Дикие надежды

Глава 7

Две седмицы спустя

— Я же сказал тебе нет, — громко повторил свой отказ владелец каравана и, больше не обращая на ее возражения никакого внимания, затеял разговор со следующим в очереди.

Меррит потопталась на месте, сжимая в руках сумку с нехитрым скарбом, и вздохнув отошла в сторону. Никто не хотел возится с глупой девчонкой — ни брать на работу, ни помогать добраться. Все, что девушке предлагали все это время это скрасить чью-то ночь или согреть постель. Первому она с чистым сердцем предложила приобрести у лудильщика краски, второму класть в постель нагретые кирпичи. Но охоту знаться с людьми эти двое отбили.

— Ты бы вернулась домой, девонька, — скорбно качая головой, пробормотал стоящий рядом старик. — В этом году тебе уже вряд ли удастся уехать: все спешат перейти Тусклые земли до первого снега.

Девушка тряхнула собранными в косу волосами, прогоняя охвативший ее страх:

— Хотите сказать, что я останусь здесь до весны? — встревоженно обвела глазами хилые лачуги приграничной деревеньки: — И что же мне делать? — пробормотала неразборчиво, ни к кому конкретно не обращаясь.

Что ж придется добираться самой. А ведь она так надеялась, что наймет проводника до Диких земель и… Что будет делать дальше Меррит не продумала. После того случая в Ниас-Рие оставаться в цивилизованных землях было опасно, дикие же готовы были с распростертыми объятиями принять любого. Вот только условия жизни там суровые и, как выяснилось, женщине туда так просто не попасть. И где-то там обитает навязанный ей муж.

— Ну…, - задумчиво протянул старик, почесывая седую густую бороду. — Тут тебе точно делать нечего. Разве что к Фрежу на работу возьмут, — он качнул головой в сторону небольшого домика, возле которого постоянно крутились мужчины.

— К Фрежу? — недоуменно переспросила девушка, всматриваясь в домик. — А что я там буду делать?

— Ой, что ж ты такая непутевая? Возвращалась бы домой под защиту батеньки. Чай не обижает?

Меррит шмыгнула носом, подавляя желание дать волю отчаянью.

— Нет у меня батеньки. И матушки нет. Померли давно, — хмыкнула, некрасиво вытирая рукавом нос.

Нет, ни для того она проделала такой путь, чтобы сдаться сейчас. Ни сейчас, когда до цели оставалось не так много. Вот найдет муженька, закрепит брак, чтобы ни один чурбан неотесанный больше не вздумал на ней жениться, и притащит в Ниас-Рий принимать герцогство. Как все это осуществить Меррит представляла с трудом. Но решила сначала найти Зар'Инотта, а дальше уже как получится. Если он ей не понравится, можно просто дождаться пока наемники сделают свое дело, а потом быстренько найти себе нового мужа. Хотя вряд ли она сможет. Но, как вариант, если она решится вернуться в Ниас-Рий. А ведь можно и остаться в какой-то деревеньке…. До первого забредшего путника…

— Так ты от мужа сбежала? Бил, небось? Воспитывал?

Девушка благодарно качнула головой, уклоняясь от ответа. Уж слишком проницательным оказался старик.

— Спасибо за помощь, дедушка. Пойду я.

— Да, куда ж ты пойдешь, горемычная? Тут же зверья полно. И разбойники, похлеще зверев будут. Да и местный люд не добр и не ласков, авось обидит кто? — сокрушался сердобольный старик.

Меррит пожала плечами, разворачиваясь к лесу.

— Да постой ты. Я завтра в Ин-Шран поеду. Могу прихватить тебя с собой. Там обоз выезжать собирается через седмицу — ждут какую-то важную персону.

— Когда я должна подойти, чтобы отправиться с вами, дедушка? — Меррит боялась поверить в возможную удачу. Ничего еще одну ночь в лесу она как-то перетерпит — забьется в какую-нибудь щель.

— Ай, рарх с ним! Да прямо сейчас, — буркнул дед и направился в сторону небольшого фургона.

Девушка недоверчиво покосилась на седовласого старца. Высокий, хотя плечи и немного согнулись под тяжестью лет. Длинные волосы свисают до плеч. Густая опрятная борода закрывает нижнюю часть лица. Скрюченные пальцы чуть дрожат, удерживая поводья. Выглядит безобидным…

— Испужалась чаго? Довезу в целости и сохранности. Клянусь волей Двуликого, — осенил себя старик знакомым Меррит знаком.

— Мне нечем будет вам заплатить.

— Не обижай старика, красавица, — улыбнулся дед и в уголках его блеклых от возраста глаз тонкой паутинкой разбежались морщины. — Садись, выедем пораньше. Не хотелось бы в лесу ночевать.

Меррит только качнула головой — все равно придется. Путь от этой пустынной деревеньки до Ин-Шрана не близкий. Это только на карте он размером с ее ладошку, а на деле… На деле почти такое же расстояние между Ниас-Рием и Эри-Нуатом она преодолела за двенадцать дней.

— А долго будем добираться, дедушка?

— Три дня, красавица. У меня кауры быстрые.

Меррит с сомнением посмотрела на кауров.

— Ты не смотри так, девонька. Мои кауры ведут свой род от тех самых жеребцов, что, одичав, носились по Диким землям после Пятой магической войны, еще до возведения в Горящих горах ворот Киршата.

— Не похожи они на жеребцов. Те и повыше, и стать другая. Да и уши… Разве у лошадей такие огромные уши? А этот жесткий покров, как у иржистов…

— Эх, девонька, что ты не понимаешь?! Будь они похожи на всамделишных жеребцов их бы давно сожрали дикие звери, — отмахнулся, отворачиваясь от нее, старик.

— Простите. Не хотела вас обидеть.

— Ты не серчай. Да разве ж может дитя неразумное обидеть взрослого?

И пока Меррит, задумчиво перебирала фразы, не зная, что на это ответить, спросил:

— Звать то тебя как, девонька? Меня вот Гаэртом кличут.

— Ди, — бросила девушка и поспешно поинтересовалась, уходя от дальнейших вопросов. — А расскажите про Дикие земли. Какие они?

— Да пошто ж мне старому знать? Я же там и не был ни разу.

— Но, наверняка, слыхали про них многое?

— А как не слыхать? Слыхал. Да только люди разное говорят. И не всему вера есть. Но коли тебе интересно…, - Гаэрт лукаво посмотрел на девушку и, дождавшись ее кивка, бросил: — тогда слушай….

Гаэрт начал свой рассказ чуть ли не с сотворения мира. Во всяком случае услышав, о снишествии Иргаевом Меррит закатила глаза — этой сказкой про молодого бога в обители Двуликого начиналось каждое утро. Жили тогда сыны Иргая в далеком другом мире. Но жилось им плохо — огромные рогатые монстры управляли тем миром, людей же всячески притесняли и обижали. Но однажды появились среди них два брата — Иргай и Ниргай. И увел Иргай сынов своих в новый мир на землю Обетованную, далеко в горах которой обитали Изначальные. Там посреди земли Обетованной установил Иргай стелу и начертал на ней шестнадцать добродетелей, согласно которым предстояло жить его сынам.

Уже в этом мире у Иргая родилось два сына — Эферай и Заррай. Старший испил воды из источника всеобщей мудрости, найденного на землях Изначальных, научился воскрешать мёртвых и люди перестали умирать. Младший, Заррай, сотворил приеров и создал их смотрящими в небо подобно богам.

— Приеров? — удивилась Меррит, услышав про тех, кем пугали детей. — Разве они не монстры?

— Нет, непутевая. Какие же они монстры? — качнул головой Гаэрт, но пояснять не стал. — Жили сыны Иргая в мире и покое, пока однажды не пришла на их земли Первая магическая война.

— Из-за злобной приерки, — буркнула девушка, уже значительно подуставшая от этого погружения в историю — прося старика рассказать о Диких землях не на такой рассказ, она рассчитывала.

— Из-за приерки. Прекрасной, как сама заря. Не могли решить сын Иргая и Изначальный, чей женой она станет. И пошли друг на друга войной. И длилась война целых двадцать семь зим, пока не вмешался Ниргай, что с появления на Фелсе ушел в леса. Рассудил тогда Ниргай, детей почившего брата и Изначальных, приказав построить храм и являться к нему на Наречение, Обретение и Забвение.

— Зачем? — удивилась Меррит — этот момент истории она никогда толком не понимала.

— Чтобы знать каждого, кто пришел в этот мир, помогать ему найти своего предназначенного и открыть ему дорогу в мир другой — лучший, если жил достойно, и худший, если творил зло.

— Это не помогло, — фыркнула тихонько девушка.

— И пришли войны. Страшные. Разрушительные. Продолжительные. После Первой магической войны появились Тусклые земли — кровь погибших существ настолько впиталась в землю, что все растущее на ней навсегда утратило яркие краски. После Второй войны из-за выпущенной магии ледяных Изначальных появились Мерзлые земли, на которых до сих пор не было ни одного лета. Третья магическая война оставила Призрачные земли — пустыню, полную живых мертвецов и злобной нежити. Четвертая война принесла Фелсу Плачущие кровью земли и Пакостный лог.

Пятая же была самой продолжительной и разрушительной. Сыны Иргая победили Изначальных, но какой ценой — тысячи мертвецов осталось на полях сражений, а со смертью последнего Изначального неведомая прежде сила вырвалась и закрутилась в смертельном шторме, создав Большое магическое пятно и Долину Бурь.

Увидел это все Иргай, разгневался и проклял он детей своих за глупость их — ведь уничтожили они единственных защитников этого мира. И не будет покоя на землях Фелса, пока не возродятся Изначальные. В гневе ударил он молниями в земли, раскалывая их, меняя Фелс и разделяя единую твердь на Терас и Зерас, между которыми бушует Закрытый океан. И извергались Горящие горы, и твердь летела так далеко, что возникли Каменные земли и Оскольчатые острова.

А когда закрывший небо пепел рассеялся, увидели выжившие два новых светила ‑ Ледяной Рет и Огненный Рек. И пришло Смутное время на земли Фелса, — старик замолчал, переводя дыхание и делая глоток из фляжки. — Страшное время — Терас трясло от постоянных землетрясений, Зерас вознесся, разбившись на кучу летающих островов. Бури и штормы, долетающие из Долины Бурь, порождали новых монстров, приносили пустоту, взращивали Иных. И только когда к власти пришел великий воитель Дамиур у мира появилась надежда — ценой тысячи жизней воздвиг он ворота Киршата, закрыв Терас от проникновения штормов.

Гаэрт притих, смыкая поводья, а Меррит думала о том, о чем умолчал старик — именно Дамиур признал вне закона всех тех, кто хоть немного отличался. Именно с его легкой руки тот, у кого проявлялись магические способности становился рабом или приговаривался к смерти. Преследовались все — маги, ведьмы, знахарки, приеры и Иные. Вырезались и сжигались целые селения, оставляя после себя пепелище. Более шести сотен зим этот закон оставался неизменным. И только император Тормуд прекратил преследование магов и создав службу Изысканий.

Девушка слушала, не перебивая. Что-то она знала, что-то слышала впервые. В обители Двуликого им много рассказывали о том, как из простого мальчишки Иргай стал чуть ли не богом, спасая их народ. А вот его брат Ниргай растратил все свои силы на животных, предпочтя неразумных разумным. Из-за этого и сохранился в памяти последних Безликим.

— Там на границах с Киршатом и начинаются Дикие земли. Крепость Риас-Аш-Ан стоит на страже границ. И лишь Изыскатели имеют доступ в Расколотые земли.

— А что там в Расколотых землях? — не сдержала любопытства Меррит.

— Да много чего. Говорят, растений много полезных, зверья. А еще говорят, оружие осталось, доспехи, амулеты и артефакты всякие. Вот и ходют — ищут. Сокровищницу императорскую пополняют.

— А разве там не опасно?

— Опасно. Да куда ж им от рекрутской повинности деваться-то? Как постановил император, каждый старший в семье мужчина, вне зависимости от звания и сословия, обязан отслужить пять зим на благо империи, так и пришлось им, горемычным, в Дикие земли идти, — старик замолчал, цокнув на навострившего уши каурого.

— Только нехорошо это. Гинет молодежь. Земля без хозяев плачет…, - старик продолжал бормотать, сетуя на жизнь и императора, но Меррит уже не слушала. Давно неведомое ей ощущение безопасности подобно мягкому одеялу навалилось на усталые плечи, и девушка задремала.

Во сне она вольным ветром летала под самыми небесами и совсем не слышала, как из леса на мягких лапах вышел могучий зверь и без опаски подобрался к повозке.

— Набегался, внучок?

Зверь понимающе кивнул и обратился в симпатичного парнишку в тонких кожаных штанах и с розовеющими шрамами на теле.

— Никак песьей смертью потчевали? — скривился Гаэрт, разглядывая едва зарубцевавшиеся шрамы. И это при их то регенерации. За две седмицы на внуке ни одной царапины остаться не должно было, а оно вон как.

Гаэрт вспомнил ту боль, что разбудила его среди ночи. И страх, что он испытал, когда понял, что его внучок, которого он пестовал едва ли не с рождения, не протянет и больше часа. Тогда Гаэрт готов был выть от отчаяния. Он даже взмолился Безликому, впервые с того дня как их селение, что еще на рассвете сияло в свете двух лун радостью жизни, шутками и смехом, запылало охваченное безжалостным огнем.

Горький дым, запах пригоревшего мяса, жуткие стоны раненых, отчаянные разрывающие душу крики, ржание испуганных лошадей и вторящий всему этому злорадный смех, тогда чуть не свели его с ума, взметая волны ярости и вызывая желание бежать туда в гущу событий кидаться на врагов. И убивать, убивать, пока не смолкнет этот безжалостный смех или пока он сам не упадет безжизненным трупом к ногам палачей…

Но он не имел права. Потому что шестеро щенят, ушедшие с ним на первую охоту, поскуливали от страха и отчаяния, запертые в пещере, когда он, учуяв разрывающую душу боль, рванул на отчаянный зов.

Гаэрт передернул плечами, сбрасывая навалившуюся каменным грузом тяжесть, когда младший из его воспитанников, опустился рядом на повозку.

— Я уж думал, она никогда не заснет, — усмехнулся парнишка, тряхнув задорным белым вихрем. Отчаянная жажда жизни уже вытеснила все плохое, оставив только бугрящиеся шрамы да седую прядь.

— Крепкая девочка. Упрямая, — буркнул старик.

— Не то слово. Сопела. Кряхтела. Падала, но тащила… А я только и мог, что смотреть в небо и думать, что еще немного и я отправлюсь к предкам, — утратив веселость, пробормотал парень. — Открыл глаза, а надо мной зелень хвои. И птички поют. Даже загрустил, что мир и по ту сторону такой же.

— Рано тебе по ту сторону, Йори. Рано.

— Вот и она так говорила, — задумчиво протянул парень, вглядываясь в облака. — Что будем делать, дед?

— А что делать? Долги отдавать. Поживет у нас пока. Погостит. А там дальше и посмотрим. Узнать бы еще зачем она в Риас-Аш-Ан рвется и может придумаем, чем подсобить.

Йори обернулся на спящую девушку и вытащив из дальнего угла плащ, накинул ей на плечи. Вгляделся в ее лицо — красивая. Только совсем еще девчонка. И маленькая вся. Как только вытянула его из того овражка, в котором его бросили? Знала ли, какой опасности подвергалась, спасая его? И что сделала, что он вот так сейчас запросто сидит с дедом? Он ведь даже дышать не мог, не то, что обратиться.

— А я ведь так и не поблагодарил ее, — виновато покаялся парень.

— Еще успеется, внучек. Успеется.

Но Йори не слышал, продолжая делится воспоминаниями:

— Побежал на охоту, едва на ногах держаться смог. А когда вернулся, нашел только кусок свежего жареного мяса, заботливо оставленного на ветках. И ведь оставила… А потом голодала. Почему?

— Не знаю, внучек. Не знаю. Только не простая она девушка — твоя служаночка. Не простая. Не наших кровей, — качнул головой Гаэрт и цокнув языком, поторопил притихших кауров.