Дикие надежды

Глава 13

Истошный отчаянный крик не переставал звучать в ушах. Низко висящие ветви деревьев немилосердно хлестали по лицу, царапая кожу, оставляя на щеках кровавые украшения. Маленькая теплая ручка уже давно не вырывалась из ее руки, а вцеплялась в нее все сильнее и сильнее. Детский беззвучный крик не оглашал леса, лишь прерывал тишину редкими жалобными всхлипами. Сын, споткнувшись, чуть не упал. Не останавливаясь, подхватила маленькое тельце на руки и побежала дальше, прижимая его лицо к груди, пряча от хлестких ветвей.

Неслась на последнем дыхании, не разбирая дороги. Да и что можно разобрать в этой кромешной тьме? Усилием воли переставляя ноги. Заполошно в груди билось сердце, легкие стремились вырваться наружу вместе с кровавым кашлем, руки изнывали под тяжестью маленького уже сонно посапывающего тела.

Ужас устремился за ней, спеша настигнуть, окутать и утащить туда, куда совсем недавно утянул всю деревню. Кошмарная картина до сих пор стояла перед ее глазами. Опустошители, древние чудовища страшных сказок, возникли из клубка тьмы и расползлись по деревне мрачным смрадом, оставляя иссушенные пустые трупы. Она бы тоже была среди них, если бы не собралась с утра за первой весенней ягодой. Так хотелось приготовить сладкий пирог мужу. Мужу, которого уже нет. Рыдание настигло ее, но теплое тельце у груди не давало возможности остановиться и оплакать потерю. Ребенок, дитя их любви должно было выжить, и она мчалась вперед, подальше от этой жути.

Поскользнувшись на сырой кочке, упала, в последнее мгновение, уберегая сына от удара, и долго не могла подняться, а когда измученно тяжело встала, поняла, что ослабленным рукам не хватит сил удержать спящего ребенка. Сердце оборвалось, чувствуя, что леденящий душу ужас уже непозволительно близко.

Болото. Темное мрачное болото, окружало ее со всех сторон. В деревне говорили, что во времена дедов в этом болоте жила злая ведьма, требующая кровавых жертв за исполнение желаний. Что ж у нее есть для нее жертва. Изнеможённая, рывком стянула с себя старый плащ, и, подняв сына, крепко сжав в последнем объятий, уложила на кочку повыше, кутая и скрывая в корнях могучего саранта. Нужные слова пришли сами собой:

— Кровавая мать, прими жертву святую — жизнь, добровольно тебе отдаю, душу в отчаянье приношу, лишь об одном заклинаю, моля, сына от бед сохрани.

Каркающий старческий скрежет был ей ответом, одно единственное слово: «Принимаю!» и она упала во мрак, открывшейся бездонной пропасти.

Неестественная тишина застыла вокруг болота, и только громкий иступленный крик разбуженного ребенка рвал ее на части.

Меррит резко села во сне. Широко распахнула глаза, моментально выныривая из кошмарар. Отблески костра играли на стенах палатки. Бесшумно девушка подкралась к чуть приоткрытому выходу.

Темная поляна спящих воинов, тишина, в которой не слышно ни мерного дыхания, ни шелеста листвы, ни шороха ночных зверей. Даже мошкара не жужжит над ухом.

«Спят все что ли?» — пронесся в голове невысказанный вопрос.

Изумление опутало ее, окончательно выдергивая из кошмарного сна и погружая в новый — реальный. Меррит ущипнула себя в надежде проснуться, отгоняя отчетливо бивщуюся мысль — она и так не спит.

«Так не бывает, это всего лишь отголосок сновидения, — убеждала себя девушка, желая окончательного пробуждения, — Разве могут люди Вершителя, оставленные в карауле, позволить себе спать на посту без ущерба для здоровья? Не могут. Слишком требовательный он лорд. Вон как зыркал».

Тихий, захлебывающийся детский плач донесся с восточной стороны леса.

Замерев и почти не дыша, девушка осторожно высвободилась укуталась в плащ, что служил ей одеялом.

Подошла к ближайшему воину, толкнула в плечо. Но он не шелохнулся. Теплый, живой. Прислушалась — спит спокойно, еле заметно подрагивая ресницами. Вот только удары сердца какие-то редкие, словно время застыло. Магия? Кто-то усыпил всех на поляне? Но почему тогда не подействовало на нее?

И снова это пронзительный детский крик.

Подкралась к Коури (его огромную фигуру трудно было не заметить) коснулась плеча в попытке разбудить, уже пугаясь этого замедленного стука сердца. Может, и ей снился навеянный сон? Чего же хочет Безликий? В памяти всплыло ускользающее видение — малыш в корнях саранта.

Меррит оглянулась на стоящие мрачными стражами деревья и немного напряженно вступила под их сень. В груди комом нарастала смутная болезненно-мучительная тревога, и девушка остро ощутила подкатывающий к сердцу панический страх.

Обойдя сторонкой спящих изыскателей, девушка устремилась в лес, одну руку положив на кинжал, а другой, укутывая себя защитными щитами. Это было то немного, чему ее научил Гаэрт. Как он сказал, первоочередная задача мага — выжить.

Осторожно и внимательно приглядываясь к окружающему лесу, Меррит спешила на детский крик.

Постепенно места приобрели знакомые очертания — их она видела во сне. А вот и он — раскидистый могучий сарант, в корнях которого мать прятала дитя.

Девушка ускорилась, страх за внезапно притихшего ребенка переполнил ее сердце, и она буквально рухнула на колени, едва оказавшись у дерева. Протянула руку, отодвигая ветви, скрывающие небольшое углубление, и замерла от неожиданности. Маленький мальчик, пары оборотов от роду, сидел на сбившихся тряпках и сосредоточенно разглядывал все вокруг, слюнявя сжатый кулачок. Радужными волнами проскакивала по его телу пробужденная сила.

Завороженная, Меррит не заметила того, как серые, мерцающие серебристым светом глаза, уставились на нее. Малыш, что-то невнятно буркнул, и протянул руки в требовательном жесте. Не выдержала, подхватила маленькое тельце на руки и прижала к себе.

— Ну и чего ты тут торчишь? Хватай ребенка и беги, пока они тебя не нашли, — неожиданно прозвучал за ее спиной старческий голос, заставив встрепенуться и едва не подпрыгнуть от страха, прижимая к себе малыша.

Она стояла в нескольких шагах. Ссохшаяся, почти призрачная фигура в темно-сером балахоне, со скрюченными старостью конечностями. Но от нее исходила такая сила, что Меррит невольно поежилась. Даже Вершитель так не давил.

Усилием воли подавила желание сбежать, громко вопя, призывая на помощь всю округу, только бы избавиться от этой застывшей тишины и странной старухи. Но осознание того, что на руках ребенок, нуждающийся в ее помощи и защите, заставило девушку спокойно замереть на месте, напряженно сжимаясь, как готовая в любой момент выстрелить пружина.

— Кто вы? — спросила довольно громко, развеивая неестественную тишину.

— Ты знаешь, кто я, девочка. Я показала тебе это.

— Кровавая мать, — прошептала Меррит, сильнее прижимая ребенка к себе.

— Глупая девчонка, я не питаюсь людьми и не требую кровавых жертв, — засмеялась каркающе, заметив ее жест, — Забери его. В нем сильна кровь Иных, он последний из рода.

— Зачем вам это?

— А зачем родители спасают своих детей? Он все, что осталось от них. Последний потомок, единственный наследник. Он слаб, как слепой котенок, пока не научится управлять той силой, что пробудилась в нем.

— Его мать… — начала было Меррит.

— Что его мать? Глупая девчонка, наученная старцами, отринувшими наследие. Решила, что мне нужна ее жертва… — старческий голос, звучал зло, обиженно и довольно резко.

— Но вы же приняли ее, — возразила девушка, в надежде понять, что же произошло.

— Я приняла ее желание, а жертву… Я просто не могла ее спасти. Ее погубила та же тьма, что и всю деревню. Как когда-то и ваш корабль. Кто-то разбудил опустошителей и теперь управляет ими, уничтожая древних, — как-то устало произнесла старуха.

— А сколько их?

— Было пятеро с разными силами — трое Иных и два Изначальных. У каждого свои особенности и своя магия, и только дальнейшее существование всех пяти родов убережет этот мир от смерти. Но сейчас не время обсуждать это. Я не могу уже удерживать свое заклинание, слишком мало осталось сил. Тебе пора, девочка. Опустошители близко и скоро будут здесь. Мальчишку держи при себе. И скажи Коури, пусть не боится тьмы в сердце, тьму тьмой делают люди.

Ветер пронесся над ними. Охнула вдалеке ночная птица. И призрак старухи истончился, тая в серебристой дымке.

— Беги, дитя, опустошители близко и их хозяин знает, что Иной жив. И помни, только Изначальные, могут остановить Зло, — шептала, растворяясь, словно тень старуха.

А девушка уже мчалась, не разбирая дороги, подальше от пугающих звуков, доносящихся с противоположной стороны болота.

Хлынувшие после неестественной тишины звуки, обостряли чувство опасности, и Меррит летела, так быстро, как только могла, учитывая, что права оступиться и упасть у нее нет.

Она задыхалась. Грудь пекло от нехватки воздуха.

«Высокородные леди на бегают!» — усмехнувшись, вспомнила она категоричное замечание настоятельниц. Посмотрела бы она на них в этом лесу. Особенно на толстушку Труди.

Неожиданно Меррит перехватили чьи-то руки. Сердце быстрее забилось в груди, норовя выпрыгнуть из груди. Она затрепыхалась, как попавшая в силки птица. Изогнулась, выскользая из крепких объятий.

Ее плечи дернули. Встряхнули легонько. Голова дернулась, откидываясь назад.

— А это вы, — моментально успокоилась она, возвращая внешнюю невозмутимость, хотя эмоции продолжали бушевать, будоража кровь.

Ребенок, зажатый между ними, недовольно мяукнул, а уже мгновение спустя разразился громким ревом, протестуя, против такого обращения.

— Кто это, Ди? — требовательно спросил Дагьер, присматриваясь в темноте.

— Ребенок, — бросила она, пытаясь унять бьющееся в груди сердце. — Ему не нравится, что вы его придавили. А может, он голоден. Я ничего не понимаю в детях, — призналась, растерявшись окончательно под напором лазурных глаз.

Вершитель отступил и удивленно посмотрел на малыша, что, захлебываясь слезами и соплями, громко орал, пугая ночной лес, срывая горло.

— Где вы его взяли?

— На кочке, под деревом сидел, — устало пояснила Меррит и, обведя взором встревоженный лагерь, столкнулась с укоризненными взглядом темных глаз.

Коури снисходительно закатил очи, увидев малыша на ее руках, и как-то обреченно покачал головой, будто ничего меньшего от нее и не ждал. Взметнул вверх бровь и хмыкнул насмешливо:

— Где же ты кочку нашла, блаженная?

— На болоте…

— Болот тут отродясь не было, нерадивая, — покачал головой, укоризненно прищёлкнув языком: — Ты ври да не завирайся.

И так он в этот момент напомнил Меррит Гаэрта, что та, прищурив глаза, присмотрелась. Но сходство пропало, словно его и не было.

Меррит усадила малыша на свою лежанку, и принялась высвобождать из сырых и холодных вещей, тщательно растирая замерзшее тельце и укутывая в свой теплый плащ. Действуя по наитию, протянула малышу сухарик из своих запасов, с удивлением понимая, что он не так мал, как ей показалось. Серые глазенки осмысленно и немного обиженно посмотрели на нее сквозь слезы, а потом малыш, улыбнувшись и продемонстрировав острые зубки, принялся сосредоточенно жевать.

— Откуда в лесу ребенок? — продолжил допрос Дагьер, стоило только затихнуть малышу.

— Мать принесла, сбегала от каких-то опустошителей, — объяснила Меррит благодарно улыбаясь воину, что протянул ей теплый отвар, и не заметив, как переглянулись Коури и Сейл. — Не придумав ничего другого, спрятала его в корнях саранта.

— Саранта? — повторил Коури.

— Вы видели ее? — спросил Вершитель.

— Кого? — недоуменно переспросила девушка

— Мать малыша, — нетерпеливо уточнил он, приглядываясь к ребенку.

— Видела, ваше могущество.

Дагьер скривился.

— А почему их не тронули?

Меррит пожала плечами — у нее не было ответа на этот вопрос.

— Мать ушла с ним в лес за ягодами. Уже возвращаясь, увидела деревню в агонии и побежала. Заплутала в болоте, а выбраться не смогла. Я услышала ее мольбы о помощи и вот нашла ребенка, — сбивчиво бормотала девушка, согреваясь под заботливо накинутым на плечи плащом.

— Почему вас не заметили стражи? — поинтересовался, пристально наблюдавший Дагьер.

— Не знаю, ваше могущество, я спешила и не обратила на них внимание, — увильнула она от ответа.

Малыш заснул, обиженно поджав пухлые губки, обессиленно обмякнув на ее руках.

— Не ходите туда до рассвета, — умоляюще попросила Меррит, видя, как повинуясь негромким командам, начинают собираться изыскатели.

Тревожное предчувствие, неизбывное ощущение, что все, кто окажется сейчас в темноте сгинут в бездонной черной пустоте, комом нарастало в груди, вынуждая ее буквально умолять их остаться. Почему-то мысль о том, что она может никогда больше не увидеть лазурных глаз этого мужчины, ужасала ее больше, чем недавняя встреча с прародительницей зарнов. Неумолимый страх неминуемой потери моментально вымел из головы все глупые мысли.

— Прошу, — шепнула Меррит одними губами, поднимая голову и всматриваясь в глаза Сейла.

— Отдохните, Ди. Позже поговорим, — беззаботно отмахнулся от ее просьбы.

Ему не терпелось уйти, но отпустить Меррит не могла, слишком остро ощущала смерть за его спиной, слишком неотвратимым было предчувствие беды.

— Обещайте, — в душе вновь зарождалась паника, вынуждая ее крепче прижимать малыша в попытке сдержать руки, что неотвратимо тянулись к Вершителю, в надежде остановить от опрометчивого шага, — Обещайте, что не пойдете туда до рассвета, — уже резче повторила она, чувствуя, что еще немного и от ее самоконтроля не останется и следа… Встряхнула головой, отгоняя непрошеную картинку, гордо задирая подбородок и снова отыскивая глазами его глаза.

— Вам это важно? — пристальный взор вновь выискивал что-то внутри ее, заставляя сжиматься от накатывающего чувства обнаженности.

Говорить она уже не могла, ощущение собственной уязвимости и возвращение давно забытых страхов, лишили ее голоса. Поэтому просто смотрела широко открытыми глазами, снова и снова отгоняя отголоски порожденного ее воображением ужаса.

— Хорошо, — неожиданно серьезно пообещал Дагьер и отошел, оставляя ее одну.

Меррит проследила за ним взглядом, устраиваясь удобнее рядом с ребенком, и, заметив, как после череды коротких приказов притихли, начавшие собираться воины, удовлетворенно вздохнула.

«Странный он», — призналась она самой себе.

— Что думаешь? — поинтересовался Вершитель у подошедшего Коури, внимательно наблюдая за девушкой и ребенком, что она принесла.

— Болот тут уже много веков нет, — пробормотал великан, потирая подбородок. — Вымерзли во времена Четвертой войны. Да и живых никого. Сам знаешь.

Сейл кивнул, соглашаясь. Четвертая война сделала это место непригодным для жизни — только Рис-Аш-Ан и Ин-Шран оставались обитаемые. И деревни приеров в Мерзлых Землях.

— Он — зарн, — в такт его мыслям буркнул одноглазый. — Но не такой как все они, — обвел он глазами молодых воинов. — Чистокровка. Сильная кровь.

Дагьер хмыкнул:

— Что ж это несколько упрощает задачу, но не дает ответа. До Ин-Шрана почти день пути. Как ребенок мог забраться так далеко?

— Девчонка говорила — мать принесла.

— И что она сбежала.

— Чудные дела творятся, Твое Могущество, — потер макушку Коури. — И этот зов… Ты заметил, что он стих, когда она появилась рядом с нами?

— Считаешь, что это она звала?

— Сложно сказать. Но с девочкой что-то не так. И это не просто магия. И нишер вчера странно подействовал.

— Блок на память.

— Что?

— Подлив нишер, ты снял блок на ее силе и памяти. Хорошо хоть сила прорвалась раньше, и она смогла вчера ее сдержать.

— Но зачем? — удивился Коури. — Что может знать ребенок, чтобы ставить такой блок?

Сейл покачал головой, щуря глаза:

— Очень многое. Например, кто его настоящие родители.

— И зачем же это скрывать?

— Не знаю, Коури. Не знаю. Может, это все всего лишь побочный эффект неудачного запечатывания силы. А может все несколько серьезней. Как те голубые кристаллы, что мы везем императору.

— Тоже веришь в эту байку про сердца драконов?

— Кто знает. Кто знает, — криво усмехнулся Дагьер. — Завтракаем и собираемся. Выступим с первыми лучами. Нужно попасть в Ин-Шран до полудня.

— Проверять не пойдем?

— Нет, — отрезал Сейл, становясь серьезным.

Коури вздохнул. Он знал этот тон и этот взгляд. Покачав головой, он отошел и занялся лагерем. Несмотря на происшествие и навеянный сон, изыскатели были настроены в большинстве своем как обычно. Настороженно, с любопытством, но спокойно, занимаясь своими делами, изредка бросая задумчивые взгляды на неожиданно появившегося ребенка и девушку.

— А я вам говорю, беда не приходит одна. Что может явится из Пакостного лога? Только такая же пакость, — шептал один из мальчишек.

— Крайт, тебе заняться нечем? — одернул его Коури, подходя ближе.

Мальчишка встрепенулся, подпрыгнул, вставая в стойку. Сын мельника, Крайт, был немного полноват и неповоротлив. Если бы не Вершитель, Крайт остался бы лежать трупом еще в первый день, когда они только минули ворота Киршата и вошли в Расколотые земли, и этот остолоп наступил на радужную змею.

— Я…

— Ведро в руки и за водой, — скомандовал Коури.

— Есть, — выпалил Крайт и, подхватив ведро, понесся в сторону реки.

— А вы что рты открыли? На рассвете уходим. Собираемся живо! — одноглазый хлопнул в ладоши, и парни разбежались, кто куда.

— Строго вы с ними, — заметила девушка, оставшись в одиночестве.

— А как иначе? Или хочешь, чтобы они тебя, блаженную, с твоим приплодом бросили посреди леса?

— Что? — пробормотала, растерявшись Меррит, и покраснела, поняв, что он имел в виду: — Это не мой приплод, — запротестовала она.

— Кто знает. Кто знает, — меланхолично повторил Коури слова Дагьера.