Даже если ты уйдешь (СИ)

Глава 17. Постучись в мою дверь

— Ну и? Взяла бы инициативу в свои руки. Забежала бы к нему с пакетом, мол: “Ваша Эсми пришла, пирожков принесла”. Какой мужик откажется от хавчика, Цветочек? — наставляла подругу Эсмигюль, которой она призналась в том, что ей нравится врач.

— Я совсем отчаянная по-твоему? Я сказала тебе “просто нравится”, а не “о боже какой мужчина, я хочу от него сына”, - парировала Эсми и обхватила губами тонкую трубочку, край которой был погружен в домашний лимонад с киви и яблоком.

— От одного до другого всего один шаг, — поиграла бровями Викуля. — Лор с собственным центром, разведен, взрослая дочь, — загнула она четыре пальца. — Если без вредных привычек, то просто джек-пот!

Эсмигюль выдала свой мамский взгляд, когда ей что-то не нравилось, но Кимскую это только забавляло. В тридцать семь у нее все еще не было детей, зато был свой салон красоты и магазин корейской косметики. Единственный брак закончился разводом — муж оказался страшным игроманом, из-за которого ее однажды сильно напугали коллекторы. Но благодаря влиятельной родне, которая имела вес в корейской диаспоре, горе-муженька и контору удалось прижать. Больше Вику никто не трогал. Оправившись после первых отношений, она начала ходить на свидания, после которых жаловалась Эсми, что нигде у нее не ёкает.

— А у тебя ёкнуло? — спросила вдруг Кимская, сжимая деревянные палочки для суши.

— Слушай, ну может где-то очень глубоко. В любом случае, я не собираюсь на него вешаться. Особенно после того, как меня перед ним вырвало. Позавчера я пришла на процедуру, а администратор сказала, что он улетел в Баку на похороны дяди. Меня уже долечивал другой врач. И всё.

— Блин, как жаль, — бросив палочки, Вика вздохнула и откинулась на мягкую спинку бордового кресла.

— А мне нет, — честно сказала Эсми. — То, что он мне понравился, натолкнуло меня на одну интересную мысль.

— Какую?

— Что я не робот. Я, оказывается, еще могу что-то чувствовать. После первого брака, после того, что устроила мне любовница Имрана. после того, что наговорила обо мне свекровь своим родственникам, я думала, что стала черствой и жесткой. Я ведь ни разу ее не навестила после инсульта и детей не привезла. Хотя мама говорила, что надо быть выше обид.

— Это твое право, — пожала плечами Вика. — Она вычеркнула внуков из своей жизни, как и их отец. Что они едят, обуты ли, одеты — никого, кроме тебя и твоих родителей не волновало. Поэтому я бы на твоем месте поступила точно также. Моя бывшая свекровь тоже считала, что я бросила ее сыночку в трудную минуту. А то, что он всю кровь мне выпил, воровал мои деньги и заложил украшения в ломбард, она забыла. В конце концов, натравил на меня коллекторов.

— Вот и вся любовь, — развела руками Эсми. — А что далеко ходить? Знаешь же мою сестру Соню? У нее есть две лучшие подруги еще со школы. И что ты думаешь: у одной муж завел токалку и сына на стороне, у второй — изменил ей с актрисой Альбиной Арман.

— Серьезно? — Вика прикрыла рот ладонью. — То есть любовник, из-за которого ее избил муж…

— Да-да, был мужем подруги моей сестры.

— Как скучно я живу! — цокнула Кимская.

— Лучше скучно, но спокойно. Без потрясений. Поэтому, — Эсми легонько стукнула ладонями по столу, — продолжаем жить так, как жили!

Но человек предполагает, а Бог располагает. И спустя неделю с хвостиком случилось так, что Алтынай заболела, а до девочки-сменщицы не дозвонились, и Эсмигюль сама встала за прилавок, встречала покупателей и параллельно решала рабочие вопросы. Когда привезли пакеты с эмблемой компании, она приняла товар, расфасовала его и убрала часть в нижний ящик. Пришлось присесть, чтобы найти для них место, и как раз в этот момент колокольчик на двери призывно зазвонил.

— Здравствуйте! Есть кто-нибудь?

Эсми услышала над головой знакомый голос и сразу же поняла, кто только что вошел. Она молча чертыхнулась и быстро, насколько ей позволяли суставы, выпрямилась и сдула с лица упавшую прядь.

— Здравствуйте.

— Неожиданно, — усмехнулся Муслим. — Не думал, что увижу вас здесь. Вы же наездами.

Он, разумеется, лукавил. Всё-то он ожидал и всё-то увидел сквозь большую витрину. Припарковавшись на противоположной стороне улицы, Мамедов заметил, как женщина с необычным именем кружит по магазину. Специально спустил окно, чтобы рассмотреть тростиночку в черных брюках и белой блузе, с собранными в низкий, гладкий пучок волосами. Он и не понял, как прошла минута, вторая, третья…пятая; как уголки губ дернулись, рука дверцу открыла, а ноги сами понесли его к лавке. И вот он стоял перед ней, смотрел в ее черные, как ночь, глаза и видел в них смятение и что-то еще неведомое.

— Так и есть. У нас просто форс-мажор.

— Как ваше горло?

— Спасибо, отлично, — она на автомате дотронулась до него пальцами. — Кстати, примите соболезнования. Ваш администратор сказала, что вы уехали на похороны дяди.

— Спасибо. Так и есть. Хороший был человек. В середине 90-х продал здесь все и уехал в Баку. Хотел быть ближе к корням.

— А вы?

— Что я? — чуть нахмурил брови Магомедов.

— Не хотите быть ближе к корням?

— Нет, — твердо заявил он. — Я родился и пригодился здесь. Это моя Родина.

— Что же, разделяю вашу точку зрения.

— Хотя Баку — очень красивый город и я его тоже люблю. Вы там бывали?

— Никогда, — помотала головой Эсми. — Но хотелось бы. Вообще есть у меня сумасшедшая мечта, — неожиданно хихикнула она, — на старости лет хочу много путешествовать.

— А сейчас что?

— А сейчас у меня много работы. Дети. Планы. Но когда-нибудь…

— Но ведь когда-нибудь может так и не наступить?

Этот невинный вопрос застал ее врасплох. Из каждого утюга сейчас говорят, что надо жить так, как будто это последний день в твоей жизни. Но у Эсми были другие цели: накопить на обучение детям и открыть им дорогу в будущее. Два года назад они впервые побывали за границей — в Турции. А на весенних каникул втроем полетели в Дубай. Для того, чтобы вывезти детей за границу, ей пришлось пойти пойти на контакт с бывшим мужем. Так он стал потихоньку активизироваться и снова появился в их жизни.

— Если наступит завтра, то я об этом обязательно подумаю, — улыбнулась Эсмигюль. — А вы что-то хотели, Муслим?

— Да, хотел.

— Слушаю вас внимательно, — заправив за ухо непослушную прядь, сказала хозяйка.

— Мои ребята хвалили вашу еду, — мужчина положил на прилавок ладони и покосился на десерты.

— Пироги? Пирожные? Или полуфабрикаты?

— Манты, хинкали, пельмени.

— Ааа, это у нас там, — Эсми указала рукой на морозильники у стены. — Пойдемте, покажу вам.

Она вышла из-за прилавка в зал и повела его к двум большим белым прямоугольникам.

— Наша заморозка. Пельмени, вареники с картошкой и творогом. Манты с тыквой и говядиной, с говядиной и луком, с говядиной и джусаем. Вы сами какие любите?

— Все, — повернув голову, он потянул вверх уголок рта и Эсми слегка смутилась от этого.

— И что? Всего по килограмму положить?

— Давайте с тыквой, джусаем. И пельмени.

— Хорошо.

Эсми отодвинула вправо стеклянную горизонтальную дверцу и достала из морозилки товар.

— Вам помочь? — спросил он, глядя на то, как она придерживает прозрачные пакеты с полуфабрикатами тонкими пальцами.

— Нет-нет. Пойдемте, упакую вам все.

Хозяйка ловко отделила белый пакет с эмблемой от пухлого рулона и положила в него манты и пельмешки. Потом подняла его за ручки и с добродушной улыбкой проговорила:

— Приятного аппетита!

— Сколько с меня? — спросил он вытащив телефон, чтобы оплатить.

— Нисколько.

— Нет, так не пойдет.

— Считайте это подарком от заведения. Вы вылечили меня бесплатно, а я видела ваш ценник. Так что мы теперь в расчете.

Муслим молчал. Молчал и смотрел на нее, решаясь на один большой, важный шаг. Думал о том, что уже очень взрослый, а боится, как школьник. Даже за бывшей женой он не ухаживал, потому что все было давно решено между ними. А после развода знакомиться самому не было нужды — не он, а к нему подходили, глазки строили, телефоны оставляли. И тут она появилась — неприступная и хрупкая, прекрасная и загадочная, язвительная и необычная. Она ведь тоже на него во все глаза глядела, словно ждала чего-то.

— Не хотите сегодня вечером после работы выпить со мной кофе? — наконец, спросил Муслим.

Она хотела. Она поняла, что рада его видеть даже больше, чем думала. Но ему сказала совсем другое:

— Муслим, а вы считаете это этично? Наши дети учатся в одном классе. И мы…

— А почему это не этично? — перебил он. — Наши дети уже взрослые. И мы пока им ничего не скажем.

— Пока? — Эсмигюль изогнула бровь.

— Это всего лишь кофе, — его усмешка была такая обаятельная, что Эсми прикусила губу и опустила голову, чтобы не улыбнуться. — Или вы любите чай?

— Я люблю чай.

— Тогда вы будете пить кофе, а я — чай.

— А может наоборот?

— Да, — потерев лоб пальцами, согласился Муслим.

— Ну хорошо. Кофе так кофе. Мы закрываемся в семь.

На том и остановились, потому что Мамедов тоже работал до семи и сам закрывал центр. И когда он вышел на улицу и вставил ключ в замочную скважину, из соседнего офиса, вернее магазина вышла она — в черном приталенном пальто, брюках и ботинках на высоком каблуке. На шее был повязан небесно-голубой шарф — Эсми помнила, что горло надо беречь.

— Ну привет, — повернув голову, усмехнулся он.

— Привет, — зарделась она, только сейчас сообразив, кого он ей напоминает. Точно — актеров из турецких сериалов несмотря на то что азербайджанец.

В конце сентября как-то резко похолодало. Высоко в горах выпал снег, и все алматинцы знали, что это к заморозкам. Фонари освещали идеально уложенную брусчатку дорогого района, а круглые лампы подсвечивали коричневые дома, бутики, магазинчики, салоны и рестораны на первых этажах. В один из них и зашли Муслим с Эсмигюль.

Спустя несколько чашек горячего Ташкентского чая с мёдом, лимоном, апельсином и мятой они, наконец, перешли на “ты”, обсудили школу, учителей и программу. Эсми умолчала о том, что ее сыну нравится его дочь. И вообще решила не лезть туда, потому что доверяла Руфату — все-таки сын хоть и был Юсуповым, но вырос противоположностью отца. А потом разговор плавно свернул в сторону бизнеса и Эсми спросила, почему Муслим ушел из государственной больницы.

— Я тогда уже несколько лет был в разводе. Квартиру взял в ипотеку, выплачивал алименты. И как-то на жизнь оставалось совсем немного, — признался мужчина. — И тут меня пригласили в частную клинику. Я пошел, поработал, посмотрел, как всё устроено, перечитал кучу книг про то, как создать свой бизнес и открыл кабинет — небольшой, всего две комнаты. Но тогда только-только появились ЛОР-комбайны. Я продал машину, купил два аппарата. В одном кабинете работал сам, в другой взял врача. И еще у меня был администратор. Постепенно стало получаться, появилась клиентская база, пошло дело.

— Ипотеку все еще выплачиваешь? — бровь Эсми вопросительно изогнулась.

— Досрочное погашение, — гордо ответил Мамедов, откинувшись на спинку стула.

— Ну молодец. Дай пять, — Эсми выставила ладонь над столом и Муслим, подыгрывая, ударил по ней пятерней. — Я тоже закрыла досрочно.

— А как ты открыла магазин? — спросил он совершенно искренне.

— Жизнь заставила. После развода надо было поднимать детей. У бывшего мужа сгорел магазин на барахолке. Помнишь серию пожаров там в 2013?

— Конечно.

— Так вот у его семьи сгорел контейнер. У бывшего наступили тяжелые времена, алиментов он не платил. И я начала лепить и замораживать пельмени, вареники, манты. В то время только-только зарождалась торговля в Инстаграме (соцсеть, запрещенная на территории РФ) и мы попали в струю.

— Мы? — густые черные брови мужчину устремились к переносице.

— Мы с младшим братом. Он отвечает за финансы, бухгалтерию и вообще за цифры. А я — за производство и рекламу.

— Что сказать? Впечатляет.

— Взаимно.

Пряча стеснение из-за его пристального взгляда, Эсми поправила волосы и решилась задать вопрос, который весь вечер вертелся на языке.

— Слушай, а можно вопрос? Только ответь, пожалуйста, честно, потому что я не люблю, когда врут. И вообще, лучше узнать обо всем на берегу.

— Так, интересно, — поддавшись вперед, Муслим сложил руки на столе, как первоклассник.

— Почему вы с женой развелись? — наконец, она озвучила то, что ее коробило.

— Ты хочешь узнать, изменял ли я ей? — согнув правую руку в локте, мужчина прикоснулся кулаком ко рту и серьезно посмотрел на Эсмигюль.

*Джусай — это душистый лук, растущий в степях, лугах и по склонам гор Восточной Азии. У него очень нежные листочки, в которых больше эфирных масел, чем в других видах зеленого лука. К тому же джусай ароматнее и мягче, а антимикробных свойств у него не меньше, чем у чеснока. Да и на вкус он больше похож на чеснок. В Азии джусай используют целиком (листья, луковицы и цветы): его едят сырым в салатах, добавляют в тушёные блюда (к мясу и овощам), в маринады, соленья и фарши, заправляют им супы.

При оформлении подписки пришлось удалить визуалы. Поэтому возвращаю их в блоге. Здесь же можно посмотреть тот самый “Маленький Нью-Йорк”, где работают и гуляют наши герои. Специально сходила, сделала пару фоточек для вас. https:// /shrt/h2xn

И маленькая спарвочка для тех, кто не читал. Эсми рассказывает про подруг Сони — Айлин и Диану из цикла "Сильные женщины"