Черный Беркут

Глава 20

24 июня 2513 по ЕГК.

…Уфимцева вскочила со своей полки через считанные мгновения после того, как я встал и отправился в санузел. Ольга, проснувшаяся намного раньше меня и успевшая не только ополоснуться, но и вернуться на свое спальное место, весело хохотнула, предсказала мне скорую смерть от асфиксии, встала и пошла открывать дверь. Ну, а я продолжил движение «по привычному маршруту» и первые минут двадцать пять-тридцать оглядывался прозрением, что называется, раз в сто лет. А потом стало поздно — стоило выйти из душевой кабинки, как на пороге не такого уж и большого помещения возникла мелкая, скороговоркой пожелала доброго утра, влипла в объятия и уставилась в глаза взглядом, полным желания. Просьба, озвученная «севшим» голосом, дышала им же:

— Игнат, я хочу еще…

Я бы удивился, будь это не так — накануне вечером девчонка «улетала» каждые несколько минут от поцелуев и «почти целомудренных» ласк, всю дорогу до Владимира плавилась от желания, смеша Олю и Иру, а после того, как мы добрались до наших купе… ушла в свое, заявив, что хочет, чтобы ее первая ночь прошла в нормальной постели, но за себя не ручается. Вот и пошел навстречу. В смысле, ласково прикоснулся губами к полуоткрытым губкам, увидел, как затуманиваются глаза «ребенка», и почувствовал, что мелкая чуть поворачивает корпус так, чтобы мне было удобно ласкать грудь!

— Целоваться стоя не так удобно, как сидя или лежа… — подколола ее Оля. — Веди его сюда, а я, считай, уже ушла к Иришке.

— Если тебя не бесит эта картина, то не уходи — я тебя не стесняюсь… — внезапно заявила Света, ради этого дела прервав поцелуй. Затем вытолкала меня в купе, посмотрела на подругу и добавила еще более убийственную сентенцию: — У нас с тобой один мужчина и есть прозрения, накрывающие треть Бухты. Ну, и. какой смысл изображать скромность?

— Никакого… — абсолютно серьезно ответила моя благоверная. — Кстати, картина красивая, поэтому волнует. И выключает голову…

В этот момент моя рука добралась до затвердевшего сосочка, и Свету аж выгнуло от вспышки удовольствия. Поэтому на этот тезис супруги девчонка смогла ответить далеко не сразу:

— Выключать голову в поезде… нельзя. По крайней мере, мне — сорвусь. Но мысль о том, что можно увидеть ваши поцелуи, уже свела с ума… Поцелуй его, а?

Пребывай я не в режиме «Носорога», выпал бы в осадок. А так отвел в сторону левую руку, припал к губам своей женщины, почувствовал спиной ее ноготки, впивающиеся в любимое место под лопаткой, и отрешенно отметил, что желание Оли — ни разу не игра. Нет, срываться с нарезки, естественно, не стал, так как помнил и о просьбе Светы, и о том, что до прибытия «Молнии» на Южный вокзал Новомосковска осталось чуть более четверти часа. Поэтому ласкал своих женщин порядка семи-восьми минут. А после того, как поезд начал замедляться, и в гарнитуру «постучалась» Дайна, прервал чувственное безумие, удивленно обнаружил, что мы уже сидим, а не стоим, и дал команду остывать.

Они остыли. Приняв ледяной душ. Но взгляды… взгляды остались теми же. Поэтому по дороге к вагону-автовозу я забивал себе голову планированием очень непростого дня. А после того, как выгнал «Буран» наружу, и девчата запрыгнули в салон, узнал, что тем же самым занималась и Уфимцева:

— Игна-а-ат, нам надо прибыть в поместье Ростопчиных к восьми вечера, от Новомосковска до их родового поместья — чуть больше трехсот километров, то есть, максимум три часа езды, а шарахаться по Ярославлю полдня как-то не хочется. С другой стороны, если заехать в «Акацию», затемнить окна в какой-нибудь из спален и… назначить это утро моей первой ночью, то на прием по случаю дня рождения Татьяны я приеду в полном адеквате, а не дуреющей от любого твоего взгляда и прикосновения…

…Первой ночью Светы пришлось назначить не только утро, но и добрых две трети дня, ибо она, дорвавшаяся до «сладкого», пыталась перепробовать вся и вся, Оля, невесть по какой причине… хм… составившая нам компанию, не давала ей остывать, а я… а я, выполнив основную задачу, то есть, избавив мелкую от последних сомнений в том, что она нам действительно нужна, позволил себе отпустить почти все тормоза. Так что поддерживал любые начинания своих женщин и наслаждался то их буйной страстью, то редкими, но безумно приятными «приступами» нежности. А в моменты просветления тихо радовался наличию регенерации, позволявшей восстанавливаться куда быстрее, чем удавалось в самые удачные ночи прошлой жизни.

В общем, унялись только в половине четвертого дня и только из-за того, что Уфимцева слишком сильно перебрала с яркими эмоциями и превратилась в счастливую ветошь. Вставать с разоренной кровати «ветошь» отказалась и выпросила «хотя бы полчасика» сна, так что мы с Олей двумя голозадыми молниями допрыгали до кухни и… по-разному, но одинаково эмоционально назвали Иру спасительницей. Ибо проснувшийся голод уже завязывал наши внутренности морскими узлами, а на столе обнаружился термос, забитый пищевыми контейнерами со стикерами ресторана «Заноза»!

Следующие минут десять я думал только о еде. А после того, как яма в желудке чуть-чуть уменьшилась в диаметре, и проснувшееся сознание вдруг заставило выдать первую осмысленную фразу — комплимент фантастическому таланту шеф-повара — Ира, ехидно усмехнувшись мне, внезапно похвалила мою жену:

— Оль, ты у нас редкая умничка!

Ответ загрузил и вынудил переключиться в аналитический режим:

— Мне было в удовольствие.

— Как бы там ни было, но ребенок привязан насмерть, и…

— Так, стоп! — воскликнул я и потребовал объяснений.

Супруга сочувственно вздохнула и задала встречный вопрос:

— Что, в памяти не сохранилось и этого?

— Чего «этого»?

— Поняла… — кивнула она, вернула на тарелку кусочек рыбного филе и откинулась на спинку кресла. Мой взгляд сполз на тяжело колыхнувшиеся полушария, но всего на долю секунды: — Я, де-юре, являюсь старшей женой, соответственно, обязана помочь младшей освоиться в семье и почувствовать себя своей, сделать все возможное для того, чтобы наладить отношения с твоей второй избранницей, и определить место, которое она займет в иерархии семьи…

— Говоря иными словами, Оля дала почувствовать Свете, что она принята в семью не тобой, а вами! — продолжила Ира. — Кроме того, добавила ребенку уверенности в себе, дала понять, что относится к ней не как к потенциальной сопернице, а как к ближайшей подруге, и, что как бы не важнее всего прочего, насадила на сумасшедший эмоциональный крючок, практически обнуливший вероятность каких-либо взбрыков!

Я озадаченно почесал затылок и услышал персональное дополнение. От БИУС-а:

— Особенности местных традиций. Или абсолютная норма для семей, в которых две или несколько жен. И еще: будь я на твоем месте, обратила бы внимание на то, что твоя Оля, будучи урожденной простолюдинкой, легко и непринужденно подмяла под себя потомственную дворянку, а та подчинилась, не раздумывая!

Я почесал затылок снова, затем задвинул куда подальше «фильтры» из прошлой жизни, оценил ситуацию через призму местных представлений о нормальном, и прозрел. В смысле, сообразил, почему в глазах благоверной горит Ожидание, сделал вид, что начал что-то вспоминать, и придумал, как добавить уверенности ЕЙ:

— Ты — умница, Оль, и я тобой горжусь. Только забудь, пожалуйста, слово «де-юре» применительно к своему статусу — ты была, есть и будешь старшей женой всегда!

Она склонила голову в знак того, что принимает мое решение, и на миг лишила меня дара речи, ибо сделала это так величественно, как будто являлась потомственной аристократкой! А еще через пару мгновений я вдруг заметил, что у девушки, с которой я жил не первый день, неуловимо изменились осанка, взгляд и даже пластика, из-за чего Оля стала ощущаться… хм… правящей Императрицей. Что самое безумное, супруга не демонстрировала изменения, а реально изменилась — стала более зрелой, властной и… ответственной!

Что интересно, последняя резко усилившаяся черта ее характера дала о себе знать после того, как я наелся — почувствовав это, новоявленная хозяйка всех наших владений выяснила у Иры, который час, и заявила, что нам пора поднимать младшенькую. Подняла сама, увела во вторую ванную, помогла проснуться, помыться и привести себя в порядок. И, по словам Дайны, все это время вправляла «ребенку» мозги. Результат порадовал до невозможности — в пять вечера в гостиную величественно вплыли две бесконечно уверенные в себе подруги-аристократки, одетые в едином стиле и готовые хоть на гулянку, хоть в Пятно!

Я стараниями Иришки тоже был прикинут правильнее некуда, поэтому сделал красоткам один общий комплимент, поцеловал в щечку подругу семьи, вынужденно остающуюся дома, и повелительно повел рукой в сторону выхода из квартиры…

…До Ярославля долетели часа за два с минутами, с помощью навигатора нашли салон «Фиалка», на сетевой страничке которого накануне отрывалась Дайна, и забрали термоконтейнеры с цветами.

Кстати, загружая их в багажное отделение, я настраивался хотя бы на одно шоу под условным названием «Ой, а можно я загляну внутрь и оценю красоту букета?» Однако реальность еще раз ткнула носом в разницу между менталитетами уроженок Надежды и моего родного Китежа — Света, сидевшая на заднем сидении, обрадовалась тому, что я уже вернулся. А Ольга, наблюдавшая за процессом разгрузки через камеру заднего вида, поинтересовалась, почему контейнеров не четыре, а три.

— Согласно самым последним разведданным, Полину Николаевну вчера увезли в Новомосковск… — ответил я и мысленно усмехнулся, вспомнив, как меня шокировал один из первых абзацев учебного курса по самым значимым персонам рода Ростопчиных. Тот самый, в котором говорилась, что у отца Татьяны аж три жены.

— Эта та, которая на последнем месяце беременности? — на всякий случай спросила мелкая.

Я утвердительно кивнул:

— Ага. И ее отправили под надзор целителей. Ибо до родов осталось всего ничего.

— Повезло ей… — усмехнулась Уфимцева, заметила, что я вопросительно выгнул бровь, и едва заметно потемнела взглядом: — Большинству глав родов плевать, в каком состоянии находится женщина, соответственно, не удивлюсь, если выяснится, что эта несчастная свалила в столичное поместье только для того, чтобы не сдохнуть от усталости, улыбаясь гостям во время этого приема! — Света-а-а… — с намеком протянула Хозяйка, и мелкая виновато развела руками: — Прости, всплыли неприятные воспоминания. Но я в порядке. И не подведу…

Убедиться в том, что она действительно в порядке, удалось буквально минут через пять-семь — ей позвонил отец и попробовал загрузить сразу двумя новостями. Первая — о том, что его семью выделили в самостоятельную ветвь рода Уфимцевых — теоретически, могла бы и обрадовать. Но мелкая приняла ее спокойнее некуда. В смысле, поздравить поздравила. И даже сказала отцу, что он молодец. Но, по моим ощущениям, чувствовала раздражение из-за того, что это событие не случилось лет на пятнадцать раньше. Ну, а вторую новость процитировала нам, сопроводив коротенькое предложение презрительной усмешкой:

— Дед взбесился и требует объяснений.

— И? — хором спросили мы с Олей.

— Уже полученное — «Благодари себя и своего младшего сына…» — его почему-то не удовлетворило.

— Неудивительно… — усмехнулся я. — Винить других в разы комфортнее, чем себя.

Потом я передал привет Уфимцеву, он ответил тем же самым, поболтал с дочкой еще минуты три-четыре и отключился. А в тот момент, когда мы проезжали под окружным шоссе, телефон Светы ожил снова, и она, кинув взгляд на экран, недобро оскалилась:

— О, дед, наконец, вспомнил про меня и догадался позвонить с чужой трубки! Интересно, что он предложит за содействие с возвращением блудного сына в лоно любящей семьи?

Первый четырехминутный монолог мы, естественно, не услышали. Зато особо заковыристые перлы из речи Константина Уфимцева цитировала Дайна. И то, что нес этот старый хрыч, потихоньку заводило и меня, и Ольгу. Поэтому с ответом мелкой, чрезвычайно культурно и выдержанно пославшей его по известному адресу, согласились целиком и полностью. А потом она жестами попросила вывести входящий звонок на динамики, и высокотехнологичный суфлер нам больше не понадобился:

— Девочка, ты, кажется, не понимаешь намеков. Что ж, тогда опишу два варианта твоего будущего предельно понятно. Перестанешь строить из себя обиженную и оскорбленную, сделаешь все, что я скажу, и поможешь вернуть твоего папашу-недоумка в род — оставлю тебе нынешний уровень свободы, дам погулять до окончания Академии и выдам замуж за парня чуть постарше тебя. Нет — сегодня же заблокирую твой банковский счет и начну переговоры о твоем замужестве с отцом Рината Семенихина!

— Блокируй и начинай! — равнодушно предложила она и закончила эту беседу на редкость жестким заявлением: — Кстати, забудь мой номер — ты для меня больше не существуешь. Соответственно, услышав твой голос, я буду молча сбрасывать вызов и блокировать очередного идейного последователя Митрича!

Я был уверен, что после этого разговора она уйдет в себя, поэтому начал мысленно подбирать аргументы, способные вернуть девчонку в нормальное расположение духа. Однако Уфимцева… развеселилась:

— Вы, наверное, не поверите, но я весь разговор давила в себе желание рассмеяться и посоветовать послать лесом подхалима Митрича… Так, Митрич — друг детства деда, назначенный начальником службы безопасности после войны, бесславно проигранной Ковригиным. Прославился умением лизать задницу своему благодетелю, присваивать достижения подчиненных и тесно сотрудничать с силовыми структурами области. Толку от него, естественно, нет, поэтому до ухода папы наше СБ функционировало только за счет того, что рядовые сотрудники работали на ставленника папы, чудом доросшего до должности заместителя Митрича. А сейчас приказы этого недоумка, вероятнее всего, саботируются, поэтому-то дед до сих пор не в курсе, что с конца марта-месяца я не сняла с его счета ни рубля, что награждена Георгиевским крестом, что являюсь зарегистрированной добытчицей и получила статус Поставщика Двора Его Императорского Величества, что перевелась на вечерний, живу в Бухте Уединения и нашла себе семью!

— А кто такой Ринат?

— Сорокасемилетний наследник главы рода наших соседей по землям под Павловском. Похотливая скотина, любитель несформировавшихся девочек, патологический садист и в прошлом — игрок, просаживавший все получаемое содержание на карточные игры. В общем, идеальная страшилка для девушек лет двенадцати-четырнадцати.

— Хочешь сказать, что дед не помнит, сколько тебе лет? — неожиданно спросила Оля и почти угадала:

— Точный возраст не помнит однозначно, а дату моего рождения всегда узнавал у жены. Но называл меня любимой внучкой… черт, НАЗЫВАЛ, а не СЧИТАЛ!!!

— Све-е-ет…

— Я в порядке. Честно! Просто прозрела и избавилась от чувства вины. — Отлично. Тогда бери на себя обязанности штурмана — помнится, ты говорила, что подъехать к поместью лучше всего в двадцать ноль две и чуть-чуть потупить в очереди из машин, но, тем самым, продемонстрировать некое «особое» уважение к хозяевам…

— О-о-очень далеко от оригинала, но, с определенными допущениями, сойдет! — весело хихикнула она, подключилась к ИРЦ со своего места, немного «поколдовала» над навигатором и вздохнула: — О, черт: нам надо замедлиться аж до сорока шести километров в час…

— … или съехать с дороги и немного постоять! — добавила Оля, а я кинул взгляд на экран завибрировавшего телефона, попросил тишины и вывел вызов Воронецкого на динамики.

— Привет, Игнат! — весело поздоровался Великий Князь и затараторил: — Скажи, вы далеко от поместья Ростопчиных?

Я посмотрел на экран навигатор и дал точный ответ:

— Привет, Виктор! В двенадцати километрах. Проезжаю озеро Рассветное. А что?

— Можешь остановиться на смотровой площадке и подождать?