Dolgaya_igra

Глава тридцать седьмая

На следующее утро Илья с отвращением обнаружил, что хоккейные СМИ во всю трубили о том, что Шейн преднамеренно позволил ему забить гол.

— Это и для меня оскорбительно, — пожаловался Илья по телефону. — Они думают, что я не могу переиграть тебя, если мы не будем обманывать?

— Ты бы не переиграл меня, если бы я не споткнулся, — зачем-то заметил Шейн.

— Шейн, — вздохнул Илья. — Давай не сейчас, а? И конечно, я бы тебя обыграл.

— Я так, сука, зол, — сказал Шейн. — Я не заслуживаю этого.

Илья был рад это услышать.

— Ты теперь свободный агент. Сваливай оттуда. Переходи туда, где тебя оценят.

Шейн фыркнул.

— Куда, например? В Оттаву? — Илья затаил дыхание. Потому что… да, именно. В Оттаву. — Я к тому, что это же нереально, да?

— Для этого у тебя есть агент. Поинтересуйся.

— У них нет для меня резервов в зарплатном фонде. Да и откуда, если в составе ты, Трой и Уайетт? И Буд. Он разве не получил большую прибавку в зарплате в прошлом сезоне? Хаас через пару лет запросит больше.

— Сколько денег тебе нужно?

— Не знаю. Хотелось бы столько, сколько я стою, понимаешь? Лишнего не надо.

— Понимаю. Но подумай о своем очень богатом муже.

Шейн рассмеялся.

— Наверно, ты прав. — Он помолчал. — Но есть ли для меня место в этом составе?

— Нам не помешает усилить центр. С Ильей Розановым и Шейном Холландером у нас будет очень мощный состав.

— Боже, мы могли бы выиграть Кубок для Оттавы.

— Эй! — возмутился Илья. — Вообще-то я как раз это и пытаюсь сделать!

— Прости. Я не хотел... Клянусь, я в тебя верю.

— Хм.

— Ладно. Просто слишком много навалилось. Я злюсь сейчас, и поэтому возникает желание сделать что-то радикальное. Я скоро успокоюсь.

Илья не сомневался, что так и будет, поэтому старался не надеяться, что Шейн присоединится к «Кентаврам». Шейн любил Монреаль, и чтобы заставить его уехать, потребовалось бы гораздо больше, чем несколько идиотских статей и гневных твитов.

— Мне пора. Скоро самолет.

— Хорошо. Удачи. Я буду смотреть игры. И позвони мне. И пришли фотографии. И, блядь, я так скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе. Приезжай в Оттаву. Я достану билеты для тебя и родителей на третий и четвертый матчи.

Шейн просиял.

— Да? Я мог бы остаться у них, чтобы не отвлекать тебя и все такое.

— Поговорим об этом через несколько дней.

— Хорошо. Эй, э-э... Ведь никто из твоей команды не думает, что я споткнулся специально, правда?

Илья фыркнул.

— Никто, у кого есть мозг, так не думает.

***

Первые две игры прошли в Нью-Йорке, Оттава проиграла обе. Затем выиграла третью на домашней арене. Все трое Холландеров присутствовали среди зрителей, что было очень волнительно для Ильи. Никогда раньше на его игры не приходило столько людей, которых он любил.

На следующий день, свободный между матчами, Илья с Шейном вместе смотрели теннис на диване. По крайней мере, начали его смотреть. Через полчаса Шейн растянулся морской звездой, а Илья мучил его самым медленным и ленивым минетом за всю его жизнь.

— Ты… ты что, забыл, как это делается? — тяжело дыша спросил Шейн.

Илья, который нежно ласкал языком уздечку, прервал это занятие и улыбнулся.

— Куда-то торопишься? Надо готовиться к плей-офф?

У Шейна отвалилась челюсть.

— Да пошел ты.

Илья рассмеялся, а Шейн несколько раз ударил его подушкой. Это переросло в борьбу, а затем в серию поцелуев.

И именно в столь интимный момент приложение на телефоне Ильи оповестило, что кто-то стоял у ворот. Он схватил телефон с кофейного столика и посмотрел изображение с камеры наблюдения. Через секунду он издал удивленный смешок.

— Что? — спросил Шейн.

— Это Скотт Хантер.

— Здесь?

Шейн вскочил с дивана, спешно засовывая свой все еще твердый член в спортивные штаны.

— Да.

Илья нажал на иконку, дистанционно открыв ворота.

— Зачем? Что он хочет? Блядь... Мне нужно... Мне нужно несколько минут.

Шейн бросился к лестнице и бегом поднялся в спальню. Илья тем временем спокойно привел себя в порядок, поправил футболку и пошел к входной двери. Он взглянул на кровать Ани с целью убедиться, что та не собирается бежать к двери, но она по-прежнему спала без задних ног после долгой утренней прогулки.

Дверь он открыл как раз в тот момент, когда Скотт подошел к крыльцу.

— Хантер. Ты у моего дома.

Идеальное лицо Скотта выглядело немного озадаченным, будто он не осознавал, что дом, у порога которого стоял, принадлежал Илье. Он даже огляделся вокруг, словно его похитили и телепортировали туда пришельцы.

— Да, я... Я спросил адрес у Уайетта. Он сначала пожелал убедиться, что у меня благие намерения.

Илья, и правда, терялся в догадках, каковы были намерения капитана команды-соперника — команды с которой Кентавры сражались в текущей серии плей-офф.

— Ты мог бы написать мне.

— Ты, вроде как, любишь появляться без предупреждения. Может, я тоже захотел попробовать.

Илья улыбнулся.

— Заходи.

Таким образом Скотт Хантер оказался в доме Ильи.

Шейн вернулся в гостиную, немного помятый, но в целом выглядевший презентабельно.

— Привет, Скотт.

Скотт кивнул ему.

— Шейн. Отлично. Я надеялся тебя тоже застать здесь.

— Вообще-то он почти всегда здесь, — сказал Илья, немного самодовольно и без особой причины.

Почему-то Хантер пробуждал в нем территориальный и собственнический инстинкты. Илья чувствовал себя неандертальцем в его присутствии.

Но, боже, как же было приятно наконец-то дать понять людям, что Шейн Холландер принадлежит ему. Он знал, что Скотт был счастлив в браке и не смотрел на Шейна как-то по-особенному, но тем не менее. Илья гордился тем, что имел такого впечатляющего бойфренда.

— О, вы смотрели Мадрид Опен? — спросил Скотт, взглянув на телевизор.

— Э-э, да, — ответил Шейн.

— Типа того, — добавил Илья.

Скотт присел в кресло, на самый край.

— Знаю, что немного не вовремя, мы в середине серии, но я хотел поговорить с вами о... ну, вы понимаете.

Взмахом руки он указал на Илью с Шейном.

— Ах-ах, — съехидничал Илья. — Нас ждет лекция от папочки?

Скотт посмотрел на Шейна.

— Он может хотя бы на пять секунд перестать быть засранцем?

— Нет, — ответил Шейн. Он сел на диван напротив Скотта. — Так о чем именно ты хотел поговорить?

— Ну, во-первых, мне жаль, что вам устроили такой каминг-аут. Это ужасно.

— Да, не слишком приятно, — согласился Шейн.

— Это нарушило наш план поцеловаться во время телетрансляции, — сухо сказал Илья.

Скотт, прищурившись, посмотрел на него, но обратился к Шейну.

— Когда я услышал о произошедшем, мне стало плохо, честно говоря. Подобное было моим самым большим страхом на протяжении многих лет. Такое решение не должны были принимать за вас.

Илья присоединился к Шейну на диване.

— Это единственная причина, по которой тебе стало плохо?

Скотт настороженно улыбнулся.

— Я был слегка в шоке. Не буду врать.

— Если ты пришел сказать, что отношения между нами это окей или не окей, нам все равно, — резко ответил Илья.

— Боже, Илья, — пробормотал Шейн.

— Я не это имел в виду, — заверил Илью Скотт. — Я без понятия, как вообще это у вас работает, но вы явно со всем разобрались. Это однозначно никогда не мешало хоккею.

Илья понял, что означали слова Скотта — тот не верил, что Шейн споткнулся специально. Илья вышел из оборонительной позиции и сказал:

— Спасибо за эти слова.

— Как Кроуэлл отреагировал на ваши отношения?

Илья фыркнул. Шейн ответил:

— Ты, наверно, догадываешься. Думаю, знай он, что ему это сойдет с рук, нас обоих бы выгнали из Лиги.

Выражение лица Скотта стало угрожающим, как часто бывало на льду.

— Думаю, он чувствовал то же самое по отношению ко мне, когда я признался.

— И к Трою Барретту, — добавил Илья. — Трой получил после этого письмо по электронной почте, которое было... как это сказать? Вежливым, но выглядело угрозой?

— Пассивно-агрессивным, — подсказал Шейн.

— Да. Точно. Именно так.

— Кроуэлл — динозавр, — продолжил Скотт. — Он мешает прогрессу, и это одна из причин, почему я хотел поговорить с вами. Мы с Картером Воганом пытаемся организовать сообщество игроков НХЛ. — Он сделал паузу. — Вернее, не так. Сообщество хоккеистов, которые заинтересованы в борьбе с токсичной культурой хоккея. Не только с гомофобией, но и со всем остальным: расизмом, сексизмом, поощрением насилия, трансфобией, токсичной маскулинностью. Знаю, что звучит грандиозно и кажется невыполнимой задачей, но с чего-то надо начинать. Я уже связался с Максом Райли и Лией Кэмпбелл.

— Типа клуба? — спросил Илья. — Хороших хоккеистов?

— В принципе, да, — ответил Скотт. — Я думал, мой каминг-аут изменит ситуацию для других квир-хоккеистов.

— Я думаю, так и произошло, — сказал Шейн. Он взглянул на Илью. — В любом случае, для нас он изменил все.

О боже. Стало довольно неловко. Но Шейн озвучил правду. Илья, вероятно, не рискнул бы попытаться быть с ним, если бы Скотт не поцеловал своего парня во время прямой трансляции после победы в Кубке Стэнли.

— Да? — удивленно спросил Скотт. Казалось, его растрогали эти слова. — Приятно слышать. Но узнав историю Троя, я понял, что хоккеисты-геи из НХЛ по-прежнему не считают безопасным признаваться в своей ориентации. И это только одна из проблем хоккейной культуры. — Он вздохнул. — Иногда все кажется настолько запущенным, что я начинаю сомневаться, можно ли это исправить. Но я хочу попробовать.

— Итак, — медленно произнес Шейн, — если кто-то в хоккее скажет или сделает что-то отвратительное, мы выступим против этого единым фронтом? Ты это имеешь в виду?

Глаза Скотта возбужденно заблестели.

— Именно! Сейчас страшно высказываться по одиночке. Но если мы сможем публиковать заявления от имени организованного сообщества, это придаст нам смелости. Мы станем силой. — Он наклонился вперед. — Уже больше пятидесяти хоккеистов захотели присоединиться. Думаю, у нас реально получится.

Илья был впечатлен. Идея действительно казалась прекрасной.

— Я в деле.

— Я тоже, — подтвердил Шейн. — На сто процентов. Уверен, что Джей-Джей и Хейден тоже заинтересуются.

— Мой тренер тоже может присоединиться, — задумчиво сказал Илья. — Он очень хороший чувак.

— Да? Было бы здорово. Я бы хотел привлечь несколько человек, помимо игроков. — Он улыбнулся. — Извините, что начал сразу о делах. Я пришел в основном для того, чтобы сказать, что я вас поддерживаю. И поздравить, наверно.

— Поздравить нас можешь после свадьбы, — не удержался Илья.

Скотт приподнял брови.

— А когда это будет?

— В июле, — ответил Шейн, хотя они еще окончательно не решили. Он взглянул на Илью. — Это же логично, правда? Может, за неделю до старта работы лагеря?

— Конечно, — легко согласился Илья. — Когда угодно.

Скотт вздохнул.

— Боже. Это действительно странно. Простите.

— Почему? — осведомился Илья. — Потому что мы оба мужчины?

— Что? — пробормотал Скотт. — Нет! Потому... знаешь что? Иди ты на хер, Розанов.

Илья рассмеялся, затем встал и протянул ему руку.

— Ты хороший парень, Хантер.

Когда Скотт взял его руку, Илья рывком поднял его на ноги и, не задумываясь, обнял. Скотт издал удивленный возглас.

— Ну-у, — протянул Шейн. — Вот уж не думал, что когда-нибудь такое увижу.

Скотт рассмеялся и освободился из объятий Ильи.

— Забавно. Я сказал то же самое, когда увидел, как вы целовались в том видео.

— Я хочу, чтобы мы стали друзьями, — просто сказал Илья.

По правде говоря, он всегда очень уважал Скотта, и не было причин притворяться, что это не так. А вообще, было здорово честно и открыто говорить обо всем. Илья собирался рассказать о своих ощущениях Галине.

— Я тоже, — ответил Скотт. Затем он улыбнулся и добавил: — После завершения этого сезона, разумеется.

Илья улыбнулся в ответ.

— После я буду занят в полуфиналах.

— Размечтался, Розанов.

***

В итоге Нью-Йорк выиграл серию с четырьмя победами против одной у Оттавы. «Кентавры» и их болельщики были разочарованы вылетом из плей-офф, но оптимистично смотрели на будущее команды.

Буквально сразу после матча, в самолете по пути домой из Нью-Йорка Илья почувствовал, что начал погружаться в депрессию. Он расстроился из-за поражения, но этим все не ограничилось. Блядь, ему хотелось исчезнуть. Он не хотел, чтобы товарищи по команде смотрели на него, не хотел ни с кем разговаривать. Он был измотан и почти забыл, каково чувствовать себя полным энергии.

Поражало то, что ни одно из последних изменений в его жизни — терапия, победы на льду, приобретение собаки, признание друзьям и товарищам по команде в своей сексуальной ориентации и отношениях с Шейном, помолвка — не решило проблему. Даже при стольких поводах для радости в голову закралась крамольная мысль — может и к лучшему, если на этот раз самолет реально разобьется.

Нет. Конечно же, он не хотел этого. Ему просто нужно было вернуться домой, в свою постель, и остаться там навсегда.

— Хей, — кто-то обратился к нему. Илья отвернулся от окна и увидел Троя, опирающегося на пустое сиденье между ним и проходом. — Можно я на минутку присяду?

— Да. Конечно.

— Ты останешься в Оттаве на лето? Ну, не считая лагеря в Монреале.

Илья чуть не рассказал Трою о планах на свадьбу, но не хотел делиться этим в тот момент. Вместо этого он ответил:

— Обычно мы уезжаем в коттедж Шейна. Он находится на озере, примерно в двух часах езды от Оттавы.

— Звучит неплохо.

— А ты? В Оттаве? Или домой, в Ванкувер?

Трой сморщил нос.

— Однозначно не в Ванкувер. Я собираюсь поискать дом где-нибудь под Оттавой. Где Чирон сможет набегаться от души.

Илья приподнял брови.

— Значит, будете жить вместе с Харрисом?

Трой покраснел.

— Да. Знаю, все так быстро закрутилось, черт возьми, но да.

Илья улыбнулся.

— Вы с Харрисом идеально друг другу подходите. Так зачем ждать?

— Да, ты прав. Идеально. — На лице Троя появилось мечтательное выражение, но он быстро пришел в себя. — В любом случае, если Ане понадобится компаньон для игр, мы с Харрисом будем рядом все лето.

Господи, как же было приятно, что друзья теперь знали о Шейне.

— Спасибо, — искренне сказал Илья. — Может, вы приедете к нам в коттедж в гости. Он очень красивый. И, ну это… огромный.

Трой тоже улыбнулся.

— Звучит круто.

Вскоре он ушел, а Илья на несколько минут почувствовал облегчение. Хотел бы он знать, как заставить хорошее настроение длиться дольше.

***

Илья подъехал к дому почти в два часа ночи, но Шейн ждал прямо у двери вместе с Аней, которая радостно лаяла у его ног.

— Она скучала по тебе. Но, знаешь, за ней оказалось на удивление легко ухаживать.

— Потому что она лучшая. — Илья наклонился и почесал ее за ушами. Рука почему-то дрожала. — Я тоже скучал по тебе, милая девочка. Я больше не буду уезжать так надолго.

Он выпрямился и подошел к Шейну, который с заметным беспокойством его разглядывал.

— Что? — спросил Илья.

Шейн распахнул объятия.

— Иди сюда.

Илья поморщился, прежде чем шагнуть в них. Уткнувшись Шейну в плечо, он безо всякой причины зарыдал. Шейн крепко обнял его и погладил по волосам.

Перестав плакать, Илья почувствовал опустошение и смертельную усталость. Шейн отвел его в постель. Аня последовала за ними.

— Нет, — твердо сказал Шейн, когда та запрыгнула на кровать. Он указал на ее собственную, собачью кроватку в углу. — Она все время пыталась спать со мной. Думаю, она меня ненавидит за то, что я ей не позволяю.

— Наверно, так правильно, — вздохнул Илья. — Я слишком мягок с ней.

Шейн положил ладонь ему на щеку.

— Ты такой со всеми, кого любишь.

Илья улыбнулся.

— Никому не говори.

Они оба разделись, по-быстрому сполоснулись и легли в постель. Шейн нежно поцеловал Илью в щеки, лоб и, наконец, в уголок губ.

— Я так по тебе скучал, — прошептал он.

— Да. Я тоже.

Они смотрели друг на друга, лежа на кровати. Их разделяло несколько дюймов.

— Мне нравится, что у тебя снова борода, — сказал Шейн, проводя пальцами по его густой бороде. — Давно ее не видел.

— Оставить ее?

— Можно. Временно. Это сексуально.

Илья закрыл глаза и наслаждался успокаивающими прикосновениями его пальцев.

— Шейн, — тихо сказал он через пару минут. — Если мы поженимся...

— Если? Никаких если, мы обязательно поженимся.

Илья сглотнул.

— Тогда ты должен знать.

— Знать что?

Илья открыл глаза.

— Со мной не все в порядке.

— Ты о чем?

— У меня... может быть, как у мамы. Депрессия. Временами. И не получается с ней справиться. Возможно, это не поддается лечению.

Шейн выглядел удивленным, но быстро взял себя в руки.

— Я понял.

— Ты не должен винить себя, если... станет хуже.

Шейн приподнялся на локте.

— Илья. Ты хочешь сказать, что думаешь о...

— Нет. Не совсем. Я не знаю. Иногда я чувствую себя в шаге от таких мыслей. Понимаешь?

Шейн несколько раз моргнул.

— Да, — прошептал он.

— Терапия помогает, еще мы обсуждали возможность попробовать какие-нибудь лекарства. Поначалу это может быть непросто из-за побочных эффектов. Трудно подобрать подходящие таблетки, правильную дозировку. Но таблетки должен выписывать врач. Думаю поговорить с Терри — он доктор команды.

— Думаешь, он согласится выписать тебе антидепрессанты? — спросил Шейн.

— Да. Конечно.

— Наш врач наверняка отнесся бы к этому с подозрением.

— Значит он плохой врач.

— Да, — вздохнул Шейн. — Возможно.

Он погладил Илью по волосам, у того потяжелели веки.

— Это ужасно, что ты временами себя так чувствуешь, Илья, — тихо сказал Шейн. — Ужасно, что тебе приходится бороться с самим собой. Но это никогда не отпугнет меня, понял? Я никогда не оставлю тебя. И что бы тебе ни понадобилось, я всегда буду рядом.

— А что, если ты ничего не сможешь сделать? — спросил Илья тихим, испуганным голосом. — Что, если не сможешь помочь?

Шейн посмотрел не него взглядом капитана хоккейной команды — решительным и бесстрашным.

— Тогда я не успокоюсь, пока не смогу. — Он поцеловал Илью в лоб. — Мы поженимся, Илья. Я хочу, чтобы у нас были дети. Хочу держать тебя за руку, когда нас введут в Зал славы. Я так сильно тебя люблю.

Они поцеловались, и Шейн спросил:

— Что тебе нужно сейчас?

— Поспать, — честно ответил Илья. — А утром, наверно, кофе. — Он озорно улыбнулся. — И, может быть, пять или шесть минетов.

Шейн улыбнулся настолько широко, что даже зажмурился.

— Минеты не лечат депрессию, Илья.

— Ты что, уже заделался доктором?

Шейн рассмеялся и снова поцеловал его.

— Спи, идиот.