День исповеди

145

Если бы поблизости оказалась телефонная будка, у Гарри были бы все шансы почувствовать себя Суперменом.[39] Но телефонной будки не было, имелась лишь стенка, тянувшаяся параллельно асфальтированной дороге, по которой Гарри удалялся от собора Святого Петра, отделенная от нее приземистыми кустами. За этой живой изгородью он, скорчившись в три погибели, поспешно сбросил берет и костюм священника и остался в рабочей одежде.

Засунув снятую одежду в самый густой куст, он зачерпнул из-под ног горсть мелкой пыли и размазал ее по груди, а потом вытер руки о штаны. Выждал, пропуская некстати проезжавший по дороге маленький черный «фиат», и выбрался из укрытия. Он очень надеялся, что его вид достаточно натурален, чтобы случайные встречные принимали его за садовника.

Покончив с преображением, он зашагал по небольшой лужайке и, перейдя через дорогу, направился к фонтану Таинств. Стараясь не выходить из образа, он поднялся по невысокой лестнице, уходившей направо. Наверху остановился и быстро осмотрелся по сторонам. Никого. Прямо перед ним возвышалась окруженная кадками с комнатными растениями сосна, о которой говорил Дэнни. И чем ближе Гарри подходил, тем меньше оставалось от его спокойствия. Внезапно он поймал себя на том, что напряженно прислушивается к собственному дыханию, пульс резко участился, а висевший на ремне пистолет сделался очень тяжелым.

Вот он подошел к деревцам в кадках, окружавшим старую сосну. Нервно оглянулся и опустился на колени. Почти сразу же его рука прикоснулась к нейлону, и у Гарри вырвался невольный вздох облегчения. Это означало не только то, что Дэнни и Елена проникли в Ватикан, но и то, что громоздкая ноша, которую он в последний момент решил не брать с собой, опасаясь, что она вызовет подозрения швейцарских гвардейцев в соборе Святого Петра, благополучно доставлена по назначению.

В очередной раз оглянувшись, он выпрямился и шагнул туда, где, как ему показалось, дерево отбрасывало самую густую тень. Задрал рубаху, застегнул на талии ремень сумки и переложил в нее пистолет. Вновь надев рубаху и расправив ее так, чтобы со стороны сумка была не так заметна, он быстро сбежал вниз по ступенькам. На все про все ему потребовалось не более тридцати секунд.

Громко, вызывающе скрипнул отпираемый замок, дверь в комнату, где содержали Марчиано, отворилась, и вошел Томас Добряк. Сразу за дверью стоял, скрестив руки на груди, Антон Пилжер. В такой позе он и оставался, пока Добряк осматривал помещение.

— Buon giorno, ваше преосвященство, — сказал террорист. — Вы позволите?..

Марчиано молча отступил в сторону, а Добряк настороженно осмотрел комнату и заглянул в ванную. Через секунду он вышел оттуда и направился к стеклянной двери. Открыл ее и вышел на балкончик. Опершись руками о перила, он посмотрел на расстилавшуюся внизу часть садов, а потом, задрав голову, присмотрелся к отвесной стене, доходившей почти до самой крыши.

Удовлетворенный увиденным, он вернулся в комнату, закрыл балконную дверь и секунду-другую смотрел на Марчиано.

— Благодарю, ваше преосвященство, — сказал он наконец.

После чего быстро вышел, беззвучно прикрыв за собой дверь.

Марчиано содрогнулся от звука задвигаемого засова. Этот резкий скрип уже невозможно было выносить.

Отвернувшись от входной двери, он спросил себя, по какой это причине убийца посещает его уже в третий раз за последние двадцать четыре часа и каждый раз повторяет одни и те же действия.