Естественная история

II.14. <...> И отдельные сами по себе соки представляют собой знаменитые умащения: прежде всего малобатр, <...>

II.16. Здесь уместно будет вспомнить о 9 видах указанных нами трав, которыми подделывают индийский нард[2352] <...>

Древний Восток в античной и раннехристианской традиции. М, 2007. Пер.: Г.А. Таронян.

IV.22. Мы знаем, что умащаются даже подошвы ног, чему принцепса Нерона, как говорили, научил М. Отон; каким образом, хотел бы я знать, благовоние в состоянии ощущаться и доставлять какое-то удовольствие, [будучи] на этой части тела? От некоторых лиц известно, что он также умащал благовонием стены банного помещения; принцепс Гай[2353] умащал стенки ванны; а чтобы такое не казалось привилегией принцепсов, позднее так делал один из рабов Нерона…

Перевод Г.М. Севера.

VI.26. Но более всего славится Иудея пальмами,[2354] о природе которых сейчас и пойдет речь. Есть они и в Европе, особенно часто встречаются в Италии, но там они бесплодны. На побережье Испании пальмы плодоносят, однако плоды их не вызревают; спелости они достигают в Африке, но мгновенно портятся.

VI.27. Не то на Востоке: там из них делают вина, у некоторых народов — хлеб, у большинства же они служат пищей четвероногим. Поэтому их с полным правом можно назвать чужеземными: ни в Италии, ни в других землях, кроме жарких, нет дикорастущих пальм; а плодоносящие произрастают исключительно в знойных странах.

VII.28. Пальма растет на легкой песчаной почве, по большей части щелочной. Ей нужна проточная вода, и пьет она круглый год, хотя и любит засушливые места. Некоторые считают, что навоз ей только во вред, хотя часть ассирийцев полагает, что вреда не будет, если разводить навоз речной водой. Разновидностей пальм множество, и первая из них — не выше кустарника, бесплодная, хотя кое-где она плодоносит, ветки у нее короткие, крона круглая и густолиственная. Во многих местах ее листья служат для покрытия стен, предохраняя их от плесени.

VII.29. Существуют рощи более высоких пальм, причем из самого дерева вырастают заостренные листы вокруг ствола, наподобие гребня. Их надо считать дикорастущими, хотя, следуя неведомому влечению, они часто оказываются среди пальм, возделываемых людьми. Остальные — стройные и высокие, а кора, покрытая выступами и кругами, подобными частым ступеням, позволяет восточным народам легко взбираться на пальмы, набросив на себя и на ствол плетеную петлю, которая на удивленье быстро поднимается вверх вместе с человеком...

IX.43. ... Четвертый вид — пальмы сандаловые, называемые так по сходству с сандаловым деревом. Говорят, на границе Эфиопии растет, самое большее, пять таких деревьев, поражающих не столько даже редкостью, сколько сладостью своих плодов.

IX.44. После этих более всего славятся ореховые,[2355] мясистые и сочные; из них делают особые восточные вина, сильно бьющие в голову — отсюда и название этого плодового дерева. Но пальмы в Иудее не только многочисленны и плодоносны, там и самые знаменитые пальмы, — не те, что повсюду, а прежде всего Гиерикунтские;[2356] впрочем, молва идет о пальмах и в Архелаиде,[2357] Фазелиде[2358] и Ливиаде,[2359] долинах той же страны. Их особое достоинство составляет источаемый ими густой сок, чей вкус подобен вину, <забродившему> на сладчайшем меду.

IX.45. Плоды Николаевой пальмы, принадлежащие к тому же виду, не такие сочные,[2360] но отличаются величиною: в длину лежащие рядом четыре плода составят локоть. Есть и другие, менее красивые, но по вкусу — сестры ореховых <ягод>, названные зато адельфидами <т.е. сестренками> и почти столь же сладкие, но все же не такие. Третий сорт из этого вида — патеты: они так и брызжут соком, и даже на родном дереве, словно в точиле, лопаются от его преизбытка.

IX.46. Особая разновидность рода менее сочных пальм — это дактилида <т.е. пальчиковая пальма>: у нее изящно удлиненные плоды, иногда слегка изогнутые. Те из <пальмовых плодов>, какие мы жертвуем в честь богов, иудейский народ, известный своим презрением к божествам,[2361] называет хидейскими.

IX.47. По всей Фиваиде и Аравии пальмы сухие, с высокими и тонкими стволами, а от постоянного иссушающего зноя они покрыты скорее панцирем, нежели корою. В самой Эфиопии кору размалывают — настолько она сухая — и как из муки замешивают из нее хлеб. Растут эти пальмы кустом, ветви у них в локоть длиной, листья довольно широкие, плоды круглые, размером побольше яблока; называют их койками. Созревают они за три года, и на ветвях всегда есть плоды, причем следующий появляется прежде, чем созреет предыдущий.

IX.48. В Фиваиде собранные плоды, чтобы сохранить их благоухание, тотчас помещают в глиняные кувшины. В противном случае плоды тут же выдыхаются и увядают, пока их снова не разогреют в печи. Из всех остальных видов плебейскими считаются сирийские пальмы и те, что зовутся трагемата <т.е. лакомство>. А пальмовые плоды, растущие в другой части Финикии и Киликии, мы называем туземным именем "желуди".

IX.49. Их тоже существует множество разновидностей. Отличаются они друг от друга по форме: одни скорее округлые, другие продолговатые, а также цветом: одни скорее черные, другие красные. Говорят, что по разнообразию окраски они не уступают фикусу, но особым успехом пользуются плоды белого цвета. Размеры их тоже разнятся: многие достигают локтя длиной, а некоторые не больше боба. Лучше всего хранятся плоды пальм, растущих на соленых и песчаных почвах, как например, в Иудее и в африканской Киренаике, но не в Египте, на Кипре, в Сирии, Селевкии и Ассирии; вот почему там их используют для откорма свиней и другого скота.

Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме. От Геродота до Плутарха. Том первый. Введение и комментарии Менахема Штерна. Перевод под научной и литературной редакцией д.и.н. Н. В. Брагинской. Гешарим: Москва-Иерусалим, 1997.

XI.53. Сама древесина кедра долговечна, поэтому из нее обычно делали и изображения богов: из кедрового дерева сделан находящийся в Риме в храме Сосиев Аполлон, привезенный из Селевкии.[2362] (...)

XVII.60. В Египте есть и персея,[2363] особого рода дерево, похожее на грушевое, и не сбрасывающее листьев. (...)

XVII.61. Древесина ее по качеству, крепости и черноте ничем не отличается от лотоса. Из нее тоже обычно делали изображения.[2364] (...)

XX.67. (...) Получается гумми и из саркоколлы, — так называется дерево и гумми, — очень нужное для живописцев и медиков, похожее на самый мелкий помол фимиама, и потому белое лучше, чем рыжее. Цена его — как указанная выше.[2365] (...)

Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. Пер. с латинского, предисловие и примечания Г.А. Тароняна. М., 1994.

XXI.68. (21) Мы еще не переходим к рассказу о болотных растениях и речных кустарниках;[2366] однако, прежде чем расстаться с Египтом, надлежит поговорить о природе папируса, ибо с употреблением бумаги стоит в теснейшей связи культурная жизнь, а также, само собой разумеется, память о событиях.

Вопросы техники в Naturalis Historia Плиния Старшего // Вестник древней истории, 1946, № 3. [ИЗГОТОВЛЕНИЕ БУМАГИ[2367]]

XXI.69. М. Варрон говорит, что бумага изобретена в эпоху побед Александра Великого и основания Александрии.[2368] До того времени бумаги в употреблении не было; сначала писали на пальмовых листьях, затем на лубке некоторых деревьев. Потом начали изготовлять документы публичного значения на свинцовых свитках, а вскоре также частные документы на холсте[2369] и на вощеных дощечках. Что даже раньше Троянской войны были в употреблении письменные дощечки (pugillares), об этом мы читаем у Гомера, а когда он творил, не существовало самой земли, которую мы представляем себе как нынешний Египет, между тем как вся бумага[2370] растет в его Себеннитском и Саитском номе;[2371] земля эта была позже намыта Нилом,

XXI.70. поскольку, как сообщал Гомер, от острова Фара, соединенного ныне мостом с Александрией, суша находилась на расстоянии дня и ночи пути на парусном судне. Тот же Варрон сообщает, что в скором времени, благодаря соперничеству между царями Птолемеем и Евменом в устройстве библиотек, когда Птолемей стал удерживать бумагу для себя, в Пергаме был изобретен пергамент.[2372] Позже использование этого предмета, на котором основано бессмертие людей, снова сделалось общераспространенным.

XXII.71. (22) Итак, папирус[2373] растет в болотах Египта или в стоячих водах Нила, где они, разлившись, застаиваются, причем глубина потока не превышает двух локтей; его корень растет криво, толщиной бывает в руку, стебель трехсторонний, в длину не более десяти локтей, утончающийся к концу, с верхушкой в форме тирса, каковая не имеет семян и служит только своим цветком для украшения венками статуй богов.

XXII.72. Жители пользуются его корнями как деревом и не только для разведения огня, но также для других нужных вещей из хозяйственной утвари. Из самого же папируса они плетут суда, а из лубка изготовляют паруса и покрывала, равно как одежду, также цыновки и веревки. Они также жуют его в сыром и вареном виде, проглатывая только его сок.

XXII.73. Папирус растет и в Сирии вокруг озер, где имеется известный душистый тростник (аир), а царь Антигон для своего флота не употреблял иных канатов, кроме как из него, так как спарт[2374] еще не был распространен. Как стало недавно известно, также и папирус, растущий на Евфрате вокруг Вавилона, употребляется в качестве бумаги;[2375] тем не менее парфяне до сих пор предпочитают ткать буквы на материях.

XXIII.74. 12. (23) Из папируса изготовляется бумага (charta) посредством разделения его с помощью острого инструмента на тончайшие, но возможно более широкие лубковые полосы.[2376] Наилучшей считается сердцевина, а затем качество зависит от порядка полос. «Жреческой» издревле называлась бумага, предназначенная исключительно для книг[2377] религиозного содержания; лесть дала ей наименование «августовой», равно как второму сорту наименование «ливиевой» по имени его супруги; таким образом, название «жреческой» спустилось до третьего разряда.

XXIII.75. Следующее место было предоставлено «амфитеатральной», названной так по месту изготовления;[2378] в Риме ее подхватила мастерская ловкого Фанния, которая тщательной обработкой придала ей более тонкости, из низкосортной сделала первосортной и сообщила ей свое имя; бумага, не подвергшаяся такой обработке, сохранила свой прежний ранг как «амфитеатральная».[2379]

XXIII.76. За ней следует саитская бумага, по имени города, где папирус родится в наибольшем изобилии, изготовленная из более мелких частей, а еще более близкой к коре папируса[2380] является тенеотская, названная по соседнему месту, — эта бумага продается уже по весу, а не по добротности. Бумага, называемая «купеческой», непригодна для письма и служит для обертывания бумаги же и упаковки прочих товаров, почему она получила свое наименование от купцов. После нее идет уже «папирус» в собственном смысле, и наружная его часть похожа на ситовник и пригодна разве только для канатов, употребляющихся в воде.

XXIII.77. Всякая бумага изготовляется[2381] на доске, смоченной водой из Нила. Содержащаяся в жидкости муть действует как клей. Сначала в направлении прямо кверху на доску наклеивается полоса по возможности равная всей длине стебля папируса, причем края обрезываются с обеих сторон, затем поперечная полоса заканчивает ткань. Бумага прессуется, а листы просушиваются на солнце и соединяются между собой, причем добротность последующих листов постоянно убывает вплоть до худшего качества. В свитке их никогда не бывает более двадцати.

XXIV.78. (24) Велико различие листов бумаги в ширину. 13 дюймов имеют наилучшие сорта, двумя дюймами меньше имеет «жреческая», фанниева имеет десять дюймов и одним дюймом меньше амфитеатральная, еще меньше саитская, она недостаточно широка для обработки молотком, а короткая купеческая не превосходит шести дюймов. Кроме того, в бумаге принимаются во внимание тонкость, плотность, глянец и гладкость.

XXIV.79. Первенство изменил Клавдий Цезарь. Дело в том, что августова бумага была слишком тонка, чтобы выдержать перо; сверх того, так как она пропускала насквозь написанные буквы, то приходилось опасаться грязных пятен на обратной стороне, и вообще эта бумага выглядела некрасиво вследствие своей чрезмерной прозрачности. Поэтому из второго слоя была сделана основа, из первого — уток. Клавдий увеличил также ее размер, сделав его равным футу.

XXIV.80. Размер больших форматов доходил даже до локтя, однако опыт показал тот недостаток, что при отрывании одного листа порче подвергалось несколько страниц. По этой причине предпочтение перед всеми сортами отдавалось клавдиевой бумаге, за августовой сохранилась ее репутация в качестве почтовой. Ливиева бумага удержала свое место, причем в ней ничего не было первосортного, но все второсортное.

XXV.81. (25) Шероховатость устраняетоя зубом или раковиной, однако письмо становится недолговечным, отполирования бумага впитывает меньше, а ее глянец усиливается. Часто неосторожное вначале применение влаги вызывает затем дефекты, что выявляется молотком и даже по запаху, когда обработка была недостаточно тщательна. Также и вызванные сыростью пятна заметны для глаза; но попавшая между проклейками полоса, впитывающая в себя влагу вследствие губчатости бумаги, едва ли обнаруживается иным образом, нежели тем, что буквы расплываются. Так сильно можно здесь просчитаться. Отсюда новый труд при вторичной обработке.

XXVI.82. (26) Обыкновенный клейстер изготовляется из тончайшей муки с кипятком с ничтожной прибавкой уксуса, ибо употребляемый ремесленниками клей и гумми неэластичны. При более тщательней обработке мягкие части кислого хлеба очищают кипятком через сито. При таком способе бывает всего менее сгустков, и даже мягкость нильсксй воды оказывается превзойденной. Всякий же клей изготовляется не ранее и не позже, как за день до его употребления. (Затем бумагу простукивеют молотком и делают тоньше, слегка смазывают клейстером, а когда она снова сморщится, ее разглаживают и растягивают молотком).[2382]

XXVI.83. Таким образом, письменные памятники могут быть весьма долговечны. У знаменитого пеэта и гражданина Помпония Секунда[2383] я видел собственноручные манускрипты Тиберия и Гая Гракхов, имеющие почти двухсотлетнюю давность, а уж рукописи Цицерона, а также божественного Августа и Вергилия мы видим часто....

Вопросы техники в Naturalis Historia Плиния Старшего // Вестник древней истории, 1946, № 3.

XXVII.84. Имеются высокой убедительности примеры, свидетельствующие против высказанного Варроном утверждения относительно харты. Так, Кассий Гемина, древнейший автор анналов, в четвертой книге рассказывает о писце Гнее Теренции, который, копая свое поле на Яникуле, нашел гроб, в котором был захоронен правивший некогда в Риме царь Нума.

XXVII.85. В гробу были найдены его книги. Находка эта была сделана в консульство П. Корнелия, сына Луция, Цетега, и М. Бебия, сына Квинта, Тамфила, которых от времени царствования Нумы отделяет 535 лет. Книги эти были изготовлены из харты, причем еще бо́льшим чудом было то, что они сохранились, будучи закопанными в земле. А поэтому я приведу слова самого Гемины.

XXVII.86. Другие удивлялись, как эти книги могли сохраниться, он же дал этому следующее объяснение. В середине ящика находился квадратный камень, обернутый со всех сторон бечевкой, покрытой воском. Поверх же камня были уложены три книги, поэтому они и не сгнили. Да еще и сами книги были пропитаны кедровым маслом, поэтому их не сгрыз книжный червь. В книгах этих излагалась пифагорейская философия. Они были сожжены Квинтом Петелием, ибо эти книги были философского содержания.

Борухович В.Г. В мире античных свитков. Саратов, 1976.

XXVII.87. То же сообщает и Пизон, бывший цензор, в первой книге своих комментариев, но он называет семь книг понтификального права и столько же пифагорейских. Тудитан в тринадцатой книге перечней магистратов говорит, что это был эдикт Нумы. Сам Варрон в седьмой книге своих “Человеческих древностей”, а также Антий во второй книге своего сочинения сообщают, что книг было двенадцать понтификальных на латинском языке и столько же греческих философского содержания. Он же в третьей книге цитирует постановление сената, согласно которому эти книги были сожжены.

Борухович В.Г. В мире античных свитков. Саратов, 1976.

XXVII.88. Общеизвестно, что Сивилла принесла царю Тарквинию три книги, из которых две были сожжены ею самой, третья же сгорела вместе с Капитолием во времена Суллы.

Кроме того, Муциан, трижды бывший консулом, сообщает, что некогда, когда он управлял Ликией, он читал письмо Сарпедона из-под Трои, написанное им на харте: письмо находилось в каком-то храме. Этому я еще больше удивляюсь, поскольку во времена Гомера Дельта Египта еще не существовала. Или же по какой причине, если использование харты тогда имело место, писали тогда на свинце или на льне? Почему Гомер сообщает, что в той же самой Ликии Беллерофонту были даны восковые таблички, а не письмо на харте?

Борухович В.Г. В мире античных свитков. Саратов, 1976.

XXVII.89. Также и с этим продуктом {бумагой} случается недород, и уже в правление Тиберия бывало, что вследствие недостатка бумаги назначались из числа сенаторов уполномоченные для ее распределения; иначе в этом отношении бывал полный беспорядок.

Вопросы техники в Naturalis Historia Плиния Старшего // Вестник древней истории, 1946, № 3.

XXIX.91. В горах Атласа, как говорят, произрастает лес весьма специфичных деревьев… По соседству с этим хребтом располагается Мавретания, страна, изобилующая цитром — деревом, от которого происходит помешательство на изысканных дорогих пиршественных столах.

XXIX.92. До нынешних дней сохранился стол, принадлежавший М. Цицерону, за который он, несмотря на свои сравнительно небольшие средства, отчего этот факт удивляет только сильнее, заплатил не меньше одного миллиона сестерциев. Упоминается также стол, принадлежавший Галлу Азинию, стоимостью один миллион сто тысяч сестерциев. С аукциона были также проданы два стола, принадлежавших царю Юбе; за первый выручили миллион двести тысяч сестерциев, за второй — немногим меньше того. Недавно был уничтожен огнем стол, оставшийся от Кетегов,[2384] который в свое время был продан за миллион четыреста тысяч сестерциев — цена немаленького поместья (если, конечно, найдется такой, кто заплатил бы за имение такие большие деньги).

XXIX.93. Самый большой стол, о котором до сих пор было известно, принадлежал Птолемею, царю Мавретании; он был изготовлен из двух полукругов, соединенных посередине, имел диаметр в четыре с половиной фута и толщину в четверть… Больше всего в этом столе удивляло то мастерство, с которым были замаскированы сопряжения, — и которое сообщило столу ценность большую, чем если бы он представлял собой естественный цельный фрагмент древесины. Самый большой стол, изготовленный из цельного куска дерева, называется по имени Номия — отпущенника Тиберия Цезаря. Диаметр этого стола — четыре фута без трех четвертей дюйма, в толщину — полфута минус те же три четверти.

XXIX.94. Говоря об этом предмете, нужно не забывать, что у императора Тиберия был стол, имевший в диаметре четыре фута и два дюйма с четвертью, и в толщину — полтора дюйма; покрыт он был, однако, простым слоем шпона, а у Номия стол был целиком изготовлен из «клубня».

XXIX.95. Этот «клубень», собственно, — больной нарост на корнях; для изготовления столов особенно ценятся «клубни», целиком находящиеся под землей — такие встречаются намного реже тех, которые растут по земле; бывают они также на ветках. Таким образом то, что мы приобретаем за такую огромную цену, в действительности — изъян… Листвой, запахом и силуэтом ствола дерево напоминает женскую особь кипариса. Наиболее ценимую цитровую древесину поставляли из-под горы Анкорарий, в Ближней Мавретании; в наши дни этот ресурс весьма истощен.

Перевод Г.М. Севера.

XLIII.126. Император Нерон... после ночных похождений смазывал свое избитое лицо мазью из этой травы [125: thapsia], воска и ладана. На следующий день он выходил с лицом совершенно чистым, вопреки молве, которая шла о нем

примечания к: Феофраст. Исследование о растениях. Из-во Академии наук СССР. 1951.

XLVIII.135. Растут даже в море кустарники и деревья, меньшие в нашем, ну а Красное море и весь Восточный океан переполнены лесами[2385] <...>

LI.140. Воины Александра, которые плыли в Индию,[2386] передали, что листва морских деревьев в воде — зеленая, а извлеченная из воды от солнца сразу же высыхает в соль и что по берегам стоят каменные тростники, очень похожие на настоящие, а в открытом море — какие-то деревца цвета бычьего рога, ветвистые и с красными верхушками, под руками ломкие, как стекло, но в огне раскаляются докрасна, как железо, а остынув, восстанавливают свой цвет.[2387] <...>

Древний Восток в античной и раннехристианской традиции. М, 2007. Пер.: Г.А. Таронян.