Чудо любви. Истории о Ним Кароли Бабе

Всё делает Бог

В традиции великих йогов Индии сила Махараджи выходила далеко за пределы постижения других людей. Из него изливался обильный поток чудес, и, хотя он пускал нам пыль в глаза тем, что всё отрицал и вводил нас в замешательство, нам всё же было позволено чувствовать этот удивительный процесс. Но какими бы удивительными и драматичными ни были такие феноменальные явления, в глазах близких преданных Махараджи они не были главной сутью дела. Сам Махараджи был чудом. Простое пребывание рядом с ним превращало обычное в чудесное и, наоборот, чудесное казалось чем-то довольно ординарным. И всё же, когда преданные собираются вместе, чаще всего они вспоминают именно истории о чудесах. Наверное, причина этого в том, что такие истории так и просятся быть рассказанными. Что же касается океана любви, нежности и исцеляющего сострадания, посредством которых Махараджи, подобно Христу, творил свои истинные чудеса — всё это выразить словами невозможно.

Каков был смысл этих чудесных способностей? Вероятно, они выполняли ту функцию, которую приписывал им великий святой Ширди Саи Баба, использовавший чудеса самым потрясающим образом: «Я даю им то, что они хотят, и они будут хотеть то, что даю я». Все чудеса относятся к физической Вселенной, к миру, материальному плану, но суть наших отношений с такими существами, как Махараджи, относится к духу, что выходит далеко за пределы таких чудес. Чудеса — это лишь нечто неожиданное, а в духе нет ожидаемого — так что нет и неожиданного.

Вот как Махараджи стал известен под именем Ним Кароли Баба, что значит «садху из Ним Кароли (или Ниб Карори)». Это было много лет назад, наверное, когда Махараджи было лет тридцать.

В течение нескольких дней никто не подавал ему никакой пищи, и голод заставил его сесть на поезд и отправиться в ближайший большой город. Когда проводник обнаружил, что Махараджи сидит в вагоне первого класса без билета, он дёрнул экстренный тормоз и поезд со скрежетом остановился. После некоторой перебранки Махараджи бесцеремонно высадили из поезда. Поезд остановился у деревушки Ниб Карори, где Махараджи проживал.

Он сел в тени под деревом, проводник дал свисток, и машинист открыл дроссель. Однако поезд не сдвинулся с места. Были предприняты все попытки, чтобы заставить его ехать дальше, был даже вызван ещё один паровоз, чтобы подтолкнуть его, но всё безуспешно. Местный однорукий судья, знавший Махараджи, посоветовал служащим железной дороги уговорить молодого садху сесть обратно в поезд. Вначале чиновники отказывались реагировать на такие суеверия, однако после многочисленных безрезультатных попыток сдвинуть поезд с места они решили попробовать. К Махараджи подошла большая группа из пассажиров и железнодорожников. Они принесли с собой еду и сладости, которые предложили ему в качестве подношения. Затем они попросили его сесть в поезд. Он согласился, но при соблюдении двух условий:

1) чиновники должны пообещать построить железнодорожную станцию для жителей деревни Ниб Карори (в то время им приходилось идти много миль до ближайшей станции), и

2) впредь работники железной дороги должны лучше относиться ко всем садху.

Чиновники пообещали сделать всё, что в их силах, и Махараджи в конце концов сел в поезд. Затем они попросили его запустить двигатель. Махараджи возмущённо спросил: «Неужели это я должен заставлять поезд трогаться с места?» Машинист запустил двигатель, и поезд проехал несколько ярдов, после чего машинист остановил его и сказал: «Пока этот садху не прикажет мне, я не поеду». Махараджи произнёс: «Пусть едет», и поезд тронулся дальше.

Махараджи сказал, что чиновники сдержали своё слово, и вскоре у деревни Ниб Карори была построена железнодорожная станция, а к садху стали относиться с большим уважением.

*

Каждый раз, когда Махараджи уезжал из Аллахабада во Вриндаван, за ним следовала целая процессия — иногда до двадцати рикш, заполненных людьми, направляющимися на станцию! Однажды во время одной из таких процессий я попросил водителей рикш следовать самым коротким путём, но Махараджи вмешался и настоял на том, чтобы они поехали по длинной дороге. Вдоль пути его следования собралось много преданных, каждый из которых надеялся на короткий прощальный даршан. Из-за этих последних даршанов Махараджи задержался, в то время как Ма, которые должны были ехать с ним, были уже в поезде.

В те дни мне доставляло радость заниматься такими вопросами, как бронирование мест, и я был как раз занят тем, что рассаживал Ма по местам и проявлял о них всяческую заботу. Когда машинист и проводник дали знак к отправлению поезда, Махараджи всё ещё был на станции с преданными. Я подумал: «О, Боже. Что теперь будет? Мне придётся остаться .в поезде с Ма. Я не могу позволить им ехать одним». В течение четырёх минут машинист вёл с поездом сражение, однако так и не смог заставить его сдвинуться с места. Медленно шествуя в окружении преданных, Махараджи взошёл на платформу. Войдя в поезд, он закричал мне по-английски: «Выходи!» Как только Махараджи занял своё место, поезд тронулся.

*

Однажды Махараджи попросил меня забронировать два места в вагоне первого класса с кондиционером в поезде, отправляющемся в тот же день! Оказалось, что на все места от Калькутты до Калки (с восточного на западное побережье Индии) билеты раскуплены. Однако я на всякий случай купил два билета без места, хотя и был уверен, что это пустая трата времени. Махараджи зашёл на станцию, медленно прошёлся по платформе и остановился. Когда подъехал поезд, вагон первого класса оказался прямо перед Махараджи. Я увидел, как он выбрал места в этом вагоне, поэтому я попросил проводника, который оказался прямо перед нами, два места в этом вагоне, на что тот воскликнул: «Что? Вы что, сумасшедший? Этот поезд забит от Калькутты до Калки!»

В этот момент вся моя уверенность рассеялась, и я взглянул на Махараджи. Тот лишь поднял палец и тихо сказал: «Бригадир поезда».

Я отправился к бригадиру поезда и снова попросил два места. Он сказал: «Да, для вас есть места. Люди, купившие билеты до конца, сошли по неотложным делам в Могул Серае, так что в вагоне первого класса есть две полки». Это и был вагон, который находился прямо перед Махараджи.

*

Однажды Махараджи со своим водителем направлялись из Барейлли в Каинчи. Через некоторое время после их прибытия в Каинчи туда подъехали другие люди. Узнав, по какой дороге ехали Махараджи с водителем, они сказали: «Вы не могли проехать по той дороге. Она размыта уже четыре дня, и по ней не ходит никакой транспорт, даже грузовики». Дорога оставалась непроходимой в течение ещё двух дней после этого.

*

Махараджи ехал в Кашмир на машине, когда сцепление начало барахлить. Мы были в какой-то маленькой деревушке, и не было никаких технических возможностей для проведения ремонта; водитель боялся ехать дальше по горной дороге. Нашли какого-то человека, который якобы был механиком, но чем больше он пытался исправить сцепление, тем хуже оно работало, пока не вышло из строя окончательно.

Я спросил Махараджи, что нам делать, и он велел остановить грузовик, чтобы тот взял нас на буксир. Однако все грузовики ехали в обратном направлении. Я доложил об этом Махараджи, и он сказал: «О, эти брамины такие скупые, они не могут выложить достаточную сумму денег, чтобы нанять грузовик, который бы взял машину на буксир».

У меня была тысяча рупий, и этого оказалось достаточно для того, чтобы нанять машину. Я нашёл автобус, водитель которого согласился взять нас на буксир, принёс верёвку, и мы уже почти тронулись с места. Как вдруг появился другой автобус, ехавший в обратном направлении. Его водитель предупредил нас, что впереди на дороге производится проверка автобусов, так что нашему автобусу никак нельзя было тянуть автомобиль. К этому времени уже стемнело, гостиниц поблизости не было, так что я подошёл к Махараджи и сказал: «Есть три варианта: мы можем переночевать в машине без одеял, мы можем найти грузовик, который отбуксирует нас обратно или же мы можем ехать дальше (этот последний вариант предполагал, что мы должны положиться на силу Махараджи, так как сцепление полностью вышло из строя)».

Махараджи сказал: «Поехали дальше».

На протяжении всего пути в Шринагар ни разу не возникло необходимости ни остановиться, ни использовать сцепление, и нам даже не понадобился бензин. Конечно, в обычных условиях это было бы невозможно.

Во время мелы Махараджи постоянно говорил людям о том, что в Ганге на самом деле течёт не вода, а молоко. Однажды Махараджи и несколько преданных плыли по реке на лодке, и преданные захотели проверить истинность слов Махараджи. Однако ему они ничего об этом не сказали. Махараджи велел им набрать полную лоту (котелок) воды из Ганги и накрыть её крышкой. Когда он затем разлил жидкость по стаканам, она оказалась вкуснейшим молоком. Поскольку в лагере остались и другие преданные, один человек в лодке решил оставить немного молока и им, но Махараджи выхватил у него стакан и сердито швырнул его в Гангу.

*

Однажды Махараджи укрепил веру одного индийского садху, Рам Даса, продемонстрировав ему свою силу. Махараджи сказал: «Смотри сюда, Рам Дас, я исчезаю, видишь?» Он взял маленький камень и ударил им о своё тело. И Рам Дас перестал его видеть. Затем Махараджи сказал: «Смотри, я вновь появляюсь», и Рам Дас вновь начал видеть его. Махараджи повторил это три или четыре раза.

Однажды группа из пятидесяти или шестидесяти политиков Конгресса собралась посетить Махараджи. Он тогда жил в Хануман Чаре, откуда дорога была видна на большое расстояние, так что он заранее знал, кто к нему идёт.

Махараджи внезапно поднялся со своего места и начал спускаться с горы. В сопровождении индийского садху по имени Рам Дас он направился к небольшому храму Дэви. Когда же конгрессмены прибыли на место и начали спрашивать, где находится Махараджи, их направили по идущей вниз троне. Махараджи и Рам Дас сидели перед храмом. Конгрессмены тоже подошли к храму, и, хотя они стояли на открытой местности примерно в шести футах от Махараджи, они не видели ни его, ни Рам Даса. Прибывшие находились практически перед ними, обсуждая, где может быть Ним Кароли Баба. Махараджи стал невидимым сам и сделал невидимым Рам Даса.

В то время Рам Дас пристрастился к гашишу и страдал от кашля, который всегда сопровождает курение гашиша. У него в горле начались спазмы, и ему захотелось прокашляться. Он никак не мог сдержаться, хотя предполагал, что, если он закашляет, эти люди услышат его и, естественно, догадаются, что Махараджи здесь. Но Махараджи сказал ему: «Не волнуйся. Кашляй, сколько хочешь», и Рам Дас громко прокашлялся, после чего ему стало легче. Эти люди не услышали ни их разговора, ни кашля Рам Даса. И только когда конгрессмены прекратили поиски и ушли, Махараджи стал видимым вновь.

*

Во время поездки конь начал так беспокойно вести себя, что это стало опасно для всех, кто находился в повозке. Махараджи подошёл к коню и начал разговаривать с ним: «Послушай, братец, пусть они все сойдут на землю. Пусть они сойдут. Ты понимаешь?» Конь немедленно утихомирился, преданные сошли на землю и дальше пошли пешком.

*

Армейский полковник подошёл к воротам военного лагеря и обнаружил Махараджи, лежащего на земле прямо перед воротами. Когда полковник приказал ему встать, Махараджи ответил, что это земля Бога, а он из Центрального разведывательного отдела. Полковник вскипел и велел караульным схватить Махараджи и бросить в тюрьму для военнослужащих. Несколько часов спустя полковник вновь подошёл к воротам и снова обнаружил лежащего перед ними Махараджи. Он начал кричать на караульных за то, что они не выполнили его приказ. Но они уверяли, что сделали так, как он велел. Проверка тюрьмы показала, что Махараджи по-прежнему сидит там. После этого полковник стал преданным Махараджи.

*

По пути в Бадринатх Махараджи и несколько преданных остановились в дхармасале. Махараджи выпроводил всех из своей комнаты и запретил ночью входить к нему. На его кровати они заметили большую кобру. Утром Махараджи вышел из комнаты вместе с коброй и выпустил её. Спустя какое-то время в Каинчи, в ашраме, была обнаружена кобра. Махараджи тотчас же поднял шум: «Здесь кобра, здесь кобра!»

Один преданный заметил: «Что такое? Столько беспокойства по поводу кобры. Как же вы тогда проспали со змеей целую ночь? А сейчас поднимаете такой шум!»

— Ты злодей! Убирайся! — был ответ Махараджи.

*

Махараджи был в Бенаресе с одним из своих преданных, старшим офицером полиции. Они собирались посетить лагерь садху, расположенный на острове посреди Ганги, и офицер сказал: «Возьмём лодку». (В Бенаресе Ганга достигает ширины в одну милю), на что Махараджи возразил: «Нет, мы пойдём по воде».

Преданный не мог плавать и начал протестовать: «Махараджи, здесь глубина больше нашего роста!»

Махараджи ответил: «Положи-ка руку мне на плечо». Они вошли в реку, и следующее, что офицер смог осознать, — это то, что они уже на острове. Вернулись они точно таким же образом.

*

На третий или четвёртый день после посещения Махараджи нашего дома моя жена услышала исходившую со стороны портрета Махараджи фразу: «Оставляй мне на ночь воды». Однажды она забыла сделать это и проснулась, испытывая сильную жажду. Тогда она вспомнила о воде и поставила стакан возле портрета. Наутро стакан, который она ночью накрыла, был почти пуст.

*

Группа преданных направлялась в Васудхару (рядом с Бадринатхом), где начинается река Ганга, но одна Ма заболела, и её не могли взять с собой. Когда группа уже отправилась в путь, Махараджи подошёл к оплакивающей свою судьбу Ма и сказал: «Ты хочешь увидеть Васудхару». Затем он коснулся её руки и велел: «Теперь выйди на крыльцо». Ма так и сделала — и увидела Васудхару. Она была в экстазе. Позже оказалось, что группа не смогла добраться до Васудхары из-за того, что дорога была перекрыта. Когда они вернулись, Ма рассказала им, что уже побывала там, но, конечно, они ей не поверили. Тогда она описала увиденное в мельчайших подробностях, и старый проводник, бывавший в тех местах, подтвердил правильность её слов.

*

Махараджи узнал от пуджари (священнослужителя) в Канпуре, что новое мурти, которое ещё не было даже освящено, разбилось. Махараджи и несколько преданных немедленно выехали в Канпур. Мы были в дороге всю ночь, и я подумал, что Махараджи таким образом учит нас дисциплине и целеустремлённости: не может быть никакого сна, пока работа Рамы не будет выполнена. Однако я пытался как-то притормозить Махараджи, процитировав ему пословицу: «Не путешествуй ночью и не будь праздным в полдень».

Махараджи ответил: «Один и тот же принцип не может быть приемлем во всех ситуациях». Когда мы приехали на место, то обнаружили мурти целым. Тогда Махараджи рассказал нам историю о святом Рамакришне и о разбившемся мурти Дурги (аспект Божественной Матери). Рамакришна совершил пуджу в честь этого мурти, исполнил для него песнопения, и оно стало целым.

*

Один человек безуспешно пытался вырыть колодец у себя во дворе, в конце концов он послал сына за помощью к Махараджи. Махараджи пришёл к ним во двор, помочился и ушёл со словами: «Скажи отцу, пусть попробует ещё раз». И действительно, вода была найдена, и этот источник даёт воду и по сей день.

*

Во время одной мелы поток воды разрушил мост через реку, и он обрушивался каждый раз, когда его пытались восстановить. Устроитель мелы пришёл к Махараджи за помощью. Махараджи сказал ему, что он благословит этот мост, но человек настаивал, чтобы он пришёл прямо на место. Махараджи постоял у моста некоторое время, и уровень воды начал спадать. Вскоре мост был восстановлен, и празднование мелы оказалось на редкость спокойным.

*

Люди часто дарили Махараджи одеяла. Однажды, когда ему надоело одно из них, оно внезапно стало намного меньше, чем было раньше, а он сказал: «Зачем вы мне даёте одеяла, которые слишком малы?»

*

Отправляясь в поездку, Махараджи и один из его преданных заняли свои места в купе первого класса. Преданный подумал, что будет надёжнее, если билеты до проверки будут у Махараджи, и отдал их ему. Махараджи посмотрел на билеты и, сказав: «Зачем они нужны?», выбросил их из окна движущегося поезда. Преданный был в шоке, но промолчал. И пока Махараджи вёл разговор, преданный очень переживал по поводу билетов и визита проводника. Наконец, проводник постучал в дверь их купе и попросил предъявить билеты. После некоторого колебания преданный сказал Махараджи, что проводник хочет проверить их билеты. Махараджи протянул руку к окну, а затем вручил билеты преданному, засмеявшись: «Ты из-за этого так переживал?»

В 1958 году, когда я возглавлял движение «Люди без земли», я был арестован и мне было предъявлено четыре обвинения:

1) подстрекательство к мятежу,

2) нарушение границ частной собственности,

3) попытка совершения убийства и

4) неповиновение правительственному чиновнику.

Махараджи заверил меня, что я не должен волноваться, что всё будет хорошо, но в 1964 году я был осуждён и приговорён к четырём годам тюремного заключения. Я немедленно подал на апелляцию.

Я не особо переживал по поводу этого, но мои родственники были очень расстроены и настояли на том, чтобы я отправился к Махараджи и рассказал ему обо всём. Махараджи вновь заверил меня, что всё будет хорошо и добавил, что, когда такой-то и такой-то судья вступит в эту должность, решение суда будет пересмотрено. Тогдашний судья был вскоре переведён на другое место, но на смену ему пришёл не тот человек, о котором говорил Махараджи. Началось повторное слушание дела, которое должно было закончиться к концу определённого дня. Я подумал: «Как может произойти то, о чём говорил Махараджи?» Был холодный дождливый день, солнце уже село, а слушание всё ещё не было завершено, поэтому судья отложил его на следующий день. А в тот день из дела бесследно исчезла одна очень важная бумага, так что процесс слушания опять не мог быть закончен. Судья объявил отсрочку до тех пор, пока нужная бумага не будет восстановлена, и на это ушло три года. К тому времени, это был уже 1968 год, на должность судьи был назначен как раз тот человек, имя которого назвал мне Махараджи. По его решению дело было закрыто.

*

Я был тогда у одного святого в южной Индии, который был известен тем, что демонстрировал различные чудеса. Когда я уже был готов к отъезду, он сказал мне: «Ты хочешь что-нибудь, Рам Дас?»

— Нет, Баба, я ничего не хочу.

— Вот, — произнёс он и, вытянув свою руку ладонью вверх, начал медленно вращать ею. Я всё ещё сидел у его стоп, так что мои глаза были совсем рядом с его рукой, и я, подобно ястребу, не мигая, наблюдал за всеми его движениями, чтобы заметить малейший подвох. К моему огромному изумлению на его руке появился голубоватый свет, который затем превратился в медальон. Всё происходящее привело меня в замешательство: зачем он это делает?

Позже я услышал, как Махараджи говорит о таких чудесах: «Существуют определённые сиддхи (сверхспособности), но они не должны часто использоваться. Они сводят дух к магии». А о таких святых он сказал следующее: «Пусть играют. Некоторые святые юга придают большое значение чудесам». (Р. Д.)

*

Однажды во Вриндаване, накануне Дня Гуру Пурнимы (день почитания гуру), Махараджи кормил нас. Каждому из нас он по очереди давал сладости. Я также попытался накормить его сахаром. Конечно, он не ел сахар, но я настаивал, считая, что это прасад. «Вы должны съесть это, пожалуйста, съешьте это». И тогда он притворился, что ест.

Но Найма поймала его: «Вы не стали есть, Махараджи». Он напустил на себя виноватый вид, будто бы говоря: «О, вы меня подловили». Сахар был у него в руке, он просто прятал его. И тогда началась великолепная игра, целое представление настоящего мага: «В какой он руке? Ха! Ты не угадал, он в этой руке». Я думаю, что он даже не использовал свою силу для этой игры. Он действительно проявлял ловкость рук, пряча сахар в одеяле — все те трюки, которые используют фокусники. Но он говорил при этом: «Смотрите! Смотрите! Я как Саи Баба. Я могу заставить сахар появиться, я могу заставить его исчезнуть. Я могу всё. Волшебство! Магия!»

*

Мы ехали с Махараджи в Бомбей на машине. Он показывал нам дорогу сквозь маленькие улочки, пока мы наконец не подъехали к дому. Из него выбежала Ма и коснулась стоп Махараджи. Случилось так, что один из моих коллег попросил меня задать Махараджи вопрос о чудесах Сатья Саи Бабы, но Махараджи всё время игнорировал его. Теперь, некоторое время спустя, находясь в этом доме, он сказал: «Ма, они думают, что материализация вещей — это что-то грандиозное. Дай нам несколько мурти». И внезапно в её руке появились маленькие мурти с изображением Кришны. Сиддхи Ма завернула два из них в своё сари, а когда вернулась домой, то обнаружила, что их стало три.

О святых-чудотворцах Махараджи говорил так: «Что это? Это всё глупость». Он мог творить чудеса, но величайшим чудом было то, что он мог обратить ум и сердце человека к Богу, как он сделал это со мной.

Махараджи был действительно величайшим святым. Он практиковал все виды йогического аскетизма. В Индии есть святые, очень преклонного возраста, которые почти никогда не дают дар-тан людям. За исключением нескольких человек, к которым они Проявляют благосклонность, их никто не видит. Иногда они принимают форму тигра или обезьяны, или нищего. Вы можете получить даршан только в том случае, если они захотят дать вам его, и никак иначе. Истинные преданные Бога никогда не носят желтые одеяния, мала (чётки) или сандал. Вы не сможете узнать, кто они такие, если они сами не захотят этого, и даже тогда вы можете узнать их лишь настолько, насколько они позволят.

(Он сказал это за четыре дня до того, как оставил тело.)

Была ещё одна группа преданных, многие из них с очень большим стажем, которые вовсе не пытались делать предположений относительно того, кто же такой Махараджи на самом деле.

Вы не можете пытаться понять Махараджи. Вы можете надеть его на себя, как вы бы надели пару туфель или одежду, — и почувствовать его.

*

Я спросил одного преданного: «Твоя жена не удивляется, когда ты не останавливаешься и не заговариваешь с ней?»

— Нет, такого не бывает. Когда мы находимся рядом с Махараджи, мы не подходим к вещам с рациональной точки зрения. Она просто знает, что я с Махараджи.

*

Чрезвычайно сложно ухватить его.

*

Я ничего не знаю о таких вещах. Я знаю только то, что он мой Баба.

Хотя чудеса часто происходили в присутствии Махараджи, пока он был жив, их редко обсуждали. Преданные точно знали, что он не любит, когда говорят об этих вещах. Если случалось, что какие-то преданные сидели и обсуждали его чудеса, Махараджи звал их к себе и начинал отчитывать: «Вы всё лжете!» Махараджи говорил, что всё делает Бог, а он (Махараджи) не делает ничего, и если люди станут писать о нём, то к нему приедут миллионы людей, привлечённые слухами о чудесах, и начнут беспокоить.

В 1963 году один человек собрал и записал истории, связанные с Махараджи. Махараджи сказал: «Ты хочешь навлечь позор на меня? Сожги их». И тот сжег их.

Другой преданный написал статью, а Махараджи порвал рукопись.

*

Кто-то спросил Махараджи, позволит ли он, чтобы его сфотографировали. Махараджи отказался и выразил своё неодобрение. Однако тот человек продолжал настаивать, и в конце концов Махараджи прекратил сопротивление. Было отснято три или четыре кадра. Когда плёнку проявили, то именно эти кадры были абсолютно пустыми.

Если вы случайно замечали, что он совершает какое-то чудо, например, материализует пури, он велел вам никому об этом не рассказывать. «Предупреждаю, это плохо для тебя кончится. Никому не говори».

*

Однажды в машине, в которой ехал Махараджи, закончился бензин, и случилось это в месте, где не было ни единого человека. Махараджи дал водителю указание налить в бак воды и ехать дальше. Затем он строго наказал ему никому не рассказывать о случившемся, пока он, Махараджи, жив, и добавил, что если тот проболтается, то заболеет проказой! И лишь спустя три года, после того как Махараджи оставил тело, этот человек впервые рассказал эту историю.

Стратегия Махараджи явно срабатывала, так как он был известен лишь тем, кто должен был знать о нём согласно его выбору, и он был неизвестен в широких кругах. Например, в еженедельнике «Иллюстрейтэд Уикли оф Индия» была опубликована большая статья об индийских святых прошлого и настоящего. Были перечислены сотни имён, но о нём не было даже упомянуто. Наверное, это было самым значительным знаком его силы.

Когда к Махараджи стали приезжать люди с Запада, он изменился. Он начал разрешать делать фотоснимки и даже дал своё благословение на публикацию книги «Будь здесь и сейчас», которая позволила миллионам западных ищущих услышать о Махараджи и его силе. Причина этой перемены неизвестна. Возможно, он готовил своё наследие.

По всей видимости, Махараджи не передавал своим преданным какие- либо из способностей, которые он демонстрировал. Возможно, он думал так же, как Ширди Саи Баба, который говорил: «Я не даю им сверхспособности, так как я не хочу, чтобы они сбились со своего пути».

Вместо сиддх, или йогических способностей, Махараджи давал нам более основательные вещи: веру, любящие сердца и принятие реальности Божественного. В то же время он видел, что некоторые из преданных стремились обладать такими способностями, и он любил вести с этими людьми свою игру-

Это было в 1967 году. Махараджи спросил меня: «Ты хочешь летать?» В то время у меня были права на управление самолётом, и, хотя я знал, что он имел в виду вовсе не это, я шутливо ответил: «Я и так уже могу летать, Махараджи».

Он проигнорировал мой ответ и сказал: «Ты хочешь летать. Ты полетишь».

И лишь в 1972 году, спустя четыре года, в процессе работы с мантрой под руководством одного свами, я пережил астральный полёт. Р Д

*

Одними из первых слов, которые он сказал мне в 1967 году, были:

«Ты знаешь Ганди?»

— Я знаю о нём, Махараджи.

— Ты должен быть как он.

Сказав это, он разжег во мне целую цепь фантазий о праведной силе, которым я предавался многие годы. И лишь недавно я начал рассматривать Ганди с точки зрения сострадания, а не силы. Заявление Махараджи подтолкнуло меня к серьёзной работе над собой.

Чтобы подлить ещё немного масла в огонь моих привязанностей, Махараджи однажды спросил: «Ты когда-нибудь пил чай в доме Никсона?» Я был крайне озадачен, поскольку вопрос был задан вне какого-либо контекста. Но затем я вспомнил, что поселившийся в Алморе многими годами ранее англичанин, который был известен как Кришна Прем и который считался многими индусами святым, изначально носил фамилию Никсон. Я спросил Махараджи, этого ли Никсона он имеет в виду.

— Нет, того, у которого есть большой белый дом в Америке. Тот, у кого дом больше, чем у Муктананды.

Теперь сомнений не было, он имел в виду президента. «Нет, никогда». Затем, подумав, что он как-то перепутал поколения, я добавил: «Но мой отец был там».

— Разве ты не был в доме господина Никсона и он не угощал тебя чаем и был очень мил с тобой?

— Нет.

— О. — И больше ничего. Всего лишь один небольшой намек на то, что мне, возможно, предстоит сыграть какую-то роль в области политики.

Через некоторое время он опять заговорил о президентстве. На этот раз он сказал: «Ты знаешь, Линкольн был очень хороший президент».

— Да?

— Да. Он был хороший президент, потому что он знал, что истинным президентом является Христос, а он лишь исполняющий обязанности президента.

— О.

— Да, он был очень хороший человек. Он помогал бедным и страждущим. И он никогда не забывал Христа.

— Ага!

Затем он спросил: «Ты знал Линкольна?» Последовала неловкая тишина, так как все знали о том, что такое «невозможно». Тогда Дада сказал Махараджи, что я не мог его знать, поскольку Линкольн умер в 1865 году. Он объяснял ему это, как ребёнку. Однако мы все знали, что Махараджи никогда ничего не говорит просто так. (Р. Д.)

*

Управляющий полиции самого большого штата в Индии Уттар- Прадеш пришёл на даршан. Сидя у ног Махараджи, он с явным почтением растирал его стопы. Махараджи подозвал меня и, представив мне управляющего, спросил, такая ли в Америке полиция, как в Индии. Глядя на главного офицера полиции штата, растирающего ноги Махараджи, я мог только посмеяться над таким уподоблением. Я ответил, что в Америке полиция не обладает очень большой властью, что полицейские часто забывают о своей обязанности быть служителями народа. Я также добавил, что невозможно себе представить, чтобы какой- нибудь начальник полиции штата мог встать на колени и растирать стопы святого человека. Затем Махараджи представил меня полицейскому и сказал: «Это Рам Дас. Он приведёт полицию Америки к Богу». Мне пришлось лишь рассмеяться. Он говорил о будущей власти, которая была даже большей, чем в моих фантазиях.

Примерно в это же время Махараджи начал называть меня Самарт Гуру Рам Дас. В прошлом он давал мне то одно имя, то другое (например, Иша, Иисус или Кабир), и каждое я носил в течение нескольких недель. Всякий раз, когда возникало новое имя, хоть и на короткий срок, я пытался разузнать всё о человеке, чьим тезкой я стал, и примерял всё к себе. Об Иисусе я уже знал. Кабир был великим святым и очень бедным ткачом, который проповедовал единство всех религий. Он стал легендарной личностью благодаря своей искренней вере в Бога. В глубине сердца я преклонялся перед его поэзией. Вначале я подумал, что имя Самарт Гуру Рам Дас относится к сикхскому Гуру Рам Дасу. Затем я нашёл книгу, в которой шла речь о неком Самарте Гуру Рам Дасе, который в 17 веке был гуру царя Шиваджи, построившего много храмов в честь Ханумана. Имя Самарт означает «всемогущий». Существует множество историй о чудесных способностях этого гуру. Он жил в земляной хижине рядом с царским дворцом. Царь имел очень хорошую репутацию как правитель, проявляющий заботу о своих подданных и щедро раздающий пищу беднякам, но, по всей видимости, время от времени его эго брало над ним верх. Когда такое случалось, гуру раскалывал, например, камень, в котором было много крошечных жучков, и спрашивал царя: «Кто кормит этих насекомых?» Осознание малозначительности его собственных усилий вновь возвращало царя к смирению.

Мне понравилось это имя и, хотя я и желал обладать всей той властью, на которую намекал Махараджи, я знал, что, если бы он дал мне такую власть, я бы мог легко потеряться в ней. Однако время от времени Махараджи, позволяя мне оказать ему какую-либо помощь, давал мне переживание, которое показывало мне, что истинная сила начинает проявляться тогда, когда человек осознаёт: «Я ничего не могу сделать; всё делает Бог».

Однажды Махараджи сказал мне: «Хари Дас находится в Америке. Помоги ему остаться там на пять лет».

Я знал, что у Хари Даса была лишь трёхмесячная виза. Получить в Соединённых Штатах постоянную визу — то есть регистрацию в качестве подданного другого государства — нелёгкое дело. Поэтому я сказал Махараджи: «Я не могу это сделать. Я не обладаю политической властью в Америке».

Но Махараджи будто не слышал моих возражений, он просто повторил: «Ты устроишь Хари Дасу пребывание в Америке в течение пяти лет. Я держал Бхагавана Даса здесь в течение семи лет». Его слова вызвали у меня смех. Он, Махараджи, обладающий всеми сверхспособностями, делает такое абсурдное сравнение. Мои возможности в политических структурах Соединённых Штатов равнялись нулю, поэтому я снова запротестовал. Но он был непреклонен, и мне пришлось сказать, что я, конечно же, буду работать в этом направлении.

За несколько дней до этого разговора в Наинитал для встречи со мной приехал один человек из Лос-Анджелеса, которого я раньше никогда не видел. Я сказал ему о том, что рядом находится мой гуру, и отвёл его к Махараджи. Тот дал ему имя Бадринатх Дас. Махараджи произвёл на этого человека очень глубокое впечатление, и он был счастлив, что я познакомил их. В свой последний день в Наинитале (уже после нашего с Махараджи разговора о Хари Дасе), Бадринатх Дас ещё раз выразил мне свою благодарность и поинтересовался, может ли он сделать что-нибудь для меня в Штатах. Я спросил: «Что, например?» Он ответил, что занимает должность адвоката и успешно ведёт дела в Лос-Анджелесе. В тот момент я не мог вспомнить, чтобы у кого-нибудь из моих друзей были юридические проблемы, и просто поблагодарил его за предложение. Затем, немного подумав, я сказал: «У меня в семье все юристы, но единственная юридическая помощь, которая мне сейчас нужна, — это получить долгосрочную американскую визу для Хари Даса Бабы», и я рассказал ему об указаниях Махараджи.

Бадринатх Дас сказал: «Как интересно — мой зять занимает должность директора иммиграционного отдела Западных Штатов, и мы сможем уладить это одним письмом». Так и было всё сделано.

Когда Хари Дас пришёл в иммиграционный отдел на собеседование, на папке с его документами были особые наклейки, указывающие на его высокий социальный статус, и он получил необходимую визу без каких- либо трудностей.

Конечно, Махараджи заранее знал, что всё произойдёт именно так, но вместо того, чтобы самому решить этот вопрос с Бадринатх Дасом, он позволил мне оказать ему помощь.

Но одной рукой играя с моими желаниями мирской власти, другой рукой Махараджи очень тонко искоренял их. Однажды, когда я и К. К. сидели с Махараджи, к нему на даршан пришла большая группа людей, работавших в индийском разведывательном управлении. Они сопровождали в то время Индиру Ганди в её поездке. Когда они ушли, Махараджи сказал: «Какая польза от всего этого? Царь может повелевать только своим народом, святой же может повелевать дикими зверями и животными, и они будут повиноваться ему».

Между подобными высказываниями, умаляющими величие мирских правителей, историями о Самарт Гуру Рам Дасе и рассказом о том, кого Линкольн считал истинным президентом, Махараджи внедрял в моё сознание идею об ограниченности мирской власти, которой добиваются большинство людей. Эти учения продолжают оказывать на меня воздействие и по сей день (Р. Д.)

Хотя Махараджи с пренебрежением относился к большой мирской власти — политической или экономической, среди тысяч ищущих, припадавших к стопам Махараджи, было много мужчин и женщин, обладавших ею. Иногда Махараджи избегал их, а иногда, казалось, что он направляет свои усилия на помощь им или пытается направить их по нужному пути.

*

Махараджи гостил в доме главного надзирателя центральной тюрьмы Агры, когда неожиданно он встал и собрался уходить. Он сказал, что один занимающийся импортом богатый бизнесмен решил побеспокоить его своим визитом. Через несколько минут после того, как Махараджи ушёл, к дому подъехал лимузин и из него вышел внушительного вида мужчина, нагруженный прасадом.

*

Махараджи пытался избежать встречи по меньшей мере с двумя или тремя губернаторами, которые хотели с ним встретиться. Но одного губернатора он принял, сказав: «Если он так жаждет увидеть меня, как я могу помешать ему?»

*

Махараджи участвовал в политике в той степени, в которой это могло помочь его преданным. Он говорил: «Да, ты станешь губернатором» или «Ты станешь вице-президентом Индии» и т.д.

Однажды пришла жена вице-президента Гири. Махараджи отказался встречаться с ней, но ещё до того, как она появилась в дверях, он объявил о том, что она идёт к нему, и велел дать ей прасад.

В другой раз пришёл губернатор с сыном, и хотя Махараджи отдыхал, его всё равно побеспокоили. Во время беседы губернатор спросил, следует ли Гири участвовать в президентских выборах.

Позже пришёл сам Гири. Махараджи беседовал с ним наедине в течение пятнадцати минут. После разговора Гири вернулся в Дели и сразу же объявил, что уходит с поста вице-президента. Когда его попросили объяснить этот шаг, он сказал: «Мне так подсказывает голос души». Позже он выставил свою кандидатуру на пост президента Индии.

Ещё до того, как были подсчитаны все голоса избирателей, Махараджи объявил: «Гири выиграл». И он действительно победил на выборах.

*

Махараджи никогда не хотел никакой рекламы, он старался избегать всяких высокопоставленных лиц и держаться подальше от преданных, которые стали очень важными персонами. Они жаловались мне: «Раньше он часто посещал нас, а сейчас, когда возвёл нас на трон, покинул. Он больше не приходит. Лучше бы он не помогал нам возвыситься. По крайней мере, мы могли бы получить его даршан».

*

Однажды премьер-министр Индии Неру, следуя в Ассам, прилетел в аэропорт Калькутты. Была организована пресс-конференция, на которой присутствовали как журналисты, так и правительственные чиновники. Во время речи Неру приземлился ещё один самолёт, и из него вышли пассажиры. Через несколько минут Неру заметил, что его аудитория поредела, так как некоторые направились к только что прибывшему самолёту. Он поинтересовался у своих советников, ближайшим из которых был давний преданный Махараджи, в чём дело, и тот ответил, что на самолёте прибыл Баба Ним Кароли и люди поспешили получить его даршан. Неру выразил глубокое удивление и сказал: «Индия действительно счастливая страна, если в ней есть святой такой величины, что люди готовы оставить своего премьер-министра, чтобы увидеть его».

Вскоре после начала индо-китайской войны в 1962 году военное командование Индии посоветовало премьер-министру Неру объявить в Нью-Дели полную эвакуацию, поскольку китайское вторжение казалось неминуемым. Понятно, что Неру очень не хотел отдавать такой приказ. За всю длительную историю Индии жители лишь несколько раз оставляли Дели перед лицом угрозы военной оккупации, и каждый раз это служило предвестником поражения страны. Однако генералы Неру посоветовали ему во избежание катастрофы объявить эвакуацию в течение двадцати четырёх часов. Неру был в отчаянии. Он даже попросил своего главного министра, давнего преданного Махараджи, обратиться за советом к святому. Министр ответил Неру, что он верит в то, что Махараджи знает абсолютно всё и что, если он захочет дать даршан, то явится сам. Он добавил, что Махараджи никогда не оставляет чьего-либо призыва без ответа, если тот действительно искренен. К тому же, преданный не знал, где в то время находился Махараджи. В тот же вечер Махараджи дал о себе знать, он позвонил по телефону и сказал преданному. «Скажи Неру, чтобы он не переживал. Всё будет хорошо. Китайцы уже начали отступление». На следующее утро высшее военное начальство доложило Неру, что ночью противник оставил свои позиции, и боевые действия приутихли.

*

В течение долгого времени премьер-министр Неру выражал желание получить даршан Махараджи, но Махараджи всегда удавалось избежать встречи с ним. Однажды близкий друг Неру, который также был преданным Махараджи, казалось, уговорил-таки Махараджи встретиться с премьер-министром. Махараджи сказал, что сам придёт в его резиденцию, но предупредил, чтобы не было никаких церемоний и фанфар.

*

В течение последних дней жизни Неру Махараджи часто говорил: «Неру хороший человек. Он поклоняется Богу в душе и не выставляет это напоказ».

*

Пришёл брат Муджиба. Он не знал, жив Муджиб или нет. Большинство людей считали его мёртвым, но Махараджи сказал: «Не переживай. Твой брат вернётся, и он явится как царь». И он действительно вернулся и возглавил формирование государства Бангладеш.

*

Однажды к Махараджи пришёл обычный человек, просто для того, чтобы святой помог исполнить его желание: он хотел стать министром. Махараджи сказал: «Хорошо, ты будешь министром. Бери прасад и уходи». Спустя много лет я находился подле Махараджи в Каинчи. Несколько часов подряд мы были с ним наедине, и он пребывал в состоянии глубокого самадхи (духовного транса), когда внезапно произнёс имя какого-то человека. Через пятнадцать минут в Каинчи прибыла украшенная флагом правительственная машина министра. Я сказал об этом Махараджи, и он велел дать министру прасад, а затем пригласить его войти.

Министр вошёл в комнату и сказал: «Махараджи, я когда-то встречался с вами, и вы сказали, что я стану министром. И вот теперь я стал министром. И всё это благодаря вашей милости. Прежде чем занять этот пост, мне захотелось приехать сюда и стереть пыль с ваших лотосовых стоп. И вот я здесь, чтобы получить ваш даршан. Затем я приступлю к выполнению своих обязанностей».

Махараджи лишь изредка обсуждал политические вопросы. Обычно он, казалось, не проявлял особого интереса к мирским делам, разве что по настоянию своих преданных. Часто его точка зрения на развитие событий казалась космической, а иногда он выражал своё изумление.

Однажды, беседуя с одним из западных преданных, Махараджи спросил, не планируют ли учёные запустить космический корабль на Марс. Когда преданный ответил ему, что да, такие планы имеются, Махараджи рассмеялся и долго не мог остановиться.

*

Один политик говорил Махараджи: «Мы так много делаем для людей».

Махараджи отвечал: «Где же ваша зелёная революция?», имея в виду засуху. «Вы думаете, что можете сделать всё. Вы ничего не можете сделать. Только Бог может сделать».

Хотя Махараджи высказывался в пользу независимости Индии, он говорил: «Англичане в душе были хорошими людьми».

*

Двадцать пять лет назад, когда мы находились подле Махараджи, он сказал о разделении Индии и Пакистана: «Вот увидите, одна часть Пакистана будет с Индией».

*

В 1962 году, во время индо-китайской войны, я сказал Махараджи: «Китайские войска вошли в Ассам. Наша армия просто созерцает происходящее. Если так будет продолжаться, китайцы Доберутся до равнин».

Махараджи ответил: «Этого не случится. Китай отступит. Индия — страна риши (мудрецов) и самопожертвования. Коммунизм не может сюда прийти».

— Но, Махараджи, — вопрошал я, — почему китайские войска всё- таки пришли?

— Просто для того, чтобы пробудить вас, — ответил он.

*

Речь шла о возможном коммунистическом вторжении, и Махараджи сказал: «Нет! Нет, коммунизм не может прийти сюда. Здесь все люди религиозны и благочестивы. Коммунизм приходит лишь в те страны, где нет веры в Бога. В страны, где есть религия и где она соблюдается, никакой коммунизм прийти не может».

Хотя Махараджи и утверждал, что только Бог может делать всё, а он не может делать ничего, многие из его преданных рассматривали его в тождественности с Богом.

Существует множество категорий святых и садху. Махараджи был святым той природы, что именуется адвайта вад: есть только Бог, я сам есть Бог и все вещи — это моё собственное сердце и душа; Бог присутствует везде. Махараджи был последователем адвайты вады. Он видел в каждом свою собственную душу. Для него это всё было Одним.

*

Махараджи был как Кришна: иногда он был подобен Богу, а иногда — обычному человеку.

*

По внешним признакам он человек, но не простой человек. Он проводил здесь беседы, а сам был всюду. Он мог заставить свою атму (дух) войти в любого человека в любое время, чтобы выполнить необходимую работу. Его тело было сожжено, и оно не может вернуться, но его атма может явиться в любой форме. В одном из сновидений он сказал мне: «Ты можешь получить мой даршан, но не в этой форме!»

*

Он в такой степени являлся частью нашей жизни, что, находясь с ним, мы не осознавали масштабности его силы. Он скрывал своё величие. Мы никогда не собирали историй о его жизни, так как думали, что он будет жить вечно.

*

Один очень учёный садху пришёл навестить К. Б. в его доме. Каждый день эти двое в течение многих часов обсуждали философские вопросы. Садху утверждал, что Вселенная по-прежнему управляется мудрецами, небесными существами, которые образуют целую иерархию, руководимую Верховным Правителем; что земная игра и земные правители находятся под контролем этих вечных мудрецов. Далее он начал описывать Верховного Правителя и его действия. К. Б. был потрясён: садху дал точное описание Махараджи. Через некоторое время в дом К. Б. пришёл сам Махараджи и, увидев на стене фотографию того садху, очень разгневался. «Как к тебе попала эта фотография? Где ты познакомился с этим человеком? — кричал он. — Негодник! Ты слишком много болтаешь и заставляешь болтать других людей». Махараджи ушёл, оставив К. Б. в состоянии крайнего недоумения.

Спустя несколько лет, памятуя о таинственном откровении, полученном от садху, К. Б. разговаривал с Махараджи о дхарме (духовный путь жизни) и правителях. Говоря о царе Джанаке, мистическом мудреце-правителе древней Индии, он спросил Маха­Раджи, был ли Джанаки последним из таких просветлённых правителей мира. Махараджи ответил: «Нет, нет! И сейчас есть такой царь мира, правитель всей Вселенной, который более велик, чем Джанака».

*

Один садху из Бомбея даёт описания святых, пребывающих в Сиддха Локе (на высшем духовном плане), и говорит, что Махараджи сидит обнажённый на белом камне в снегу, выше всех остальных.

Однажды летним вечером мы расположились вокруг лежащего на спине Махараджи. Казалось, что он находится где-то очень далеко и был исполнен блаженства. Я держал его правую руку. Украдкой я начал изучать линии на ней. Махараджи слегка встрепенулся и спросил меня отрешённым голосом, что я вижу на его ладони. Я сказал: «Махараджи, на вашей ладони сказано, что вы получите даршан Бога». Подобно ребёнку, с восторженной таинственностью, он прошептал сидящему рядом преданному: «О, они узнали!»

Брахмачари Махарадж был великим святым, глубоко почитаемым в Кумаонских горах. Когда он и Махараджи встретились, Брахмачари Махарадж совершил дунда пранам. Был очень жаркий день, и Брахмачари Махарадж послал Тевари принести воды, чтобы приготовить ласси (напиток из взбитого йогурта, воды и сахара). Брахмачари Махарадж пил воду только из отдалённого источника, поэтому Тевари понадобилось какое-то время, чтобы выполнить поручение. Когда он вернулся, Брахмачари Махарадж начал отчитывать его: «У тебя нет никакой проницательности. Ты не понимаешь — это не обычный святой. Махараджи мог бы выпить воду и из крана. Для него это не имеет значения».

*

Однажды Махараджи встретился в Лакнау со Шри Брахмачари Махараджи. После короткого приветствия они уединились во внутренней комнате и заперли дверь на засов. Минут через пятнадцать-двадцать дверь открылась, из неё с сияющим лицом вышел Шри Брахмачари Махарадж. Они остановился и молча улыбался. Через дверной проём можно было видеть Махараджи, сидящего в странной мудре — всё его тело выглядело круглым и мягким. Вскоре он вышел из комнаты, его тело казалось красного цвета. В течение нескольких секунд оба святых стояли в полном безмолвии, а затем Махараджи удалился.

*

Когда Ганди был застрелен и все плакали, Брахмачари Махарадж спросил: «Почему все плачут?» Ему объяснили, и он сказал: «В Индии есть лишь одно существо, которое могло бы вернуть его к жизни, и это — Ним Кароли Баба».

*

Махараджи угостил пури гостившего у него свами из ашрама Шивананды, а затем отправил его посидеть к пещере за храмом. Однако свами очень тянуло к Махараджи, и вскоре он вернулся обратно. Тогда Махараджи отправил его к большому дереву, откуда тот мог бы смотреть на Махараджи. И вдруг перед глазами свами храм в Каинчи преобразился в ашрам Шивананды в Ришикеше, а Махараджи принял облик Шивананды. Затем Махараджи/Шивананда подошёл к нему и спросил: «Как ты думаешь, есть между нами какая-нибудь разница? Разве мы не одно и то же?»

Свами сказал: «Вы тоже приняли его форму. Действительно, вы — это он. В этой форме вы вводите меня в заблуждение». Махараджи ничего не сказал в ответ. Он лишь улыбнулся.

Мне ещё предстоит найти другого человека, находящегося на этой же стадии. Можно успешно подниматься вверх, но очень трудно достичь высшей ступени самореализации и затем опуститься обратно на физический план. Махараджи, казалось, находился на всех планах сразу. Это высочайшее состояние.

Я относился к нему как к обычному садху, пока не понял, кто он такой на самом деле.