Дикие надежды

Глава 1

«Свой долгий путь к Диким надеждам малышка Ди начала тихим солнечным утром, услышав шокировавшие ее слова опекуна:

— Дорогая, готовься — ты выходишь замуж».

Капля чернил оставила жирную точку и Меррит недовольно поморщилась — никаких точек, это только начало ее истории. Той самой, в которой она сотрет улыбку с пышущему самодовольством лица Хэтчера, и вернет себе то место, что давно уже превратилось в Дикие надежды. Место, где она была счастлива… Пусть даже она этого и не помнит.

Мысли снова потянулись в прошлое, отматывая назад годы жизни в обители. Всплывали в памяти беспорядочными отголосками: безмятежная женская улыбка и ласковые руки; завывание порывов ураганного ветра, швыряющего их судно, словно щепку; громкие крики капитана и треск, с которым сломалась мачта; огромные волны и панику охватившую ее, когда она поняла, что не может сделать вдох; сундук, на который она навалилась всем телом с витиеватой росписью и оббитыми золотом уголками; тетю, которой оказалась не нужна, и ее мужа — Хэтчера. Пожалуй, его, она помнила особенно хорошо. Как и его сына. Риволя.

Меррит поежилась. Воспоминания до сих пор пробирали ее до озноба, хотя Безликий милостив, и несчастья обошли ее стороной. Она выжила. Окрепла, невзирая ни на что. И даже получила образование. Не то самое, что приличествует женам, а то, что удалось почерпнуть из тех нескольких книг, что отыскались в кабинете настоятельницы.

Не в силах усидеть на месте, Меррит вскочила на ноги и подошла к окну. Еще один день подходил к концу, отсчитывая последний месяц ее пребывания в обители, а она снова не смогла ничего предпринять для своего побега.

«Завтра. Я обязательно достану ее завтра», — в который раз пообещала она себе, отвергая вполне справедливые упреки.

Прикрыв глаза, девушка мысленно подсчитала приготовленные для побега запасы. Все должно получиться! Недаром она готовилась уже несколько месяцев.

— Не спишь? — дверь приоткрылась и в комнату заглянула Кайра.

— Нет, — ответила Меррит, обходя импровизированный стол, чтобы свои телом заслонить письменные принадлежности и записи.

— Ты что-то хотела?

— Нет, ничего, — пробормотала Кайра, задумчиво поглядывая на Меррит, а потом вдруг резко выпалила: — Каково это? Когда за тобой не приезжает муж?

Меррит всю вспомнила ту боль и разочарование, что испытала в тот день. Глупая… Она так же, как и все девочки в обители, с затаенной надеждой на счастливое будущее. Не случилось… Никто не приехал за ней в тот день, как и несколько дней спустя. Сочувствующие взгляды украдкой отнюдь не добавляли радости. А когда ее начали жалеть, Меррит просто застыла, сдерживая горькие слезы, уж слишком явным было торжество в глазах Кайры и ее подружек.

Что становится с теми, за кем не явился муж? Ни она, ни настоятельницы не знали ответа на этот вопрос. Не выгонять же, юродивую на улицу? Поэтому девушка осталась в обители прислуживать воспитанницам и настоятельницам, пока брачная татуировка окончательно не истлеет. Что будет после, Меррит не знала. Но оставаться в обители, чтобы узнать ответ не собиралась.

Седмицы утекали, складывались в месяцы. А Меррит чувствовала себя принцессой в башне, запертой грозным монстром, за которой не явился обещанный спаситель. Жаль, ее жизнь не похожа на эту сказку и спаситель может оказаться монстром пострашнее. Не зря же он полукровка-приеров, а о них такое рассказывают…

— Наверное, чувствуешь облегчение, что этот монстр не явился? — словно услышав ее мысли, продолжила Кайра. — Знаешь, тебе повезло… Я слышала, матушка уже подыскивает тебе нового покровителя.

На миг маска спокойствия на лице Меррит дрогнула, обнажив растерянность. Что ж этого следовало ожидать. Не зря же настоятельницы описывали брак, как высшую миссию. Долг каждой девушки перед семьей и обществом. Но у Меррит не было семьи, а общество… Общество было чем-то абстрактным. Как и те земли, хозяйкой которых она когда-то станет.

— Да…, - задумчиво протянула девушка, крепко сжала кулаки, чтобы не выдать страх, что вызвали эти слова — на милость матушкиного выбора рассчитывать не приходилось. Наверняка, новый муж окажется одним из покровителей обители. — Разве Безликий допускает повторные браки?

— А кто говорит о браке? — невинно пожала плечами Кайра. — Кажется, речь шла о наложнице.

Меррит сдула упавшую пружинку волос со лба. Девчонка ее просто разыгрывает. Слыханное ли дело герцогиню и в наложницы? Да и какой в этом смысл? Герцогством до рождения ею наследника распоряжается Хэтчер, как ее опекун. А наследников она может родить только в законном браке. Признать бастарда может только мужчина. А женщины… Меррит никогда о таком не слышала.

Кайра потопталась и, так и не дождавшись ответа, недовольно фыркнув, вылетела из комнаты.

Оставшись одна, девушка горько усмехнулась. Кайра порой была невыносима. Все эти уловки, мнимое сочувствие, демонстрируемая дружба, а за спиной… Меррит покачала головой, прогоняя мысли об этой воспитаннице обители. Взгляд скользнул по блеклой татуировке. Уже скоро она исчезнет совсем и тогда… В лучшем случае, она на всю жизнь останется в обители и станет одной из настоятельниц. В худшем и более вероятном, ее убьют. Нет, выход, который она придумала, нравился Меррит гораздо больше. Пусть и был намного опаснее и рискованнее.

Громкий шум во дворе привлек внимание девушки. Стоя у окна, она видела, как к центральному входу подъехала карета и худой, прямой, как жердь, старик в темном одеянии требовательно приказал проводить его к матери-настоятельнице.

Мужчина в обители Двуликого гость редкий — вход сюда дозволен только мужьям воспитанниц, а на очередного мужа старик точно не похож. Те были пусть и не всегда молодыми, но все до одного знатными и прибывали с такой помпой, будто сам король пожаловал. Меррит вспомнила, как в прошлом месяце забирали Сюззи. И как ее горе-муж требовал выдать ему другую девушку — эта оказалась слишком чернява. Может, и за ней муж не едет, потому что прослышал о рыжем цвете ее волос? Девушка воскресила в памяти их единственную встречу — обряд в храме, когда она, укутанная с ног до головы в традиционные одежды, стояла перед стелой. Тогда он точно не мог рассмотреть цвет ее волос. Да и она мало что видела сквозь вуаль. Только сильную руку, в которой дрожала ее маленькая рука, и обвивающий запястье, подобно браслету, широкий шрам.

Движимая неясным предчувствием, Меррит незаметно прокралась в конец длинной анфилады комнат к маленькой коморке, в которой хранили разные мелочи, и иногда запирали воспитанниц в наказание за непослушание.

Будучи младше, еще не научившись сдерживать нрав, Меррит проводила в ней долгие часы, рыдая от несправедливости и распирающей ее злости. Став старше, она просто наслаждалась тишиной и возможностью побыть наедине с собой. Пока однажды не обнаружила, что если отодвинуть тяжелый сундук и прислонить ухо к пятому камню справа, то будет слышно все, что происходит в кабинете матери-настоятельницы, который находился этажом ниже.

Вот и сейчас девушка привычно тихо скользнула в кладовку, сдвинула сундук, подпирая двери и нетерпеливо прислонилась ухом к нужному камню.

— … воспитанницей Меррит Равье.

Меррит вздрогнула, услышав свое имя. Напряглась, прислушиваясь.

— Вы же знаете, что воспитанницу до ее второго совершеннолетия может забрать только муж. Даже опекун не имеет такой власти.

— Естественно, — хрипло вымолвил старик.

Зашуршали бумаги. Повисла тишина. И лишь спустя долгую минуту послышались грузные шаги матери-настоятельницы.

— Почему Зар'Инотт не приехал сам? — донесся до Меррит полный равнодушия женский голос.

— Дела, служба… Да мало ли причин у молодых и амбициозных? — уклончиво ответил мужчина.

— Что ж… Вам придется погостить в деревне. Я не могу отпустить Меррит Равье, пока не вернется вторая помощница.

— Неприемлемо, — отрезал категорично, — Третьего дня мы должны предстать перед Безликим. Так что позаботьтесь о том, чтобы девушка была готова с утра. И ночевать я буду здесь.

Резкие отрывистые слова словно гвозди вбивались в крышку гроба Меррит. А иначе зачем ей к Безликому? Тому, перед кем являются всего трижды в жизни: на Наречении, на Обретении и на Забвении. Если учесть, что первые два раза она уже была?

— Неприемлемо, — вернула ему его слово матушка-настоятельница. — Это женская обитель. Заветы Двуликого запрещают пребывание мужчин на ее территории.

И вновь повисла тишина.

— Вернусь на рассвете, — возвестил мужчина.

Громко хлопнула входная дверь. Меррит вздрогнула и уже собиралась вернуться к себе в комнату, как услышала странный звук. Прислушалась. Словно дрова в камине.

— Верас… Ну наконец-то. Явились за девчонкой… Что? Ты клялся мне, что проблем не будет! … Нет, решай свои вопросы сам. Ты должен был ее забрать еще несколько месяцев назад. Ах, Риволь не захотел? Твои проблемы.

Что-то упало с громким стуком.

— Ладно. Но стоить будет дорого! В два? А в три не хочешь? — мать-настоятельница заговорила тише и как бы Меррит не прислушивалась, расслышать еще хоть что-нибудь не удавалось.

А спустя несколько минут и вовсе повисла тишина, а затем послышались быстрые, решительные шаги. Сорвавшись с места, Меррит стремительно и промчалась к себе в комнату. Плюхнулась в постель и спряталась под одеялом, как раз вовремя — дверь приоткрылась, впуская тонкую полоску света, и тут же тихонько закрылась.

Что ж ее лишили и той малости, что у нее оставалась. Ехать куда-то с этим, похожим на злого колдуна, стариком, девушка не собиралась. Значит, про дальнейшие сборы придется забыть. Если она не уйдет сегодня, другого шанса может не быть.

И все же зачем этому неизвестному понадобилось везти ее в храм Безликого? Обряд Забвения? Ее хотят убить? Но зачем? Наследство и так в руках Хэтчера. Не хватало еще самой вновь очутиться в его власти. Шерд, а ведь это с ним говорила настоятельница. И как она могла забыть, что его первое имя Верас? Значит, старик не связан с опекуном? Тогда, кто он? И что значит «Риволь не захотел»? Уж не кошмарному ли отпрыску Хэтчера в наложницы она причитается?

Меррит закрыла глаза, успокаивая дыхание, и отгоняя нахлынувшую волной панику. Нет, она больше не маленькая испуганная девочка и глумиться над собой не позволит!

Да и задерживаться для знакомства со стариком Меррит была не намерена. Обо всем этом она подумает позже, на досуге, а сейчас времени и так отпущено непозволительно мало. Чтобы его не терять, девушка принялась перебирать составленный в последние месяцы список, вычеркивая то, что уже точно не успеет сделать, и отмечая то, что сделать необходимо любой ценой.

Несколькими часами позже, когда обитель спала тихим и безмятежным, а главное, крепким сном, темная тень скользнула в узкую дверь. Воровато прокралась до заброшенного кладбища в саду. Вытащила из дупла огромного дерева очередной сверток и, забравшись на дерево, по ветке перебралась через высокий забор. Поколебалась, увидев расстояние до земли, и спрыгнула с другой стороны. Поднялась с коленей, морщась от боли. Вдохнула долгожданный запах свободы и, подгоняемая уханьем птиц и стрекотанием сверчков, понеслась по ночному лесу.

Вскружившая голову эйфория обретения долгожданной свободы, покинула девушку в тот момент, когда ночь донесла далекий вой хищника, шорох листвы под чьими-то лапами и громкий треск сломанной ветви.

Поежившись от зябкого ветра и сырости, Меррит сильнее закуталась в старый черный плащ. На миг в ее голове мелькнуло паническое желание вернуться в обитель, забраться под теплое одеяло и уснуть беспокойным сном, пустив все на самотек.

Девушка обернулась на, выделяющуюся темным пятном на звездном небе, мрачную обитель и вздохнула — другого шанса не будет. Если она хочет быть счастливой, ей придется преодолеть все, что встанет на ее пути. И ночные хищники не станут ей помехой. Не сейчас, когда цель близка.

Словно желая поколебать ее решительность, высоко в небе яростно ухнула какая-то птица, пугая ее до продирающего душу ужаса.

Чуть отдышавшись, девушка снова побежала, ориентируясь на мягкий свет ночного светила.

Где-то вдалеке грозно прозвенел гром. Запахло озоновой свежестью. Ветер пробежал по верхушкам деревьев, громко постанывая, заволакивая небо и луну низкими темными свинцовыми тучами. Бегущей Меррит, казалось, что сами боги задались целью напугать ее и наставить на путь истинный.

Вновь закралось желание вернуться под защиту древних стен и принять с честью уготовленную судьбу. Меррит скривилась, вспомнив нудные проповеди настоятельниц о женском предназначении, обязанностях, соответствии и чести быть послушной воле Двуликого.

Прикусив нижнюю губу, девушка качнула головой, прогоняя забредшие в голову мысли — у нее сейчас есть более насущные проблемы. Например, ей нужно понять куда идти. Первоначально она собиралась вскрыть ящик в столе настоятельницы и позаимствовать карту, если та там есть. И сегодня она сделала это — нашла карту. Но вглядевшись в тусклом свете свечи в череду непонятных линий и символов, осознала всю ее бесполезность — никто и никогда не учил девушек ориентироваться по ней. Да что говорить, их даже читать не учили! Зато учили шить мужу рубахи, вышивать изысканные покровы, вязать кружева и плести тонкие кольчуги.

Первые капли холодного дождя упали сверху, звонко ударив по листочкам. Повеяло прохладой. На открытых участках кожи проявились пупырышки. Девушка остановилась, обращая взгляд в небо.

— Не вернусь! Все равно не вернусь! Вы меня не остановите! Не напугаете! — закричала дрожащим от страха голосом. — Мне не страшно!

За новым раскатом грома, налетел сильный порыв ветра, подхватил с земли, начавшие опадать листья, закружил в безумном хороводе.

— Не страшно! — пробормотала тихо.

Крупные капли забарабанили громко, часто, явно поторапливая ее. Аспидно-синим цветом полыхнула первая молния, разрезая небо на две неравные части. Боги гневались.

Ослепленная вспышкой Меррит, теперь неслась наугад. Ветви впивались в одежду. Хлестко били по лицу. Дождь неистово лупил по спине. Ботинки скользили по размокшей земле, путались в высокой траве, сбивая с ног. Девушка падала. И тогда ей приходилось ползти, цепляясь за любой выступ, за старые корневища, за ненадёжные кустики.

Неожиданно прямо перед ней выросла покореженная землянка. Сильный ветер, безгранично властвуя над непогодой, со скрипом трепал просевшую дверь и бил о невысокий порожек.

Отодвинув хлипкую преграду, Меррит забилась в землянку, прячась от промозглой сырости. Да так и упала, прислонившись к двери спиной, сотрясаемая беззвучными рыданиями. Не так она представляла свой побег. Не так в ее мечтах виделся этот шаг к счастью.

Отбросив мокрый тяжелый плащ, девушка поморщилось от саднящей боли. Натертые неудобной обувью, ноги неприятно ныли. Руки, раздертые цепляющимися ветвями, едко пекли. Лицо саднило от нескольких особо неудачных царапин.

Достав лучину, девушка стянула полные воды сапоги и босиком прошла по холодному земляному полу. Ей нужно было найти чем подпереть дверь, переодеться во что-то сухое и попробовать развести огонь. В мягком мареве света Меррит разглядела крепко сбитые стол и стул, кровать и очаг, подле которого была сложена невысокая поленница заготовленных кем-то дров.

Не с первого разу, но девушка все же развела огонь, развесила мокрые вещи и, укутавшись в старую полуистлевшую тряпку, села у огня. Тело знобило. Жар от пламени согревал плохо. Озноб бил изнутри.

Где-то там продолжал стучать по крыше ливень, гром раскатывался по небосводу, порывистый ветер рвал верхушки деревьев, а здесь маленькая фигурка жалась у огня в тщетной попытке согреться.

Незаметно девушка провалилась в сон, в котором ее уже привычно преследовали ураганный ветер, пробирающий до костей, холодные волны, бьющие в лицо, и зловещий пугающий хохот.

— За кого, дядя? — по-детски звонким голосом вопрошала девочка, сжимая ткань платья в кулачке.

— За Зар'Инотта.

Она попыталась вспомнить все, что знала про Зар-Инотта, но за тот месяц, что она прожила с родственниками, узнать успела до нелепости мало.

— За приера?

— За дьявольского щенка приеров, — ухмыльнулся Хэтчер и расхохотался, будто сказал что-то смешное.

Девочка крепче сжала кулаки, сдерживая крик ужаса и слез. Не может этого быть! Это не может быть правдой. Приеры — пугающие монстры Диких земель. Чудовища из легенд. Что делать им в замке под сенью Двуликого? И разве дядя может так поступить с ней? Выдать ее замуж за монстра? Она вновь взглянула в красное от жуткого хохота обрюзглое лицо и поняла — может.

Меррит застонала во сне, заметалась. Задышала поверхностно, часто, соскальзывая в нарастающий ужас.

— Тшш… Не бойся, — хрипло шепнул знакомый голос и лазурные глаза ее спасителя вновь прогнали кошмар, даря блаженное тепло. Мягкое и обволакивающее. Высушивающее, раскаленные, как капли лавы из жерла вулкана, слезы на ее щеках.