Даже если ты уйдешь (СИ)

Глава 4. Кровь за кровь

Собрала все самое необходимое в один большой чемодан. Больше получилось детских вещей на конец лета и осень, а зимние решила забрать потом. В отдельный пакет сложила любимые игрушки детей. Весь свой скарб Эсми спустила со второго этажа сама. На кухне осталась ее чудо-печка и кое-что из утвари, которую она брала для работы. Мелькнула мысль, что надо позвонить в магазины и предупредить, что завтра-послезавтра самсы не будет. А дальше она что-нибудь придумает.

Внизу никого не было, да и скорая к свекрови не приезжала. Значит, не поднялось у нее давление. Сложив все у двери, Эсми посмотрела на тумбу, куда Имран бросил ключи, но там их не оказалось. Она посмотрела в выдвижных ящиках — пусто.

— Что ищешь?

Эсмигюль обернулась и увидела на лестнице свекровь и свекра. Она смотрела недобро, он насупившись. Эсми думала, что у них вроде хорошие отношения: внуков он любил, еду ее хвалил, был немного отшельником. В девяностых и нулевых работал дальнобойщиком, потом ездил с женой за товаром в Китай и Турцию. Юлтуз всегда кичилась тем, что без нее он бы пропал.

— Ключи от машины.

— Имран уехал на ней, — заявила свекровь. — И с чего ты взяла, что можешь ее взять?

Глаза Эсми вспыхнули, губы сжались.

— Это наша машина, мои родители дарили деньги, чтобы мы купили ее после того, как Имран всё продал.

— Она оформлена на Имрана, — Юлтуз и об этом знала. — Значит, это его машина.

Свекор махнул рукой и снова поднялся на второй этаж. Эсмигюль смотрела на Юлтуз не моргая. Удивительно, как они еще продержались три года под одной крышей. Не успела она войти в этот дом, как свекровь ей сказала, что отныне кухня и быт — ее зона ответственности. Эсми, которой с детства были привиты традиционные ценности, это понимала, но в итоге сама себя загнала. И вот итог.

— Хорошо, я позвоню брату, — ответила она сухо, отвернулась от свекрови и набрала Равиля. Для Сони он был сводным, для Эсми — двоюродным. Все они росли вместе и были близки.

— М-да, Эсмигюль, — с нажимом произнесла Юлтуз. — Ошиблись мы в тебе, ошиблись.

Невестка подняла глаза на свекровь и сухо ответила:

— Не вы меня выбирали, чтобы ошибиться.

Юлтуз блеснула яростным взглядом и оставила слова келин без комментариев.

Эсми вынесла все вещи, в том числе и ручную чудо-печку и свой инвентарь во двор и поставила у калитки, чтобы сразу запрыгнуть в машину и сбежать, как сказала Софья “из этого гадюшника”. Каково же было удивление, когда Равиль приехал не один, а с отцом — старшим братом папы Эсмигюль. Еще и Соню с собой прихватили.

— Чон дада? (уйг. чон — старший, дада — папа; родной дядя старший по возрасту родителей) — опешила Эсми.

— Я, — хмуро отозвался седой мужчина. — Постойте здесь, мы в дом, — не сказал, отрезал.

Эсми лишь вздохнула. Зная характер дяди, она понимала, что сейчас будет.

Свекровь, увидев нежданных гостей, вся встрепенулась, но по обычаям приняла всех и выдавила улыбку. Дильшат был старше и Юлтуз, и ее мужа, потому они почтительно называли его “ака” и пригласили за стол. Старший сын пошел с ним, а девочки остались во дворе, так как Эсми сказала, что ноги ее в этом доме больше не будет.

— Мы Эсмигюль не выгоняли, — принялась оправдываться хозяйка. — Она сама собрала вещи и сказала, что уходит.

— После того, что сделал ваш сын, — спокойно уточнил дядя Дильшат, хотя лицо его выражало другие эмоции.

— А вы, ака, считаете, что Эсмигюль поступила правильно, как жена? Вы видели, что она сделала? Не видели? А я вам сейчас покажу.

Юлтуз вытащила из кармана платья телефон, прищурилась, поводила пальцем по экрану и протянула смартфон Дильшату. Равиль покосился на экран и выражение его лица постепенно менялось, становясь мрачным и брезгливым. Из динамика доносились крики, ругань, голоса девицы, Эсмигюль и Имрана. Дядя сжал телефон до побелевших костяшек и как только видео закончилось он положил мобильный на стол и пальцами подвинул его к середине стола.

— Вот видите, что ваша Эсмигюль сделала? Она опозорила всю семью! На весь “жут”! Как мне теперь смотреть в глаза людям, — запричитала Юлтуз и выдавила из себя скупую слезу.

— Наша Эсмигюль вас опозорила? — процедила Дильшат и Равиль от тона отца тут же сел ровно и расправил плечи. — Ваш сын изменял моей племяннице, которая мне, как дочь. Не постеснялся и сделал это прямо в магазине! Где его воспитание? Где его голова была в этот момент? И после этого моя Эсмигюль вас опозорила на весь “жут”?

— Имран поклялся, что ничего не было. Эсмигюль ворвалась в магазин и устроила скандал.

Дядя недобро засмеялся и покачал головой.

— А продавщицы в вашем магазине всегда в одном белье ходят, как эта? — он бросил взгляд на смартфон Юлтуз. — Дресс-код у вас что ли такой? Тогда неудивительно, что ваш сын свое хозяйство в штанах не удержал.

Свекровь лишилась дара речи. Возмущенная и задетая, она глотала ртом воздух, заламывала руки и вопрошала:

— Да как вы…Да как вы смеете в моем доме?

— Успокойся уже, — буркнул ее муж, который все это время сидел молча. — Дай ей уже спокойно уйти.

— Мы забираем Эсмигюль и детей, — встав из-за стола пробасил дядя. — И с машиной мы тоже что-нибудь решим. Выход сами найдем.

Когда мужчины вышли во двор, девочки уже успели все загрузить. Эсми стояла растерянная и неживая. Подойдя к дяде она спросила:

— Что там?

Он по отечески обнял ее и ответил:

— Нормально все, не переживай. Пока родители не вернулись, поживешь у нас.

Эсми заплакала на дядином плече, а когда отстранилась и вытерла мокрую щеку, увидела, как в окне дома приподнялась плотная занавеска. Юлтуз властно взирала на нее, одновременно ликуя, что избавилась от нежеланной невестки и злясь на ее дядю, поставившего ее на место.

Они только отъехали от дома и еще не свернули направо, к большой дороге, как Равиль, посмотрев в зеркало заднего вида, хмыкнул:

— О, Эсми, твоя машина.

Эсмигюль посмотрела назад и увидела свой небесно-голубой Субарик. От досады и обиды поджала губы, пообещав себе, что все равно его заберет.

— Рава! Рава! Останови машину! — крикнула Софья, отчего брат резко затормозил.

— Сонька блин! — выругался Равиль.

— Я сумку в доме забыла, сбегаю за ней, — она так быстро вылетела из салона, что никто ничего толком не понял.

— Так ее же не было в доме, — посмотрел на сына Дильшат.

— Пойду помогу ей ее найти, — поставив авто на ручник, он вышел следом, а Эсми только громко ахнула и тоже побежала за ними.

Соня шагала размашисто, так что маленькая сумка на длинном ремешке подпрыгивала за спиной, а длинные светлые волосы развевались на ветру. Имран вышел из машины и пошел открывать ворота, чтобы загнать джипик.

— Эй, Имран, — окликнула его Софья, заставив его обернуться.

— Что тебе, Соня? — поморщился он.

Девушка подошла к нему непозволительно близко и ударила коленом по мужскому достоинству с такой силой, что он выматерился и сложился пополам.

— Гандон, — рыкнула Софья.

— Еще одна дура и истеричка, — кривясь от боли и гнева, крикнул он. — В вашей семье все девки ебанутые.

Но стоило ему выпрямиться, как по лицу прилетел еще один сильный удар. На этот раз бил Равиль. Имран отлетел к воротам. Из носа текла кровь.

— Сам ты ебанутый, — потерев ладонью кулак, выплюнул старший брат.

— Равиль! Соня! — громко позвал своих детей Дильшат. — Идите в машину.

Рядом с дядей стояла бледная Эсмигюль. Имран прижимал окровавленные пальцы к носу и смотрел на жену, как на злейшего врага. Алые капли кляксами падали на серый асфальт.

“Кровь за кровь”, - подумала Эсми, глядя на потрепанного мужа.

После она равнодушно развернулась и пошла прочь из этого дома.