишься?

Она уткнулась лбом мне в грудь и пожала плечами:

— Я бесстрашна только рядом с тобой…

Через несколько мгновений в душевую влетела мелкая и сходу влипла в нас. Вернее, ввинтилась. Между мной и Олей. Потом кое-как справилась с нервной дрожью, извинилась за то, что не дала побыть наедине, и объяснила причину, заставившую ее сорваться к нам:

— Мне приснилось, что дед пригласил нас в гости. Вроде как, мириться. И во время ужина чем-то опоил. А после того, как мы отключилась, заковал меня в блокираторы магии и отвез в поместье какого-то друга, дабы тот выдал меня замуж за своего сына. В общем, там, во сне, я пришла в себя в роскошной спальне, увидела нагло ухмылявшегося парня, назвавшегося моим законным мужем, и взбесилась. А прибить на месте уже раздевавшуюся тварь не смогла из-за того, что не отозвалась Искра. Потом я вспомнила о вас, позвала тебя, Игнат, по имени, и этот урод сказал, что вас, в отличие от меня, отравили. И показал фотографию ваших бездыханных тел. Я рванулась изо всех сил, проснулась по-настоящему, обнаружила, что вас нет рядом даже тут, в реальности, и запаниковала.

— О-о-о, как у тебя колотится сердце! — с передаваемым сочувствием в голосе воскликнула моя супруга, то ли как-то почувствовавшая ее пульс, то ли нащупавшая его намеренно, и мягко заворковала: — Нас никто не травил — как видишь, мы живы и здоровы. Твой дед давно в пролете. В смысле, ни за кого тебя не выдаст, ибо мы тебя забрали. А про «законного мужа» можно даже не вспоминать: ты — наша, а значит, все желающие на тебе жениться идут лесом. Или, в случае плохого поведения, едут на ближайшее кладбище в роскошных катафалках.

Девчонка злобно оскалилась:

— Желательно одним бесконечно длинным кортежем.

Потом сообразила, что стоит под «душем» в футболке, вспомнила, что проснулась в холодном поту, и виновато вздохнула: — Черт: простыня и спальник, наверное, тоже пропотели…

— Мелочи… — мягко улыбнулся я, попросил Олю передать мне шампунь, взял из ее рук бутылочку и задвинул Уфимцеву под струю воды.

— О-о-о!!! — предвкушающе простонала она, торопливо сорвала сначала насквозь промокшую футболку, а затем лифчик, и подставила голову.

Первые секунд сорок намыливания головы, совмещенного с массажем, кажется, даже не дышала. Потом начала тихонечко мурлыкать. А когда моя жена намылила руки и принялась проминать трапеции, жалобно воскликнула:

— Ребят, я же привыкну!

— Так мы этого и добиваемся! — «призналась» моя благоверная: — Ведь так нежно и ласково, как мы, тебя никто не помоет. И как только ты это поймешь, мгновенно забудешь и о поездках к деду на торжественные примирения, и о законных мужьях, нагло снящихся в кошмарах, и о самих кошмарах!

— Нет, о кошмарах я, пожалуй, забывать не буду… — заявила мелкая, по моим ощущениям, более-менее оклемавшаяся от стресса, и как-то уж очень хитро прищурилась.

Оля, естественно, догадалась, что это неспроста, и подыграла, задав напрашивавшийся вопрос:

— Почему?

— Потому, что этот кошмар помог испытать Несказанное Удовольствие! — заявила девчонка и весело добавила: — Значит, следующий может подарить какое-нибудь еще. Или два этих…