Естественная история

Книга XXXIV. Металлы [компиляция фрагментов][3275]

I.1. Вслед за тем нужно сказать о медных рудах, поскольку медь и в обиходе занимает следующее место по ценности[3276] (мало того, коринфская[3277] ценится выше серебра и даже чуть ли не выше золота), а также имеет платежную силу, как мы сказали[3278]. Отсюда aera militum, tribuni aerarii и aerarium, obaerati, aere diruti[3279]. Мы уже говорили о том, как продолжительно у римского народа в употреблении была только чеканенная медь[3280]. И другое древнее установление свидетельствует о ее значении с начала существования Города: царем Нумой третьей была учреждена коллегия медников[3281].

II.2. Жильную руду добывают указанным выше способом[3282] и обогащают огнем. Получается медь и из медноносного камня, который называют кадмеей[3283], распространенного за морями и некогда в Кампании[3284], сейчас и в земле бергомцев на окраине Италии; говорят, что недавно он найден и в провинции Германии[3285]. Получается она и из другого камня, который называют халкитис[3286], на Кипре, где медь была открыта впервые[3287], затем чрезвычайно подешевела, так как в других землях была найдена медь еще лучше, и в особенности аурихалк, который долго славился своим чрезвычайно высоким качеством, но вот уже давно его не находят вследствие истощения земли[3288].

II.3. Следующей по качеству была саллюстиевская медь в альпийской области цевтронов, тоже оказавшаяся недолговечной, и ее сменила ливиевская в Галлии. Та и другая названы по владельцам рудников, та — по другу, эта — по супруге божественного Августа[3289].

II.4. Скоро исчерпалась и ливиевская, во всяком случае, ее находят в очень незначительном количестве. Высшая слава теперь перешла к мариевской, которая называется и кордубской[3290]. Она лучше всего после ливиевской вступает в соединение с кадмеей[3291] и заменяет по качеству аурихалк[3292] в сестерциях и дупондиариях, тогда как для ассов довольствуются кипрской[3293]. Вот и все знаменитые виды встречающейся в природе меди.

III.5. Остальные виды меди представляют собой искусно составленные сплавы, о которых будет сообщено в своем месте[3294], но прежде всего укажем самые прославленные. Некогда производили сплав меди с золотом и серебром[3295], и все же искусство это было ценнее. А теперь оно ли хуже или материал, трудно сказать. И удивительно — хотя цены на произведения безмерно возросли, искусство это пришло в упадок. Дело в том, что им, как и всем, стали заниматься ради наживы, тогда как раньше занимались ради славы, — поэтому занятие им приписано даже богам[3296], а знать стремилась к славе и таким путем[3297], — и способ выплавки ценной меди настолько утрачен, что уже давно нет даже случайной удачи в этом деле, которая может притязать на искусство.

III.6. Из знаменитых старинных сплавов больше всего славится коринфская медь. Сплав этот получился случайно во время пожара при взятии Коринфа[3298], и страсть многих к коринфской меди поразительно неистова: передают, например, что Веррес, осуждения которого добился Марк Цицерон, был, вместе с ним, проскрибирован Антонием только за то, что отказался уступить ему вещи из коринфской меди[3299]. Но, по-моему, в большинстве своем эти люди скорее делают вид, что знают толк в этом деле, для того чтобы выделяться среди остальных, чем разбираются в нем сколько-нибудь тоньше, и я докажу это в немногих словах.

III.7. Коринф был взят в третий год 158 олимпиады, в 608 году нашего Города[3300], тогда как уже задолго до этого времени знаменитых скульпторов-лепщиков[3301] не существовало, все статуи которых эти люди называют сейчас коринфскими. Поэтому, для изобличения их, мы приведем временной перечень художников[3302], а годы по летосчислению нашего Города легко будет определять по указанному выше сопоставлению с олимпиадами. Так вот, из коринфской меди существуют только сосуды, которые эти слишком изысканные люди превращают то в посуду для еды, то в светильники или тазы, ничего не смысля в изящных вещах[3303].

III.8. Этой меди — три вида: белая, наиболее близкая по блеску к серебру, которое преобладает в этом составе; вторая — в которой преобладает желтизна золота; третья — в которой соотношение всех этих трех металлов равное. Кроме того, есть медь, состав которой невозможно указать, хотя производится она человеком, получается же при случайной удаче, ценная в изображениях и статуях[3304] своим цветом, близким к виду печени, отчего ее и называют гепатидзон[3305]; она намного уступает коринфской меди, однако значительно превосходит эгинскую и делосскую, которые долго удерживали за собой первенство.

IV.9. Раньше всего медь прославилась делосская, так как на рынок Делоса съезжались со всего мира, что и вызвало старание мастерских[3306]. Там медь сначала прославилась ножками и изголовьями триклиниев[3307], затем и применением для изображений богов и воспроизведения людей и других живых существ[3308].

V.10. После нее прославилась эгинская медь. Этот остров[3309] стал знаменит медью, не имея своих месторождений ее, тоже благодаря сплаву[3310], производимому в мастерских. Медный бык, взятый оттуда, находится на Бычьем форуме в Риме[3311]. Это будет образцом эгинской меди, а делосской — Юпитер на Капитолии в храме Юпитера Громовержца[3312]. Той медью пользовался Мирон, этой — Поликлет, сверстники и соученики[3313], соперничавшие даже в материале. VI. Особо у себя Эгина изготовляла только верхние части канделябров, так же как Тарент[3314] — их стержни.

11. Следовательно, в этих канделябрах соединены признанные достоинства их мастерских. И люди не стыдятся платить за них столько, сколько получают военные трибуны[3315], хотя ясно, что само название дано им по свечам[3316]. В придачу к одному из таких канделябров по распоряжению Теона, производившего продажу с торгов, был назначен горбатый сукновал Клесипп, помимо этого уродства вообще отвратительный на вид. Купила канделябр Гегания, за 50 000 сестерциев. Когда она на званом обеде выставила напоказ свою покупку, Клесипп тоже на потеху был выставлен обнаженным,

VI.12. затем из-за бестыдной похоти был принят ею в постель, а вскоре и в завещание. Сделавшись чрезвычайно богатым, он стал почитать этот канделябр словно божество. К историям, связанным с изделиями из коринфской меди, прибавилась и эта. Однако возмездием для безнравственности стало великолепное нагробие, чтобы благодаря ему на земле не прерывалась вечная память о позоре Гегании[3317]. Но хотя известно, что никаких канделябров из коринфской меди не существует, под названием коринфских слывут особенно канделябры, потому что победой Муммия разрушен-то был Коринф, но вместе с тем вещи из меди были развезены из многих городов Ахайи[3318].

VII.13. В старину из меди часто делали даже пороги и дверные створки в храмах. Узнал я и о том, что Гней Октавий, который справил триумф за морскую победу над царем Персеем, построил у Фламиниева цирка двойной портик, который был назван Коринфским по медным капителям колонн[3319], а также о том, что было принято решение покрыть самый храм Весты поверхностью из сиракузской меди[3320]. Из сиракузской меди сделаны в Пантеоне капители колонн, установленные Марком Агриппой[3321]. И даже в частном быту богатство стало использоваться на такое применение. Одним из обвинений против Камилла квестор Спурий Карвилий выдвинул и то, что у него дома были медные двери[3322].

VIII.14. Как сообщает Луций Писон[3323], медные триклинии, поставцы и столики на одной ножке впервые ввез Гней Манлий после покорения Азии, во время своего триумфа, который он справил в 567 году Города[3324], Антиат[3325] же сообщает, что наследники оратора Луция Красса[3326] продали много уже медных триклиниев.

Из меди часто делали и кортины треножников, названные дельфийскими, потому что их посвящали в качестве даров преимущественно Аполлону Дельфийскому[3327]. Нравились и висячие светильники в храмах или с огнями наподобие плодов на деревьях, какой находится в храме Аполлона Палатинского[3328] — тот, который Александр Великий, забрав из завоеванных им Фив, посвятил в Киме этому же богу[3329].

IX.15. Затем применение этого искусства распространилось всюду на изображения богов. Я узнал, что в Риме изображение из меди впервые[3330] было сделано Церере[3331], на средства из личного имущества Спурия Кассия, которого убил его же отец за посягательство на царскую власть[3332]. От изображений богов оно распространилось и на разнообразные статуи и воспроизведения людей. В старину их обмазывали битумином[3333], — тем более странно то, что понравилось покрывать их золотом, и не знаю, не римляне ли придумали это, во всяком случае, для этого нет даже старинного названия[3334].

IX.16. Изображения людей обычно делали лишь за какое-нибудь блистательное дело заслуживавших увековечения, вначале за победу на священных состязаниях, особенно в Олимпии, где был обычай посвящать статуи всех победителей[3335] при троекратной победе — статуи с воспроизведением их внешности, которые называют иконическими[3336].

IX.17. Не знаю, не тираноубийцам ли Гармодию и Аристогитону самым первым афиняне поставили статуи от имени государства. Это произошло в том же году, в котором и из Рима были изгнаны цари[3337]. Этому примеру затем последовал весь мир из самого человеческого честолюбия, и на форумах всех муниципиев[3338] статуи стали украшением, стала продлеваться память о людях, и заслуги, для того чтобы о них читали в веках, стали надписывать на подножиях, чтобы не только на надгробиях читали о них. Затем форум был устроен и в частных домах, и в атриях клиенты стали так выражать свою почтительность к патронам[3339].

X.18. В старину посвящались изображения в тогах. Понравились и обнаженные с копьем в руке по образцу эфебов в гимнасиях, которые называют Ахиллами[3340]. Греческая особенность — ничего не прикрывать, а римская — наоборот, притом в изображениях воинов — придавать панцирь[3341]. Диктатор Цезарь, правда, позволил посвятить ему на его Форуме изображение в кожаном панцире[3342]. А изображения в виде луперков[3343] так же новы, как и появившиеся недавно изображения в пенулах[3344]. Манцин поставил свое изображение в том виде, в каком он был выдан противнику[3345].

X.19. Авторами отмечено, что поэт Луций Акций поставил себе в храме Камен статую огромной величины, хотя сам он был очень мал ростом[3346]. Распространены в Риме конные статуи, по примеру, исходящему, несомненно, от греков. Но они посвящали только статуи верховых, одержавших победу на священных состязаниях, а впоследствии и тех, кто одержал победу на битах или квадригах[3347]. Отсюда произошли и наши колесницы при статуях триумфаторов, но это уже позднее, а колесницы при статуях, запряженные шестеркой, так же как и слонами, появились только со времени божественного Августа[3348].

XI.20. Не к старине восходит и распространенность биг при статуях тех, кто, исполняя обязанности претора, проезжал на колеснице по Цирку[3349].

К большей древности восходит распространенность колонн[3350], как, например, колонна Гаю Мению, который одержал полную победу над древними латинами, которым римский народ по договору предоставлял раньше треть добычи, и в то же консульство прикрепил к ораторской трибуне ростры, после полной победы над антийцами, в 416 году Города[3351], колонна Гаю Дуиллию, который первым справил триумф за морскую победу над пунийцами, — она еще и сейчас находится на Форуме[3352],

XI.21. колонна Луцию Минуцию, префекту анноны, за Тригеминскими воротами, на собранный по унции взнос, — не знаю, не первому ли ему такая почесть оказана народом, раньше ведь она исходила от сената[3353]: дело прекрасное, если бы началось не с незначительных поводов[3354]. Действительно, перед Курией[3355] была и статуя Атта Навия[3356], — подножие ее сгорело от пожара в Курии при похоронах Публия Клодия[3357]. В Комиции[3358] была и статуя Гермодора из Эфеса, толкователя законов при децемвирах, когда они составляли их, посвященная от имени государства[3359].

XI.22. Иная причина — иное значение статуи Марка Горация Коклита, которая существует до сих пор: один, он отразил врагов, преградив им доступ к Свайному мосту[3360]. Меня лично не удивляет, что около Ростр[3361] есть и статуи Сивиллы, пусть даже три[3362]: одна, которую восстановил народный эдил Секст Пакувий Тавр[3363], две — Марк Мессала[3364]. Эти статуи и статую Атта Навия, поставленные при Тарквинии Приске[3365], я счел бы первыми, если бы на Капитолии не было статуй предыдущих царей[3366],

XI.23. причем из них статуи Ромула и Татия[3367] — без туники[3368], как и статуя Камилла у Ростр[3369]. И перед храмом Касторов[3370] была конная статуя Квинта Марция Тремула в тоге, который дважды одержал победу над самнитами и, взяв Анагнию, избавил народ от дани[3371]. К древнейшим относятся и статуи Тулла Клелия, Луция Росция, Спурия Навтия, Гая Фульциния у Ростр — убитых фиденцами послов[3372].

XI.24. Такую почесть воздавало обычно государство убитым против права, в том числе и Публию Юнию и Тиберию Корунканию, которые были убиты Тевтой, царицей иллирийцев[3373]. Мне кажется, не следует опускать то, — что отмечено в анналах, — что статуи им на Форуме были поставлены в три фута. Это, очевидно, был тогда почетный размер. Не обойду молчанием и Гнея Октавия ради одного слова в постановлении сената. Вокруг царя Антиоха, обещавшего дать ответ, он очертил прутом, который случайно держал в руке, круг и потребовал дать ответ прежде, чем тот выйдет из круга. Так как он при исполнении этой посольской обязанности был убит, сенат распорядился поставить ему статую на самом как можно видном месте, и находится она — у Ростр[3374].

XI.25. Известно решение о статуе и весталке Тарации Гайе, или Фуфетии, с указанием поставить ее там, где она пожелает, — это добавление не менее почетно, чем то, что решение было принято о статуе женщине. Заслугу ее я передам самими словами анналов: за то, что Тибрское поле даровала она народу[3375].

XII.26. Я узнал также, что на углах Комиция[3376] были поставлены статуи Пифагору[3377] и Алкивиаду[3378], когда в Самнитскую войну[3379] Аполлон Пифийский повелел посвятить на людном месте одно изображение отважнейшему из греческого народа и другое — мудрейшему. Они стояли до тех пор, пока диктатор Сулла не начал строить там Курию[3380]. И странно, что те сенаторы Сократу, тем же богом предпочтенному в мудрости всем[3381], предпочли Пифагора, или стольким другим в доблести — Алкивиада, и кого бы то ни было в том и другом — Фемистоклу[3382].

XII.27. Колонны означают возвышение над прочими смертными, что выражают и арки, придуманные недавно[3383]. Впервые, однако, такие почести начали оказывать у греков, и никому, полагаю я, не было посвящено больше статуй, чем Деметрию Фалерскому в Афинах, поскольку ему поставили 360 статуй (тогда год еще не превышал этого числа дней), которые вскоре разбили[3384]. И в Риме трибы поставили во всех кварталах статуи Марию Гратидиану, как мы сказали, и их же опрокинули при вступлении Суллы[3385].

XIII.28. Несомненно, в Риме приняты были долгое время пешие статуи. Однако и конные статуи появляются в весьма древнее время, и даже женщинам была оказана честь конной статуей Клелии[3386], будто мало было бы облачить ее в тогу, между тем как о статуях Лукреции и Бруту, которые изгнали царей, из-за которых Клелия находилась в числе заложников, решения не было[3387].

XIII.29. Эту статую и статую Коклита[3388] я счел бы первыми посвященными от имени государства, — ведь вполне вероятно, что Атту и Сивилле статуи поставил Тарквиний, а цари сами себе[3389], — если бы Писон не передавал, что и Клелии статуя была поставлена бывшими вместе с ней заложниками, возвращенными Порсенной в честь нее[3390]. По иному сообщению Анния Фециала[3391], та конная статуя, которая была против храма Юпитера Статора[3392] в вестибуле дома Тарквиния Суперба[3393], была статуей Валерии, дочери консула Публиколы, и убежала только она, переплыв Тибр, а остальные заложники, посланные к Порсенне, были убиты, попав в устроенную Тарквинием засаду[3394].

XIV.30. Луций Писон[3395] сообщает, что в консульство Марка Эмилия и Гая Попилия, избранного во второй раз[3396], цензорами Публием Корнелием Сципионом и Марком Попилием были удалены все стоявшие вокруг Форума статуи тех, кто занимал магистратуру, кроме статуй, поставленных по решению народа или сената[3397], а та статуя, которую поставил себе у храма Земли Спурий Кассий, который посягал на царскую власть, была цензорами даже переплавлена[3398]. Бесспорно, они и в этом принимали меры против честолюбия.

XIV.31. Сохранились негодующие выступления Катона во время его цензорства по поводу того, что в провинциях ставят статуи римлянкам[3399]. И тем не менее он не смог воспрепятствовать тому, чтобы их ставили и в Риме, как, например, Корнелии, матери Гракхов, которая была дочерью Африканского Старшего. Статуя ей была поставлена сидящая и отличающаяся сандалиями без ремешков[3400], в общественном портике Метелла. Эта статуя теперь находится в Постройках Октавии[3401].

XV.32. А от имени иноземного государства в Риме поставлена была статуя народному трибуну Гаю Элию, проведшему закон против луканца Стенния Сталлия, который дважды совершил нападения на турийцев. За это турийцы вознаградили Элия статуей и золотым венком. Они же потом вознаградили статуей Фабриция, избавленные от осады, и таким вот образом народы подряд были приняты в клиентелу[3402], а всякое различие до того было отброшено, что даже статуи Ганнибала можно видеть в трех местах того города, за стены которого он единственный из врагов бросил копье[3403].

XVI.33. О том, однако, что и в Италии было свое искусство скульптуры в меди, причем с древних времен[3404], свидетельствуют посвященный, как передают, Эвандром на Бычьем форуме Геркулес, который называется Триумфальным и во время триумфов облекается в триумфальное одеяние[3405], кроме того, посвященный царем Нумой Двуликий Янус, который почитается как символ мира и войны, с пальцами, сложенными так, что они знаком 365 дней, или обозначением годового времени, указывают, что он бог и периодов времени[3406].

XVI.34. Нет сомнения в том, что и тускские статуи, рассеянные по странам, создавались в Этрурии[3407]. Я полагал бы, что это были статуи только богов, если бы Метродор из Скепсиса, которому прозвание дано по его ненависти к римскому народу[3408], не обвинял[3409] в том, что Вольсинии были завоеваны[3410] из-за 2000[3411] статуй. И мне представляется удивительным, что, несмотря на появление статуй в Италии с такого древнего времени[3412], изображения богов в храмах посвящались предпочтительнее деревянные или глиняные вплоть до покорения Азии, откуда роскошь[3413].

XVI.35. Как впервые появились портретные изображения, уместнее будет сказать, когда речь пойдет о том искусстве, которое греки называют пластикой[3414]. В действительности она появилась раньше, чем искусство скульптуры в меди[3415]. Но оно достигло безграничного процветания, и потребовалось бы много томов, если бы кто-нибудь захотел перечислить сравнительно многое. Да и кто мог бы все?

XVII.36. В эдильство Марка Скавра только на сцене временного театра было 3000 статуй[3416]. Муммий после покорения Ахайи[3417] наполнил Город статуями, не думая о том, чтобы оставить дочери приданое. (...)[3418]. Много статуй привезли и Лукуллы[3419]. Муциан, бывший трижды консулом[3420], сообщает, что на Родосе еще и сейчас есть 73000 статуй[3421], и считают, что не меньше осталось их в Афинах, в Олимпии, в Дельфах. Кто из смертных мог бы перечислить их,

XVII.37. и какую надобность можно видеть в таком познании? Удовольствие может доставить, если коснуться произведений особенно выдающихся и отмеченных по какой-нибудь причине и если назвать прославленных художников, хотя и у каждого в отдельности произведений неисчислимое множество. Лисипп, например, как передают, создал 1500[3422] произведений, все выполненные с таким искусством, что славу могло бы доставить любое из них; количество их выявилось после его смерти, когда наследник вскрыл денежную шкатулку, — дело в том, что у него было заведено откладывать из платы за каждую статую по одному золотому денарию.

XVII.38. Это искусство достигло невероятного для человека совершенства, затем и дерзания. В наглядность совершенства я приведу один пример, и даже не изображения богов или людей. Наше поколение видело в Капитолии, до того как он совсем недавно сгорел, подожженный виттелианцами, в целле Юноны[3423] собаку из меди, зализывающую свою рану, — об исключительной дивности и совершенной верности ее изображения можно судить не только по тому, что она была посвящена именно там, но и по ручательству: так как никакая сумма не представлялась равноценной, государственным решением было установлено, что хранители отвечают за нее головой[3424].

XVIII.39. Примеры дерзания неисчислимы. Мы видим, конечно, придуманные громады статуй, которые называют колоссальными, величиной с башни. Таков на Капитолии Аполлон, перевезенный Марком Лукуллом из Аполлонии, города у Понта, в 30 локтей, создание которого обошлось в 500 талантов[3425].

XVIII.40. Таков на Марсовом поле[3426] посвященный цезарем Клавдием Юпитер, который проигрывает от соседства с Театром Помпея[3427]. Таков и Юпитер в Таренте, созданный Лисиппом, в 40 локтей. Удивительно в нем то, что он, передвигаемый, как говорят, рукой, благодаря такому расчету равновесия, не опрокидывается ни от каких бурь. Это как раз, говорят, предусмотрел и художник, поставив на небольшом расстоянии колонну, с той стороны, с которой было особенно необходимо ослабить силу ветра[3428]. Так вот, из-за величины и трудности переправки Фабий Веррукоз не тронул его, тогда как Геркулеса, который находится на Капитолии, он перевез оттуда[3429].

XVIII.41. Но больше всех поражал колосс Солнца в Родосе, который создал Харет из Линда, ученик упомянутого выше Лисиппа[3430]. Это изображение было 70 локтей в высоту[3431], через 66 лет рухнуло от землетрясения, но и лежащее оно поражает[3432]. Не многие могут обхватить его большой палец, каждый из остальных пальцев крупнее, чем большинство статуй. Обширные пещеры зияют в отломившихся частях. Внутри видны огромные глыбы камней, тяжестью которых устанавливавший придавал колоссу устойчивость[3433]. Передают, что он создавался двенадцать лет и обошелся в 300[3434] талантов, которые достались от продажи военного оборудования, оставленного царем Деметрием из-за того, что ему надоела затянувшаяся осада Родоса[3435].

XVIII.42. В том же городе есть сто других колоссов, меньше этого, но где бы ни находился каждый из них, он прославил бы любое то место, и кроме этих, есть пять колоссов богов, которые создал Бриаксид[3436].

XVIII.43. Колоссы создавались и в Италии. Во всяком случае, мы видим тускского Аполлона в библиотеке храма Августа, в пятьдесят футов от большого пальца ноги, и трудно сказать, замечательнее ли он медью или красотой[3437]. И Спурий Карвилий, после победы над самнитами, выступившими в бой со священной клятвой, из их нагрудных доспехов, поножей и шлемов велел сделать Юпитера, который находится на Капитолии[3438]. Величина его такая, что он виден от Юпитера Лациария[3439]. Из опилков от обработки напильником он сделал свою статую, которая находится у ног этого изображения Юпитера.

XVIII.44. Вызывают изумление и находящиеся на том же Капитолии две головы, которые посвятил консул Публий Лентул[3440]. Одна из них создана упомянутым выше Харетом[3441], другую создал (...)дик[3442], настолько проигрывающий при сравнении, что кажется наименее достойным признания художником.

XVIII.45. Однако всякую величину такого рода статуй превысил в наше время Зенодор[3443] Меркурием, созданным в Галлии для арвернов[3444] в течение десяти лет, за плату в 40000000 сестерциев[3445]. После того как его искусство получило там достаточное признание, он был приглашен Нероном в Рим, где создал предназначенный для изображения этого принцепса колосс высотой в 119[3446] футов, который, после осуждения злодеяний этого принцепса, посвящен Солнцу для почитания[3447].

XVIII.46. Мы восхищались в его мастерской не только замечательным сходством изображения, когда оно было в глине, но и когда оно было покрыто очень маленькими сучками, что уже было началом изготовления произведения[3448]. Эта статуя показала, что умение делать сплавы меди утрачено, хотя и Нерон был готов к щедрому предоставлению золота и серебра, и Зенодор не уступал никому из древних в умении лепить и чеканить[3449].

XVIII.47. Когда он работал над статуей для арвернов, в то время когда этой провинцией управлял Дубий Авит[3450], он так воспроизвел два кубка, чеканенных рукой Каламида[3451], подаренных Германиком Цезарем[3452], очень любившим их, своему учителю Кассию Салану[3453], дяде Авита, что их едва ли можно было сколько-нибудь отличить по искусству. Насколько выдающимся был Зенодор, настолько заметнее утрата умения делать сплавы меди[3454].

XVIII.48. Статуями, которые называют коринфскими, многие увлекаются до такой степени, что возят их повсюду с собой, как, например, оратор Гортенсий возил с собой Сфинкса, полученного им от обвинявшегося Верреса[3455]. Намекая на этого Сфинкса, Цицерон на том суде при словопрениях, когда Гортенсий сказал, что не понимает загадок, ответил, что он должен понимать, потому что у него дома есть сфинкс[3456]. Повсюду возил с собой и принцепс Нерон Амазонку, о которой мы еще скажем[3457], и немного тому назад консуляр Гай Цестий[3458] — статую, с которой не расставался даже в сражении. Передают, что и палатку Александра Великого поддерживали привычные ему статуи[3459]; две из них посвящены перед храмом Марса Мстителя[3460], столько же — перед Царским дворцом[3461].

XIX.49. Меньшими[3462] изображениями и статуями[3463] прославилось почти неисчислимое множество художников, а превыше всех — Фидий из Афин Юпитером Олимпийским, созданным, правда, из слоновой кости и золота, но он создал статуи и из меди[3464]. Расцвет его относится к 83 олимпиаде, приблизительно к 300 году нашего Города[3465], когда в это же время соперниками его были Алкамен[3466], Критий, Несиот[3467], Гегий[3468], и потом в 87 олимпиаду — Гагелад[3469], Каллон[3470], Горгий, Лакон[3471], и еще, в 90 — Поликлет[3472]. Фрадмон[3473], Мирон[3474], Пифагор[3475], Скопас[3476], Перелл[3477].

XIX.50. Учениками Поликлета были Аргий[3478], Асоподор[3479], Алексид[3480], Аристид[3481], Фринон[3482], Динон[3483], Афинодор[3484], Демея из Клитора[3485], учеником Мирона был Ликий[3486]. К 95 олимпиаде относится расцвет Навкида[3487], Диномена[3488], Канаха[3489], Патрокла[3490], к 102 — Поликла[3491], Кефисодота[3492], Леохара[3493], Гипатодора[3494], к 104 — Праксителя[3495], Эвфранора[3496], к 107 — Аетиона, Теримаха[3497].

XIX.51. В 113 олимпиаду был Лисипп, когда и Александр Великий[3498], а также брат его Лисистрат[3499], Стеннид[3500], Эвфрон(...)фукл[3501], Сострат[3502], Ион[3503], Силанион — в нем удивительно то, что он стал знаменитым, ни у кого не обучавшись[3504], у самого него учеником был Зевксиад[3505]. В 121 олимпиаду были Эвтихид[3506], Эвтикрат[3507], Лаипп[3508], Кефисодот, Тимарх[3509], Пиромах[3510].

XIX.52. Затем это искусство заглохло и вновь ожило в 156 олимпиаду[3511], когда были, правда, далеко уступающие упомянутым выше, однако пользующиеся признанием, Антей[3512], Каллистрат[3513], Поликл[3514], Афиней[3515], Калликсен[3516], Пифокл[3517], Пифий[3518], Тимокл[3519].

XIX.53. После такого перечня времени жизни наиболее знаменитых художников я перейду к беглому обзору выдающихся, множества остальных касаясь повсюду в разных местах. Между прочим, сошлись и на состязание прославленнейшие художники, хотя были различного возраста, так как они создали по Амазонке, а когда этих Амазонок посвящали в храме Дианы Эфесской, то решили выбрать признанную самой лучшей судом самих присутствовавших художников, и оказалось, что это та, которую каждый из них признал второй после своей. Это — Амазонка Поликлета, следующая после нее — Фидия, третья — Кресила, четвертая — Кидона, пятая — Фрадмона[3520].

XIX.54. Фидий[3521], кроме Юпитера Олимпийского, равного которому нет[3522], создал из слоновой кости так же[3523] Минерву в Афинах, которая в Парфеноне стоит[3524], а из меди, кроме упомянутой выше Амазонки[3525], Минерву такой исключительной красоты, что она получила прозвание Красавицы[3526]. Создал он и Клидуху[3527] и другую Минерву, которую Эмилий Павел посвятил в Риме[3528] в храме[3529] Фортуны Сего Дня, а также две статуи в паллиях, которые посвятил в том же храме Катул, и другую — колоссальную обнаженную[3530]. И справедливо считают, что он первый открыл и наглядно показал торевтическое искусство[3531].

XIX.55. Поликлет из Сикиона, ученик Гагелада[3532], создал Диадумена изнеженным юношей, — произведение, прославившееся своей ценой в сто талантов[3533], — и Дорифора мужественным мальчиком[3534]. Он создал и то произведение, которое художники называют Каноном, усваивая из него основы искусства, словно из какого-то правила, и считают, что лишь он один в произведении искусства воплотил само искусство[3535]. Он создал и Отчищающегося[3536], обнаженного Наступающего пяткой[3537] и Двух мальчиков, тоже обнаженных, играющих в кости, которые называются Астрагалидзонты и находятся в атрии императора Тита — большинство считает, что совершеннее этого произведения нет ни одного[3538], создал также Меркурия, который находился в Лисимахии[3539],

XIX.56. Геркулеса, который в Риме, Агетера, достающего оружие[3540], Артемона, который был прозван Перифоретос[3541]. Считают, что он довел это искусство до вершины и что торевтику Фидий открыл, а он довел до совершенства[3542]. Особенность его в том, что он начал создавать статуи опирающимися на одну ногу, однако Варрон говорит, что они квадратны и почти по одному образцу[3543].

XIX.57. Мирона, родом из Элевтер, тоже ученика Гагелада[3544], особенно прославила Телка, воспетая в знаменитых стихах, — ведь большинство обязано своей славой больше чужому таланту, чем своему[3545]. Он создал Собаку[3546], Дискобола[3547], Персея[3548], Пильщиков[3549], Сатира, смотрящего с восхищением на флейту, и Минерву[3550], Дельфийских пентатлов[3551], Панкратиастов[3552], Геркулеса, который находится в храме, посвященном Помпеем Великим, у Большого цирка[3553]. Из стихов Эринны видно, что он создал и надгробный памятник цикаде и саранче[3554].

XIX.58. Он создал и Аполлона, которого триумвир Антоний забрал у эфесцев, а божественный Август вернул им, получив такое указание во сне[3555]. Считают, что он первый усилил правдивость, более разнообразный в искусстве, чем Поликлет, и в симметрии более точный[3556], однако тоже, внимательный только к формам тела, не выразил состояний души, и в отделке волос на голове и на лобке не пошел дальше той упрощенности, которая установилась с древности.

XIX.59. Превзошел его Пифагор из Регия, из Италии[3557], Панкратиастом, поставленным в Дельфах;[3558] им же он превзошел и Леонтиска[3559]. Он создал Стадиодрома Астила, который стоит на виду в Олимпии[3560], Ливийца, мальчика с табличкой в руке, в том же месте, обнаженного Несущего яблоки[3561], находящегося в Сиракузах Хромающего, чью боль от раны словно испытывают даже сами смотрящие на него[3562], а также Аполлона и змею, пронзаемую его стрелами[3563], Кифареда, который был прозван Дикеем, потому что запрятанное в его складке одним убегавшим золото, при взятии Александром Фив, осталось в сохранности[3564]. Он первый воспроизвел жилы[3565] и вены, и тщательнее — волосы.

XIX.60. Был и другой Пифагор, с Самоса, вначале живописец[3566], которому принадлежат славящиеся семь статуй обнаженных и одна старика[3567] у храма[3568] Фортуны Сего Дня[3569]. Передают, что он и лицом был неотличимо похож на упомянутого выше, но что Сострат был учеником и сыном сестры Пифагора из Регия[3570].

XIX.61. Лисипп из Сикиона[3571], по утверждению Дурида[3572], не был ничьим учеником[3573], а, вначале медник[3574], решился отважиться благодаря ответу живописца Эвпомпа: на вопрос, кому из предшественников он следует, Эвпомп ответил, указав на толпу людей, что нужно подражать самой природе, а не художнику[3575].

XIX.62. Он больше всех создал статуй, как мы сказали, выполненных с величайшим искусством[3576], среди которых — Отчищающегося, которого Марк Агриппа посвятил перед своими Термами, необычайно нравившегося принцепсу Тиберию. Тиберий не смог воздержаться, хотя владел собой в начале принципата, и перенес его в свою спальню, заменив другой статуей, но римский народ настолько не мог примириться с этим, что криками в театре потребовал поставить Апоксиомена на прежнее место, и принцепс, хоть очень любил его, поставил на прежнее место[3577].

XIX.63. Знаменит Лисипп и Пьяной флейтисткой, Собаками и Охотой[3578], а особенно Квадригой с Солнцем родосцев[3579]. Создавал он и Александра Великого во многих произведениях, начиная с его детства[3580]. Эту статую[3581] Нерон, чрезвычайно восхищенный ею, велел покрыть золотом. Потом, так как от этой ценности очарование искусства пропало, золото было удалено, и такою она считалась более ценной, даже с оставшимися от вмешательства рубцами и теми прорезами, в которых прикреплялось золото[3582].

XIX.64. Он создал и Гефестиона, друга Александра Великого, которого некоторые приписывают Поликлету, хотя Поликлет жил почти за сто лет до этого[3583], а также Охоту Александра, которая посвящена в Дельфах[3584], Сатира, в Афинах[3585], Конный отряд Александра, в котором с величайшим сходством изобразил портреты друзей Александра, — это произведение Метелл, после покорения Македонии, перевез в Рим[3586]. Создал он и квадриги многообразные.

XIX.65. Передают, что в искусство скульптуры в меди он внес наибольший вклад, выделяя волосы, головы делая меньше, чем делали прежние художники, тела стройнее и сухощавее, чтобы благодаря этому статуи казались выше. Не имеет латинского названия симметрия, которую он соблюдал тщательнейшим образом[3587], введя совершенно новое соотношение взамен квадратных фигур, принятых у прежних художников[3588], и говорил обычно, что они изображают людей такими, какие они есть, а он — такими, какие они представляются[3589]. Его особенностью считается выразительность произведений, соблюденная и в мельчайших вещах[3590].

XIX.66. Учениками его были его сыновья — прославленные художники Лаипп[3591], Боед[3592], и в особенности Эвтикрат[3593], который, однако, подражая отцу скорее в соразмерности, чем в изяществе, предпочел нравиться строгим стилем, а не приятным[3594]. И так он превосходно выполнил Геркулеса, в Дельфах, Охотящегося Александра, в Теспиях, и Теспиад[3595], Конное сражение[3596], само изображение Трофония у его оракула[3597], много квадриг[3598], Лошадь с корзинами[3599], Охотничьих собак.

XIX.67. Учеником Эвтикрата, в свою очередь, был Тисикрат, тоже из Сикиона[3600], но он был ближе к школе Лисиппа[3601], настолько, что многие его статуи трудно отличить от статуй Лисиппа, такие как Старик фиванец[3602], Царь Деметрий[3603], Певкест, спаситель Александра Великого, достойный такого прославления[3604].

XIX.68. Художники, которые в основательных книгах написали обо всем этом, превозносят необычайными похвалами Телефана из Фокеи, вообще-то неизвестного, потому что он жил в Фессалии и там его произведения остались в безвестности, а между тем, он, по их суждению, равен Поликлету, Мирону, Пифагору. Они превозносят его Ларису, Пентатла Спинтара, Аполлона. По мнению других, причина его неизвестности была не в этом, а в том, что он предался мастерским царей Ксеркса и Дария[3605].

XIX.69. Пракситель[3606] тоже[3607] был более плодотворен, потому и более знаменит в мраморе[3608], однако он создал и из меди прекраснейшие произведения: Похищение Просерпины[3609], а также Катагусу[3610] и Отца-Либера[3611], Опьянение вместе с знаменитым Сатиром, которого греки прозывают Перибоетос[3612], и те статуи, которые находились перед храмом Счастья, и Венеру, которая сгорела от пожара в храме во время принципата Клавдия, не уступавшую той его знаменитой во всем мире мраморной Венере[3613], а также Стефанусу[3614], Пселиумену[3615], Опору[3616],

XIX.70. Тираноубийц Гармодия и Аристогитона, которых забрал персидский царь Ксеркс, а Александр Великий после победы над Персией вернул афинянам[3617]. Он создал и юного Аполлона, подстерегающего вблизи со стрелой подползающую ящерицу, которого называют Сауроктбнос[3618]. Замечательны и две его статуи, выражающие противоположные чувства, — Плачущей матроны и Радующейся гетеры. Думают, что это была Фрина, и видят в ней любовь художника и вознаграждение на лице гетеры[3619].

XIX.71. Одно изображение свидетельствует и о доброте его: на Квадригу Каламида он поставил своего Возницу, чтобы не считали, что Каламид, лучше изображавший коней, хуже изображает человека[3620]. Сам Каламид создал и другие квадриги и биги, не имея соперников в изображении коней[3621]. Но пусть не кажется, что в изображении людей он слабее, — ничья (...) так не знаменита, как его[3622].

XIX.72. Алкамен, ученик Фидия, создал и мраморные статуи[3623], а из меди — Пентатла, который называется Энкринбменос[3624], ученик же Поликлета Аристид — квадриги и биги[3625]. Амфикрат славится Лееной. Это была гетера, близкая, благодаря своей игре на лире, к Гармодию и Аристогитону. Замученная до смерти под пытками тиранов, она не выдала замыслов Гармодия и Аристогитона убить тиранов. Поэтому афиняне, и желая воздать ей почесть, но вместе с тем не желая прославлять гетеру, сделали изображение животного, которому соответствовало ее имя, а чтобы причина почести была понятна, велели художнику сделать это изображение без языка[3626].

XIX.73. Бриаксид создал Эскулапа и Селевка[3627], Боед — Молящегося[3628], Батон — Аполлона и Юнону[3629], которые находятся в Риме в храме Согласия[3630],

XIX.74. Кресил[3631] — Умирающего раненого, по виду которого чувствуется, сколько ему осталось жить[3632], и Перикла Олимпийца, достойного такого прозвания[3633]. И замечательно в этом искусстве то, что знаменитых людей оно сделало еще более знаменитыми. Кефисодор создал замечательную Минерву в порту афинян и Алтарь у храма Юпитера Спасителя в том же порту, с которым мало что можно сравнить[3634]. Канах создал обнаженного Аполлона,

XIX.75. который прозывается Фелесием, в Дидимайоне, из эгинского сплава меди, и вместе с ним он сделал оленя поднятым и стоящим на задних ступнях так, что под ногами тянется нить, а опирается олень на основание попеременно то передними, то задними кончиками задних ступней, так как зубцы в той и другой части сочленены таким образом, что от поочередных отталкиваний он раскачивается[3635]. Он же создал и Мальчиков келетидзонтов[3636]. Херей создал Александра Великого и его отца Филиппа[3637], Ктесилай — Дорифора и Раненую амазонку[3638],

XIX.76. Деметрий — Лисимаху, которая была жрицей Минервы 64 года, он же — и Минерву, которая называется Миктика, потому что змеи на ее Горгоне звучат в ответ на звуки кифары, он же — Всадника Симона, который первым написал о верховой езде[3639]. Дедал, тоже один из прославленных скульпторов-лепщиков, создал двух Отчищающихся мальчиков[3640], Диномен — Протесилая и Борца Пифодема[3641].

XIX.77. Эвфранору[3642] принадлежит Александр Парис, которого восхваляют за то, что в нем понятно сразу все: судья богинь, влюбленный в Елену и, вместе с тем, убийца Ахилла[3643]. Ему принадлежит Минерва в Риме, которая называется Катуловой, посвященная у подножия Капитолия Квинтом Лутацием[3644], и изображение Счастливого Исхода, с чашей в правой руке, с колосом и маками в левой[3645], а также Родильница Латона с младенцами Аполлоном и Дианой на руках в храме Согласия[3646].

XIX.78. Он создал и квадриги и биги, Клитика[3647] исключительной красоты, Доблесть и Грецию, обеих колоссальными, Женщину удивляющуюся и молящуюся[3648], а также Александра и Филиппа на квадригах[3649]. Эвтихид создал Эврота, в котором искусство, по словам многих, плавнее самой реки[3650]. У Гегия славится Минерва и Царь Пирр[3651], также Мальчики келетидзонты[3652], Кастор и Поллукс перед храмом Юпитера Громовержца[3653], у Гагесия[3654] — Геркулес в колонии Парии[3655], у Исидота — Бутит[3656].

XIX.79. Ликий был учеником Мирона[3657], он создал достойного своего учителя Мальчика, раздувающего гаснущий огонь[3658], и Аргонавтов[3659], Леохар[3660] — Орла, который понимает, что он похищает в Ганимеде и кому доставляет его, и бережно оберегает от своих когтей мальчика, даже через одежду[3661], Автолика, победителя в панкратии, по поводу которого Ксенофонт написал Пир[3662], и того знаменитого Юпитера Громовержца на Капитолии, заслуживающего восхвалений прежде всего[3663], а также Аполлона в диадеме[3664], Ликиска, работорговца, Мальчика с плутовато-притворным раболепием[3665], Ликий тоже — Мальчика, воскуряющего благовония[3666].

XIX.80. Молодой бык Менехма лежит, сдавленный коленом, с отогнутой назад головой. Менехм написал о своей области искусства[3667]. Навкид[3668] ценится за Меркурия[3669], Дискобола[3670] и Приносящего в жертву барана[3671], Навкер — за Запыхавшегося борца[3672], Никерат[3673] — за Эскулапа и Гигию, которые находятся в храме Согласия в Риме[3674]. Квадригой Пиромаха правит Алкивиад[3675]. Поликл создал знаменитого Гермафродита[3676], Пирр — Гигию и Минерву[3677],

XIX.81. Фанис, ученик Лисиппа, — Эпитиусу[3678]. Стиппак с Кипра одной славится статуей, Спланхноптом, — это молодой раб Перикла Олимпийца, поджаривающий внутренности и разжигающий с надутыми изо всех сил щеками огонь[3679]. Силанион[3680] отлил Аполлодора, который тоже был скульптором-лепщиком[3681], но из всех самым тщательным в искусстве и придирчивым к себе судьей, часто разбивавшим законченные статуи, пока не добивался удовлетворения своей страстной любви к искусству, и поэтому прозванным Безумным, —

XIX.82. Силанион выразил в нем это, и не человека создал из меди, а ярость[3682]. Он создал и знаменитого Ахилла[3683], а также Эпистата, обучающего атлетов[3684]. Стронгилион[3685]создал Амазонку, которую за исключительную красоту ног называют Эвкнемос, почему и возил ее повсюду с собой принцепс Нерон[3686]. Он же создал Мальчика, произведение, которое Брут Филиппинский, любивший его, прославил прозванием, данным по его имени[3687].

XIX.83. Теодор, который создал лабиринт на Самосе[3688], отлил самого себя из меди, прославившись, помимо поразительного сходства изображения[3689], большой тонкостью: в правой руке он держит напильник, в левой он держал тремя пальцами маленькую квадригу, увезенную в Пренесту[3690] как чудо крохотности, — всю ее, и колесницу и возницу, покрыла бы крылышками тут же сделанная муха[3691]. Ксенократ, ученик Тисикрата или, как говорят другие, Эвтикрата, превзошел того и другого количеством статуй. Он и книги написал о своей области искусства[3692].

XIX.84. Многие художники изображали сражения Аттала и Эвмена с галлами[3693]: Исигон[3694], Пиромах[3695], Стратоник[3696], Антигон, который написал книги о своей области искусства[3697]. Боету, хотя он сильнее в чеканке по серебру, принадлежит превосходный Ребенок, душащий гуся[3698].

Из всех тех произведений, о которых я сообщил, все самые знаменитые находятся теперь в Городе, посвященные принцепсом Веспасианом в храме Мира и других его постройках[3699], до этого свезенные по произволу Нерона в Город и расставленные в залах Золотого Дворца[3700].

XIX.85. Кроме того, одинаково по уровню славятся, но не выделяясь ни одним из своих произведений, художники Аристон, который занимался и чеканкой по серебру[3701], Каллид[3702], Ктесий[3703], Кантар из Сикиона[3704], Диодор, ученик Крития[3705], Делиад, Эвфорион[3706], Эвник и Гекатей, чеканщики по серебру[3707], Лесбокл, Продор, Пифодик[3708], Полигаот, он же живописец из знаменитейших[3709], также из чеканщиков Стратоник[3710], Скимн, ученик Крития[3711].

XIX.86. Теперь я перейду к обзору тех, кто создавал однородные произведения. Так, Аполлодор[3712], Андробул[3713], Асклепиодор[3714], Алев[3715] создали философов, Апелл — и украшающих себя женщин[3716], Антигнот — и борцов, Периксиомена, также упомянутых выше Тираноубийц[3717], Антимах[3718], Афинодор — знаменитых женщин[3719], Аристодем — и борцов, также биги с возницами, философов, старух, Царя Селевка, по-своему приятен его же Дорифор[3720].

XIX.87. Кефисодотов было два[3721]. Первому принадлежит Меркурий, питающий Отца-Либера во младенчестве. Он создал и Выступающего перед собранием с вытянутой рукой — личность его неизвестна[3722]. Второй создал философов[3723]. Колот, который вместе с Фидием работал над Юпитером Олимпийским, создал философов[3724], то же — Клеон[3725], Кенхрамис[3726], Калликл[3727] и Кепис[3728], Халкосфен — и комических актеров и атлетов[3729], Даипп — Периксиомена[3730], Даифрон[3731], Дамокрит[3732] и Даймон[3733] — философов.

XIX.88. У Эпигона, воспроизводившего почти все указанное выше, превосходны Трубач и Младенец, жалостно ласкающийся к убитой матери[3734]. У Эвбула славится Удивляющаяся женщина[3735], у Эвбулида — Считающий по пальцам[3736]. Микон замечателен атлетами[3737], Меноген — квадригами[3738]. Никерат, не менее других обращавшийся ко всему этому, изобразил Алкивиада и мать его Демарату, совершающую жертвоприношение при горящих факелах[3739].

XIX.89. На бигу Тисикрата Пистон поставил Женщину, он же создал Марса и Меркурия, которые находятся в храме Согласия в Риме[3740]. Никто не похвалит Перилла, более жестокого, чем тиран Фаларид, для которого он создал Быка, обещая мычание от заключаемого в него человека, если развести под быком огонь, и он первым испытал эту пытку, став жертвой жестокости более справедливой. Вот до чего от изображений богов и людей низвел он человечнейшее искусство! Для того трудилось столько созидателей его, чтобы оно превратилось в средство изготовления орудий пыток! Так вот, его произведения сохраняются по одной причине — чтобы каждый, кто увидит их, возненавидел сотворившие их руки[3741].

XIX.90. Стеннид создал Цереру, Юпитера, Минерву, которые находятся в Риме в храме Согласия, он же — матрон плачущих, молящихся, совершающих жертвоприношение[3742]. Симон создал Собаку и Стрелка[3743], Стратоник, тот знаменитый чеканщик, — философов[3744], Скопас тот и другой (...)[3745],

XIX.91. а атлетов, вооруженных, охотников и совершающих жертвоприношение — Батон[3746], Эвхир[3747], Главкид[3748], Гелиодор[3749], Гикан[3750], Иофон[3751], Лисон[3752], Леонт[3753], Менодор[3754], Миагр[3755], Поликрат[3756], Полиид[3757], Пифокрит[3758], Протоген, он же живописец из знаменитейших, как мы скажем[3759], Патрокл[3760], Поллис[3761], Посидоний, который и чеканил по серебру превосходно, родом из Эфеса[3762], Периклимен[3763], Филон[3764], Симен[3765], Тимофей[3766], Теомнест[3767], Тимархид[3768], Тимон[3769], Тисий[3770], Трасон[3771].

XIX.92. Среди всех, однако, особенно выделяется прозванием Каллимах, вечный хулитель себя, не ведавший предела в тщательности, поэтому прозванный Кататекситехнос, — памятный пример тому, что и в тщании следует соблюдать меру. Ему принадлежат Танцующие лаконянки, произведение исполненное безупречно, но в нем тщательность погубила все очарование. Передают, что он был и живописцем[3772].

Не медью восхищенный и не искусством, Катон во время кипрской экспедиции исключил из распродажи одну только статую Зенона, а потому, что это была статуя философа[3773], — пусть заодно будет известен и такой незначительный[3774] пример.

XIX.93. При упоминании статуй нельзя обойти еще одну, хотя и неизвестного автора, у Ростр, — Геркулеса в тунике, единственную в таком одеянии в Риме, с судорожным лицом, испытывающего предсмертные муки от туники[3775]. На этой статуе три надписи: первая о том, что она из военной добычи полководца Луция Лукулла, другая о том, что ее посвятил по постановлению сената сын Лукулла, малолетний сирота, третья о том, что Тит Септимий Сабин, курульный эдил, вернул ее из частного владения в общественное[3776]. Стольких домоганий и такого почета оказалось стоящим это изображение.

XX.94. Теперь обратимся к различным видам меди и ее сплавам. Кипрская медь — коронная и брусковая, та и другая ковкая[3777]. Коронная выделывается в тонкие пластинки, и, покрытая бычьей желчью, она придает коронам актеров видимость золота[3778], она же, при добавлении к ней шести скрупулов золота на унцию, огненно сверкает тончайшим листом пиропа[3779]. Брусковая[3780] и в других получается рудниках[3781], а также плавильная[3782]. Различие в том, что плавильная только плавится, ломкая под молотом, которому поддается брусковая, называемая другими ковкой, каковой является вся кипрская медь. Но и в остальных рудниках разница между нею и плавильной зависит от тщательности производства, потому что всякая медь после более тщательного очищения огнем от посторонних примесей и удаления их при выплавке есть брусковая медь[3783].

XX.95. Среди остальных видов меди пальма первенства отдается кампанской, самой признанной для бытовых сосудов[3784]. Она получается многими способами. Так, в Капуе ее плавят на огне не угля[3785], а дров[3786], и очищают, слив ее в холодную воду, дубовым решетом[3787], и плавят таким же образом несколько раз, добавляя в последний раз десять фунтов испанского серебряного свинца на сто фунтов меди[3788]. При таком способе она становится гибкой и приобретает тот приятный цвет, какой в других видах меди стремятся придать оливковым маслом и солью[3789].

XX.96. Подобная кампанской медь получается во многих местах Италии и в провинциях, но там добавляют восемь фунтов свинца[3790] и во второй раз плавят на угле из-за недостатка дров. Какая от этого получается разница, особенно заметно в Галлии, где медь плавят в раскаленных камнях: от того, что медь во время плавки обжигается, она получается черной и ломкой. Кроме того, они снова плавят один раз, тогда как наиболее важно для качества делать это несколько раз. Нелишне заметить и то, что всякая медь лучше плавится при большом холоде[3791].

XX.97. Следующий сплав меди делается для статуй[3792], и он же для медных таблиц[3793], таким образом. Сначала расплавляют слитки, затем в расплавленную медь добавляют одну треть меди сборной, то есть скупленной после употребления — особая привлекательность ее в том, что от постоянного употребления блеск ее как бы укрощен[3794]. Примешивают и двенадцать с половиной фунта серебряного свинца[3795] на сто фунтов расплавленной меди.

XX.98. Есть еще и так называемый формовой сплав меди, который получается мягчайшим[3796], так как к ней добавляют одну десятую черного свинца и одну двадцатую серебряного, и он главным образом вследствие этого принимает тот цвет, который называют греческим[3797]. Наконец, есть так называемый котловый сплав, — название это дано по сосуду[3798], — получающийся при добавлении трех или четырех фунтов серебряного свинца на сто фунтов меди. Если к кипрской меди добавить свинец, получается цвет пурпура на претекстах статуй[3799].

XXI.99. Изделия из меди от чистки принимают ржавчину[3800] скорее, чем от нерадивого отношения[3801], если их не обмазывать оливковым маслом[3802]. Передают, что они лучше всего сохраняются в жидкой смоле[3803]. Применение меди для увековечения памятников уже давно перенесено на медные таблицы[3804], на которых вырезают государственные установления. (...)

XXXIX.138. Вслед за тем должны быть указаны железные руды[3830]. Железо служит жизни лучшим и худшим орудием, поскольку им мы вскапываем землю, сажаем деревья, подстригаем кусты, омолаживаем каждый год лозы, обрезая засохшие ветви, им мы строим дома, разрубаем скалы, и для всяких других надобностей пользуемся мы железом, но им же мы пользуемся для войн, убийств, разбоев, не врукопашную только, а даже метательным и летящим, то пущенным метательными устройствами, то руками, а то и крылатым — это я считаю преступнейшим коварством человеческой изобретательности, поскольку, для того чтобы смерть настигла человека быстрее, мы сделали ее птицей, дав железу крылья.

XXXIX.139. Поэтому в вине его не природа должна быть ответственна. Несколькими попытками на деле было доказано, что железо может быть безвредным. В договоре, который после изгнания царей заключил с римским народом Порсенна, мы находим и особое условие, по которому римский народ железом мог пользоваться только в земледелии[3831]. И тогда было установлено писать костяными стилями, как сообщают древнейшие авторы[3832]. Существует эдикт Помпея Великого, изданный в его третье консульство в связи с беспорядками из-за убийства Клодия, в котором он запрещал иметь в Городе какое бы то ни было оружие[3833].

XL.140. Однако и сама жизнь не преминула оказать железу тоже более мирную честь. Художник Аристонид[3834], желая выразить, как исступление Атаманта, разбившего насмерть своего сына Леарха, сменяется раскаянием[3835], смешал с медью железо, чтобы ржавчиной его, отсвечивающей на блеске меди, выражалась краска стыда[3836]. Эта статуя до сих пор существует в Родосе.

XL.141. Есть в том же городе и железный Геркулес, которого создал Алкон, побужденный выносливостью бога в подвигах[3837]. Мы видим и в Риме кубки из железа, посвященные в храме Марса Мстителя[3838]. (...)

Архитектор Тимохар[3848] начал было в Александрии сооружать из магнитного камня свод храма Арсинои, чтобы изображение из железа в нем казалось висящим в воздухе. Делу помешала смерть его самого и царя Птолемея, который велел сделать это в честь своей сестры[3849]. (...)

XLV.152. Ржавчина тоже относится к целебным средствам, и передают, что Ахилл излечил Телефа этим средством, приготовив его то ли от медного, то ли от железного наконечника, — так, во всяком случае, изображают его в живописи соскабливающим ржавчину с наконечника мечом[3853]. (...)

XLVII.156. Далее о природе свинца, которого — два вида: черный и белый[3854]. Наиболее ценный — белый, который греки называют касситерос[3855] и передают баснословные рассказы, будто за ним отправляются на острова Атлантического моря и привозят на плетеных судах, обшитых кожей[3856]. Теперь известно, что он рождается в Луситании и в Каллекии[3857], на поверхности земли, песчаной и черного цвета.

XLVII.157. Ее определяют только по весу. Попадаются и мелкие камешки[3858], в особенности когда высыхают бурные потоки. Горняки промывают эти пески и то, что оседает, плавят в печах. Встречается он и в тех золотых рудниках, которые называют алютиями[3859]: впущенная туда вода вымывает черные камешки, чуть разнообразимые белизной, у которых такая же тяжесть, как у золота[3860], и поэтому они остаются с ним в корзинах[3861], которыми собирается золото; потом в печах[3862]они отделяются и, сплавленные, дают белый свинец[3863].

XLVII.158. В Каллекии черного свинца нет, тогда как соседняя Кантабрия[3864] изобилует только черным, и из белого не получается серебра, тогда как из черного получается[3865]. Спаять между собой черный свинец[3866] без белого невозможно, так же как этот с ним — без оливкового масла[3867], и даже белый с собой — без черного[3868]. Белый свинец ценился и в илионские времена, как об этом свидетельствует Гомер, который называет его касситерос[3869].

XLVII.159. Происхождение черного свинца двояко: он или выходит своей рудной жилой и ничего другого в себе не содержит, или рождается с серебром, и смешанные рудные жилы плавят вместе[3870]. Та жидкость, которая в печах течет первой, называется стагном[3871], та, которая второй, — серебром[3872], то, что остается в печах, — галеной[3873], которая составляет третью часть положенной рудной жилы; она[3874], после повторной плавки, дает черный свинец, лишившись двух девятых своих частей[3875].

XLVIII.160. Если покрыть стагном[3876] медные сосуды, он отбивает неприятный привкус и препятствует образованию яда медянки, и удивительно — он не увеличивает веса[3877]. Из сплава с ним в Брундисии, как мы сказали, изготовлялись также лучшие зеркала, пока не стали пользоваться серебряными и служанки[3878]. Теперь стагн подделывают, добавляя в белый свинец одну третью часть белой меди[3879]. Подделывают и другим способом, смешивая по фунту белого и черного свинца; этот сплав теперь некоторые называют аргентарием[3880]. Они же называют терциарием тот сплав, в который входят две трети черного и одна треть белого[3881]. Цена его — 20 денариев за фунт. Им паяют трубы[3882].

XLVIII.161. Более бесчестные, добавляя к терциарию равную часть белого свинца, называют его аргентарием и лудят им что угодно[3883]. Цену ему они назначают в 70 денариев за фунт. Цена самого по себе чистого белого свинца — 80 денариев, черного — 7 денариев[3884].

Природа белого свинца имеет больше сухости, и напротив, природа черного — сплошь влажная[3885]. Поэтому белый ни для чего не пригоден без смеси. И серебро нельзя им паять, потому что серебро расплавляется раньше[3886],

XLVIII.162. и утверждают, что если с белым смешать черного меньше, чем достаточно, то он разъедает серебро[3887]. Белым свинцом лудят придуманным в Галлиях способом медные изделия так, что его едва ли можно отличить от серебра[3888], и такие изделия называют инкоктилиями[3889]. Затем в городе Алесии[3890] стали таким же способом лудить и серебром, главным образом украшения для коней, а также для вьючных и упряжных; в остальном слава принадлежала битуригам[3891].

XLVIII.163. Затем они стали таким же способом украшать свои эсседы, колисаты и петориты[3892], эта роскошь уже дошла до золотых тоже, а не только серебряных, фигурок[3893], и если украшения на кубках, предназначенные для того, чтобы смотреть на них, были расточительностью, то обтирать их на повозках называется культурой[3894]. Испытывают белый свинец на папирусной бумаге[3895], так чтобы было видно, что расплавленный свинец прорвал ее тяжестью, а не жаром. В Индии нет ни меди, ни свинца, и она получает их в обмен на свои геммы[3896] и жемчуга.

XLIX.164. Черный свинец мы применяем для труб и пластинок. В Испании и во всех Галлиях[3897] его выкапывают с большим трудом, но в Британии — из самого верхнего слоя земли в таком изобилии, что даже установлен закон, запрещающий добывать его больше определенного количества[3898]. У видов черного свинца следующие названия: иоветанский, капрарский, олеастрийский[3899], и между ними нет никакой разницы, если только при выплавке тщательно выделен шлак. Удивительно в одних только этих рудниках то, что, выработанные, они возрождаются более богатыми[3900].

XLIX.165. По-видимому, это происходит от действия воздуха, проникшего до отказа в расширившиеся отверстия, так же как некоторые женщины, по-видимому, становятся более плодовитыми от выкидышей. Недавно это стало достоверно известно по Самарийскому руднику в Бетике, который, обычно отдававшийся в аренду за 200 000 денариев в год, после того, как оставался заброшенным, был отдан в аренду за 45 000 денариев. Подобным же образом Антониевский рудник в той же провинции, отдававшийся в аренду за такую же плату, достиг 400 000 сестерциев арендной платы[3901]. Удивительно и то, что сосуды из свинца с водой не расплавляются, но они же, если положить в воду камешек или медный квадрант, прожигаются[3902].

L.166. В медицине свинец сам по себе применяется для стягивания рубцов, а привязанные в области чресел и почек пластинки из него своей более холодной природой сдерживают вожделения. (...) Нерон, принцепс, — потому что так угодно было богам, — накладывая на грудь такие пластинки, громко произносил мелодекламации, показав этот способ для усиления голоса[3903]. (...)

LIV.175. Псимитий тоже, то есть белила[3904], дают мастерские по выработке свинца; самые лучшие белила — на Родосе[3905]. Получают их, помещая над сосудом с крепчайшим уксусом тончайшие стружки свинца, которые таким образом стекают каплями. То, что от него попало в самый уксус, сушат, размалывают и просеивают, затем снова смешивают с уксусом, разделяют на лепешки и сушат на солнце летом. Получают их и другим способом. Свинец кладут в кувшины с уксусом, оставляя их закупоренными в течение десяти дней, затем соскабливают с него нечто вроде плесени и кладут его обратно, и так до тех пор, пока не кончится весь свинец.

LIV.176. То, что соскоблено, растирают, просеивают и прокаливают в мисках, помешивая палочками, до тех пор, пока оно не станет рыжего цвета и похожим на сандарак[3906]. Затем промывают пресной водой до тех пор, пока не смоются все пятнышки, после этого сушат таким же образом и разделяют на лепешки. (...) Если после этого обжечь сами белила, то они становятся рыжего цвета[3907].

LV.177. И о природе сандарака[3908] было сказано почти все[3909]. Встречается он и в золотых и в серебряных рудниках. Он тем лучше, чем более рыжего цвета, чем зловоннее пахнет серой, чем чище и чем более крошащийся. (...) Он очищает горло, если принимать его с медом, и делает голос чистым и певучим. (...)

LVI.178. И арреник состоит из той же материи[3910]. У самого лучшего — цвет даже для самого золота исключительный. А тот, который бледнее или похож на сандарак, считается хуже. Есть и третья разновидность, в котором сочетаются золотой цвет с цветом сандарака. Эти обе разновидности — чешуйчатые, а тот первый — сухой и чистый, раскалывающийся по тонким расходящимся жилкам[3911]. (...)