Жестяная королева

Глава 20

Эмметт

— У тебя есть куртка? — спросил я, когда Нова вылезла из машины. Христос. Меня действительно волновало, не замерзнет ли она? Да.

Она моргнула, посмотрела на дом, а затем снова на мое лицо.

— Эм… да.

Она подошла к заднему сиденью машины и схватила блейзер, быстро надевая его.

Я не впущу ее в дом не только потому, что не доверяю ей, но и потому, что там была чертова катастрофа. После недельного запоя мой дом был разгромлен. Повсюду были разбросаны пивные банки и бутылки из-под ликера. В моей гостиной пахло старой пиццей, а в спальне — грязной одеждой.

Я не был в таком настроении со времен клуба.

По иронии судьбы, я ушел в запой после того, как застрелил брата Новы.

Лео остался со мной в прошлую субботу после того, как я собрал все это воедино. Он остался на ночь, не отходя от меня ни на шаг, пока я смирялся с этим. Или пытался.

Я все еще боролся.

И вместо того, чтобы смириться с этим, я проводил большую часть своих дней с бутылкой. Черт, сегодня был первый день за всю неделю, когда мне удалось протрезветь настолько, чтобы отправиться на работу.

Дэш сказал всем, что я заболел. Он знал правду. Лео тоже. Но смерть Ти Джея Джонсона была делом клуба, и, хотя я ненавидел лгать Пресли и Исайе, было лучше, чтобы они не знали.

Сегодня вечером я тоже планировал напиться и сделал бы это, если бы не появилась Нова. Один взгляд на нее, и было удивительно, как быстро исчезло мое возбуждение.

Она выглядела красивой. На самом деле сногсшибательной. Пальцы чесались погрузиться в ее волосы. У меня потекли слюнки при мысли о том, чтобы прижаться своими губами к ее. Больше всего мне хотелось заключить ее в объятия и притвориться, что прошлой недели не было.

Вместо этого я держался на расстоянии, направляясь к шезлонгам, на которых мы сидели бесчисленное количество раз.

Я занял свое обычное место.

Нова — Джун — как бы, черт возьми, я ни должен был ее называть, заняла свое. Она положила руки на колени и посмотрела на деревья, ее тело было напряжено.

Я сидел совершенно неподвижно, не доверяя себе, чтобы удержаться от прикосновения к ней. В баре, сразу после того, как она вошла в дверь, была доля секунды, когда мое сердце выпрыгнуло из моей чертовой груди. Я был так чертовски рад ее видеть, но потом все вернулось на круги своя.

Ложь. Обман. Она использовала меня.

И теперь она была здесь, потому что хотела знать правду.

Я подавил горький смешок. Правду? Мы опоздали на несколько месяцев.

— Мне жаль, Эмметт. — Она оглянулась, и даже в темноте я увидел, что в ее глазах стоят слезы.

Было бы так легко поддаться этим чертовым слезам. Взять ее на руки, прижать к груди и пообещать, что мы разберемся с этим. Но было слишком поздно.

— Все было ложью?

— Нет. Не все.

Я уставился на нее, изучая ее лицо, как на прошлой неделе в ее квартире. Лицо, которое, как мне казалось, я так хорошо знал, а теперь… я ни черта не знал.

— Что было правдой?

— Большая часть. Больше, чем ты, вероятно, думаешь. И когда мы были вместе, это было правдой.

Я поверил ей. Она могла подделать лишь немногое. Ее намерения здесь. Ее имя. Но когда наши тела были соединены, когда я двигался внутри нее, притворяться было невозможно.

Она была моей.

И, черт возьми, я хотел оставить ее.

Но я был дураком, которого обманом заставили поверить в череду лжи. Обманом заставили думать, что для меня существует женщина. Обманом заставили влюбиться в нее.

— Почему? — Я знал ответ, но все равно задал его. Если бы она хотела знать правду, то пусть сначала ответит тем же.

— Мой брат был Воином. — Ее голос был таким тихим, что почти потерялся в ночи. — Ты уже знаешь это, не так ли?

— Да.

— Он вступил в клуб, как только ему исполнилось восемнадцать. Он даже не закончил среднюю школу. Он хотел быть Воином, и в ту секунду, когда они позволили ему стать кандидатом, он постучался в их дверь.

Это звучало не так уж сильно по-другому, чем, когда я присоединился к «Тин Джипси». То же самое было и с Дэшем. Конечно, мы закончили старшую школу. Мои родители не позволили бы сделать по-другому. Но в тот момент, когда у меня появилась такая возможность, все, чего я хотел, — это кататься на байке рядом со своим отцом. Носить нашивку и разделять гордость быть Цыганом.

— Когда мы росли, Ти Джей был моим лучшим другом. Так его звали. Ти Джей. Это ты, наверное, тоже знаешь.

Я снова кивнул.

— Мы со старшей сестрой часто ссорились, но с Ти Джеем мы были близки. Мы проводили лето вместе, играя на улице. Мама разрешала нам долго не ложиться спать по пятницам после школы, так что мы устраивали лагерь в гостиной, и он всегда позволял мне выбирать фильмы, которые мы смотрели. Я помогала ему учить алгебру и готовила ему бутерброды с арахисовым маслом и желе на гриле всякий раз, когда он заваливал тест.

Она любила его. Чисто и незамысловато. Она любила своего брата.

У меня внутри все скрутилось, а в груди защемило. Мне действительно следовало выпить сегодня вечером побольше. Чувство вины терзало меня всю эту неделю, но быть здесь, слушать ее…

Она никак не могла знать, что это я убил ее брата.

Папа настоял на том, чтобы взять ответственность на себя. Он заставил нас с Лео поклясться, что, когда мы вернемся в клуб после стрельбы, мы расскажем всем, что это папа нажал на курок.

Технически, он это и сделал бы. Но у него закончились патроны, большую их часть он израсходовал ранее в тот день, чтобы обновить свой новый пистолет. Он не перезарядил магазин.

Мой «Глок» был заряжен под завязку.

Цыгане так долго воевали с Воинами, что смерть одного из них неизбежно вызвала бы новый переполох. Папа хотел, чтобы возмездие было направлено в его сторону, а не в мою.

За эти годы я много раз задавался вопросом, знал ли он, как Воины нанесут ответный удар. Знал ли он, что, взяв на себя ответственность, он подписал свидетельство о собственной смерти.

Папа спас мне жизнь. Он спас меня, чтобы я мог быть здесь, сидеть рядом с Новой.

Единственный способ, которым она могла бы узнать об этом, — это если я скажу ей правду.

И она начнет призирать меня.

Да, она обманывала меня месяцами, но я не был уверен, что смогу переварить ее ненависть. У нее было полное право на нее. Так же, как у меня было полное право ненавидеть ее.

И все же мы были здесь, на моей веранде, сидели в креслах, в которых сидели месяцами, потому что я не мог ее отпустить.

— Он был на боях, — сказала она хриплым голосом. — Бокс, или ММА, или что-то в этом роде. Я не знаю. Но этот бой был организован вашим клубом.

— Бокс, — сказал я ей. — Это всегда был бокс.

Она кивнула, засунув руки между ног. Вероятно, ей было холодно. Солнце скрылось за горизонтом, и температура резко падала.

— Я не знаю, был Ти Джей хорошим боксером или нет. Я никогда не видела его в бою. Однажды он вернулся домой из клуба Воинов с порезами на костяшках пальцев и синяком под глазом. Он не говорил о том, что случилось. Но я и не ждала, что скажет.

Как Ти Джей вообще связался с Воинами? Внешне Джонсоны были обычной семьей без каких-либо связей с мотоклубом. Они не жили в Эштоне, так что не похоже, чтобы Ти Джей общался с Воинами на регулярной основе. Был ли там родственник или какая-то связь, которую я пропустил? Возможно, если бы я не был в пьяном угаре всю прошлую неделю, я бы знал ответ.

— Он пошел на один из ваших боев. — Лицо Новы ожесточилось, и она уставилась вдаль. — Ты обманул его. Я не знаю точно, что произошло, но другие Воины, которые были там, сказали, что Ти Джея обманули, лишив его боя и выигрыша. Когда он сообщил тебе об этом, он был убит. Твоим отцом.

В ее голосе была ярость. И эта ярость, прямо здесь, была мотивацией для ее вранья. В ее теле было достаточно гнева, чтобы подтолкнуть ее к мести.

Вот только смерть Ти Джея произошла много лет назад. Возможно, она не знала. Возможно, настоящая история стала известна только после того, как все Воины были арестованы.

Чертовски жаль, что ее история оказалась неверной.

— Это то, что, по-твоему, произошло. — Я усмехнулся. — Хах.

— Что еще за «хах»?

— Получается, что Воины придумали эту дерьмовую историю о том, как был убит твой брат.

— Это правда.

— Чья правда?

Она вздрогнула.

— Ты хочешь знать правду или нет?

— Откуда мне знать, что ты мне не соврешь?

Я смерил ее взглядом.

— На этой веранде есть только один лжец. И это точно, черт возьми, не я.

Нове хватило порядочности выглядеть пристыженной.

— Я помню твоего брата.

Она коротко вздохнула, и даже в слабом свете я увидел, как румянец сошел с ее щек.

— Я помню ту ночь. — Я никогда не забуду те ночи. Плохие.

Это были ночи, когда я во всем сомневался. Ночи, когда я не хотел носить нашивку. Ночи, которые запятнали мою душу, и неважно, сколько раз я мылся, кровь оставалась на моих руках.

— По большей части, мы проводили наши бои в здании клуба, — сказал я. — Мы проводили их в подвале. Но время от времени организовывали что-то большее. Что-то, что привлекло бы большую толпу и больше денег. Намного больше денег.

Драки в клубе были поводом для вечеринок. Мы дрались, пили и развлекались с женщинами, которые не боялись крови. Когда Дрейвен строил здание клуба в дальнем конце стоянки у гаража, он позаботился о том, чтобы подвал был большим и безопасным. Это было что-то вроде бункера, места, куда люди могли прийти в случае катастрофы.

Большая часть подвала представляла собой одну большую открытую комнату, и именно там мы устраивали драки. Комнаты поменьше в подвале использовались для других целей. Они видели гораздо худшее, чем пьяные драки. Вот почему все комнаты, включая главную, были оборудованы сливом в центре, чтобы смывать кровь и грязь. Папа как-то пошутил, что клубу следовало бы закупить запас отбеливателя из-за того, сколько мы вылили в эти стоки.

Ти Джея бы не пустили через парадную дверь на бой в клубе.

Но более масштабные бои требовали, чтобы мы ослабили ограничения в списке гостей. Мы никогда бы не пригласили Воина, но Ти Джей и его товарищи все равно проскользнули в дверь.

— За городом был владелец ранчо. Он знал одного из наших братьев. Они вместе ходили в школу. Как-то всплыла тема боя, и владелец ранчо упомянул, что у него большой магазин. Он вывез свое оборудование, позволил нам приходить на его территорию, а сам смотрел в другую сторону, пока мы устраивали бои. За определенную плату.

Я время от времени натыкался на этого фермера в городе. Иногда в хозяйственном магазине. Иногда на заправке. Он был старше меня и знал папу лучше, но каждый раз, когда видел меня, он кивал и махал рукой.

Меня многие узнавали в городе. Так было всегда. Маленькие городки были такими. И люди помнили, кем мы были. Какими мужчинами мы были. Дэш, Лео и я сделали все возможное, чтобы стать добропорядочными гражданами. Дэш управлял успешным бизнесом. У меня была недвижимость и инвестиции. Лео подружился практически со всеми. Но люди помнили.

До тех, кто недавно приехал в город, рано или поздно доходили слухи. Были женщины, которые всегда тянули за собой своих детей, когда проходили мимо меня по тротуару. Мужчины, которые искоса поглядывали на меня, когда я проезжал мимо на мотоцикле.

Мы могли притворяться, что были лучшими мужчинами, чем Воины, но, в конце концов, наши клубы не так уж сильно отличались.

И вот мы здесь, все еще на войне.

— Мы организовали бой, — сказал я ей. — Планировали его месяцами. Мы не рассылали приглашения, но это было открытое мероприятие. Если ты знал нужных людей, ты был в деле.

— Как Ти Джей оказался там? Почему вы впустили Воина?

— Потому что он солгал. — Я бросил на нее быстрый взгляд. — Он пришел с тремя другими парнями. Ни на одном из них не было нашивок, поэтому мы не знали, что они Воины.

Я бы ни за что не остался без своей нашивки, независимо от мероприятия. Мы надевали их всякий раз, когда катались. Это был вопрос чести. Гордости. Очевидно, прийти на бой и выиграть немного денег было важнее, чем лояльность к клубу.

Возможно, нам следовало задать больше вопросов, потому что Ти Джей и его друзья приехали на байках. Но многие мужчины, связанные с клубом или нет, приехали на «Харлее», «Виктории» или «Индиане».

Я был внутри, организовывал бои, поэтому не видел, как Ти Джей или его товарищи Воины вошли внутрь. Никто из Цыган их тоже не узнал. Мы все знали руководство Воинов, но за остальными членами было трудно уследить. Ти Джей и его друзья появились в дверях, назвали нужные имена, и их впустили внутрь.

— Каждый из них хотел драться, но у нас было плотное расписание. Исходя из веса и габаритов, мы могли вместить только одного из них.

— Моего брата, — прошептала она.

Сначала мы ему отказали. Он был молод и самоуверен. У нас было очень много больших мужчин, в нашей самой маленькой весовой группе было не так много парней, поэтому мы согласились. Еще один бой означал больше денег. Если бы я только знал…

— Я жалею, что не прогнал его. — И не только потому, что она была здесь, рядом со мной. Но и потому, что он был просто ребенком. Высокомерным, безрассудным ребенком, которому надрали задницу во втором раунде.

— Он дрался в одном из первых поединков. И проиграл. — Я видел это лишь мельком, в основном ближе к концу. Я был занят, помогая с организацией, а также готовясь к своим собственным боям. Я ни на секунду не задумался об этом парне после того, как он убрался с ринга.

Нова сидела так неподвижно, словно превратилась в камень, но она слушала. Она моргала. Ее грудь поднималась и опускалась, пока я говорил. Ее боль была осязаемой.

— Бои продолжались почти всю ночь. К тому времени, когда мы все начали расходиться, было уже совсем темно. Далеко за полночь и ближе к восходу солнца, чем к закату. Большинство Цыган остались до конца. Мы планировали встретиться в клубе, устроить вечеринку, чтобы отпраздновать. Трое из нас остались, чтобы закрыть магазин фермера. Я, мой папа и мой приятель Лео.

В те времена Лео обычно первым убегал на афтепати, но в тот вечер он решил побыть со мной и папой. Убедиться, что все в порядке. Мы прибрались в магазине. Я засунул толстый конверт с наличными в верхний ящик ящика с инструментами владельца ранчо, согласно нашей договоренности. Затем направился к выходу.

— Мы вышли из магазина, думая, что все давно ушли, а там были эти дети. Они начали кричать на нас, что мы их обманули. Что мы подстроили бои и украли их деньги.

— Вы это сделали?

Я стиснул зубы.

— Нет. Не было причин жульничать. Ты правильно делал ставки и получал свое.

Должно быть, она поверила мне, потому что ее плечи опустились на долю дюйма.

— Было темно, но недостаточно, чтобы скрыть их нашивки. Они надели их, вероятно, ожидая, пока мы останемся одни.

Лео, вероятно, умер бы той ночью, если бы они не надели свои нашивки. Один взгляд, и мы насторожились. Мы достали оружие. Если бы они остались в толстовках, нам бы и в голову не пришло хвататься за оружие.

— Они выстрелили первыми. — В Лео. Потом в папу. Слава богу, было так темно, что они промахнулись. Я запирал магазин и отстал на несколько шагов. Но из-за того, где я стоял, у меня была лучшая позиция. — Тогда…

Все произошло быстро. Смерть редко торопилась, когда приходила на зов. Летели пули. Кричали люди. Папа выстрелил единственной пулей, которая у него оставалась. Лео выстрелил дважды и ранил парня в руку.

Возможно, мы могли бы все уладить. Возможно, если бы мы не достали оружие, они бы послушались. Возможно, мы могли бы откупиться от них.

Теперь было легче отмотать назад, увидеть, где все пошло не так, и подумать обо всех этих «возможно». Но в тот момент я просто хотел защитить своего отца и друга от людей, которые пытались их убить.

— Твой брат получил пулю в ногу. — Должно быть, пуля попала в бедренную артерию, потому что он истек кровью.

— От твоего отца.

Я потер лицо руками, не уверенный, как продолжать. Папа хотел взять это на себя. Нести это бремя. Но оно никогда не принадлежало ему. Оно всегда было моим, и пришло время заплатить цену.

— Нет. Не от моего отца.

— Ч-что? — Лицо Новы резко повернулось к моему профилю.

Я повернулся, рассматривая ее. Если она хотела узнать правду, она прочла ее на моем лице.

— Это был не твой отец. — Ее подбородок задрожал, и в озерах ее глаз отразился звездный свет. — Это был ты. Ты убил моего брата.

Выражение горя на ее лице было почти невыносимым. Но ей нужно было знать.

Если она преследовала нас, чтобы отомстить за своего брата, тогда она должна знать правду. Она должна знать, кто заслуживает наказания.

— Это был я.