Естественная история

Книга XV. Фруктовые деревья [компиляция фрагментов][2530]

I.1. Маслина, писал около 440 г. от основания Рима Феофраст, один из знаменитейших греческих ученых, не может расти дальше, чем на расстоянии сорока тысяч шагов от моря, а Фенестелла утверждал, что при Тарквинии Приске, т. е. на 173 г. жизни Рима, ее вообще не было в Италии, Испании или Африке. Теперь она перешла через Альпы и достигла середины Галлий и Испании.[2531]

I.2. В 505 г. от основания Рима, при консулах Аппии Клавдии, внуке Аппия Слепого, и Л. Юнии 12 фунтов масла стоили один асс, а в 680 г. М. Сей, сын Луция, курильный эдил, доставлял римскому народу круглый год масло по ассу за десять фунтов.[2532]

I.3. Это не покажется столь удивительным, если знать, что 22 года спустя, в третье консульство Гн. Помпея, Италия посылала масло в провинции.[2533] Гесиод, считавший, что человек прежде всего должен обучиться земледелию, утверждал, что нет никого, кто и посадил бы маслину и снял бы с нее урожай: так медлило тогда это дерево с урожаем.[2534] Теперь маслины приносят плоды в школе; после пересадки с них на второй год снимают ягоды.[2535]

II.4. Фабиан утверждает, что маслина не идет ни в очень холодных, ни в очень жарких местах.[2536] Сортов маслин Вергилий назвал три: орхиты, радии и позии,[2537] заметив при этом, что маслина не хочет ни мотыги, ни ножа — вообще никакого ухода.[2538] Несомненно, и для этого дерева наибольшее значение имеют почва и климат, но и оно требует подрезки одновременно с лозами и любит также и подчистку.[2539]

II.5. Урожай с них соответствует уходу; приготовление свежего масла требует уменья еще большего. Одна и та же маслина дает разное масло: лучше всего оно из ягоды зеленой, еще не начавшей созревать,[2540] причем первые струи из-под пресса особенно хороши, следующие все хуже и хуже, все равно, давят ли маслины в корзинах или — это недавняя выдумка — заключив отжимаемую массу между тонкими дощечками.[2541]

II.6. Чем спелее ягода, тем жирнее масло и тем неприятнее. Самое лучшее время для съемки, когда они только начали чернеть (их называют тогда «друппами», а греки — «дрипетидами»): масла будет много и притом хорошего.[2542] И здесь, впрочем, имеет значение, достигнута ли зрелость в давильне или на ветках; поливали дерево или же ягода полна только своим соком и не пила ничего, кроме небесной росы.

III.7. Масло не то, что вино: старея, оно становится противным на вкус и держится самое большее один год. Природа, если мы пожелаем вдуматься, оказалась и здесь предусмотрительной: нет необходимости пить вино, рожденное, чтоб опьянять, а приятная горьковатость, приобретаемая им в старости, даже побуждает его хранить; она не пожелала беречь масло и сделала его по необходимости общеупотребительным и доступным.[2543]

III.8. Первое место в обладании этим благом получила во всем мире Италия, главным образом благодаря Венафрской области и той ее части, которая дает лициниево масло: лициниева маслина пользуется особой славой.[2544] Первенство это масло получило потому, что особенно подходит по своему запаху для духов; получило также и по суду изысканного вкуса. Кроме того, лициниевых маслин не трогает ни одна птица. После Италии рядом идут Истрия и Бетика.[2545] Провинции, впрочем, дают масло почти одинакового качества, за исключением Африки, страны хлебной; природа уступила ее целиком Церере и достаточно прославила урожаями; в масле и вине только что не отказала.[2546] За вычетом этих сведений все преисполнено заблуждений: мы покажем, что ни в одной [хозяйственной] области нет такого числа ошибок.

III.9. Маслина состоит из косточки, масла, мякоти и амурки.[2547] Это горькая водянистая жидкость; поэтому в засуху ее очень мало, а по сырым местам в изобилии. Масло и есть собственный сок маслины, и это особенно ясно на незрелых ягодах, как мы и показали на омфации.[2548] Масло прибывает с восхода Арктура в 16-й день до октябрьских календ; затем начинают разрастаться косточка и мякоть. Если тогда пойдут обильные дожди, то масло превращается в амурку.[2549] От ее цвета маслина чернеет; когда чернота только показалась, это значит, что амурки еще очень мало; а раньше ее и вовсе не было.

III.10. Люди заблуждаются, принимая за начало зрелости то, с чего начинается порча; заблуждаются, думая, что масла становится больше по мере разрастания мякоти; на самом же деле весь сок уходит на мякоть, а внутри увеличивается древянистая косточка.[2550] Деревья же как раз тогда и начинают поливать, и от такого ухода или от частых дождей масло пропадет,[2551] если только не наступит ясная погода, при которой мякоть уменьшится. Вообще же, как думает и Феофраст, масло создает жара, почему в давильнях и погребах требуется большой огонь.[2552]

III.11. В третьей ошибке виновата скупость: во избежание расходов на съемку ждут, чтобы маслины опали сами. Хозяева, соблюдающие тут середину, сбивают плоды жердями во вред деревьям и в убыток для следующего года. Потому и было очень древнее предписание сборщикам маслин: «не обрывай маслину и не бей по ней».

III.12. Кто действует очень осторожно, те ударяют тростинками по веткам слегка и сбоку. Сбивая почки, мы вынуждаем дерево приносить урожай через год, равно как и в том случае, если ждем, чтобы маслины осыпались сами:[2553] оставаясь на дереве дольше своего времени, они отбирают от будущих плодов пищу и занимают их место.[2554] Доказательством служит тот факт, что если маслины не собрать до фавония, то они набираются новых сил и опадают с трудом.

IV.13. Итак, по прошествии осени (по недостатку рабочих, а не по вине природы) собирают первые маслины:[2555] позию, самую мясистую из маслин, затем орхиты, наиболее богатые маслом, наконец, «радиус». Так как они очень нежны, то амурка очень быстро их заполняет и заставляет осыпаться. Съемку твердых маслин, которые не боятся сырости и поэтому очень мелки, откладывают даже на март месяц: это лициниевы, коминиевы, контиевы, сергиевы, которые у сабинян зовутся «царскими»;[2556] они чернеют не раньше, чем задует фавоний, т. е. за шесть дней до февральских ид.

IV.14. Считается, что теперь они созрели, а так как масло из них самое лучшее, то плохая практика получает даже как будто разумное основание: утверждают, будто от холода масло приобретает остроту, а спелость ягод обеспечивает его обилие. На самом деле высокое качество этого масла зависит не от срока съемки, а от вида маслин: загнивание от амурки в них идет медленно. Подобное же заблуждение заставляет держать собранные маслины на деревянном настиле и отправлять их под пресс не раньше, чем они запотеют; между тем всякая задержка уменьшает количество масла и увеличивает количество амурки.[2557] Поэтому, говорят, обычно из одного модия не выжмешь больше шести фунтов.[2558] Амурку никто не меряет, чтобы узнать, насколько ее с каждым днем прибывает в маслинах того же самого сорта.

IV.15. Вообще же думать, что масла прибывает по мере того, как раздувается маслина, это заблуждение, неискоренимое и всеобщее. Что количество масла совершенно не зависит от величины ягоды, доказательством тому служат маслины, которые называются у одних «царскими», у других «майоринами», у третьих «баббиями»: они самые крупные, а масла дают совсем мало.[2559] И в Египте от очень мясистых маслин масла немного; в сирийском Десятиградии маслины чрезвычайно мелкие, не крупнее каперсов, славятся своей мякотью.[2560]

IV.16. (Поэтому для еды заморские маслины предпочитают италийским (по качеству масла они им уступают); из италийских же — пиценские и сидицинские.[2561] Их главным образом приправляют солью и, как и остальные маслины, заливают амуркой и сапой; некоторые маслины едят с собственным их маслом и в чистом виде, без всяких приправ. Колимбады плавают в рассоле. Их бьют и приправляют зелеными травами.[2562] Совершенно незрелые маслины, если их полить кипятком, приобретают спелость; удивительно, что маслины впитывают сладкий сок и приобретают чуждый им вкус.

IV.17. Есть пурпурные маслины; у позии этот цвет, как у винограда, переливается в черный. Кроме названных уже сортов, есть еще superbae. Есть и очень сладкие, которые, высохнув сами по себе, оказываются слаще изюма;[2563] они очень редки: есть в Африке и около Эмериты в Луситании.[2564]

IV.18. Само масло спасают от загустения солью. Если разрезать у маслины кору,[2565] то масло станет ароматным. Других способов делать его вкуснее нет (не то, что с вином), и различий в масле тоже не так много: существует самое большее три его сорта.[2566] У жидкого запах острее, но и он, даже у самого лучшего масла, держится недолго.

V.19. Маслу по его природе свойственно согревать тело и защищать его от простуды, а также охлаждать жар в голове.[2567] Греки, отцы всех пороков, раздавая масло в гимнасиях, довели его употребление до излишества. Известно, что магистрат, ведавший гимнасием, продал масляных оскребков на 80 тысяч сестерций.[2568] Римляне по своей величавости почтили маслину большой честью: в июльские иды ею венчают отряды конников, а также тех, кто справляет овацию.[2569] Афины увенчивают победителей венком из садовой маслины, Греция в Олимпии — из дикой.

X.37. Рядом [с шишками пинии] по величине стоят плоды, которые мы называем cotonea, а греки — cydonia; привезены они с острова Крит.[2572] Под их тяжестью ветви гнутся; они мешают расти дереву, их родившему. Сортов их много: chrysomela, с бороздками, золотистого цвета; более бледные, прекрасного запаха именуются «местными». Воздается честь и неаполитанскому сорту.

X.38. Айва более мелкая: struthea — с ароматом более сильным, поздняя и mustea — скороспелая. Прививкой простой айвы к struthea вывели особый сорт — мульвиев, единственный, плоды которого можно есть даже в сыром виде.[2573] Их помещают в спальнях, где собираются на утренний прием, и кладут на статуи, знающие, как мы проводим свои ночи.[2574] Есть еще мелкая дикая айва, из struthea самая ароматная; растет в живых изгородях.[2575]

XI.39. «Яблоками»[2576] мы называем, хотя это совсем другой вид, персики и гранаты; последних названо девять сортов. У них плод находится внутри под кожурой; у персиков деревянистая косточка в самой мякоти плода. Есть груши, именуемые «фунтовыми»; величину их подтверждает наименование веса. Первое место среди персиков[2577] принадлежит duracina.[2578] Галльские и азийские названы по своим народам.

XI.40. Азийские поспевают, когда осень уже прошла;[2579] «скороспелки» — летом; они появились в последние 30 лет, и первоначально их продавали по динарию штука.[2580] Из Сабинии приходят supernatia; popularia растут повсюду.[2581] Эти безвредные плоды требуются для больных; штука, бывало, стоила 30 сестерций. Нет плодов более дорогих, и это удивительно, потому что ни одни так скоро не портятся. Сорванные могут пролежать самое большое два дня: они вынуждают торопиться с продажей.

XII.41. Затем идет огромное множество слив: пестрые, у которых черный цвет переливает в белый, названные «ячными» по сопутствию этому злаку; другие такого же цвета, но более поздние и крупные, прозванные «ослиными» за свою дешевизну.[2582] Есть черные, восковые — они лучшие — и пурпурные; есть и чужеземные, армянские, единственные, отличающиеся ароматом. Слива, выведенная от прививки к ореху,[2583] сбивает с толку: ее плоды сохраняют свой природный облик, но вкусом они похожи на плоды дерева, их усыновившего; они и называются по обоим — «орехо-сливы».

XII.42. Их, а также персидские сливы, «восковые» и дикие сохраняют впрок, как виноград, в кадках вплоть до нового урожая; остальные быстро созревают и стремительно исчезают.[2584] Недавно в Бэтике начали прививать сливу к яблоням — это «яблочные сливы» — и к миндалю: получаются «миндальные сливы». У этих последних в косточке находится миндальное зернышко: нет плода, удвоенного более удачно.[2585]

XII.43. Среди чужеземных деревьев упомянуты были дамасские сливы, названные по Дамаску в Сирии;[2586] они давно уже растут в Италии, но косточка в них крупнее, а мякоти меньше, и, высыхая, они никогда не сморщиваются: им нехватает родного солнца. Одновременно можно назвать и их землячку — туха:[2587] она начинает появляться теперь и в Риме, привитая к рябине.

XIII.44. Персик, — конечно, пришелец и в Малой Азии, и в Греции, как это видно из самого его имени: его привезли из Персии.[2588] Дикая же слива, как известно, растет повсюду, и меня поэтому особенно удивляет, что у Катона нигде нет упоминания об этом плоде, тем более что он объясняет, как сохранять впрок и некоторые лесные плоды.[2589]

XIII.45. «Персидское дерево» прижилось поздно и с трудом; на Родосе, например, оно ничего не приносит, а Родос был первым местом, приютившим его после Египта. Рассказ о том, что в Персии его плоды ядовиты и причиняют жестокие мучения и что персидские цари пересадили это дерево в Египет как орудие казней, а оно на египетской земле переродилось, — басня. Писатели более точные рассказывают это о персее, дереве совершенно другом, похожем на красноватую туху и не желающем нигде расти, кроме Востока.[2590]

XIII.46. Ученые отрицают, однако, что и она была перевезена из Персии пыток ради; по их словам, персею посадил в Мемфисе Персей, и поэтому Александр в честь своего предка и постановил, чтобы ею венчали победителей. Листья на ней не опадают, и одни плоды сразу же сменяются другими.[2591] Что все сорта слив появились после Катона,[2592] это будет ясно.

XIV.47. Яблок имеется много сортов. О померанцах мы говорили, когда речь шла о померанцевом дереве, которое греки называют «индийским» по имени его родины.[2593] Пришельцами оказываются также унаби и tuberes, недавно появившиеся в Италии; последние — из Африки,[2594] а первые — из Сирии. Секст Папиний, которого мы видели консулом,[2595] первый привез оба эти растения в конце правления божественного Августа.[2596] Их сажали в лагерях; плоды у них похожи больше на ягоды, а на насыпях они особенно декоративны; у нас ведь целые леса взбираются на крыши![2597] Tuberum есть два сорта: белый и сирийский,[2598] названный по своему цвету.

XIV.48. Есть растение, которое никак не может освоиться в Италии и растет только в Веронской области; его называют «пушистым»: плоды его покрыты пушком, и хотя пуха очень много и на struthea, и на персиках, но только этим плодам дал он свое имя. Ничем другим они не замечательны.[2599]

XV.49. Почему может надоесть поименное перечисление остальных сортов, если они увековечили память своих создателей, словно ими совершен был какой-то подвиг? Здесь обнаружится, если не ошибаюсь, как изобретателен человеческий ум в прививках, а также и то, что нет такой мелочи, которая не могла бы создать человеку славу. Итак, есть яблоки, выведенные Матием, Цестием, Маллием, а также Скавдием. Аппий из рода Клавдиев привил к этим последним айву и вывел сорт, прозванный «аппиевым».[2600]

XV.50. Запахом они в айву, величиной со скавдиевы яблоки, цветом красные. Да не подумает кто-нибудь, что тут имеет значение блеск родового имени: есть сцептиевы яблоки, названные по выведшему их отпущеннику; они замечательны своей круглой формой. Катон называет еще квириниевы и скантиевы; последние, по его словам, надо хранить в долиях. Совсем недавно получили признание мелкие, очень вкусные яблочки — петизиевы.[2601] Родину свою прославили америйские[2602] и греческие.

XV.51. Остальные сорта получили свое название от разных причин: «близнецы» связаны братской близостью и никогда не завязываются поодиночке;[2603] сирийские — по своему цвету; melapia — по своему родству; mustea — по своей скороспелости (их называют теперь «медовыми» за медовый вкус);[2604] orbiculata — по форме правильно вычерченного шара (яблоки эти впервые появились в Эпире, о чем свидетельствуют греки, называющие их «эпирскими»); orthomastia — по сходству с грудями; по отсутствию семян — spadonia; так назвали этот сорт белги.[2605]

XV.52. У melofolia имеется один листок, иногда и второй, прорезывающийся сбоку, в середине яблока. Pannucea очень быстро съеживаются и морщатся. Pulraonea спесиво надуты.[2606] Есть яблоки кроваво-красного цвета: они выведены путем прививок к шелковице. У всех яблок краснеет сторона, бывшая на солнце. Есть лесные яблоки неприятного вкуса, с более острым запахом.[2607] Их отвергают за свойственную им кислоту, столь сильную, что меч о них тупится. Есть очень дешевые яблоки, имя которым дала мука;[2608] они появляются первыми и торопят со съемкой.

XVI.53. По такой же причине заклеймили мелкий, самый ранний сорт груш прозвищем «гордых». Крустуминские груши[2609] все считают самыми вкусными; за ними следуют фалернские,[2610] отличающиеся таким обилием сока (он зовется «молоком»), что об этих грушах можно сказать, что их пьют. Есть и другой их сорт черного цвета — дар Сирии.[2611] Остальные сорта называются в разных местах по-разному.

XVI.54. Судя по названиям, принятым в Риме, прославили своих создателей следующие сорта: децимиев и выведенный от него так называемый псевдодецимиев; долабеллов с очень длинной ножкой; помпониев, по прозвищу «грудастый»; лицериев; севиев и выведенный от него, но отличающийся длиной своей ножки турраниев;[2612] фавониев красный, немного покрупнее «гордых»; латериев; анициев, зимний, приятного кисловатого вкуса. Тибериевыми называют груши, которые особенно нравились императору Тиберию; они на солнце больше зарумяниваются и становятся крупнее, только в этом их отличие от лицериевых.

XVI.55. По своей родине названы сорта: америйский, самый поздний пицентийский... мелкий, александрийский, нумидийский, греческий — к нему относится и тарентский, — сигнийский, который иногда называют по цвету «кирпичным». Также по цвету названы сорта — «ониксовый» и «пурпурный»; по запаху — «мирровый», «лавровый» и «нардовый»; по времени поспевания — «ячный»; по форме шейки — «ампуловый». Есть груши «кориоловы», «бруттиевы», горлянковые, названные так по сходству с горлянкой, с кисловатым соком.

XVI.56. Неизвестно, по какой причине получили название такие сорта, как «варварский», «венерин», называемый «ярким», «царский», или «сидячий», с крохотной ножкой, «патрициев», vocima, зеленый и продолговатый. Кроме того, Вергилий упоминает еще volaema, следуя Катону, который называет и «посевную», и «винную».[2613]

XVII.57. В этой области давно уже дошли до вершин; люди не останавливались ни перед какими опытами: по словам Вергилия, к земляничному дереву прививали орех, к платану — яблоню, к вязу — вишню.[2614] Ничего больше и придумать нельзя; действительно уже давно не появляется ни одного нового плода. По предписаниям религиозным нельзя смешивать путем прививок все растения, равно как и прививать колючий кустарник, так как «искупить молнию» — дело нелегкое: объявлено, что сколько сортов привито, столько же молний образуется при одном ударе грома.[2615]

XVII.58. У груш форма коническая. Поздние сорта, «греческий», «ампуловый» и «лавровый», до самой зимы висят на дереве и зреют от мороза, как америйские и скавдиевы яблоки. Груши сохраняют впрок так же, как виноград, и столькими же способами: только их да еще сливы кладут в кадки. Из плодов только груши обладают свойствами вина, и врачи также запрещают их больным. Их варят в вине с водой, и они служат приправой к хлебу;[2616] так используют, кроме них, только айву, простую и struthea.

XVIII.59. Вот общие советы относительно хранения всяких плодов: кладовые с полками делать в холодном и сухом месте; окошки на северную сторону в ясный день открывать; австру преградить доступ, вставив в окно слюду, хотя и от дыхания аквилона яблоки сморщиваются и теряют вид.[2617] Яблоки после осеннего равноденствия снимать не раньше, чем луне пойдет 16-й день, и не позже 28-го,[2618] в погоду недождливую и не раньше первого часу; опавшие класть отдельно, раскладывать на цельной соломе или на мякине, причем редко, чтобы воздух равномерно проходил между рядами. Америйские яблоки держатся всего дольше, «медовые» всего меньше.

XVIII.60. К айве надо преградить всякий доступ воздуха или же сварить ее в меду, а то положить в него.[2619] Гранаты подержать в кипящей морской воде, чтобы они стали твердыми; три дня сушить на солнце, не позволяя осесть на них ночной росе; затем подвесить, а перед употреблением обмыть пресной водой.[2620] М. Варрон советует хранить их в долиях с песком, еще зелеными класть в горшки с выбитым дном, засыпать землей, преградив доступ воздуха, и обмазать ножку смолой: так они станут даже крупней, чем если б оставались на дереве.[2621] Остальные плоды завернуть каждый особо в смоковничные листья, только не в опавшие, и положить в плетенки или же обмазать горшечной глиной.[2622]

XVIII.61. Груши в глиняной осмоленной посуде, перевернутой вверх дном, закапывать в ямы. Тарентские снимать самыми последними; анициевы сохранять и в passum;[2623] рябину держать в ямах, в посуде, перевернутой вверх дном, с крышкой, замазанной гипсом; посуду эту закопать в солнечном месте на глубину в два фута. Хранить можно и в долиях, как виноград, вешая веточки между виноградных кистей.

XVIII.62. Из писателей, более близких к нашему времени, некоторые идут в своих заботах дальше и советуют деревья и лозы,[2624] плоды с которых предназначены для хранения, обрезать сразу же, как луна пойдет на убыль, после трех часов дня, в ясную погоду и при суховеях; съемку производить в сходное время по сухим местам раньше полной зрелости и обязательно в новолуние, виноградные гроздья с крепкой веточкой вешать в новом, осмоленном долии, отщипнув щипчиками виноградины, которые могут испортить другие ягоды, всякий доступ воздуха преградить крышкой и гипсом. Рябину и груши сохранять так же, смазывая у всех ножки смолой. Долии держать подальше от воды.

XVIII.63. Некоторые сохраняют виноград вместе с веткой, концы которой втыкают в головки морского лука; другие опускают его в долии с вином, но так, чтобы грозди вина не касались; у некоторых яблоки плавают в вине, налитом в глиняные блюда: считается, что они приобретут таким образом и винный запах. Некоторые предпочитают хранить все в просе, большинство же — в яме глубиной в два фута, дно которой устлано песком: ее закрывают глиняной крышкой и засыпают землей.

XVIII.64. Некоторые обмазывают виноградные кисти гончарной глиной, и, когда она высохнет на солнце, развешивают их; перед употреблением глину смывают.[2625] Такую же глину для обмазки плодов замешивают на вине. Самые благородные сорта яблок таким же образом покрывают коркой из гипса или воска, но если они не дозрели, то они продолжают расти и разрывают известковую оболочку. Кладут их всегда на ножку. Другие срывают их с веточками, вставляют веточки в сердцевину бузины и закапывают, как выше описано.[2626]

XVIII.65. Другие каждому яблоку и каждой груше назначают свою особую глиняную посудину и эти посудинки, осмолив их крышки, еще прячут в долий; иногда заворачивают плоды в шерсть и кладут в коробочки, которые обмазывают глиной с мякиной; другие также поступают с глиняными блюдами, а иногда насыпают в яму песок, а затем заваливают ее сухой землей.[2627] Некоторые обмазывают айву понтийским воском и затем погружают ее в мед.[2628]

XVIII.66. Колумелла советует виноград в тщательно засмоленной глиняной посудине[2629] погружать в колодезь или цистерну. В приморской Лигурии вблизи от Альп грозди, высушенные на солнце, обворачивают пучками ситника и кладут в кадки, которые замазывают гипсом. Греки пользуются для этого листьями платановыми, виноградными или смоковничными, сохнувшими один день в тени; обернув в них грозди, они перекладывают их в кадке виноградными отжимками. Таким образом сохраняется косский и беритский[2630] виноград — сорта первые по своей сладости.

XVIII.67. Некоторые, чтобы получить такой виноград, сняв гроздья, сразу же окунают их в щелок, затем сушат на солнце, а когда он завянет, опускают в горячую воду, опять сушат на солнце, заворачивают в листья, как было сказано выше, и плотно укрывают виноградными выжимками.[2631] Некоторые предпочитают сохранять виноград в опилках и стружках, еловых, тополевых и ясеневых.[2632] Некоторые советуют развешивать его подальше от яблок прямо в хлебных амбарах, потому что хлебная пыль превосходно сушит. Чтобы уберечь развешанный виноград от ос, его обрызгивают изо рта маслом. О финиках мы говорили.[2633]

XIX.68. Из остальных плодов крупнее всего винные ягоды;[2634] некоторые из них поспорят величиной с грушами. О диковинных смоковницах в Египте и на Кипре мы говорили, когда шла речь о заморских деревьях.[2635] У смоковниц на Иде ягода красная, величиной с маслину, только круглее, вкусом, как кизил. Ее зовут там александрийской; дерево это толщиной в локоть, ветвистое, с прочной, гибкой древесиной, без молочного сока, с зеленой корой и листьями, похожими на липовые, но мягкими.[2636] Онесикрит пишет, что в Гиркании[2637] винные ягоды гораздо слаще наших, а смоковницы урожайнее; некоторые деревья дают по 270 модиев.

XIX.69. Из других стран, из Халкиды и Хиоса, к нам пришли многие сорта; лидийские пурпурные; мамилланы, на них похожие, и callistruthiae, превосходящие их вкусом мякоти и изо всех винных ягод самые холодные.[2638] Что касается африканских, — многие предпочитают их всем остальным, — то здесь большой вопрос, из Африки ли они: этот сорт появился ведь там совсем недавно.[2639]

XIX.70. По родине получили свое имя и александрийские, черные, с белой трещинкой, прозвище им «лакомые». Еще черные сорта: родосский, а из скороспелых тибурский.[2640] Есть сорта, названные по тем, кто их вывел: ливиев и помпеев. Этот последний вместе с марисками и теми винными ягодами, которые испещрены пятнышками, как тростниковый лист, лучше всего сушить на солнце; они сохраняются круглый год.[2641] Есть еще сорта: геркуланский, albicerata и белая aratia, с крохотной ножкой, очень широкая.

XIX.71. Первой появляется porphyritis, с очень длинной ножкой; ее сопровождает «народная», из очень мелких и дешевых сортов. Самыми последними накануне зимы поспевают chelidonia.[2642] Есть еще один сорт — и ранний, и поздний, и белый, и черный, приносящий в год два урожая; один поспевает в жатву, другой при сборе винограда.[2643] Поздние получили название и по своей твердой кожице, некоторые из халкидских сортов родят трижды в год.[2644] Только в Таренте растут чрезвычайно сладкие винные ягоды, которые называются онас.

XIX.72. … В некоторых провинциях, например в Мезии,[2645] есть зимние сорта, но создала их не природа, а искусство.

XIX.73. Это низенькие деревца, которые поздней осенью покрывают навозом, и зима застает на них молоденькие зеленые плоды; когда потеплеет, дерево отрывают, и, выпущенные на свет, они, словно вновь родившись, жадно впитывают новые незнакомые лучи — не те, при которых они начали жить. Они поспевают вместе с появлением новых цветов на дереве — первые плоды, но не своего года и притом в очень холодной местности.

XX.74. Винная ягода, названная Катоном «африканской», заставляет вспомнить, что он воспользовался этим плодом для великого урока об Африке. Горя смертельной ненавистью к Карфагену и беспокоясь о безопасности будущих поколений, Катон в каждом заседании сената восклицал, что Карфаген должен быть разрушен. Однажды он принес в курию скороспелую винную ягоду из этой провинции и, показав ее отцам, спросил: «Скажите, когда, по-вашему, этот плод снят с дерева?».

XX.75. Все признали, что он совершенно свеж. «Так знайте же, что он был сорван в Карфагене три дня назад. Враг у нас под самыми стенами». Сейчас же решена была третья пуническая война, в которой Карфаген был разрушен; Катона похитила смерть в следующем году.[2646] Чему здесь больше изумляться? Разумной заботливости или чистой случайности, быстроте переезда или неистовости этого человека?

XX.76. И верх всего (я по крайней мере не знаю ничего более удивительного): такой город, в течение 120 лет соперничавший с нами о мировом господстве, был низвержен ссылкой на один плод, а этого не могли сделать ни Требия, ни Тразименское озеро, ни Каины, это кладбище римлян, ни пунийский лагерь, раскинутый в трех милях от Рима, ни сам Ганнибал, прискакавший к Коллинским воротам.[2647] Настолько придвинул Карфаген своей винной ягодой Катон!

XXI.79. Удивительно поспевание этого плода, единственного из всех, чье созревание искусственно ускоряет сама природа.

Есть дикая смоковница, которая зовется caprificus; плоды на ней никогда не достигают спелости, но чего она лишена сама, тем она оделяет других: существует ведь естественная связь явлении, и как из разлагающегося вещества, так и здесь возникает живое.[2652]

XXI.80. Она порождает комаров. Не находя пищи на родном дереве вследствие разложения и гнили, они перелетают на плоды родственные, жадно кидаются на винные ягоды и, покрывая их укусами, проделывают в них отверстия; проникая внутрь, они впускают вместе с собой солнце и открывают доступ оплодотворяющим ветрам. Вскоре они поглощают молочную влагу, имеющуюся в винной ягоде детского возраста (это, впрочем, происходит и само собой). Поэтому дикой смоковнице и дозволяется расти в смоковничных садах; сажают ее со стороны ветра, чтобы его дыханьем несло на смоковницы вылетающих насекомых.

XXI.81. Это навело на мысль забрасывать на смоковницу принесенные откуда-нибудь связки плодов дикой смоковницы. На тощей земле и на месте, обращенном к аквилону, этого не требуется, потому что при таком местоположении винные ягоды подсыхают сами собой, и трещины в них вызывают то самое явление, что и работа комаров. Не нужно этого и там, где много пыли (а это бывает главным образом по соседству с проезжей дорогой), так как пыль также обладает способностью иссушать и поглощать молочный сок. Воздействие пыли и капрификации сказывается и на том, что винные ягоды не осыпаются, так как в плоде нежном, тяжелом и на ломкой ножке исчезла влага.[2653]

XXI.82. Все винные ягоды мягки на ощупь; у спелых внутри множество зернышек; в начале поспевания сок похож на молоко, у спелых ягод — на мед. Они стареют на дереве; состарившись, источают по каплям клейкую жидкость. Лучшим сортам воздают честь: сушат и сохраняют в коробках; с острова Эбуза — превосходнейшие и самые крупные, затем — из области Марруцинов.[2654] Там, где они в изобилии, их ссыпают в кувшины, как в Азии, и в кадки в Африке, в городе Руспине.[2655] В сушеном виде они заменяют и хлеб, и приправу к хлебу, так что Катон, установив как бы законом надлежащий пищевой рацион для сельских рабочих, велит снижать его, когда поспели винные ягоды.[2656] Недавно выдумали есть сыр со свежими фигами вместо соли.

XXI.83. К фигам относятся, как мы сказали, cottanae, caricae и cauneae — те самые, чье название в устах выкрикивавшего продавца оказалось предостережением Крассу, садившемуся на корабль, чтобы идти на парфян.[2657] Все эти сорта привез из Сирии в свое албанское поместье А. Вителлий, бывший цензором после того, как он исполнял должность легата в этой провинции, в последние годы цезаря Тиберия.[2658]

XXII.84. К яблокам и грушам справедливо причислить также mespila и рябину. Mespila есть три вида: анфедон, сетания[2659] и третий, гораздо худший, напоминающий, однако, анфедон; его зовут «галльским».[2660] У сетании плоды крупнее и белее, а косточка мягче; у остальных плоды мельче, но ароматнее и дольше сохраняются. Само дерево из числа очень больших. Листья перед листопадом краснеют; корней много, они уходят вглубь, и поэтому выкорчевать их невозможно. Дерева этого при Катоне в Италии не было.[2661]

XXIII.85. Рябины есть четыре сорта, различных в следующем: плоды одного отличаются округлостью яблока, другого — конической формой груш, третьи имеют яйцевидную форму некоторых плодов — эта рябина бывает кислой. По аромату и сладости круглая рябина превосходит остальные сорта, обладающие винным вкусом.[2662] Лучше всего сорта, у которых вокруг ножки сидят нежные листики. Четвертый сорт называют torminale:[2663] он годится только для лекарств, неизменно плодоносит и очень мелкоплоден. Дерево это не похоже на остальные рябины; листья у него почти, как у платана. Ни один сорт рябины не дает плодов до трех лет. Катон советует и рябину сохранять в сапе.[2664]

XXIV.86. После этих плодов могут в силу своей величины требовать себе места грецкие орехи.[2665] Значение свое они потеряли, хотя и сопутствуют на свадьбе фесценнинам.[2666] По общему объему они гораздо меньше пиниевых шишек, но гораздо крупнее, если брать соотношение ядер. Природа оказала им особую честь, прикрыв их ядро двойной покрышкой: сначала мягкой бугристой оболочкой, а затем деревянистой скорлупой. Именно потому, что плод у них так защищен, они и стали священным символом в свадебном обряде, а не потому, что, падая, они трижды звонко подскакивают.[2667]

XXIV.87. Греческие названия этих орехов свидетельствуют о том, что они были привезены из Персии царями: греки называют самый лучший сорт их «персидским» и «царским» — это и были первые их названия; имя caryon,[2668] говорят, подходит им потому, что от их тяжелого запаха голова тяжелеет. Шелухой их красят шерсть, а только что показавшимися орешками — в рыжий цвет волосы: об этих свойствах ореха узнали потому, что он пачкает руки.[2669] От старости орехи становятся маслянистее.

XXIV.88. Сорта их различаются только скорлупой: твердой или хрупкой, тонкой или толстой, сплошной или с отделениями. Только один этот плод[2670] природа заключила в составной покров. Скорлупа составлена из двух половинок — лодочек; ядро же делится на четыре части деревянистой перепонкой, проходящей между ними. В остальных орехах все сплошное, как например у абелланских — у того самого сорта, который раньше называли по имени его родины «абеллинским».[2671] В Азию и Грецию они пришли с Понта и поэтому и называются «понтийскими».[2672]

XXIV.89. Их прикрывает бахромчатый покров,[2673] но как скорлупа, так и ядро у них круглы и представляют собой нечто сплошное. Их едят и поджаренными. Зародыш у них находится внутри, в самой середине. Третий вид — это миндаль,[2674] с верхней покрышкой более тонкой, чем у грецкого ореха, но похожей на нее; второй покров — тоже скорлупа. Ядро не похоже: оно широкое и более горькое.

XXIV.90. Сомнительно, было ли это дерево в Италии во времена Катона; он называет греческими те орехи,[2675] которые некоторые относят к iuglandes. Он добавляет еще орехи абелланские, galbae и пренестинские, которые особенно хвалит и сообщает, что, если их ссыпать в горшки и закопать в землю, то они сохраняются свежими.[2676] Теперь знамениты фасосские, албанские и два сорта тарентских: с хрупкой скорлупой и с твердой; они самые крупные и вовсе не круглые. Есть еще «моллюски», у которых скорлупа лопается.[2677]

XXIV.91. Некоторые дают названию iuglans почетное истолкование; по их словам, оно значит «желудь Юпитера». Недавно я слышал от одного консуляра, что у него есть ореховые деревья, дающие урожай дважды.

О фисташках, которые тоже относятся к орехам, мы сообщили в своем месте.[2678] Их также первый привез в Италию тот самый Вителлий и в то же самое время; одновременно с ним их ввез в Испанию Флакк Помпей, римский всадник, который воевал вместе с ним.[2679]

XXV.92. Орехами мы называем и каштаны, хотя они ближе к желудям.[2680] Их оболочка, усаженная иглами, представляет собой настоящую ограду (у желудей она только в зачатке). Удивительно, что так дешев плод, который природа скрыла с такой заботливостью. У некоторых в одной оболочке находятся три плода; скорлупа гибкая; кожица прилегает к самому плоду; если ее не содрать, она испортит вкус и каштана, и ореха. Для еды каштаны лучше поджаривать; их мелют, и из этой муки женщины приготовляют себе на пост некое подобие хлеба.[2681]

XXV.93. Каштаны происходят из Сард и поэтому у греков и называются «сардскими желудями»;[2682] имя «зевсового желудя» дали им уже позднее, когда культура их улучшила. Теперь есть много их сортов. Тарентские не обременяют желудка, и их легко приготовить для еды; формой они плоские. Так называемый баланит[2683] круглее; очистить его очень легко, он сам выскакивает из рук совершенно чистым.

XXV.94. Саларийские каштаны тоже плоские; с тарентскими работы больше; лучше кореллиевы и выведенные от них тереевы[2684] (о способе, каким они выведены, мы скажем, говоря о прививках). Красная скорлупа заставляет предпочесть их треугольным и простым черным, которые зовутся coctivae.[2685] Родина самых лучших каштанов — Тарент, а в Кампании — Неаполь. Остальные растут на корм свиньям, так как они могут хорошо пережевать кожицу, находящуюся между каштановыми ядрами.[2686]

XXVI.95. Близки к ним были бы и очень сладкие «стручки», если бы в них не ели шелуху. Длиной они всего в палец, изогнуты в виде садового ножа, шириной в большой палец.[2687] Желуди нельзя причислять к мягким плодам (рота), почему о них и будет сказано, когда пойдет речь о деревьях, их дающих.

XXVII.96. Остальные плоды мясисты; одна мякоть у ягод и другая у плодов более мясистых. Одна мякоть у винограда, другая у шелковицы, третья у плодов земляничного дерева; у винограда она особая: тут нечто и от сока, и от твердой кожицы; иная — у тухы; иная — у таких ягод, как маслина.

XXVII.97. У шелковицы мякоть обладает винным соком; ягода бывает трех цветов: сначала она белая, затем красная, а спелая черная.[2688] Цветет это дерево одним из последних, созревают его плоды одними из первых. Спелая шелковица пачкает руки своим соком, незрелая их отмывает. Человеческая изобретательность ничего не сделала с этим деревом: нет ни разных сортов шелковицы, ни прививок; только по величине плодов отличают в Риме остийскую шелковицу от тускуланской. Есть сходные плоды и на ежевике, очень отличающиеся от шелковицы своей жесткостью.

XXVIII.98. Одна мякоть у земляники, растущей на земле, другая — у плодов родственного ей земляничного дерева;[2689] только этот плод вырастает из куста и из земли. Дерево само кустисто. Плоды его поспевают за год: на нем одновременно появляются и цветы и зреют завязавшиеся плоды.[2690] Писатели не согласны в том, какое дерево бесплодно, мужское или женское.[2691]

XXVIII.99. Плоды его не в чести: само имя дано дереву в доказательство, что с него их не съешь больше одного.[2692] Греки, однако, называют его двумя именами: comaros и mimaecylon;[2693] из этого явствует, что имеется столько же его видов. И у нас оно зовется и другим именем: arbutus. Юба пишет, что в Аравии земляничные деревья достигают высоты в пятьдесят локтей.[2694]

XXIX.100. Между ягодами (acinus)[2695] существует большая разница и прежде всего между сортами самого винограда: они различаются мякотью, нежностью, толщиной, косточками — у одних сортов они мелкие, у других двойные; этот виноград дает совсем мало вина. Очень различны ягоды плюща и бузины; особая форма у гранатных: это единственные угловатые. Собственной кожицы у каждого из них нет; имеется общая, белая. Они целиком состоят из сока, особенно если зернышко совсем маленькое.

XXIX.101. Велика разница и между ягодами другого типа (baca): одни у маслины и у лавра, другие у лотоса[2696] и терна, иные у мирта и лентиска.[2697] У ягод остролиста и боярышника сока нет; у вишен плод занимает среднее место между ягодами обоих видов (inter bacas acinosque). Плод у них сначала белый, как почти у всех ягод; затем у одних, например у маслины и лавра, он начинает зеленеть, а у шелковицы, вишни и терна краснеть. Потом шелковица, вишни и маслины чернеют.

XXX.102. Вишни в Италии не было до победы Л. Лукулла над Митридатом, т. е. до 680 г. от основания Рима. Лукулл первый привез ее с Понта, а через 120 лет она перебралась уже через океан в Британию; в Египте, как мы говорили, ее при всем старании не смогли вырастить.[2698] Из вишен апрониевы отличаются особенно ярким красным цветом, лутациевы совсем черны, как и цецилиевы, круглые.

XXX.103. Юниевы приятны на вкус, но только прямо с дерева: они настолько нежны, что их нельзя даже переносить. На первом месте стоят duracinae, которые в Кампании называют «плиниевыми»; в Белгике так же, как и на берегах Рейна, лучшие вишни лузитанские. Окраска их представляет собой смешение черного, красного и зеленого: эти вишни всегда похожи на поспевающие. Меньше чем пять лет назад появились от прививки к лавру так называемые «лавровые», отличающиеся приятной горечью.[2699]

XXX.104. Есть еще македонская вишня, маленькое деревцо, редко поднимающееся выше, чем на три локтя, и «земляная» — это совсем маленький кустик.[2700] Вишни первыми из плодов ежегодно благодарят колона. Дерево это любит северные, холодные места; вишни сушат тоже на солнце и ссыпают, как и маслину, в кадки.

XXXI.105. Так же обращаются с терном и лентиском.[2701] На земле, кажется, все родится только для человеческого желудка: еду разных вкусов смешивают, и вкус одного делает приятным вкус другого;[2702] смешивают произведения разных стран и климатов: чтобы получить одну пищу, взывают к Индии; чтобы другую — к Египту, Криту, Кирене, к каждой земле. Не останавливаются перед ядами — лишь бы все пожирать!

XXXII.106. У всех плодов и соков может быть один из следующих вкусов — их насчитывается тринадцать — сладкий, приторный, маслянистый, горький, терпкий, едкий, острый, горьковатый, кислый, соленый. Есть еще три вида [вкуса] совершенно чудесного свойства. Во-первых, вкус, в котором ощущается сразу несколько вкусов,

XXXII.107. как например у вина, которое бывает одновременно и терпким, и острым, и сладким, и приторным — в чистом виде ни одного из этих вкусов в нем нет.

Во-вторых, вкус, в котором есть и нечто чуждое, но есть в то же время и свое, особенное; таков, например, вкус молока: в нем есть что-то, что, строго говоря, нельзя назвать ни сладким, ни жирным, ни приторным, потому что все эти вкусы смягчены, и в этом-то и есть вкус молока.

XXXII.108. И, наконец, в-третьих, у воды нет никакого вкуса, но тем самым она приобретает свой особенный и совершенно своеобразный: если в воде чувствуется какой-нибудь вкус или сок,[2703] то это недостаток. Большое значение для всех вкусов имеет запах, и они между собой родственны; в воде запаха нет вовсе, а если он только чувствуется, то это недостаток. Удивительно, что три главных стихии природы — вода, воздух и огонь — лишены вкуса, лишены запаха, лишены сока.

XXXIII.109. Винным соком обладают груши, шелковица, миртовые ягоды, но — удивительное дело! — отнюдь не виноград; жирным — маслины, ягоды лавра, орехи, миндаль; сладким — виноград, винные ягоды и финики; водянистым — сливы. Очень различаются соки и цветом: у шелковицы, вишен, терна и черного винограда он кроваво-красный; у белого винограда — светлый; молочный — только в верхушке винной ягоды, но не в остальном плоде; у яблок — пенистый; у персика — бесцветный. Хотя «твердокорые» соком особенно обильны, можно ли, однако, приписать их соку цвет?

XXXIII.110. И в запахе есть чудесные особенности: у яблок он острый, у персиков слабый, у сладких плодов его нет вовсе. Сладкое вино тоже лишено аромата, слабое ароматнее; такие вина бывают готовы скорее, чем густые. Ароматные плоды не обладают тонким вкусом; вкус и аромат обычно не сочетаются. Так, у померанца аромат очень острый, а вкус чрезвычайно едкий; до некоторой степени то же верно и относительно айвы; винные ягоды совсем лишены аромата.[2704]

XXXV.118. Особенное изумление вызывают свойства миртового сока: только от мирта можно получить два сорта вина и масла, а также myrtidanum, о которой мы говорили.[2705] В старину миртовыми ягодами пользовались еще и для другой цели: до появления перца они его заменяли; отсюда пошло и название одного кушанья, которое и теперь зовется myrtatum. Миртом приправляли мясо дикого кабана; миртовые ягоды кладут обычно в соуса.[2706]

XXXVI.119. Само дерево это, говорят, появилось на краю Европы, за Керавнийскими горами; впервые его увидели в Цирцеях, на могиле Эльпенора.[2707] За ним сохраняется его греческое имя, из чего явствует, что дерево это чужеземное. Оно росло на том месте, где теперь Рим, уже при основании города; римляне и сабиняне, как сообщают, хотели вступить в сражение за похищенных девушек, но сложили оружие и очистили себя, окурив миртовыми ветвями в том месте, где теперь стоит статуя Венеры Клуацины: cluere означало в старину «очищать».[2708]

XXXVI.120. Этим деревом пользуются для окуривания;[2709] его выбрали тогда потому, что сама Венера покровительствует союзам, и оно ей посвящено.[2710] Не знаю, не было ли оно первым, которое стали сажать в Риме по общественным местам по указанию пророческому и памятному. Среди древнейших святилищ имеется святилище Квирина, т. е. самого Ромула.[2711] Перед самым храмом долгое время росли два священных мирта; один назывался «патрициевым», другой — «плебейским».

XXXVI.121. Патрициев в течение многих лет был роскошно разросшимся, могучим деревом; пока сенат находился в силе, мирт этот был мощным, а плебейский — жалким и усыхающим. Затем он вошел в силу, а патрициев стал желтеть; значение сенаторов начиная с Марсийской войны стало слабеть, и постепенно величие сената исчезло вовсе.[2712] Существовал и древний алтарь Венеры Миртовой, которую теперь называют Мурцией.[2713]

XXXVII.122. Катон упоминает три сорта мирта: черный, белый и свадебный, получивший свое название, вероятно, от свадеб и мирта Венеры Клуацины. Теперь различают садовый мирт, дикий (в обоих видах есть и широколистный) и oxymyrsine (он только дикий). Топиарии называют следующие виды садового мирта: тарентский мелколистый; местный широколистый; шестирядный густолистый, с листьями, сидящими в шесть рядов. Этот мирт никуда не годится; он ветвист и невысок. Свадебный, я думаю, это тот, который теперь называется «местным». Самый душистый мирт египетский.[2714]

XXXIX.127. Лавр — это собственно дерево триумфов;[2715] его очень любят в особняках; это придверник цезарей и понтификов;[2716] даже одно-единственное, оно украшает дом и стражем стоит у порога. Катон упоминает два его садовых вида, дельфийский и кипрский.[2717] Помпей Леней[2718] прибавляет еще один вид, который он назвал mustax, потому что на его листьях пекут mustacea;[2719] они очень большие, обвислые, беловатые. У дельфийского листья ровного, более зеленого цвета; ягоды очень крупные, зеленого цвета, отливающего в красный; в Дельфах им увенчивают победителей, как и триумфаторов в Риме;

XXXIX.128. у кипрского курчавого лавра листья мелкие, темные, с краями, приподнятыми, как у черепицы.[2720] Потом появились и другие виды: tinus — некоторые считают его диким лавром, а некоторые — совсем особым деревом:

XXXIX.129. цвет у него другой, ягоды темно-синие.[2721]

Добавился и «царский», который начали называть «августовым»: это очень большое дерево с крупными листьями и с ягодами, на вкус вовсе не терпкими. Некоторые считают, что это совсем разные деревья и объявляют «царский» лавр с его более длинными и широкими листьями особым деревом. Они же числят по другому роду и бакалию, этот самый обычный, очень урожайный на ягоды лавр; бесплодный же (я очень этому удивляюсь) называют «триумфальным» и говорят, что его и берут триумфаторы. Может быть, правда, это началось с божественного Августа: стали брать ветки от лавра, посланного ему с неба, низенького, с курчавыми, мелкими листьями, встречающегося редко. В парках появился и фасосский лавр, у которого в середине листа есть словно маленькая лиственная оборочка. Ее нет у лавра-евнуха, прекрасно переносящего затененность: он разрастается в любой тени.[2722]

XXXIX.131. Есть еще «земляной лавр»[2723] — это дикий кустарник; александрийский, который называют еще «идейским», hypoglotlion, danae, carpophyllon, hypelate. От корня у него раскидываются ветки длиной в три четверти фута, их употребляют для венков: листья острее, чем у мирта, мягче, белее и крупнее, плоды красные, сидят между листьями. Его очень много на Иде и около Геркалеи Понтийской, но только по гористым местам.

XXXIX.132. Тот вид, который называют daphnoides, притязает на множество имен: его зовут pelasgum, eupetalon, «александровым венком». Это тоже кустарник, очень ветвистый, с листьями более толстыми и мягкими, чем у лавра, обжигающими рот, с черными, отливающими в красное ягодами. Еще в старину было отмечено, что на Корсике вовсе нет лавра; теперь его там посадили, и он хорошо идет.[2724]

XL.133. Это дерево — вестник мира, и его ветка, поднятая среди вражеских станов, служит знаком перемирия. Для римлян он по преимуществу вестник радости и победы: лавровые ветки посылают вместе с письмами, ими обвивают солдатские копья и дротики и украшают императорские фасцы.[2725]

XL.134. Веточку от него кладут на колени Юпитера Сильнейшего и Величайшего всякий раз, когда радуются новой победе. Это не потому, что лавр вечно зелен, и не потому, что он дерево мира — в обоих отношениях следовало бы предпочесть маслину, — а потому что на Парнасе это дерево самое величавое и поэтому, как думают, любезное Аполлону. Римские цари имели обыкновение посылать Аполлону дары и спрашивать у него предсказаний (свидетель тому Л. Брут).[2726] Может быть, чтут лавр и потому, что Брут заслужил свободу для государства, поцеловав, по ответу оракула, ту лавроносную землю; чтут еще и потому, что это единственное из садовых и приносимых в жилье деревьев, в которое не ударяет молния.

XL.135. Я считал бы, что дерево это почтено участием в триумфах скорее по этим причинам, а не потому, что им, как пишет Мазурий, окуриваются и очищаются от крови, пролитой на войне. Запрещено осквернять лавр и маслину, употребляя их для житейских нужд; даже при молебствиях нельзя брать для алтарей и жертвенников лавровые и масличные дрова. Лавр выражает свою ненависть к огню громким потрескиванием и своего рода протестом: древесина у него скручивается, словно это больные внутренности и нервы. Рассказывают, что Тиберий во время грозы надевал себе на голову лавровый венок из страха перед молнией.[2727]

XL.136. Были с лавром и случаи, касающиеся божественного Августа и достойные упоминания. Ливии Друзилле (впоследствии в браке получившей имя Августы), когда она была еще невестой цезаря, орел бросил с высоты на колени совершенно нетронутую курицу ослепительной белизны. Она изумилась, но не испугалась, а тут произошло и другое чудо. Курица держала в клюве лавровую веточку, отягощенную ягодами, и гаруспики велели сохранять и эту птицу, и ее потомство, веточку же посадить и благоговейно за ней ухаживать.

XL.137. Это и сделали в усадьбе цезарей, лежащей у Тибра, в девяти милях от Рима по Фламиниевой дороге. По этому событию усадьба и называется «У кур». Лавр чудесно разросся в целый лес. Август впоследствии, справляя триумф, держал ветку этого лавра в руке и надевал венок из его же ветвей. После то же стали делать все императоры.[2728] Установился обычай сажать ветви, которые они держали; леса, различающиеся по именам императоров, существуют доселе.

XL.138. Это единственное дерево, именем которого называют мужчин, единственное, для листьев которого в латинском языке существует особое обозначение: laurea. Имя лавра сохранилось в названии одного места в Риме: на Авентине есть Loretum, там был когда-то лавровый лес.[2729] Лавр употребляют при очищениях; засвидетельствовано, что его сажают и ветвями, хотя в этом и сомневались Демокрит и Феофраст.