Гниющий Змей. Книга 1

Глава 16

Я проснулась, алея щеками.

Ах ты ж... чешуйчатый поганец! Разве можно рассказывать девушке такие мерзости? Ни стыда, ни совести!

После таких сновидений день проходил, словно за кисеёй: всё казалось не совсем настоящим. Вот и сейчас, играя с девчонками в преферанс, я не видела перед собой карт и с удовольствием бы отсиживалась на прикупе, но играли мы втроём: Лисан просто сидел за компанию, заодно выполняя функцию магической охраны.

— Этот очаровательный сквайр, Аншетиль, — чирикала Санда, перетасовывая карты ловкими наманикюренными пальчиками, — пригласил меня на вечернюю прогулку — если погода наладится, конечно. Даже не знаю, что ему ответить...

— Ох, да все мы знаем, что ты ответишь, — утомлённо выдохнула Милка и сняла положенную перед ней колоду. — Про Киллюшу не напоминать, да?

— Не будь такой занудой, дорогуша. Не то оглянуться не успеешь, как наш милый бакалавр упорхнёт на поиски другой голубки. Скука — плохой спутник в любви. Верно, Лисик?

Парнишка затравленно поднял глаза на кокетку и вернулся обратно к своему блокноту; свинцовый карандаш продолжил проминать страницу. Начинающий волшебник сидел между мной и своей возлюбленной, напротив Санды — полагаю, из соображений самосохранения. К заметкам он с инцидента на Атле вернулся впервые на моей памяти, и не сообщал, что же такое там строчит — что серьёзно дразнило любопытство моей подруги и порождало неодолимое стремление к подколкам. Одним словом, наша компания стала его неволей, несмотря на возможность невозбранно проводить время с Милой, но оставить пост ответственность не позволяла.

Я замечала, как он иногда украдкой достаёт из кармана хрусталик и поглядывает в его таинственные недра: особенно, когда нам приносили прохладительные напитки и перекусы. Слава богам, ещё ни разу лицо его после этой процедуры не переменило выражения на встревоженное. Если бы ни сам жест, я бы и вовсе позабыла о потенциальной угрозе в атмосфере роскошной неги.

Мы собрались в оранжерее за круглым столиком для чаепитий. По стёклам стекали ручейки унылого дождя, слышалась мелкая дробь о прозрачные перекрытия наверху, а предсвадебная суета сконцентрировалась в пределах каменных стен особняка. Проснувшись и увидев серость за окном, я испытала неприятный диссонанс, ведь под конец мне снился погожий денёк.

Под куполом оранжереи всё зеленело пышными, большей частью редкими растениями, многие из которых наверняка уже не встречаются в диком виде, истреблённые гнилью — ну, разве что их изменённые собратья прямо сейчас пытаются подсадить семечко в чьё-то мяско, как говорил Гхар.

Признаться, я тосковала по этому ящеру и его простому, свойскому стилю общения. Вспоминала, как во сне мы сидели здесь же и вели небрежные разговоры. Смешно, ведь нет даже уверенности в реальности чешуйчатого наглеца. Однако я выполнила его наказ и сразу же по пробуждении направилась на кухню, чем не на шутку встревожила суетившихся там кухарок. Мою просьбу исполнили без лишних вопросов, однако же косились с недоумением и затаёнными смешками, которые наверняка обрели свободу сразу же после моего ухода.

Пояснять девицам, что горький отвар мне нужен вовсе не для борьбы с глистами, я почла ниже своего достоинства. Конечно, теперь поползут досужие толки... да и боги с ними. По моей просьбе, вечером мне приготовят новую порцию полынного напитка. Жаль только, что не получится окуриться дымом этого бесогонного растения: такая инициатива точно вызовет реакцию не одних только сплетниц.

Пока в моей голове перекатывались эти неспешные мысли, вперемешку с воспоминаниями о пережитых ужасах, Санда положила оставшиеся карты на снятые и стала раздавать их по две за раз начиная с меня. Когда предпоследняя пара легла на стол прикупом, мы начали торговаться.

— Шесть пик, — сделала заявку Санда.

— Шесть треф, — ответила я, без энтузиазма. Глаза смотрели на цветные изображения с лицевой стороны карт, а видели ротовую воронку гигантской миноги. Да, вряд ли меня быстро отпустит: я ведь не особо похожа на закалённый клинок, прихотью случая угодивший в костёр.

— Пас, — отказалась от борьбы Милка.

— Трефы здесь! — радостно повторила ставку Санда.

— Пас, — уступила я подруге право заказывать контракт и болезненно потёрла переносицу. Никогда не страдала мигренью, да и сейчас голова не болела, просто настоятельно требовала какого-то лекарства — топор подойдёт.

— Осска, ты сегодня совсем не пытаешься играть, — укорила светловолосая подруга, забирая карты и выкладывая из уже имевшихся снос. — Ладно, я возьму семь взяток, козырями будут пики.

И игра завертелась. Мы с рыженькой кудряшкой вистовали, пытаясь помешать Санде взять заявленное количество взяток, но не особо преуспели, так что вскоре она, сияя азартной улыбкой, записывала свой успех в пульку — расчерченный на троих лист бумаги.

Я со вздохом просунула сушёный ломтик яблока через решётку золочёной клетки. Крупный какаду с белым оперением приподнял жёлтый хохолок и принял подачку. Похоже, его и других экзотических птиц здесь держат исключительно для декора и совершенно не выпускают размять крылья, не говоря о каких-либо развивающих играх. Подумалось, что у меня теперь тоже будет клетка — только попросторнее.

В очередной партии я всё же не стала пасовать и добилась успеха. В прикупе у меня оказался король червей и дама ему под стать.

— О! Марьяж! До чего же символично! — хохотнула Санда и записала на меня премиальные очки. — Кстати, госпожа Эстли просила передать, что примерка сегодня после обеда.

— После обеда? — возмутилась я. — Эта камеристка собирается выдавить его из меня корсетами обратно?

Лисан тихо прыснул под нос, но глаз от своих заметок не поднял.

— Осса, не привередничай, — Санда поправила подкрученный локон. — Времени до свадьбы слишком мало, нужно всё успеть. Нарядом лучше озаботиться сейчас, чтобы всё переделать, если не подойдёт. К тому же, не только твой наряд нуждается в доработке. Я уговорила её помощниц пособить и нам с Милкой.

Сейчас на девушке красовалось бирюзовое платье из тафты с муаровым отливом. Кружева, кокетливые завязочки контрастного цвета, с небрежным эстетизмом уложенные волосы и заколка-гребень с цветочком — будто вишенка на торте. Наряд дорогой и на этот раз одолженный вовсе не даром. Узнав, что у дочери появился шанс пробиться в высшее общество, её матушка заложила браслет, доставшийся в наследство, и арендовала несколько туалетов у вдовы с соседней улицы. Пошили их не меньше двух десятилетий назад, так что фасон смотрелся чуточку старомодно, но качество ткани компенсировало этот недостаток, а живость самой Санды и вовсе затмевала солнце.

Разумеется, после таких жертв со стороны семьи, Санда просто не может вернуться домой ни с чём. Можно не сомневаться, сквайр — самый минимум грядущего улова.

— И не забудь про репетицию танца, — напомнила мне подруга, переставляя местами карты в веере перед лицом.

— Да, как это я могла забыть, — пробурчала я и положила восьмёрку пик на её семёрку. — Тесное общение с Гальтоном — ничто не скрасит этот погожий денёк сильнее.

— Ох, да перестань! — махнула на меня рука в изящной кружевной митенке. — Ты только посмотри вокруг! Всё это великолепие скоро станет твоим, о чём ещё можно мечтать?

Я хотела сказать, так давай поменяемся местами, но не стала обижать подругу. Зато за меня это сделала Милка:

— Да, конечно, Санда, лично ты мечтаешь именно об этом.

— И что такого? — подведённые глаза блондинки сузились. — Удачное замужество — счастливая жизнь. Прости уж, что не скрываю своего мнения. Не каждой девице везёт родиться в зажиточной семье, дорогая. Некоторым приходится добиваться положения самим.

— Прекратите обе, — не выдержала я. — И, кстати, всё это великолепие не станет моим, Санда. Просто я стану частью того, что принадлежит Кадоганам. Так что, извини, но восторга не испытываю.

Партию мы доиграли в неприятном молчании.

Однако Санда не была бы Сандой, коли мелкая размолвка сумела бы навести тучи на вечно сияющее солнце её жизнерадостности. Вскоре оранжерею снова наполнил не только птичий щебет. Впрочем, опять же, моя подруга не была бы собой, если бы не спросила:

— Ну, а вы с Лисиком когда свадебку сыграете?

Волшебник начал заметно краснеть, а Мила упёрла глаза в карты и сжала губы. О неудачном сватовстве Санда знала, но всё же не сочла бестактностью посыпать солью свежую ранку. Не думаю, что она действительно хотела зацепить ребят. Просто не всегда задумается над словами, и те выпархивают из её ротика быстрокрылыми ласточками.

— Санда... — укорила я.

— Да что такое? Никого ни о чём нельзя спросить! Право же, какие вы всё скучные.

— Ну, так, пойди, повеселись, — ядовито глянула на неё рыженькая. — Уверена, Аншетиль обрадуется такому подарку. Противозачаточное зелье только принять не забудь, а то такой конфуз... Впрочем, тогда уж он точно не отвертится, верно? Венец не венец, а достойное содержание ты получишь.

Плетёное кресло резко отъехало. Прекрасное личико Санды исказила гримаса негодования. Под шелест юбок и стук каблуков она унеслась к выходу, чуть не столкнувшись с лакеем, как раз заносившим поднос с прохладительными напитками для нашей компании.

— Мила, ты действительно перегнула, — продолжила я укорять спутниц.

— Знаю, — шумно выдохнула она и тоже поднялась.

Новый шелест дорогой ткани: только удары каблуков о керамическую плитку не такие частые, зато сильные и порывистые. Следовать за поссорившимися девчонками я не собиралась — сами разберутся.

— Вот и посидели, — констатировал Лисан, принимая коктейль. Он явно чувствовал неловкость перед слугами, так что поблагодарил не только кивком.

— Время такое, — философски изрекла я, собирая разбросанные по столу карты. — Вся эта суета, поспешность, смена обстановки — довольно неплохо играет на нервах. Свадьба через десять дней, то ли и ещё будет.

— Ты сама-то как? — в голосе парнишки прозвучала неподдельная участливость.

— Да, ничего. Сны только странные.

— На новом месте это бывает, — покивал чародей, сделал глоток и вернул высокий стакан на кругляш подставки.

Я заметила, что нервно тереблю салфетку. Да, меня подмывало спросить, а лучше всё рассказать. Всё же он волшебник, пусть и неопытный. Только стоит ли?

Вспомнился тот эксперимент, который предложил Гхар. Ну, про подтверждение ранее неизвестной мне информации. И, видят боги, узнать нечто подобное я действительно раньше не могла. Собственно, даже задуматься о таком мне бы не пришло в голову. Ни в одной из прочитанных мною книг авторы не опускались до такого похабства. Пусть о повадках животных я читала совсем немного, но нигде... Даже произнести такое вслух... Нет, проще откусить собственный язык.

— Лисан, — начала я осторожно. Любопытство брало верх, но как выведать необходимое исподволь? — Лисан, у меня тут один вопрос... Ты только не подумай ничего такого... — ох, как уже заалели мои щёки! — Ты разбираешься в анатомии рептилий?

На меня посмотрели удивлённые глаза, но пока в них ещё не проступило то изумление и стыд, который вот-вот раскалит воздух в оранжерее до температуры хорошо натопленной бани.

— Ну, у нас был курс биологии, — неуверенно ответил бакалавр. — У меня всегда были хорошие баллы, а что именно тебя интересует?

— Да так, одна безделица... — не будь салфетка в моих руках тряпичной, разорваться ей на мелкие кусочки. — И про размножение рептилий ты тоже знаешь?

— Эм, да, — начал подозревать неладное парнишка, но, похоже, разогнал эти мысли, ведь не может порядочная девушка таким интересоваться. — Змеи и ящерицы откладывают яйца с кожистыми оболочками, крокодилы — с известковой скорлупой, как птицы. Интереснее всего черепахи, у них бывают оба варианта. У сухопутных яйца покрыты твёрдой оболочкой, а у морских и пресноводных — мягкой. Но в обоих случаях бывают исключения...

— У нахашей тоже скорлупа твёрдая? — перебила я, решив пока не бить в лицо.

— Скорлупа всегда твёрдая, — улыбнулся грамотей, но быстро исправился: — Да, у нахашей яйца с твёрдой оболочкой. Они продолговатые и очень похожи на крокодильи, у черепах — круглые.

— А что ещё у нахашей, как у крокодилов? — подобралась я к сути.

— Ну, есть некоторое сходство, — он не понял или не захотел понять, куда я клоню, а потому свернул с колеи: — Только нахаши теплокровные, как птицы и млекопитающие. Теплокровных рептилий даже до прихода Архудерана мало было. На Сиаране их давно истребили...

— Нет, я не о том, — моя голова качнулась. — Мы же говорим о размножении.

От этого напоминания парнишка чуть приоткрыл в изумлении рот, а потом захлопнул и уточнил:

— Ты про клоаку? — его лицо тоже начало потихонечку алеть, кровушка под кожицу приливала, цвету добавляла. — Да, у нахашей всё устроено, как и полагается пресмыкающимся. И... кхэм, ну... клоакальная щель у них действительно вертикальная, как у крокодилов.

— А внутри клоаки у них что? У самцов?

Какими пунцовыми стали его уши...

Просто удивительно, до чего горячими бывают обыкновенные слова. Вот так немного воздух посотрясаешь, и прохлада дождливого денёчка совершенно перестаёт ощущаться. Хотя плеснуть побольше спиртного в коктейли определённо бы не помешало.

По коридору я тоже шла красная, как зацветший мак.

Ну, вот любопытство удовлетворено. Приятно знать, что количество половых органов у нахашей не отличается от человеческого, а вот у змей с ящерицами — отличается. Как же я люблю получать новые знания... Если однажды встречу этого Гхара вживую, скажу ему большое межвидовое спасибо за обогащение моей эрудированности.

И как теперь Лису в глаза-то смотреть?

Поднявшись наверх, я шла по коридору, устланному идеально вычищенным ковром. За окнами барабанил дождь, явно вознамерившийся перейти в ливень, так что голоса я расслышала не сразу.

— И что ты предлагаешь? — прозвучали взвинченные обертоны некой дамы. — Стать твоей фавориткой? Да не бывать этому!

— Горди, послушай, — увещевал знакомый мужской голос. Правда таких нежных, умоляющих нот я в нём не слышала и даже не подозревала, что этот напыщенный мерзавец способен их производить. — Это же не моё желание, а воля отца.

Замедлив шаги, я остановилась у поворота и чуть выглянула из-за угла. Заметила своего женишка, а также края платья и чёрные локоны некой дамы. Парочка беседовала в алькове, так что целиком её фигуру я рассмотреть не могла. Судя по имени, это Гордана Эртон, графиня Иденская, как мне представили её на званом вечере. Помню страшное высокомерие на лице с лепными скулами, ядовитый взгляд каре-зелёных глаз, а светская улыбка походила на оскал сильнее клыкастых усмешечек Гхара.

— Эта безродная девчонка, даром что бриарейка... — женский голос почти срывался. — Какой прок вам от такого союза?

— Отец считает этот мезальянс полезным. С одной стороны мы показываем палате общин, что не гнушаемся простонародья, и одновременно повышаем статус в глазах палаты лордов, ведь эта блондинистая дрянь, хоть и не унаследовала титул своей мамаши, но всё же происходит из Амбросов, а те...

— Да, знаю я! Знаю! Состояли в родстве с Панталеонами и бла-бла-бла! Неужто твой отец рассчитывает однажды надеть корону? И на кого? На себя? На тебя? А может на детишек, которых нарожает тебе эта белобрысая?

— А разве восстановление монархии — не правое дело? — возмутился Кадоган-младший. — Чёрная гниль уничтожила основную ветвь королевской семьи Сиарана, а остальные не смогли решить, кто же наденет корону. Да, боги милостивые! Она и так должна принадлежать Кадоганам, никого ближе к престолу не осталось. Но нет, всем было не до того, всё рушилось. Подсуетились колдуны, паладины превратились в сборище вчерашних пастухов, чтоб им пусто было. Всё перевернулось, не могли мы предъявить свои претензии, не оправились ещё от потерь. Пришлось уступить, дать народу ощутить, будто он что-то решает. Но так не может продолжаться вечно, всё должно вернуться на круги своя. Мы снова сильны, богаты, влиятельны. Так чего ждать? Но нам нужен символ, причина, основание...

— Ага, и что может быть лучше, чем заявить, что в ваших жилах течёт императорская кровь?

— Именно. Видишь, ты и сама прекрасно всё понимаешь.

— И как вы собираетесь доказывать, что это не брехня, что кровь этой девчонки действительно чего-то стоит?

— Майрон взял образец её волос. Сравнил со святыней из главного храма Азара. Мощи не соврут. Каждый усомнившийся магик сможет лично во всём убедиться. Но это не важно, просто страховка, у нас и так есть поддержка почти всех ключевых фигур. На самом деле, одной её внешности вполне бы хватило. Так что следует порадоваться, что отец под видом наследницы императорской крови не притащил мне потомственную доярку.

— О, да, я безумно рада. Видишь улыбку?

— Ну, что ты, перестань. Между нами ничего не изменится.

Судя по шелесту платья и чмокающим, посасывающим звукам, эти двое соединились в страстном поцелуе. Укола ревности я не ощутила, скорее неловкость и почти собралась незаметно свалить, но мой жених оторвался от губ своей возлюбленной и попросил:

— И пожалуйста, Гордана, больше никаких сюрпризов, хорошо? Отец всё равно не упустит шанса женить меня на бриарейке — этой или другой. Повезло, что цветы первой понюхала её подруга. Не пытайся снова, договорились?

— Ты тоже собираешься читать мне нотации? — возмутилась моя несостоявшаяся убивица. — С меня и Брадена хватит, — она говорила с таким пренебрежительным спокойствием, будто её отругали за украденное из соседского сада яблоко.

— Просто пообещай, — настаивал Гальтон.

— Ох, да будет тебе... — прыснула она. — Не трону я эту моль, пусть живёт. Но если узнаю, что ты к ней проникся...

— Не говори глупостей, — судя по звуку, наследник герцога скривился, — в моём сердце нет места ни для кого, кроме тебя.

Снова мерзкие отзвуки лобызания.

На сей раз я действительно отступила и на ватных ногах побрела прочь по коридору, чтобы добраться до выделенной мне спальни другим путём.

Подслушивать нехорошо. Подслушивать вредно...