Даже если ты уйдешь (СИ)

Глава 20. Свет в твоем окне

— Дорогие друзья, нас 120 000! Хочу поблагодарить всех, кто подписался на нашу страницу и доверился нам. Потому что мы экономим ваше время, силы и нервы. И…Нет, чёрт! Что я несу?

Эсмигюль, которая шла по улочке и в нужный момент должна была открыть дверь магазина, остановилась и прижала ладони к щекам. Специально для съемок рекламы она сделала красивый макияж, распустила и уложила волосы, надела строгое платье с длинными рукавами и чуть ниже колен. Но вот уже пять дублей она не могла толком произнести текст.

— Не переживайте, Эсми. Давайте попробуем еще раз. Вы текст повторите, не спешите, — улыбнулась СММ-щица Ирада, которой Эсми заказала рекламу магазина в соцсетях под ключ: со съемкой, монтажом и настройкой таргета. Внешность у нее была очень яркой: длинные кудрявые волосы, пухлые губы и белая кожа. Несмотря на свой возраст, выглядела она очень молодо, будто только школу окончила.

— Я все забываю, как только вы говорите “Мотор”, - пожаловалась Эсми. — Хотя у меня хорошая память, — Эсми растерла ладошки и подула на них, чтобы согреть.

— Это от волнения.

— Давайте еще раз попробуем.

— Конечно. Сейчас я только кадр выставлю.

Ирада отошла на расстояние и оказалась рядом с Лор-центром. И именно в тот момент, кода Ирада снова крикнула Эсми “Мотор”, дверь клиники открылась и на улицу вышел доктор Мамедов в синей форме и белом халате. Вообще-то он хотел забрать из машины коробку с расходными материалами, но услышав громкий голос девушки, повернул голову и увидел Эсмигюль. Напрочь забыв о том, зачем вообще вышел, он встал посреди улицы, сложил руки на груди и с застывшей улыбкой на лице, наблюдал за тем, как она идет во вроде бы закрытом, но облегающем платье и накинутой поверх короткой кожаной куртке. Не мог налюбоваться. Хотелось смотреть и смотреть…и снова поцеловать.

— И в честь круглой цифры, мы подготовили для вас вкусные под….- она запнулась на простом слове, когда оставалось совсем чуть-чуть конца. А все потому что встретилась глазами с Муслимом и поплыла. Его пронизывающий насквозь взгляд заставлял сердце биться быстрее, а от еще большего волнения Эсми снова все забыла.

— Простите меня, Ирада, — уныло склонив голову, вздохнула хозяйка “Вкусняшек”. — Я просто безнадежна.

— Да ну бросьте, Эсми. В этот раз мы дошли до конца.

Ирада проследила за взором клиентки и, поняв, что сзади нее кто-то стоит, обернулась.

— Здрасьте, — кивнула девушка Муслиму.

— Здравствуйте, — отозвался он. — Здравствуйте, Эсмигюль.

— Здравствуйте, Муслим, — делая вид, что между ними ничего нет, буднично поздоровалась она.

— Работаете? — уголок рта слегка дернулся..

— Как видите.

— Не буду мешать.

— Да уж, не мешайте пожалуйста, — буркнула она, отвела взгляд и опустив голову, смахнула с платья несуществующие пушинки.

Муслим лишь усмехнулся и пошел дальше по своим делам, тогда как, Эсми силилась вспомнить текст, что пулей вылетел из головы.

— Эсми, всё в порядке? — игриво спросила Ирада, явно догадавшись что что-то между этими двумя есть.

— Да-да, — подняв голову, она изобразила улыбку. — Я текст повторяю.

— Давайте я вам волосы поправлю.

Девушка подошла к Эсми, пригладила ладонью локоны, перебросив их на ее плечи.

— Я понимаю, это не мое дело, — шепнула она. — Но тот мужчина — врач к вам неровно дышит.

— С чего вы взяли? — округлила глаза Эсмигюль.

— Я очень наблюдательна, — загадочно улыбнулась Ирада, а Эсми показалось даже, что взгляд ее в этот момент сделался печальным и глубоким. — А он смотрит на вас по-особенному. Так смотрит мужчина на женщину, которая ему очень нравится.

— Он выбил меня из колеи, — Эсми приложила холодную ладонь ко лбу.

— Ничего страшного, — девушка погладила ее по плечу. — Попейте водички и продолжим.

На всю работу ушло больше часа. Внутри хозяйка чувствовала себя уверенней, чем на улице, где до последнего была как на иголках. Когда же магазин опустел, продавщица и сотрудницы кондитерского цеха разошлись по домам, Эсми зашла в туалет и посмотрела на себя перед вторым свиданием с мужчиной, от которого у нее мурашки бежали по коже. Она накрасила губы помадой, прошлась тушью по ресницам, расчесала волосы. Поймала себя на мысли, что хочется быть красивой и для него, и для себя.

Выйдя в зал, Эсми позвонила дочери и сказала, что задержится, потому что приехала тетя Соня и они посидят в кафе рядом с магазином.

— А чё мне не сказали, я тоже хочу с Сонечкой посидеть, — надулась Ситора.

— Ты маленькая еще, а у нас взрослые разговоры.

— Ааа, — протянула, будто догадавшись, — чё, будете ее ухажера обсуждать? Мне потом расскажешь?

— Нет.

— Ну мааам.

— Так, Ситора, всё давай, мне пора. Покушайте, посуду помойте и сделайте уроки.

— Ладно, — вздохнула девочка. — Сонечке привет.

После разговора с дочерью пришлось написать сестре, чтобы она в случае неудобных вопросов и звонков прикрыла ее. Соня уже была в курсе зарождающегося романа Эсмигюль, поэтому ответила кратко, но метко:

“Не вопрос. Жду подробностей”.

“В обмен на твои подробности”, - ответила она и поставила смеющийся смайлик.

“Хочешь расскажу, как Кеша нассал в ботинок Льва?” — прилетело от сестры.

“Не бережет Кеша свои колокольчики”, - написала она о ставшем легендарным коте Сонечки — Иннокентии. Тот, как подрос и окреп, стал ходоком и откровенным потаскуном, каких свет не видывал.

“Лев их тоже не бережет если что”.

Улыбнувшись этому сообщению, она услышала стук в окно. Оторвавшись от дисплея, Эсми подняла голову и встретилась взглядом с Муслимом. Он стоял на улице с букетом роз. И даже на расстоянии, через стекло, она разглядела крупные бело-розовые бутоны в нежно-голубой обертке, и его улыбку — такую искреннюю и почти родную.

— Мам, от кого цветы? — восторженно спросила дочь, принимая из рук матери розы. — Это даже цветища!

— Нет такого слова, — засмеялась Эсмигюль.

— Я его сама придумала! Классно да? Руфик, — гаркнула она. — Неси вазу, будем розы мамкины сажать.

Все больше и больше она стала напоминать Сонечку. Такая же живая, непосредственная, юморная. И пусть по крови они не были родными, но все детство Софа была рядом, помогала, иногда по выходным возила детей в кино, торговый центр или парк аттракционов. Несмотря на отсутствие в их жизни родни отца, они получали много любви от дядь, тёть, бабушек и дедушек со стороны матери. И кто ее в этом упрекнет?

— Ма, откуда цветы? Вы же с Сонечкой встречались, — свел брови к переносице сын.

— От благодарных клиентов в честь сто двадцатого подписчика, — соврала Эсми, чтобы отвести от себя подозрения.

— А, ну класс, — пожал плечами Руфат и пошел за вазой.

— А клиент мужчина или женщина? — поиграв бровями, поинтересовалась Ситора.

— Женщина, — соврала мама.

— Жалко, — надула губки девочка. — Я уже подумала, что у тебя поклонник появился. То цветочки, то в пятницу пришла поздно, то сегодня.

Эсми, которая в этот момент вешала пальто и стояла спиной к дочке, на мгновение остановилась и подумала: “А вдруг что-то подозревает? Или видела? Нет, как она могла нас увидеть?” Но в следующую секунду она взяла себя в руки, повернулась и с улыбкой сказала:

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. В пятницу у нас форс-мажор с продавцом случился. А сегодня мы с Соней встречались.

Эсмигюль пошла переодеваться в комнату, а Ситора засеменила следом.

— Расскажешь? Как там Сонечка и ее загадочный ухажер?

— Ситора!

— Ма, ну вся родня его уже видела, а мы — нет.

— Не вся родня, не выдумывай. Он заехал на пять минут и уехал. Может быть и остался бы, если бы не твои дяди, у которых детство в одном месте заиграло.

И это правда. Мужчина Сони — Лев — приехал в наше родовое гнездо, когда мы все готовились к поминками, а мужчины только зарезали барана. Потом чуть не досталось царю зверей, но Софья устроила такой разнос, что братья трусливо убежали в огороди спрятались, чтобы Соня их не зарезала.

Ситора плюхнулась на кровать и расхохоталась.

— Ма, ну почему ты не сняла все на телефон!

— Потому что все случилось очень быстро, как в кино, — просунув голову в ворот домашней футболки, она вытащила свои волосы, подняла их вверх, закрутила в жгут и закрепила бархатной резинкой. — Рассказывай, что там в школе?

Дети уснули ближе к одиннадцати, а у самой Эсми была бессонница. Тихо спрятавшись на кухне, она села на обтянутый приятной на ощупь серой тканью широкий стул, подобрала под себя ноги и взяла в руки свежезаваренный горячий чай с мёдом. Дождь отбивал ровный ритм на карнизе, мокрая пожелтевшая листва висела сосульками на тонких ветвях, призрачный свет уличного фонаря скользил по хрупким блестящим каплям, толстым листьям “Денежного дерева” и тонким — “Женского счастья” в коричневых керамических горшках. Подумать только: ведь всего пару часов назад было сухо, они сидели в кафе всё в том же районе и он завел разговор о Руфате и Лейли.

— Тебя это напрягает? — спросила Эсми.

— Не то чтобы напрягает, но ты пойми, она — моя девочка. А тут я узнаю, что у нее появился друг, который дарит ей эклеры. Она ведь так мне и не призналась. Я ждал-ждал все выходные — ничего.

— Послушай, — Эсмигюль подалась вперед, — это нормально для девочки. Они лучше скажут об этом маме, тёте, но не отцу. Считай, что она бережет твои нервы. И потом, что может случиться в пятнадцать?

— Любовь может случится, — вздохнул Муслим.

— А ты будешь против? Если мой Руфат и твоя Лейли будут дружить? У вас есть на это какие-то ограничения?

— Нет. Я не буду против, потому что он — твой сын. А по поводу ограничений, — он ненадолго задумался. — Я не хочу ее ограничивать и запрещать. У меня перед глазами есть пример ее мамы, которой крылья подрезали в юности. Я не враг своему ребенку.

Ей так понравились его слова, уверенность, сила духа, отцовская любовь. Всё в нем с каждой новой встречей восхищало. Эсми уже не смотрела на людей, тем более, мужчин, сквозь розовые очки. Она оценивала трезво. Но за десять лет Муслим стал первым, с кем она пошла на свидание. Первым, кто подобрал нужный ключ и завел ее сердце.

Было уже за полночь, а она думала о нем, вспоминая и смакуя второе свидание, во время которого они не могли наговориться, понимая, как много между ними общего и как им хорошо вдвоем. Прикрыв веки и склонив голову набок, Эсми прошлась пальцами по онемевшим губам и шее, которая местами все еще горела от его поцелуев. Мозг правильно считал информацию, отправив сигнал в центр женской Вселенной. А там уже вовсю теплело, просыпался спящий вулкан. Сегодня Эсми позволила Муслиму чуть больше, чем в пятницу, и подумала: “Интересно, как долго мы еще продержимся?”

День за днем симпатия ее росла, преобразовываясь в нечто большее. Их тайный роман длился уже три недели. Они как шпионы договаривались встретиться то в обеденный перерыв, то вечером ненадолго. И каждый раз радость встречи сменялась горечью расставания. Теперь она уже не стесняясь, сама обнимала его, прижималась к крепкой груди и вдыхала его запах. Он пах лекарствами, а ей почему-то нравилось. И млела она от того, как мужчина нежно касался губами ее лба и кончика носа, как отводил волосы от лица, когда хотел поцеловать. Таяла, укрытая сильными руками, покрытых темными волосами и выпуклыми дорожками вен. Вот как сейчас, в эту минуту, когда снова прощались в пустынном сквере рядом с кафе. Стояли обнявшись, как одно целое, не в силах расстаться.

— Эсми, — позвал ее Муслим, когда она закрыв глаза, наслаждалась моментом.

— Я тебя люблю.

Повернув голову, она посмотрела на него затуманенным взором и ответила:

— Я тебя тоже люблю.

Мужчина не смог сдержать улыбки и первым порывом было стиснуть ее в объятиях и не отпускать больше никогда. Но вместо этого он коснулся рукой ее щеки, погладил большим пальцем и спросил:

— Поехали ко мне?

— Но у тебя же пациенты.

Он шумно выдохнул, от того, что она не отказала категорически. И это была первая победа.

— Я попросил освободить мне сегодня день после обеда.

Эсми сощурилась и сложила губы в трубочку.

— Все спланировал?

— И даже в кафе недалеко от дома повёл, — усмехнулся он.

— А если бы я отказалась?

— Я бы тебя украл.

Эсми потянулась к его шее, оставила короткий поцелуй на жесткой щетине, от которого его повело еще сильнее, и прошептала в ухо:

— Поехали.