Жестяная королева

Бонусный эпилог

Эмметт

Это было чертовски страшно.

Сидеть на пассажирском сиденье автомобиля, которым пыталась управлять моя дочь, было абсолютно ужасно. Не только потому, что она была ужасным водителем, но и потому, что очень скоро мы отпустим ее. Она была на дороге одна, и это был другой уровень страха, осознание того, что она взрослеет. Что скоро она будет вне моей досягаемости.

— Сбавь газ.

Кулаки Талулы сдавили руль, когда ее нога полностью оторвалась от педали. Мне нравилось, что моя девочка предпочла тормоз, и что она, возможно, была напугана сильнее, чем я. Возможно, этот страх убережет ее.

Боже, я на это надеялся.

Она включила поворотник, сигнализируя, что мы сворачиваем с шоссе, и когда сделала слишком широкий поворот, а затем перестроилась, я вознес безмолвную благодарственную молитву, когда шины заехали на нашу частную полосу. Затем я вздохнул впервые за час.

— Хорошая работа, принцесса.

— Спасибо, папочка. — Ее улыбка была такой широкой, что у меня защемило сердце. Она называла меня папочкой, только когда мы были вдвоем. В остальное время я был папой.

Она заехала на внедорожнике, который мы ей купили, на подъездную дорожку и припарковалась. Мое сердце выпрыгнуло из груди в ту минуту, когда машина остановилась и мои ботинки оказались на земле.

Талула одарила меня еще одной улыбкой, когда побежала к входной двери и исчезла внутри, ее длинные каштановые волосы развевались за ней на бегу.

Я последовал за ней, сделав несколько глубоких вдохов, когда выброс адреналина пошел на убыль. Черт возьми. У нас оставалось пятьдесят с чем-то часов практики вождения. Я не был уверен, что мое сердце выдержит такое напряжение.

— Это было так легко, — поприветствовал меня голос моей дочери, когда я вошел внутрь и закрыл дверь.

На кухне она рассказывала Нилу все о нашей поездке.

— Держу пари, ты плохой водитель. — Мучить сестру было его любимым занятием. — Держу пари, ты чуть не разбилась.

— Нет, это не так. — Она уперла руки в бока и бросила на него свирепый взгляд. В пятнадцать лет она была такой же высокой, как Нова.

Нил был всего на дюйм ниже ее, и пройдет совсем немного времени, прежде чем он станет выше и своей сестры, и своей матери.

— Папа, она плохо водит?

— Нет, — солгал я, направляясь прямиком к холодильнику за пивом. — Ей просто нужно немного попрактиковаться.

— Видишь? — Талула ухмыльнулась своему брату, затем выскользнула из кухни и исчезла в коридоре, вероятно, спеша в свою спальню, чтобы позвонить или написать сообщение своим друзьям.

Нова упоминала что-то о потенциальном парне, но я пропустил мимо ушей каждое слово из этого разговора. Талуле было всего пятнадцать. Я еще не был готов к появлению парня.

— Папа, можно мне пойти сегодня к Паркеру? — спросил Нил.

— Ты не подстриг газон.

— Я собирался сделать это прямо сейчас.

Уверен, что так и было.

— Ты стрижешь газон и прибираешься в своей комнате, а потом я отвезу тебя к Паркеру.

— Приступаю. — Он промчался мимо меня к гаражу, и не прошло и минуты, как я услышал, как заработал двигатель газонокосилки.

Ранее Люк написал сообщение и спросил, может ли Нил остаться на ночь. Я уже согласился, но, если бы сказал об этом Нилу, у меня не было бы рычагов воздействия, чтобы заставить его косить и убраться. Сегодня утром я сказал Талуле, что возьму ее за руль, если она прополет клумбы своей матери до полудня.

Мотивация подростков заключалась в рычагах воздействия.

Я взял свое пиво на веранду, куда меня манила пара длинных ног.

Нова сидела на своем месте с книгой на коленях, но она не читала. Вместо этого ее взгляд был устремлен на деревья и поляну, где мы поженились.

— Привет, детка. — Я наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Привет, Туз. — Она отложила книгу в сторону, поправляя солнечные очки в волосах. — Как все прошло?

Я сел, затем поднес бутылку пива к губам и сделал глоток.

— Все так плохо?

— Сегодня вечером ты обнаружишь дюжину новых седых волосков. Ты можешь взять на себя следующий урок.

— О, нет. Определенно нет. За вождение отвечаешь ты.

— Что?

— Я говорила с ней о месячных. И о сексе.

— И?

— И то, что мы здесь разделяем и властвуем. Я должна ей рассказать о контроле над рождаемостью. Если я буду брать на себя уроки по вождению, тебе придется взять лекцию о таблетках.

— Нет. — Я поморщился. — Забираю вождение.

— Хорошо. — Моя жена протянула руку и выхватила у меня пиво, сделав большой глоток, прежде чем вернуть его обратно. — Как машина?

— Хорошо. — Мы купили Талуле внедорожник среднего размера, чтобы она могла учиться на нем. Никто из нас не хотел, чтобы она ездила на «Нове» или управляла моим огромным грузовиком, поэтому мы нашли для нее что-то безопасное, не новое на случай, если она все-таки попадет в аварию.

Для Нила мы купим полный кусок дерьма, потому что этот парень был диким. Если он будет водить машину так же, как нашу газонокосилку, боже, помоги жителям Клифтон Фордж.

Он выскочил из-за угла дома, оставляя за собой зеленый след. На нем были наушники, голова покачивалась в такт музыке, а газонокосилка работала на предельной скорости. Этот парень был настолько быстр, насколько только мог. В некотором смысле, он напомнил мне Дэша, который получил свое прозвище по той же причине.

— Боже, он пугает меня этой штукой. — Нова покачала головой, ее взгляд был прикован к двору.

— С ним все будет в порядке. — В один прекрасный день он сбавит обороты. Это может занять тридцать лет, но в конце концов он успокоится.

— Что ты хочешь приготовить на ужин? — спросила она.

— Я собирался приготовить тебе тако.

Она улыбнулась.

— Я надеялась, что ты это скажешь.

Не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы заслужить эту улыбку.

Никогда в жизни я не ожидал, что буду так счастлив. Но с моей женой и моими детьми… Это была мечта. Я хотел, чтобы папа был рядом и увидел это. Чтобы узнал свою семью.

— Итак… я ходила к почтовому ящику, — сказала она, потянувшись за своей книгой и вытаскивая простой белый конверт. — Я получила это.

— Что это? — Я взял у нее его и застыл, увидев обратный адрес.

Тюрьма штата Монтана.

Такер.

— Что за хрень?

За все годы, что мы были вместе, мы ничего о нем не слышали. С того дня, как Нова вышла из тюрьмы, он был не более чем призраком. И Воины больше никогда нас не беспокоили.

У нас был мир.

Моя жена — эта красивая, сильная женщина — положила конец тому, чего не смог бы сделать ни один мужчина. Это произошло ценой потери отца. Она заплатила за это, и я всегда буду благодарен.

Нове потребовались годы, чтобы смириться со всем этим, приспособиться к правде и забыть ложь Такера. Но она оставила это позади.

И теперь этот сукин сын пишет ей.

— Дыши, Туз. Все не так плохо.

Я сжал челюсти.

— Тебе следовало подождать и не читать без меня.

— Наверное. — Она снова украла мое пиво и на этот раз не вернула его.

Я вытащил бумагу из конверта и развернул лист. На странице было только одно предложение и нацарапанная подпись внизу.

— И это все? — Я прочитал его снова. Затем в третий раз. Определенно не то, чего я ожидал. Хотя… Я не особо задумывался о Такере Талботе все эти годы, так что, думаю, я не был уверена, чего ожидать.

— Ага. — Нова отхлебнула пива.

— Он хочет новые фотографии детей.

Она кивнула.

— Новые фотографии. Означает, что…

— …у него есть старые.

— От кого?

— Я предполагаю, что мама отправляла ему фотографии.

Неудивительно. Дженьюари любила Такера. И всегда будет. И даже несмотря на то, что Такер сказал ей не связываться с ним, даже несмотря на то, что ее дочери прислушались к этому сообщению, Дженьюари все равно это сделала.

Никто из нас никогда бы не сказал ей, что он лживый ублюдок, потому что Дженьюари была одной из самых милых и добрых женщин на планете. Она не заслуживала такой душевной боли. Я никогда не пойму, как она вообще связалась с Такером.

— Твоя мама перестала посылать их ему или что? — спросил я.

Нова пожала плечами.

— Понятия не имею. Мы были так заняты, она давно не видела детей.

И использовать наших подростков для семейной фотографии было непросто. Либо Такер был нетерпелив, либо это был его способ восстановить контакт с Новой.

Позже я позвоню Джеку и узнаю, получила ли Мэй такое же письмо.

Нова не сводила глаз с Нила, который продолжал косить так, словно участвовал в дерби на скорость газонокосилок. Она ни за что не позволит этому парню сесть на мотоцикл, пока ему не исполнится восемнадцать. Я даже не стану спорить. Сначала он освоит четыре колеса, прежде чем мы позволим ему ездить на двух.

— Что ты хочешь сделать? — Я сложил письмо.

— Я хочу, чтобы ты решил за меня.

— Тогда я скажу «да».

Ее лицо повернулось к моему.

— Серьезно? Я была уверена, что ты скажешь «нет».

Я потянулся за своей бутылкой пива, которая была почти пуста.

— Он оставлял нас в покое все эти годы. Если этот мудак хочет, чтобы фотографии его внуков украсили стены его тюремной камеры, так тому и быть. Если это означает, что мы сохраним мир, так тому и быть.

Я никогда не прощу Такера за ту боль, которую он причинил мне. Или за ту боль, которую он причинил Нове. Но я любил свою семью больше, чем ненавидел его. Несколько фотографий человеку, которого я больше никогда не увижу, стоили того, чтобы убедиться, что он останется спокойным в этой проклятой камере.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Нет. — Нова встала, подходя к моему стулу.

Я подвинулся и освободил для нее место у себя между ног, затем обнял ее, притянул к себе и поцеловал в волосы.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Она расслабилась в моих объятиях. — Теперь я в порядке.

Именно так мы справлялись с трудными моментами. Вместе. И обычно на этой веранде. Моя жизнь изменилась с тех пор, как в нее ворвалась Нова, прекрасная фурия на шестидюймовых каблуках.

Она была Королевой за моей спиной, самой могущественной картой в игре.

Я был ее Тузом в рукаве.

И вместе мы выигрывали каждую игру.

Конец