Даже если ты уйдешь (СИ)

ЭПИЛОГ

Семь лет спустя

— Денизка такая смешная, на тебя похожа. Кажется, даже нос морщит, как ты, — шепнул Руфат, не удержался и поцеловал Лейли. Пусть в щеку, но так нежно и заботливо, как только мог. Она тут же зарделась и повернула к нему голову, задев кончиком носа его лицо. — Мои красавицы.

— А Муслим — твоя копия. Волосы — точно твои и такой беленький, — Лейли осторожно погладила пальцем кулачок сына и снова испытала ни с чем несравнимое чувство счастья и безграничной, безусловной материнской любви. — Только теперь путаться будем. Дедушка — Муслим и внук Муслим.

— Ничего, привыкнем, — вполголоса посмеялся гордый отец.

— Всей семьей тебя отговаривали. Даже папа. А ты как всегда уперся. Кажется, твой родной отец немного обиделся.

— Отойдет, — усмехнулся Руфат. — Его внуки и так Юсуповы, так что перебесится.

— Ладно, — Лейли дотронулась до щеки любимого, — проехали. Ты можешь себе представить, что это наши дети? Что мы родители? Кажется, только вчера я пришла в твой класс, а потом мы упали с самоката и думали, что родители нас убьют. А теперь мы подарили им внуков. Двух по цене одного!

— Я все еще в шоке, что их тоже двое, — мужчина обнял жену за плечи и притянул к себе.

— Это твои гены, — Лейли положила голову на плечо мужа.

— А ты героиня. Теперь я понимаю, что чувствовала моя мама, когда мы с Ситорой родились. Как она, бедная, уставала с нами.

В дверь тихонько постучали, а через секунду в проеме появилась голова Эсми. Она сияла от радости, увидев широкую двойную люльку.

— Можно к вам? — все так же вполголоса спросила она, чтобы не разбудить внуков.

— Конечно, мама, — Лейли встала, а вслед за ней поднялся и Руфат.

Эсми вошла первая и завела за руку мужа. Муслим на сегодня исчерпал лимит скупых мужских слез. Сначала всплакнул, когда малышам давали имена и мулла читал над ними азан. Эсми украдкой поглядывала на него и думала, что великан стал с возрастом сентиментальным. Но она любила в нем эту искренность.

— Пап, ну ты что? Опять? — цокнул Руфат. — Не надо.

— Нет-нет, все нормально. Я пока держусь, — заверил гордый дед. Он уже привык, что и Руфат, и Ситора называли его папой. Это случилось через несколько месяцев после операции, когда Эсми проходила лучевую терапию и врач посоветовал ей ограничить общение. В квартире с ней остался только Муслим, а дети жили у бабушки с дедушкой.

— Лейли, все уже разошлись, иди поешь нормально, — велела Эсми. — Руфик, твой папа с женой уезжают, он хотел попрощаться.

— Вы идите, мы присмотрим, — сказал Муслим и склонился над люлькой. Посмотрел сначала на внука и своего тёзку, а затем и на внучку.

Когда молодые родители вышли, малыши, словно почувствовав это, закряхтели и заерзали одновременно. Эсми принялась поглаживать их по спинкам и монотонно шипеть, но они уже открыли глазки и недоверчиво смотрели на окружающий мир.

— Проснулись, — вздохнул Муслим. — Эх вы! А мама только вышла поесть.

— Ничего страшного, — улыбнувшись, Эсмигюль посмотрела на мужа. — Сейчас убаюкаем их.

Бабушка осторожно взяла сначала маленького Муслима и передала его в руки деда. Тот держал его как фарфоровую куклу, боясь сделать резкое движение. Следом Эсми подняла внучку, прижала к груди и вдохнула ее аромат, подумав о том, как же потрясающе пахнут новорожденные.

Вот уже несколько лет Эсмигюль в ремиссии. Путь к ней был долгий и нелегкий: операция, таргетная и лучевая терапии, постоянные обследования. Когда, наконец, врач объявил, что всё закончилось, она не могла сдержать слёз. И так всё лечение только и делала, что рыдала, а тут такие новости. За два года борьбы с раком, Эсми изменилась и внутренне, и внешне. Стала еще сильнее, оптимистичнее, храбрее. Несколько лет она носила короткую стрижку, а потом решила отращивать и теперь ее волосы чуть прикрывали плечи.

А вот виски Муслима посеребрила седина. Сорок семь как никак, хотя он не чувствовал себя на этот возраст. У него по-прежнему своя клиника и имя медицинской среде. Он сдержал все обещания, данные когда-то Эсмигюль. Вместе боролись и радовались победе, вместе воспитывали детей, вместе обустраивали гнездышко, когда Эсми, наконец, пришла в себя и начала жить как раньше. Муслим все-таки показал жене Баку и Каспийское море, но на этом не остановился и каждый год возил ее в новую страну. Раньше путешествовали с детьми, а теперь только вдвоем.

Мама Муслима — Мехрибан — скрепя сердце, но все-таки приняла Эсмигюль. Вот только свекровь чуть удар не хватил, когда она узнала, что сын снохи хочет жениться на ее внучке. В итоге она и вовсе сдалась, махнула на всех рукой и сказала:

— Живите, как хотите!

А у Руфата с Лейли получилось пронести свою первую, школьную любовь сквозь года, укрепить ее и приумножить. Не выдержали — в двадцать лет поженились, а вот королевская двойная чуть припозднилась, но все же…

Интересно, что из троих детей только Ситора решила пойти по стопам Муслима: Лейли закончила педагогический и до декрета работала учительницей начальных классов, Руфат нашел себя в айти, а Ситора сейчас проходит интернатуру в хирургии. И это было первым шоком для ее родного отца — Имрана, который до сих пор ревнует детей к Муслиму. Четыре года назад Юсупов-старший похоронил мать, и не дождавшись окончания траура, женился в третий раз. Как показало время, удачно. Супруга простая, тихая, нашла общий язык с его детьми — только встречаются они теперь редко.

Детей у Эсмигюль с Муслимом не случилось. После лечения беременеть ей не рекомендовали. Тут и возраст, и возможность рецидива и снижение овариального резерва. Поэтому Мамедовы (а Эсми все-таки взяла фамилию мужа, когда двойняшки стали совершеннолетними) решили жить для себя и продолжать любить друг друга так, как раньше и даже больше. Уже то, что она осталась жива было огромным достижением, а маленькие дети и так ее окружали: после своих девчонок Соня родила мальчика — Тимура, а вот Вика Ким, наоборот, подарила своему мужу-боксеру Андрюше девочку — Мию.

Всё, наконец, встало на свои места.

Стоя в лучах полуденного солнца, Муслим и Эсмигюль не могли надышаться на своих внуков, которых тихо покачивали на руках. Им было всего пять дней от роду, но Эсми все-таки видела в Дениз черты Лейли, а в Муслиме-младшем — Руфата.

— Помнишь, когда мы говорили с тобой о ребенке и я переживала, что у нас нет общего, — пробормотала Эсми и посмотрела на мужа. В лучах полуденного солнца он был невероятно красив — все еще молодой, а уже дед.

— Помню, — уголок рта потянулся вверх.

— Я только сейчас, увидев их, поняла, что вот они — наши, общие.

Он поймал ее искрящийся взгляд и слегка нахмурился в ожидании продолжения.

— В Дениз и Муслиме течет твоя кровь и моя. Дети наших детей — наше продолжение. Мы будем их очень любить, баловать, гулять, забирать на выходные, чтобы мама с папой отдохнули.

Он несколько секунд просто смотрел на нее, любуясь, а потом сказал:

— Ты все-таки удивительная женщина. Самая умная, сильная и самая красивая на свете.

— Опять врёшь, — любимые губы растянулись в довольной улыбке.

— Опять мне не веришь, — усмехнулся Муслим и большим пальцем погладил мальчика по маленькой щечке.

— Нет. Я буду верить тебе всегда. Потому что ты самый лучший мужчина на свете.

Эсми сделала шаг навстречу мужу, и так они и стояли у окна, глядя друг на друга, убаюкивая внуков и перешептываясь о чем-то своём, личном.

Мои хорошие! Благодарю вас за внимание, за то, что были со мной и героями этой истории до конца, даже когда было совсем трудно. Спасибо вам от всей души за поддержку, за ваши истории, полные оптимизма и веры, за то, что некоторые из вас победили, как и Эсми. Мы — женщины — невероятно сильные! Не устаю восхищаться вашей храбрости, силе духа и энергии. Берегите себя, дорогие! Проходите скрининги, заботьтесь о себе!

А теперь я приглашаю вас в новую историю — “А мы любили”

https:// /shrt/hqxo

После трагической гибели 19-летнего сына Джамиля и Даниал не смогли спасти свой брак. Горе не сплотило, а разлучило их. Спустя полтора года после развода они случайно встретились в Детском мире, куда пришли по отдельности за подарком для внучки. И тут Джамиля, наконец, узнала тайну бывшего мужа.

— А мы выбираем подарок для Селин. Ты, наверное, тоже.

— Да, — быстро ответил он.

— Только машинки ей пока не интересны, — заметила она, потому что он стоял как раз у отдела с красочными авто.

— Па-па! Па-па!

Даниал и Джамиля одновременно обернулись. К ним неуклюже и осторожно топал годовалый малыш.

— Джама, прости, — Даниал резко помрачнел. Опустившись на колени, он заключил мальчика в объятия.

Джамиля прижала к груди коробку с развивашкой и впилась в нее пальцами. Она поняла, что это ребенок Даниала — его плоть и кровь. Маленький и очень похожий на ее погибшего сына. Как такое возможно?

— Папочку увидел и заставил меня спустить его с коляски. Дорогой, почему ты не сказал, что будешь здесь?

Джамиля обернулась, услышав знакомый тонкий голосок, и глазам своим не поверила, когда увидела мать малыша. Такого ножа в спину она не ожидала.