День исповеди

148

Роскани, только что не дрожавший от волнения, закусив зубами костяшку пальца, смотрел на медленно двигавшийся в их направлении маневровый тепловоз. Локомотив был старым и потрепанным, грязные пятна масляных потеков почти сплошь скрывали его некогда ярко-зеленую окраску.

— Рановато, — заметил Скала с заднего сиденья.

— Рано, поздно… Приехал, и хорошо, — отозвался Кастеллетти, сидевший впереди рядом с Роскани.

Они вели наблюдение из синего «альфа-ромео» Роскани, стоявшего на полпути между стрелкой, от которой отходила ветка к ватиканской стене, и станцией Сан-Пьетро. Когда грязно-зеленый локомотив приблизился, до них донесся скрип тормозов, и рокочущая машина стала замедлять ход. Через несколько секунд тепловоз прополз мимо них. И вскоре остановился. Помощник машиниста спрыгнул с подножки и не спеша направился к стрелке. Детективы видели, как он отомкнул замок стрелочного механизма, наклонился и потянул за рычаг, переводя стрелку. Через несколько секунд он выпрямился и помахал рукой. Дизельный двигатель выплюнул из трубы черное облако дыма, и локомотив переполз с главного пути на ответвление. Когда он отъехал на достаточное расстояние, стоявший возле стрелки железнодорожник махнул опять, и тепловоз остановился. Помощник машиниста вернул стрелку в прежнее положение и забрался по лесенке в кабину тепловоза.

Скала перегнулся через спинку переднего сиденья.

— Если они заедут прямо сейчас, то весь график полетит к чертям собачьим.

Кастеллетти покачал головой.

— Не заедут. Это же Ватикан. Они будут стоять здесь до тех пор, пока не откроют ворота, и двинутся внутрь в одиннадцать часов, минута в минуту. Ни один итальянский железнодорожник не рискнет сделать что-нибудь раньше или позже срока — вдруг Папа разозлится.

Роскани искоса глянул на Кастеллетти и вновь уставился на тепловоз. Его все сильнее и сильнее охватывала тревога по поводу того, что он делает. Что, если он слишком рьяно стремится к правосудию и позволил одной части своего рассудка убедить другую, что Аддисоны сумеют каким-то образом его обеспечить? Но чем больше он думал о происходящем, тем сильнее укреплялся в сознании, что они все спятили. А сам он — больше всех, поскольку позволил завариться этой каше. Аддисоны могут быть сколько угодно уверены в том, что готовы ко всему, с чем могут столкнуться за этими стенами, но на самом деле это совсем не так: не справятся они ни с охранниками Фарела в черных костюмах, ни тем более с таким типом, как Томас Добряк. А хуже всего, что это откровение пришло к Роскани слишком поздно, когда дело начато и его уже нельзя остановить.

Дэнни выбрался из кресла на пол, его ноги в лубках из голубого стеклопластика неловко торчали в стороны. Перед ним громоздилась большая куча скомканных газет. На верхушку этой кучи он положил последнюю из восьми пропитанных смесью оливкового масла и рома скрученных тряпок, которые расположил на расстоянии примерно восьми дюймов одна от другой прямо перед жерлом большого воздухозаборника единой вентиляционной системы Ватиканских музеев.

«Ура! — мысленно воскликнул Дэнни. — Ура! Готов убивать!»

Морские пехотинцы присвоили себе боевой клич древних кельтов. Он был в равной степени воодушевляющим и устрашающим и исходил из самой глубины души. Все запланированное ими должно было начаться здесь и сейчас. Дэнни перенастраивал свои эмоции, переводил себя в иное состояние, то, в каком должен был сейчас пребывать, чтобы мыслить и чувствовать как воин.

— Ура! — выдохнул он себе под нос, закончив подготовку, и оглянулся на Елену, которая стояла возле умывальника для рабочих, держа в руке помятое ведро, наполненное мокрой ветошью. — Готовы?

Она кивнула.

— Хорошо.

Взглянув на часы, Дэнни чиркнул спичкой и поджег одну за другой несколько тряпок. Они мгновенно занялись, выбросив облако бурого маслянистого дыма, и подожгли газеты. Протянув руку влево, Дэнни подхватил еще несколько газет и бросил поверх загоревшихся. Через несколько секунд в машинном помещении образовался огненный ад.

— Пора! — скомандовал Дэнни.

Елена подскочила к нему. Морщась от жара и пламени, они принялись выхватывать мокрые тряпки из ведра и кидать их одну за другой поверх пламени.

Огонь почти сразу погас. Но повалили густые клубы серо-бурого дыма, не расходившегося по комнате, а уплывавшего в вентиляционную систему. Удовлетворенный результатом, Дэнни отполз от костра, и Елена помогла ему забраться в кресло. Устроившись на месте, Дэнни оглянулся на нее.

— Поехали дальше! — сказал он.