Даже если ты уйдешь (СИ)

Глава 33. Первый раз

К февралю она уже дошла до принятия, свыклась с мыслью, что больна и решила бороться до конца. В момент наивысшего отчаяния Эсми даже вспомнила строчки из песни юности и поняла, что почти про нее.

А она представила, как вниз летит с моста

Как над ней склонились скорой помощи врачи

И решила непременно — будет жить до ста.

У нее на это больше тысячи причин*.

О том, что у нее рак знал узкий круг людей: Муслим, дети, родители, Вика, Лейли и соответственно Севиль. Сонечке она так ничего не сказала, боясь расстроить. Сестра и так на ранних сроках попала в больницу с угрозой выкидыша, и лишние волнения ей были ни к чему. Она призналась только в том, что вышла замуж и счастлива. И это было правдой. Е

Расписались тихо, отпраздновали в доме родителей, а на следующий день поехали к родителям Муслима. Как и ожидалось, мама новую невестку сына не приняла, да еще и отругала за то, что всё провернули за спинами родни. Мол, так не делается и слишком много самодеятельности. Сестра Муслима поздравила с опаской — она очень сильно зависела от мнения матери. А вот отец и старший брат молодоженов поддержали. С мужчинами всё равно проще.

Муслим все-таки продал квартиру и нашел хороший вариант недалеко от центра, ближе к школе. Из больших плюсов — свежий ремонт и уже встроенная кухня — заезжай и живи. Эсми даже пошутила, что хотя бы здесь им повезло и сложилось, как нельзя лучше. Ну кто еще за тридцать дней может продать и тут же купить хорошую квартиру? Люди ведь месяцам ищут!

За две недели до начала химиотерапии Эсми с детьми устроила большое расхламление и сборы. Мебель разобрали, перевезли и установили в новой квартире. Все сделали так быстро, что глазом не успели моргнуть, как уже переехали и обустраивались. Хлопоты хотя бы немного отвлекли Эсми от мыслей о неизбежном, заставив улыбаться и жить надеждой.

В день первой химии она жутко нервничала. В больницу ложиться отказалась, решив, что просто будет приезжать в день процедуры. До операции ей прописали восемь химий через каждый двадцать один день. Она перечитала столько литературы и форумов, что была готова ко всему. Вот только не знала, что на бумаге — одно, а в реальности совсем по-другому.

— Нужно выходить. Опоздаем, — спокойный голос Муслим вывел ее из минутного транса, когда сжав его ладонь, она молча смотрела в окно.

— Да, знаю, — призналась она и сглотнула пресловутый ком.

— Я заберу тебя, когда все закончится.

Эсми повернула голову и с надеждой посмотрела на него.

— Мне страшно. В первый раз как на каторгу.

— Я буду рядом, — ответил Муслим, поднес к губам ее кисть и поцеловал пальцы. Эсми устало прикрыла глаза. Она обещала себе, детям и родителям быть сильной, а сама не знала как.

Самое сложное — это начало. Когда ты еще ничего не знаешь, а тебя, как слепого котенка бросают в темную воду. После того, как пришли анализы, Эсмигюль поставили первую капельницу. Предупредили, что почти на три часа. Кроме нее, в просторном кабинете было еще несколько человек, получающих химию: молодые и старые, мужчины и женщины. Кто-то только начал свой путь, как и Эсми. Кто-то уже не в первый раз был здесь. Поначалу подбадривали друг друга, делились личными историями, улыбались, пряча страх и боль. А когда процесс пошел, притихли. Каждый погрузился в свои мысли и переживания. В процессе Эсмигюль ничего особенного не чувствовала, только спустя час стало чуть знобить и она даже в свитере ежилась от холода и попросила укрыть ее пуховиком. Бывалые сказали, что в первый раз — это нормально.

Муслим, как и обещал, все правильно рассчитал и приехал к окончанию процедуры. Эсми штормило. Голова кружилась, перед глазами всё плыло, а руки-ноги внезапно стали ватными и совершенно не слушались. Держа мужа под руку, она еле доковыляла до выхода, а там Муслим подхватил ее на руки и донес до машины. Его щека касалась лба жены, ее руки обвивали его шею, и в этот момент она была такой хрупкой, беззащитной и легкой, как пушинка.

— Что-нибудь болит, родная? — спросил он тихо, заметив, что глаза ее закрываются.

— Голова кружится и тошнит немного.

— Потерпи немного. Скоро будем дома.

Он уложил ее на заднее сидение и даже подушку для машины купил, чтобы ей было удобно. До дома доехала кое как. Муслим то и дело смотрел в зеркало заднего вида, проверяя жену. Ей становилось хуже с каждой минутой. Бледность сменилась болотистым цветом лица, и мужчина повторял:

— Потерпи, родная. Скоро приедем.

— Мне плохо, Муслим, — простонала Эсми, прикрыв рот рукой.

— Еще две улицы. Дыши. Глубокий вдох — выдох.

Он проклял эту чертову пробку, пока добрались до подъезда и поднялись в квартиру. А там начался ад. Несмотря на противорвотный препарат, который прописали перед химией, ее сильно вывернуло. Цепляясь за края белоснежного унитаза, она плакала и дрожала от острых спазмов. Казалось, это никогда не закончится. Муслим зашел в ней, нагнулся и собрал ее волосы, которые уже болтались сосульками.

— Уходи! Не надо на это смотреть! — заныла Эсми, протирая рот внешней стороной ладонью. — Это мерзко.

— Ты что забыла кто я? — попытался пошутить муж. — В день нашего знакомства тебя точно также вывернуло у меня в кабинете.

— Это было на следующий день, — проговорила она и вновь склонилась над ободком.

— Мама!

— Мама!

Из комнаты выбежали двойняшки и остановились в ступоре, увидев маму и отчима. Глаза Ситоры вмиг наполнились слезами.

— Мама, тебе очень больно? — спросила она тоненьким голоском.

— Дети, это нормальная реакция организма, — спокойно объяснил Муслим, чтобы не пугать их. — Посидите пока у себя, хорошо?

Эсми даже головы поднять не смогла. Когда она читала и смотрела про побочки, то не думала, что все будет настолько тяжело. И это было только начало.

*Песня "Девочка, которая хотела счастья" группы "Город 312"