Даже если ты уйдешь (СИ)

Глава 18. Оттепель

— Ты хочешь узнать, изменял ли я ей?

Да. Она именно это хотела узнать, несмотря на то, что вопрос звучал странно и неуместно. Ну что за чашкой чая вообще спрашивает об этом? Но Эсми уже давно сняла розовые очки и смотрела на мир трезво, рационально.

— Хочу. Только честно.

Муслим усмехнулся, чуть склонив голову, покачал ею, и через пару секунд снова выпрямился.

— Нет, я никогда не изменял своей жене. Мы развелись, потому что она любила другого.

— Это как? — нахмурилась Эсмигюль. — Она вышла замуж не по любви?

— Да. Мы оба из традиционных семей. Наши родители обо всем договорились, когда Севиль — так зовут мою бывшую жену — не было восемнадцати. Для наших семей было принципиально важно, чтобы дети женились и выходили замуж за своих. Ты же понимаешь?

— Очень понимаю, — кивнула она. — И до свадьбы ты ее не видел?

— Почему же? Видел. Пару раз. Но она была еще несовершеннолетней, а я учился в Меде (сокращенно от “медицинского”). После школы она тоже поступила, но пришло время выходить замуж. Мы все сделали по правилам, все, как хотели наши родители, которые точно также были сосватаны много лет назад. Севиль продолжала учиться в университете, у меня началась ординатура. Мы пересекались только по вечерам — уставшие до потери пульса. Когда дочери было пять, жена сама попросила развод. Это я потом узнал, что до замужества она любила одноклассника — тоже азербайджанца. Родители тогда сказали Севиль, что ни за что не благословят их, что-то между их семьями случилось в прошлом.

— Прямо Ромео и Джульетта, — заметила Эсми. — Или турецкий сериал.

— Почти. Тот парень был из состоятельной семьи и после школы учился в Америке. А потом он вернулся, — Муслим многозначительно замолчал и задумался. — На встрече выпускников они пересеклись. Конец.

— Она тебе изменила? — охнула Эсми, прикрыв рот ладонью.

— Физически — нет.

— Представляю, как тебе было больно, — выдавила Эсми, едва сдерживая слёзы.

— Нормально, — его тон был ровным и спокойным. — Кто-то из нас должен быть счастлив. И я ее отпустил. Время уже другое, понимаешь? Мы — другие. Я никогда не отдам свою дочь за человека, которого она не знает и не любит. И Севиль со мной согласна.

— Я выходила замуж по любви, — откровенность за откровенность, — Но это не принесло мне счастья.

— Нехорошо расстались?

— Некрасиво. Судились, — он коротко усмехнулась. — Из-за машины.

— Но с детьми общается?

— Только недавно начал. А так…ему тоже досталось. Все сгорело, мать с инсультом слегла. Я думала о нем несколько иначе, но он молодец — из троих сыновей лучше всех о ней заботился. Можно сказать, вытащил. Сейчас я ему даже благодарна, потому что если бы не наш развод, я бы никогда не стала тем, кем стала.

Ничего не спрашивая, Муслим и так понял, что послужило причиной развода. Все было понятно, когда она спросила его про измену. А вот Эсмигюль думала о другом: как он отпустил ее к другому, если любил? Как он, наверное, страдал…и неужели такое и с мужчинами случается?

— Когда бывшая переехала к своему мужчине, я не хотел отдавать ей Лейли. Больше всего боялся, что она будет называть чужого человека папой. Но все обошлось. Мы договорились, что неделю она будет с матерью, а все выходные — со мной. И я забирал ее к себе. Сейчас, когда Севиль улетает, Лейли живет со мной.

— Да, помню, она была в командировке.

— На самом деле нет. Севиль не работает, — улыбнулся он. — Ее новый муж полетел в Америку по делам, и она с детьми тоже. Но они уже вернулись.

— А Лейли не обиделась?

— Нет. У нее новая школа, ей надо вливаться.

— Моя Ситора сказала, что Лейли очень красивая и умная, — о том, что в нее, похоже, влюблен Руфат, она снова умолчала. Как бы Муслима удар не хватил.

— Кстати! — воскликнул он. — Дочка мне рассказала про твоих двойняшек. Сын у тебя серьезный, а девочка — веселая.

— Очень я бы сказала веселая, — посмеялась Эсми. — Но учатся оба хорошо. Руфик мечтает поступить в Академию гражданской авиации на пилота. А Ситора…она пока в поисках.

— И моя пока в поисках.

Губы Эсмигюль расплылись в улыбке, от которой плавились не только мозги Муслима, но и он сам.

Стрелки часов уже стремились к девяти. Они проговорили без остановки два часа, с каждой минутой оттягивая момент расставания. Ее ждали дома дети. Его — никто, потому что дочь осталась у матери.

— Спасибо за вечер, — поблагодарила Эсми, когда они подошли к ее машине. Сейчас каждый из них сядет в свой автомобиль и уедет. Магия рассеется, останется лишь приятное послевкусие и воспоминания.

— Тебе спасибо. Ты можешь не верить, но мне давно не было так легко, — признался он, наблюдая за тем, как она поежилась и растерла ладонями плечи. — И хорошо.

— Не верю, — с легкой усмешкой прошептала Эсми.

Желтый свет фонаря озарил ее лицо. Муслим в один миг понял, что никого прекрасней не видел. Оставалось только одно “но”…

— А так?

Все случилось за считанные секунды. Он подошел вплотную, положил ладонь на ее шею и мягко притянув к себе, коснулся губами ее губ. Эсми распахнула глаза от неожиданности и удивления, но на поцелуй ответила, потому что он был таким теплым, волшебным, прощальным и в то же время обещающим новую встречу. В этот вечер лед, под которым билось горячее сердце, треснул. Несмотря на то, что на дворе стояла прохладная осень, внутри нее начиналась оттепель.