Дикие надежды

Глава 4

Ночь Меррит провела беспокойно. Уснула, как и предыдущим днем, едва коснувшись подушки, но уже через несколько минут заметалась в беспокойном сне. Ей снилось, что она куда-то идет, блуждает темными коридорами замка. Ныряет в скрытую в стене нишу, касается руками небольшого углубления, открывая дверь в комнату. Простое убранство. Два стеллажа с затертыми временем корешками. Полка с оружием. Сундучок с золотыми монетами и украшениями. Стол, заваленный свитками, с недописанным письмом, брошенным на нем пером и засохшей чернильницей. Опрокинутый стул… Все выглядело так, будто кто-то в спешке набрасывал послание, но не успел.

«Прими! Прими! Твое наследство!» — заголосил кто-то.

Меррит испуганно обернулась. Дернулась, роняя из рук, взятую со стола вещицу, та, громко брякнув, стукнулась о каменный пол, подпрыгнула и закрутилась в бесконечном хороводе. Остановилась… Девушка опустилась рядом и протянула руку к кольцу — большое, мужское с небольшим фиолетовым камнем в центре и сетью извилин в узоре. Подняла его, вглядываясь в холодный белый цвет металла. На небольшом закругленном шестиугольнике верхушки сеть извилистых выпуклых золотых линий преображалась в пять лепестков цветка с фиолетовой сердцевиной.

Внезапно кольцо изогнулось и металлической змейкой стекло по ладони Меррит. Охватило ее указательный палец. Опоясало, восстановив форму кольца.

«Пробудила! Пробудила!» — восторженно шептали невидимые голоса.

Девушка суетливо потерла палец. Потянула, стаскивая кольцо, но, большое ранее, теперь оно сидело, как влитое. И стягиваться с пальца не собиралось. Когда же Меррит, крутанула кольцо, разворачивая камень, рант впился ей в палец и небольшая капелька крови выступила из-под него.

— Вернулся! Вернулся! — перепрыгивая через три ступеньки, стремглав неслась маленькая девочка к огромным раскрытым дверям, возле которых толпились усталые воины.

Бородатый седовласый великан сделал шаг вперед и перехватил малышку. Подбросил ее высоко под потолок в могучих руках.

— А кто это у нас не спит так поздно?

— Пусти, Дирк! — вырывалась из рук великана малышка.

— Неужели, ты совсем не рада меня видеть, пуговка? — спросил мужчина, склоняясь к ее животу и выпуская струйку теплого воздуха.

Девочка заливисто рассмеялась — ей было щекотно и весело. Дирк всегда играл с ней, развлекал и забавлял, но сейчас она стремилась к другому мужчине. К тому, что снимал грубые кожаные перчатки и с улыбкой смотрел на то, как лучший друг играет с дочерью.

— Ну вот! — разочарованно выдохнул Дирк, — Стоило вернуться его светлости и все старых телохранитель не у дел. Совсем не любит меня маленькая герцогиня, — попенял он малышке, сокрушенно качая головой.

Две тонкие ручки легли на его щеки, потянули, вынуждая смотреть ей в глаза. Маленький носик потерся о его огромный нос.

— Люблю… — убедительно заявила девочка, всматриваясь в льдистые глаза. — Но я соскучилась…

Великан тяжело вздохнул, буркнул что-то себе под нос и передал девочку в руки того, к кому она тянулась.

— Папочка, — прошептала девочка, обвивая руками мужскую шею.

Кольчуга кололась. От мужчины пахло потом и лошадьми. И чем-то еще… Знакомым и привычным. Она поморщила нос, когда щечку поцарапала грубая щетина, но не отстранилась, роняя слезинки.

— И чего, моя малышка, плачет? — спросил мужчина, легко приподнимая ее подбородок.

Девочка повертела головой, не желая отвечать, и вновь спрятала лицо на мужском плече.

— Ты больше не уедешь? — всхлипнув, выпалила она.

— Уеду. Как бы мне не хотелось обратного, но я вассал своего короля. И мой долг защищать наши земли.

— А если ты не вернешься, как папа Трева? — тревожилась девочка.

— Видишь, это кольцо? — повернул мужчина руку, показывая малышке подмигивающий фиолетовым камнем перстень. — Если я не вернусь, ты примешь бремя ответственности за род и земли. Разделишь его с верными тебе людьми и станешь той, кем я всегда буду гордиться. Пообещай мне!

Девочка на миг задумалась, но потом все же серьезно кивнула. Хотя и не желала принимать никакого бремени. Но так строго герцог еще с ней никогда не разговаривал. На миг она почувствовала себя взрослой и сильной… Пока не кинула очередной взгляд на кольцо…

— Тебе придется всегда возвращаться, — покачала она головой с сомнением. — Я никогда не стану такой большой, как ты…

Мужчина рассмеялся и все вокруг подхватили его смех.

— У кольца есть секрет, пуговка, — усмехнулся Дирк.

— Секрет? — заинтересовалась малышка. Секреты она любила. У нее тоже был секрет и ей очень хотелось поскорее разделить его с папой…

Резкий скрип ворвался в сонное сознание и Меррит подскочила на кровати. Встревоженно огляделась по сторонам — и ничего не увидела. Темнота стояла кромешная. Свечи погасли, хотя огарки еще чадили, пуская тоненькие призрачно сверкающие струйки дыма. Переплетаясь причудливой вязью, сизые струйки взлетали ввысь и растворялись в тусклом свете единственного окна.

И снова этот звук. Противный. Пробирающий до костей. Будто кто-то огромными острыми когтями скребется в окно. От пришедшего на ум сравнения, стало страшно. Зябко ежась под старым одеялом, девушка потерла плечи.

Правое плечо обожгло холодом. Царапнуло. Меррит с трудом сдержала испуганный вскрик и хлынувшую волной панику. На руке что-то было. Что-то, что крепко обвивало ее указательный палец. И это что-то никак не желало отцепляться.

Посидела минуту, затаив дыхание, утихомиривая страхи. Прислушиваясь к каждому шороху, но ничего не происходило. Не стучало в окно ветками. Не скрипело половицами. Лишь мерное дыхание и тихое посапывание соседок. Только сердце все так же заполошно и глухо выстукивало, не спеша усмирять свой бег.

Спать не хотелось. И Меррит, набравшись решимости, выскользнула из-под одеяла. Мерзлый пол ужалил ноги. Новый скрип, вызвал детское желание запрыгнуть обратно на кровать и накрыться с головой. Подавив трусливый порыв, девушка шагнула к столу и принялась шерудить в поисках спичек и свечки. Зажгла небольшое пламя и уставилась на кольцо на своей руке. Точно такое же она видела во сне. Попробовала стянуть и… ничего не получилась. Только капелька крови снова проявилась.

Затушив огарок под недовольное бормотание Арнаи, Меррит вернулась в постель. Натянула на голову одеяло и постаралась вспомнить сон. Но ничего, кроме кольца и крепких рук, бережно держащих ее, вспомнить так и не смогла. Лицо герцога расплывалось перед глазами. И уже привычно все попытки восстановить события вызывали острую головную боль.

Небо за окном посерело. Начинало светать. Меррит все это время провертевшаяся под коротким одеялом, с облегчением поднялась на ноги. Головная боль была нестерпимой. И девушка в очередной раз упрекнула себя за излишние старания. Знала же, что так будет и все равно мучала свое сознание. Раньше и того хуже было. Каждое воспоминание, каждое напряжение и она, упав на пол, заходилась в судорожном приступе падучей болезни.

Умывшись, девушка выскользнула из комнаты и отправилась на кухню. Ей было необходимо выскользнуть в боковую дверь и немного подышать чистым воздухом. А там и головная боль пройдет.

Вздохнув утреннюю свежесть и непередаваемый аромат нового осеннего дня, Меррит прислушалась к одиночному треньканью невидимых птиц. В неярком свете Хайрея* сверкнуло камнем кольцо на пальце.

Что же с ним делать? Увидит кто и не сносить ей головы. И как только Хэтчер его еще не нашел? Искал ведь наверняка. Только с герцогской печатью — символом рода, передавалась власть достойному. В истории герцогов Ниас-Рийских были случаи, когда герцогство, минуя наследника, переходило к побочной ветви. К такой ветви относилась и Меррит, прадед которой был всего лишь троюродным кузеном герцога, что умер, не оставив прямых потомков, а его родного брата кольцо отвергло.

Девушка усмехнулась, вспомнив как часами корпела в библиотеке над томами знатных родов, составляя собственное генеалогическое древо. Хваталась за соломинку в надежде, что очередное имя вызовет проблеск в темноте ее памяти. Но все что ей удалось узнать, сводилось к тому, что ее мать была из обедневшего дворянского рода, имя которого затерялось в веках. В память о матери ей достался единственный родственник — Верас Хэтчер, граф Берден, муж единокровной сестры матери — Ниаль, умершей при родах. Опекун, чтоб его!

Раздавшиеся рядом мужские голоса вырвали Меррит из задумчивости. Привычно юркнув в тень кустов, девушка застыла, прислушиваясь. Неужели она так задумалась, что пропустила рассвет и замок уже успел проснуться? Девушка обернулась. Оранжевый диск Хайрея лишь краешком показался из-за желтых деревьев. Самое время возвращаться — успеет прошмыгнуть в комнату и сделать вид, что никуда не ходила.

— …брось тут …сам загнется, — долетали до Меррит обрывки фраз.

Что-то тяжелое мягко шмякнулось о землю. Зашуршала листва. Послышался скулеж и надрывный животный всхлип.

— Приложим еще раз для верности?!

— Мало он тебя покусал? И так заживать будет пару седмиц.

— А если его светлость узнает?

— Да окочурится он. Вон дохлый уже почти.

— Хэтчер лютовать будет похлеще зверя…

— Давай сам. Я не полезу…

Затрещали сломанные ветви под ногами. Слух Меррит уловил звериный рык, клацанье зубов, обиженный скулеж, глухой удар, а потом еще один и еще…

— Сдохни, тварь! — прерывая череду глухих ударов, бормотал мужик.

Девушка содрогнулась, зажимая рот двумя руками, когда скулеж оборвался на высокой ноте.

— Тшш. Ты слышал? — насторожился оставшийся мужчина.

Но второй не слыша, продолжал все так же наносить удар за ударом, перемежая их с отборной бранью.

— Лир…

— Что?

— Тут кто-то есть?

— Среди ночи? Ну, давай, глянем, кого там нелегкая принесла в проклятый замок.

Зашуршало совсем рядом. Меррит испуганно выглянула, но никого не заметила. Нырнула еще глубже в кусты, прячась от незнакомцев. Встречаться с мужчинами не хотелось. Не к добру такие встречи. Успела от девчонок наслушаться, чем обычно они заканчиваются. Вон у Зараи шрамы в пол-лица и от каждого скрипа шарахается.

Треснула ветка. Совсем близко. Две пары черных ботинок, возникло прямо перед ее взором…

— Так…, а что это тут у нас?

Лишь невероятное усилие воли удержало девушку от панического бегства, настолько сильным и всепоглощающим был страх, когда ботинки сделали еще один шаг, приближаясь к тому кусту, за которым она пряталась.

Меррит сильнее прижала ладони, заглушая готовый сорваться вскрик. Сердце взлетело вверх и сразу стремительно рухнуло вниз, затаившись в пятках. Нет. Нет. Нет! Ей нельзя попадаться! Тем более с этим кольцом на пальце!

Мужчина сделал еще шаг. И еще…

Девушка беспомощно оглянулась, но спасения ждать было не откуда. А бежать… Бесполезно. Мужчин только раззадоривают погони. Смирившись с неизбежностью, Меррит отпустила руки. Повела плечами, расправляя их.

Мужчина приблизился еще на два шага, резко нагнулся, выдергивая кого-то из кустов…

Ни с чем несравнимое облегчение охватило девушку, когда она поняла, что обнаружили не ее.

— Следишь? — процедил мужчина сквозь зубы, грубо встряхивая находку.

— Нет, — пискляво ответил невысокий мальчонка лет восьми-девяти не больше.

— Нет?

Звук удара хлестанул Меррит по ушам. Непроизвольно девушка дернула головой и сжала крепче кулаки, наблюдая за разгорающейся драмой и принуждая себя не вмешиваться. Здравый смысл шептал, что это бесполезно. Все чего она добьется своим вмешательством — разделит участь с мальчишкой. Она никто в этом замке и никак не может его защитить. Только сама подставится. Было уже…

— Я тебя научу, как за людьми герцога следить, — выкрикивал мужчина, сопровождая каждое слово новым ударом.

— Довольно, Ургред. Он уже усвоил урок, — прервал избиение мальчишки второй мужик.

— Он расскажет, — бросив мальчишку наземь, Ургред пнул его ногой.

— Нет. Он ведь знает, что, если хоть, словом, обмолвится о том, что видел, я его в казарму еду разносить отправлю.

— Нет. Нет. Я ничего не видел, — забубнил мальчонка, сворачиваясь калачиком. — Только не нужно в казарму.

— Умный мальчик, — фыркнул Лир. — Думай, что говоришь, и глядишь доживешь до меча. А теперь брысь на кухню!

Мальчишка попробовал подняться, но не удержался на ногах. Упал. И на четвереньках пополз в сторону замка.

Мужики расхохотались. Плюнули в сторону мальчишки. Отвесили пару шуточек, смысла которых девушка не поняла, и ушли.

Внутри Меррит все клокотало, и девушка даже не заметила их исчезновения. В ее голове никак не укладывалось, кем нужно быть, чтобы смеяться над избитым ребенком?

— Что, щенок, не нравится? — шептал великовозрастный сын Хэтчера, выливая ведро помоев на смуглого, черноволосого мальчонку-заморыша. — Жаль, ведь такова участь всех бастардов — служить их хозяину. Ой, забрызгался… Ничего, у кого-то язык, что помело, вычистит. Лижи, бастард!

Прячущаяся за стогом сена Меррит, не выдержала и выскочила с громким:

— Не смей! — и тут же осеклась, столкнувшись с предостерегающим взглядом лазурных глаз.

— О, герцогиня, рад вас видеть. Вы уж простите мне мой внешний вид. Бастард сейчас быстро все исправит.

— Нет, — отрезала девочка. — Я приказываю вам прекратить все это!

— Приказываешь? — каштановая бровь взлетела вверх. — Да кто ты такая, чтобы мне приказывать? — возмутился Риволь Хэтчер и наотмашь ударил ее по лицу.

Мальчонка взлетел. И в следующий миг Риволь отлетел от нее, упал, стукнувшись головой о стену.

— Вы! Отец прикажет выпороть Вас!

Меррит покачала головой, прогоняя воспоминания. Риволь тогда ошибся только в одном — Хэтчер выпорол лишь мальчонку с лазурными глазами, а ее заставил смотреть. И с каждым ударом противным, рассекающим воздух, свистом, с каждым характерным щелчком бича, сопровождаемым взволнованным выдохом толпы, она умирала.

Толпа на заднем дворе окружила столб, на котором грязным мешком висел мальчонка. Серая рубашка на спине разорвана ярко-красными полосами, через которые сочилась кровь. Он был в сознании. Меррит видела это по застывшей улыбке на его всегда серьезно сжатых губах, и по плескавшемуся в глазах холодно-белому пламени, что сейчас полностью поглотило их лазурь.

Раздосадованный окрик палача, гомон толпы и новый страшный свист плети. Ни звука в ответ, хотя в том месте, где только что прошелся плетёный из кожи «хвост» вспыхнула новая разодранная полоса, обагренная каплями свежей крови.

— Силен, вояка! — крикнул кто-то из собравшейся толпы, поддерживаемый одобрительным гулом, а палач еще сильнее взъярился на мальчишку.

Тяжелое дыхание сдавило горло смотрящей на это бесчинство девочки. Внутри зарождался тугой комок боли и слез. Очередной свист и она вздрогнула, видя, как ее спаситель упрямо принимает удар красной от множества полос спиной, исступлённо стискивая зубы.

«Застони, покажи слабость», — мысленно молила она, не в силах терпеть чужую боль, отчаянно уповая, что тогда удары станут хоть чуточку слабее.

Меррит дернулась к нему, боясь не успеть, в надежде перехватить хлыст или закрыть собой его спину. Она почти не соображала от боли, которую делила сейчас с ним. Не страшась стражников, рвалась к столбу. Только бы прекратить эту пытку и покарать того мерзавца, что держал плеть, и того, кто с довольным видом наблюдал за этим.

— Тише, леди, — удержали ее крепкие руки и прижали, зажимая рот, — Вам нельзя вмешиваться сейчас. Он бы этого не хотел. Успокойтесь, — быстро нашептывал мужской голос, — я позже провожу вас к нему, и вы ему поможете, а сейчас не выдавайте себя. И остановите своего зверя, а то и он пострадает.

Разум слышал, а сердце не хотело слышать. Рвалось к столбу в надежде защитить. Меррит сделала глубокий вдох, вынуждая себя успокоиться и устоять на месте. Девочка еле сдерживалась. Чужая боль резала оголенные нервы сильнее собственной. Неизвестно чтобы победило в борьбе ума и чувств, если бы она тогда не потеряла сознание.

— Запомни, девочка, я не могу наказать тебя, но я всегда могу ударить того, кто тебе дорог, — прошипел ей в лицо Хэтчер, едва она пришла в себя.

Что ж Меррит хорошо выучила урок — в этом мире нет никого, кто ей дорог.

Поднявшись на ноги, девушка подошла к небольшому овражку — внизу едва присыпанное опавшей листвой виднелось чье-то тело. И окровавленная рука недвижимо тянулась к ней в мольбе о помощи. Зажав себе рот рукой, Меррит напряженно вглядывалась в еще одно свидетельство жестокости этого мира, раздумывая уйти или спуститься и попытаться помочь.

Долетевший едва слышный болезненный стон не оставил ей выбора.

Хайрея — звезда, вокруг которой вращается Фелс. Белый карлик.