День исповеди

43

Роскани, читавший срочно переведенное на итальянский язык сообщение, пересланное по факсу из офиса Тальи, рассеянно смял окурок в стоявшей перед ним пепельнице. Это была информация от специального агента Дэвида Харриса из лос-анджелесского управления ФБР о том, что Байрон Уиллис, старший партнер юридической фирмы из Беверли-Хиллз, в которой работал Гарри Аддисон, был минувшей ночью найден застреленным возле собственного дома. Убийца или убийцы неизвестны. Мотивом, вероятно, послужило ограбление. Исчез бумажник, обручальное кольцо и часы «роллекс». Дело расследует полиция Лос-Анджелеса. Вскрытие еще не произведено. Обо всех новых данных будут немедленно сообщать.

Роскани потер ладонью глаза. Что же это за чертовщина! При столь ограниченной информации, какой он располагал, ему оставалось лишь признать новое убийство случайным совпадением. Но согласиться с этим он не мог. Слишком уж тесно оно смыкалось с тем, что происходило здесь. И все же что могло послужить мотивом убийства партнера Гарри Аддисона? Что-то такое, что он знал о Гарри? Или об отце Дэниеле?

Роскани напечатал ответ на своем компьютере и переслал по сети секретарю, чтобы его записку перевели на английский и отправили Харрису из лос-анджелесского ФБР. В письме он благодарил ФБР за сотрудничество и просил сообщать лично ему всю новую информацию, которая будет появляться в этом деле. Еще он просил — хотя ФБР, несомненно, уже занималось этим — выявить всех близких знакомых и деловых партнеров Гарри Аддисона и выяснить, не связывает ли их какая-то общая нить, не знает ли кто-то из них, а то и многие чего-нибудь полезного. И еще чтобы им рекомендовали обратить внимание на свою личную безопасность.

Едва он успел закончить с этим делом, как телефон зазвонил. Говорила Валентина Гори, логопед и чтец по губам, которую он привлек к расшифровке видеозаписи Гарри Аддисона. Да, она несколько раз посмотрела запись. Не найдется ли у него времени заглянуть к ней?

Роскани вошел, взял Валентину за руку и поцеловал в щеку. На большом экране неподвижно застыло лицо Гарри. Валентине Гори было пятьдесят два года, она недавно стала бабушкой, но все еще оставалась рыжей и весьма привлекательной. Диплом логопеда она получила в университете бельгийского города Лувена, в семидесятых годах обучалась мимическому искусству во французском театре, после чего дублировала актрис в иностранных кинофильмах и от случая к случаю консультировала в вопросах, связанных с речью и ее особенностями, карабинеров и итальянскую полицию. Она выросла в том же районе, что и Роскани, и отлично знала всех его родных. Более того, именно она лишила его невинности, когда ей было двадцать два года, а ему пятнадцать — лишь для того, чтобы показать, что он не настолько хорошо умеет владеть собой, как пытается показать. Их дружба успешно пережила все прошедшие годы. Она была единственным на свете человеком, не считая жены Роскани, кто мог с пониманием посмотреть ему в глаза и заставить его посмеяться над собой.

— Я думаю, ты прав. Такое впечатление, что он действительно собирался или пытался что-то сказать как раз перед тем, как съемка закончилась. Но я не уверена — он так и сидел, немного наклонившись вперед.

Направив пульт дистанционного управления на видеомагнитофон, Валентина нажала на кнопку «Пуск/Стоп». Пленка на пониженной скорости поползла вперед, рот Гарри начал медленно открываться, и Роскани услышал вместо его голоса басовитый рокот. Демонстрация началась с завершающей части записи. Вот Гарри договорил, похоже, слегка расслабился, а затем сделал неожиданное и довольно резкое движение головой вперед и приоткрыл рот. На этом-то месте запись и заканчивалась.

— Мне кажется, что это похоже на «и».

Из динамиков донеслось медленное шипение; так мог бы выдыхать пьяный великан.

— Пусть «и». Ну и что? — спросил Роскани, уставившись на экран, где опять замерло изображение Гарри.

— Я не уверена, возможно, он просто устал говорить и решил перевести дух.

— Нет, он совершенно определенно пытался что-то сказать. Давай с начала, — потребовал Роскани, и Валентина запустила запись.

Неподвижное изображение. Медленное движение. Половинная скорость. Нормальная скорость. Каждый раз Гарри совершал одно и то же движение, затем слышалось шипение, и изображение со звуком исчезали.

Роскани посмотрел на приятельницу.

— Ну и что еще? Ты просмотрела множество фильмов; сколько тысяч? Не может быть, чтобы у тебя не возникало мыслей насчет того, что ты здесь видишь.

Валентина улыбнулась.

— Отелло, у меня тысячи мыслей. Сотня вариантов. Но я могу исходить лишь из того, что вижу. И слышу. А здесь я вижу лишь донельзя усталого мужчину с шишкой на голове, который делает то, что от него требуют, и больше всего на свете хочет отдохнуть. Может быть, и спать.

Роскани резко вскинул голову и в упор взглянул на нее.

— То есть как: ему приказали говорить?

— Возможно, не знаю. Это просто ощущение. — Валентина весело подмигнула ему. — Всем нам порой приходится делать то, что от нас требуют, даже если душа к этому вовсе не лежит.

— Валентина, мы же говорим не о сексе, — укоризненно произнес Роскани.

— Конечно. — Впрочем, она отлично понимала, что сейчас неподходящее время для развлечений, и поэтому не стала расширять пробоину в самообладании Роскани. — Отелло, я не психолог, а всего лишь старая тетка, кое-что повидавшая на своем веку. Я смотрю на экран и вижу измученного мужчину, который говорит вроде бы от себя, хотя по тому, как он это говорит, больше похоже, будто он делает что-то такое, что, по его мнению, хочется кому-то другому. Ну, как ребенок, который через «не хочу» убирает тарелки со стола, чтобы можно было пойти гулять.

— Ты думаешь, что его заставили сняться с этими словами против воли?

— Отелло, не заставляй меня строить предположения на пустом месте. Слишком уж все это сложно. — Валентина улыбнулась и накрыла его руку своей ладонью. — К тому же это вовсе не моя работа, а твоя.