Dolgaya_igra

Глава двадцать четвертая

Январь

Илья все-таки обманул Шейна в завершении того их разговора по FaceTime. После поражения в выездном матче в Буффало, а затем в двух домашних, «Кентавры» одержали первую победу в своем южном выездном турне — в дневном матче против гораздо более сильной команды из Каролины.

— Да, мать вашу! — крикнул Буд, когда команда вернулась в раздевалку по окончании матча. — В новый год с новыми силами. Нас ничто не остановит, парни!

Илья надеялся на это. Он реально на это надеялся. Он верил в эту команду, несмотря на долгую череду поражений. У них были отличные игроки и отличный тренер. Илья теперь играл в одной линии с Будом и Троем, они наконец наладили взаимодействие. Знать, что игрок справа не отставал, было здорово. Команде требовалось всего несколько побед, чтобы обрести уверенность. Может быть, именно эта выездная серия все изменит.

Трой тоже казался довольным. Возможно, конечно по большей части тем, что в этот раз с ними полетел Харрис. Харрис не часто сопровождал команду, но Илья радовался за него. Никому бы не помешало, пусть и по работе, провести несколько дней в более теплом климате. Прямо от арены команда направлялась в аэропорт, предстоял перелет в Тампа-Бэй. Остаток ночи и весь следующий день им выдалась возможность насладиться теплой погодой Флориды.

Харрис снимал на видео ликование в раздевалке, а Трой улыбался ему с совершенно мечтательным взглядом. Илья присел рядом.

— Так и не поговорил с ним?

— И не собираюсь.

Илья насмешливо фыркнул.

— Тебе представился отличный шанс. Представь, романтический день вместе в Тампа-Бэй, море, солнце.

Щеки Троя слегка покраснели.

— Да ну тебя.

— Подумай об этом.

— Нет.

В раздевалку зашел тренер Вибе, и все зааплодировали.

— Грандиозная победа сегодня, парни, — он широко улыбнулся. — Я горжусь вами. Барретт, ты же забил два прекрасных гола. Ты это так прикалывался? Потрясающе, Трой. А где наши звезды? Уайетт, Роз? Сегодня ты сделал несколько великолепных сейвов, Уайетт. Просто невероятно. А гол и две передачи от нашего капитана? Лучшего и пожелать нельзя. Я в восторге.

Илья встал и помахал рукой, что вызвало взрыв смеха. Он понял, что впервые за долгое время реально находился в отличном настроении.

— Все великолепно, — тренер хлопнул в ладоши, — а теперь летим во Флориду, парни!

Раздались аплодисменты.

Веселье продолжалась всю дорогу до самого самолета. Все радовались и смеялись, а Илья впитывал эти эмоции как губка. Ему не хватало этого чувства.

Он сидел один, слева через проход сидел Харрис, который, казалось, сосредоточенно работал на своем ноутбуке. Ближе к концу полета на свободное место рядом с Харрисом пересел Трой. Илья мысленно улыбнулся и посмотрел в окно, чтобы скрыть тоску, которая, должно быть, отразилась у него на лице. Если у Харриса с Троем все сложится, Илья, вероятно, будет немного завидовать. Все-таки здорово, когда твой парень так близко.

Самолет внезапно тряхнуло — они попали в зону турбулентности. Все стали смеяться над Будом — моментом ранее тот стоял в проходе, а теперь лежал на полу. Илья принялся вытирать рубашку, на которую пролил колу из банки, что держал в руках. Тьфу! Не стоило надевать белую рубашку.

Он достал телефон и проверил, появились ли уже результаты матча, в котором Шейн должен был играть вечером. Но матч только начался, поэтому никакой информации не нашлось.

Они мало разговаривали после того звонка более недели назад. Илья скучал по Шейну, но небольшая пауза в общении и расстояние между ними были к лучшему. Они обязательно поговорят — откровенно и обстоятельно — когда увидятся снова, но пока Илья нуждался в передышке. Ему требовалось время. Подумать о том, что следовало сказать, сформулировать все в голове.

Он любил Шейна, и твердо знал это. Но хотел быть уверен, что тот никогда не усомнится в его чувствах. Илья не ждал легкого разговора, но что бы они ни сказали друг другу, главным для него было дать понять Шейну, что любовь к нему осталась неизменной. Что Илья по-прежнему готов был на все ради них. Но ему также необходимо было донести до Шейна все причины, по которым он решил обратиться к психотерапевту. И чтобы мужчина, которого Илья любил, знал о нем все самое худшее.

Внезапно раздался грохот — звук был гораздо громче любого шума, обычно сопровождающего полет. Самолет сильно тряхнуло, банка колы Ильи упала на пол, но он даже не успел об этом побеспокоиться — они стали резко снижаться.

Илья кричал. Он понимал это, как и то, что, вероятно, следовало взять себя в руки, но все вокруг тоже кричали. Он вцепился в подлокотники и закрыл глаза, будто это могло помочь.

Мы разобьемся.

Я погибну.

Я больше никогда не увижу Шейна.

Мы планировали завести собак и детей.

Последовало еще одно, не менее ужасающее сотрясение, после которого самолет выровнялся. Крики резко стихли, и в салоне воцарилась зловещая тишина, будто все одновременно затаили дыхание.

Пилот сделал объявление. Охваченный паникой, Илья не смог сходу перевести все, но разобрал слова «двигатель» и «аварийная посадка». Он сфокусировался на слове «посадка». Пилоты обладали соответствующей квалификацией, чтобы справляться с такими ситуациями, верно? Он бы знал наверняка, если бы Шейн не ныл по поводу его желания получить лицензию пилота.

Шейн.

А если Илья погибнет? Что будет делать Шейн? Как он будет скорбеть?

Через несколько рядов позади Ник Шуинар закричал о пожаре. Илья не хотел смотреть.

Блядь. Это реально происходило. Они все умрут, он так никогда и не сможет поговорить с Шейном. Никогда не сможет рассказать ему все, что таилось в сердце.

Если бы только Шейн не был в тот момент на льду. Илья мог бы — ну, если не позвонить, то хотя бы как-то связаться с ним. Он хотел отправить ему сообщение, но имел доступ только к Wi-Fi.

Нахуй. Илья открыл инстаграм и начал набирать личное сообщение для ShaneHollanderHockeyPlayer.

«Шейн», — написал он, а потом остановился. Он не знал, что сказать. Невозможно было выразить словами все, что он хотел сказать Шейну. Но двигатель горел, у Ильи не оставалось времени на раздумья. Он написал то, что подсказывало бешено колотящееся сердце: «Ты — лучшее, что есть в моей жизни».

Из-за слез было трудно печатать. Он быстро протер глаза и продолжил.

«Я люблю тебя. Всегда любил. Наверно, с того момента, как впервые увидел».

Воспоминания унесли его прочь от кошмара, происходящего вокруг, и вернули на парковку у катка в Саскачеване. Он не мог вспомнить, что именно сказал Шейн, когда они впервые встретились. Он помнил только веснушки на румяных щеках. Помнил, что ладонь Шейна оказалась неожиданно теплой при рукопожатии. Помнил, как серьезно смотрели темные глаза.

Вполне возможно, что именно в тот момент Илья навсегда полюбил его. Мозг долго не мог это осознать, но сердце поняло сразу.

Он хотел, чтобы Шейн ответил. Он содрогался от мысли, что тот увидит эти сообщения... после.

Шейн сохранит их навсегда. Илья знал, что так и будет. Блядь. Он должен был сказать что-то действительно хорошее.

«Сейчас я думаю только о тебе. Миллион воспоминаний. Спасибо тебе за них».

«Что бы ни случилось, я с тобой. Навсегда в твоем сердце. Я верю в это».

Илья верил. Он имел лишь смутное представление о Боге и загробной жизни, но верил, что его душа останется с Шейном при любом исходе. Верил, что люди, которых любишь, остаются с тобой, пока не настанет твое время уйти. Он часто ощущал присутствие мамы, и знал, что нечто подобное будет и с Шейном.

Возможно, скоро мы снова увидимся с мамой. Это была приятная мысль. Илья прижал ладонь к груди, нащупав через ткань рубашки распятие. Он молился, тихо и своими словами. Он шептал просьбы тому, кто, быть может, его слышал — оберегать Шейна, подарить ему долгую и счастливую жизнь.

Илья умолял не позволить этому самолету разбиться, ведь он потратил впустую, блядь, столько времени, скрывая, как сильно любил Шейна — от мира, от него, от самого себя. Илье нужно было больше времени. Нужно было по-настоящему полюбить Шейна.

Самолет качнулся из стороны в сторону, и через мгновение раздался громкий стук шасси, коснувшихся твердой поверхности.

Восторженные вопли товарищей по команде оглушили Илью. Вероятно, потому что сам он кричал громче всех. Он посмотрел в окно и увидел мигающие огни различных аварийных машин, но, черт возьми, пилоты сумели приземлиться на реальную взлетно-посадочную полосу, а все пассажиры остались целыми и невредимыми.

— Спасибо, — произнес Илья, глядя в потолок самолета. — Я не потрачу это время зря.

***

Монреаль досадно проиграл в Вашингтоне. Шейн видел, что команда Ильи ранее днем с большим отрывом победила Каролину, и не сомневался, что тот непременно будет его подкалывать в связи с этим.

Он не заглядывал в телефон, пока не сел в автобус, на котором они всей командой возвращались в отель. Обнаружились одно сообщение и один пропущенный звонок от Ильи. Шейн прочитал сообщение: «Извини за сообщения в инстаграме. Позвони мне».

Шейн почти никогда не проверял сообщения в инстаграме, но Илья иногда использовал эту функцию, когда находился в самолете без доступа к обычной связи.

Шейн открыл инстаграм.

Сообщения произвели на него впечатление. Они были… романтичными, безусловно, но странными.

— Фига себе, — воскликнул Джей-Джей, сидевший слева через проход. — Самолет «Кентавров» совершил аварийную посадку.

Шейн повернулся к нему.

— Что? Они все в порядке?

Джей-Джей ткнул пальцем в экран своего смартфона.

— Похоже, что да. Но, наверно, было страшновато.

Шейн перечитал сообщения от Ильи. Господи боже. Это же были его последние слова.

— Но они все в порядке? — переспросил Шейн, чувствуя нарастающую панику.

Он знал, что с Ильей все в порядке — доказательство было в телефоне — но ничего не мог с собой поделать.

Джей-Джей с улыбкой посмотрел на него.

— Да. Я же сказал, что все окей. Они благополучно приземлились.

Но ужас уже проник в сердце Шейна, а мозг подсовывал чудовищные альтернативные варианты развития событий. Если бы эти сообщения реально стали последними словами Ильи? Что, если бы они оказались всем, что осталось у Шейна?

Он написал Илье: «Я слышал про самолет. С тобой все в порядке?»

Илья ответил сразу. «Да. Могу я тебе позвонить?»

Шейн обвел взглядом товарищей по команде. Многие из них были в наушниках, но он не смог бы говорить спокойно в этот момент.

Шейн: Я почти в отеле. Позвоню, когда доеду. Прости. Я не могу разговаривать, когда все парни рядом.

Илья ответил эмодзи сердца.

Шейн в третий раз прочитал сообщения в инстаграме.

«Что бы ни случилось, я с тобой. Навсегда в твоем сердце. Я верю в это».

Но он бы не был с ним. Он бы погиб, блядь! Кто вообще был ближайшим родственником Ильи? Брат, с которым тот даже не разговаривал? Разрешили бы Шейну развеять его прах в каком-нибудь из его любимых мест? Может, в коттедже, а может, он предпочел бы быть похороненным в Москве рядом родителями. Боже, они никогда не говорили об этом.

Внезапно Шейна охватил гнев. У них было много причин держать свои отношения в секрете, но теперь эти причины казались совершенно не важными. Что, если бы Илья умер? Что, если бы он, блядь, умер?

Шейн умер бы вместе с ним. До физической смерти дотянула бы только его телесная оболочка.

Он прижал телефон к груди и повернулся лицом к окну, чтобы товарищи по команде не увидели, как дрожали у него губы.

***

Илья понимал, что, как капитану, ему следовало находиться за одним из столиков в баре отеля в компании товарищей по команде. Он должен был ходить по залу, общаться со всеми. Особенно с новичками.

Но он просто... не мог.

Выброс адреналина быстро сошел на нет, теперь он стоял в одиночестве на парковке напротив вестибюля и курил. Да, он пообещал себе с нового года окончательно бросить курить, но эту сигарету он заслужил.

Он глубоко затянулся, и в этот момент зазвонил телефон. Он слишком поспешно выдохнул, отчего закашлялся.

— Привет, — ответил он и снова закашлялся.

— Илья. Боже. Ты в порядке?

— Да. Все хорошо.

Он опять кашлянул и ударил себя кулаком в грудь.

— Где ты? Что происходит? — Пауза. — Ты куришь?

— Нет, — солгал Илья и затушил окурок об асфальт. — Я в Тампе. В отеле. Вся команда собралась в баре.

— Наверно, было очень страшно.

— Да. Было страшно, но с нами все в порядке. Со всеми. Может, немного... — Он покрутил рукой в воздухе, подбирая слово — Потрясены.

— Если тебе плохо, ты можешь мне сказать, — мягко произнес Шейн.

Илья улыбнулся.

— Думаю, я... может, немного... не в своей тарелке.

— Это понятно. Адреналин проходит.

— Да.

— Ты... сейчас в баре?

— Мне захотелось подышать свежим воздухом, поэтому я вышел на улицу.

— Ты куришь!

— Я наслаждаюсь теплой флоридской ночью! — Он вздохнул. — И еще немного курю.

— Ну, ладно, я разрешаю.

— Круто, — без выражения ответил Илья.

Шейн рассмеялся, отчего сердце Ильи забилось чаще. А если бы он больше никогда не услышал смех Шейна?

— Можно тебя увидеть? — спросил тот. — Мы можем поговорить по FaceTime?

— Да. Конечно. Секунду.

Илья наклонился, подобрал окурок, сунул его в карман и пошел на противоположную сторону парковки. По пути он отправил Шейну запрос в FaceTime.

Он сразу понял, что тот плакал.

— О, — тихо сказал Илья. — Дорогой. Мне так жаль.

Они не часто использовали ласковые обращения, не считая рандомных русских существительных, которыми Илья любил называть Шейна, но это слово он произнес от всего сердца.

Шейн улыбнулся неуверенной, дрожащей улыбкой.

— Тебе и должно быть жаль.

Он прикрыл рот ладонью, а глаза его наполнились слезами.

— Со мной все в порядке, — заверил его Илья. — Я по-прежнему жив. И не должен был пугать тебя этими сообщениями. — Шейн только покачал головой, все еще прикрывая рот. Илья не мог видеть его таким расстроенным, но просто видеть его любил. Любил его веснушки и аккуратный нос. — Я реально имел в виду то, что написал, — продолжил Илья. — Все до последней буквы.

Шейн опустил руку и прочистил горло.

— Немного поборолся со смертью и стал поэтом?

Илья тихо рассмеялся.

— Получилось ту мач?

— Нет. Пошел ты, это было прекрасно. И я рад, что эти слова... — Шейн замолчал. Потом глубоко вздохнул. — Рад, что они... не стали последними.

У Ильи защипало глаза.

— Да. Я тоже.

— Тебе нельзя умирать, Илья. Не раньше меня.

— Тебе обязательно нужно во всем побеждать?

— Я не могу потерять тебя.

Голос Шейна дрогнул на последнем слове.

— Шейн, — успокаивающе сказал Илья, — Все окей. Со мной все хорошо. Все закончилось.

— Ты так далеко, — Шейн громко всхлипнул. — Я хочу арендовать машину и поехать к тебе.

— Это будет долгая поездка, — с улыбкой ответил Илья, — из Вашингтона.

— Тринадцать часов. — Шейн тоже улыбнулся, но виновато. — Я посмотрел. Сразу после того, как посмотрел доступные напрокат машины в Вашингтоне.

Илья рассмеялся, что заставило смеяться и Шейна.

— Может, ты сыграл бы за нас против Тампы, — пошутил Илья. — Дал бы нам шанс на победу.

— Честно говоря, сомневаюсь, что сыграл бы хорошо. — Шейн вздохнул. — Боже. Я все время думаю...

— Я знаю, — прервал его Илья, не позволив договорить. — Но этого не случилось. Я здесь. Цел и невредим.

Шейн кивнул.

— Как бы я хотел, чтобы ты был здесь со мной сейчас. Я хочу обнять тебя. Хочу, блядь, услышать, как бьется твое сердце.

— Ну и кто тут из нас поэт?

— Заткнись.

Они снова рассмеялись, потом несколько секунд молча улыбались друг другу.

— Ты выглядишь слишком хорошо, — заговорил Шейн, — для человека, который только что пережил сильное потрясение.

Илья слишком устал и не понял последние два слова, поэтому просто ответил:

— Я люблю тебя.

По-русски.

Шейн повторил это. Затем добавил по-английски:

— Тебе нужно быть со своей командой.

Илья вздохнул.

— Наверно. Да.

— Позвони мне завтра. Или позже сегодня, если хочешь. Я просто буду, ну, типа сходить с ума в своем номере.

— Не надо. Лучше подрочи или что-нибудь в этом духе. Пришли мне фотки.

— Пока ты тусишь с товарищами по команде? Ни за что.

— Я никому не покажу.

— Доброй ночи, Илья.

— Я чуть не умер!

— Я еще не готов шутить на эту тему.

— Прости. Доброй ночи, мой помидор.

— Томат, да?

— Да.

— Выдумщик. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Пришли фотографии.

Они закончили разговор, Илья вернулся в отель. Он раздумывал, присоединиться к кому-нибудь за столом или подняться к себе в номер, но потом заметил Троя, сидящего в одиночестве у барной стойки. Почему Трой сидел там, а не где-нибудь в уединении, целуясь с Харрисом, Илья понять не мог.

Он решил оставить Троя в покое и присоединился к одному из столов. Он выбрал тот, на котором стояло больше всего кувшинов с пивом, и сразу налил себе стакан. Ему захотелось адски напиться.