Гниющий Змей. Книга 1

Глава 22

Громадная морда — гладкая и блестящая, будто натёртый ваксой ботинок — посмотрела на нас. Ну, точнее опустилась к нам, смотреть без глаз — задача, посильная только магам и богам. Я подобралась и схватила Санду за локоть, чтобы в экстренном порядке дать дёру: очень уж не хотелось получить третью порцию демонического садоводства.

Но кое-что я получила. Мы все получили.

Бутон разлепил челюсти, натягивая паутину из мелких побегов-сухожилий в углах рта. Словно вытесанные из слоновой кости зубы блестели слюной или какими-то другими соками. Заглядывая в отверзшуюся пасть, я ощутила себя даже не кроликом перед удавом. Скорее мышью перед жутким мутировавшим кошаком: голодным и срочно нуждающимся в освежителе дыхания. Да, смердело из цветочка, будто он не гноит добычу на удобрения, а жрёт сырое мясо по корове в день.

Всё произошло мгновенно. Зверорастение вполне могло схарчить нас за одни укус, но голова не выстрелила вперёд на гибких стеблях шеи. Нет, она выстрелила иначе. В углах челюсти раздулись воздушные мешки из тонкой кожи или растительной мембраны.

«Фаххх!»

Волна смердящего дыхания подхватила волосы и остатки юбок, я инстинктивно зажмурилась и прикрылась рукой, но всё равно ощутила болезненную дробь по лицу. Санда закричала. Обернувшись к ней, я увидела, как мелкие извивающиеся хвостики пропадают в получившихся на коже дырочках.

Цветочек проявил повадки бешеного огурца и успокоился: закрылся и даже начал опускаться обратно в облюбованную лунку. Он не собирался нас жрать. Если убивать всю добычу, кто будет разносить семена?

— Зараза! Зараза! — Циара пыталась успокоить коня. Гнедой жеребец пострадал от залпа сильнее всех, коричневая шкура покрылась язвинами. — На улицу! — бросила наездница и круто развернула возмущённый транспорт.

Мы бросились следом за стучащими подковами.

Солнечный свет больно резанул по глазам, хотя дневное светило уже перевалило за середину неба. Сердце колотись в рёбра молотком, а пострадавшая кожа нестерпимо горела. К моему удивлению Краля осталась во дворе. На миг подумалось, что у этой паскуды есть совесть, но нет. Просто мы закрыли едва державшиеся на петлях ворота. Они могли послужить лишь условной преградой, ведь доски давно рассохлись или прогнили, их удерживали вместе только железные жиковины: ржавые, как сама рыжина. При желании лошадка могла проложить себе дорогу через почти не сохранившийся частокол, но не захотела ломать ноги. Да и нормальный спуск с холма шёл только одной дорогой.

— Ах, ты ж скотина моя, — приласкала я эту негодяйку ласковым словцом.

Гнедой жеребец всхрапнул, приободрённый видом непострадавшей кобылы, да зацокал ей навстречу. Та подняла морду от травы и повела ухом, размышляя, стоит ли принимать ухаживания обезображенного дырочками кавалера. Повезло, что эта белогривая дрянь не успела прилечь на отдых, иначе седлу пришёл бы конец.

Она выглядела вполне отдохнувшей, а вот её воздыхатель — вернувшимся с бранного поля ветераном. И он действительно заслуживал ордена на широкую грудь: так мастерски уворачиваться от лиан, следить одновременно за творящимся над головой и под ногами... Конь определённо достоин хозяйки. Они оба выдохлись и вымотались, но продолжали держаться бодрячком. Потник под седлом можно было отжимать, как и жакет благородной дамы. И пахли они одинаково.

Хотя сейчас мы все до того ароматные, что сороки должны дохнуть на подлёте.

Мы с Сандой отволокли в сторону разваливающуюся воротину, после чего леди Эйнсворт вручила мне поводья от сбруи наглой кобылы. Продолжая жевать, Краля повернула шею к седлу: я как раз взгромоздилась в него. Карий глаз выражал какие угодно эмоции, только не раскаяние. И вообще, не для того её всю жизнь холили-лелеяли, чтобы скармливать монстрам. Сами с ними общайтесь.

Пока помогала Санде усесться позади себя, эта «бедняжка» направила черноватый храп к ближайшему кусту и обобрала немного листвы на закуску.

— Куда теперь? — обратилась я к Циаре, набрав повод. Ладони саднило: царапины, занозы, семена. Вспомнился сон, в котором я отрубала себе руки, но тряхнув головой, я отогнала эти мысли, как лошадь — муху.

— Попробуем вернуться обратно, — сказала старшая женщина, поддавая жеребцу каблуками. — Наверняка Аншетиля уже нашли и пошли по нашим ленточкам.

Упоминание почившего ухажёра вызвало всхлипывания у меня за спиной. Когда лошадь тронулась, Санда обхватила мою талию руками и прижалась щекой. Жакет начал промокать от слёз. Мне хотелось утешить подругу, но я сама находилась в таком шоке, что не отказалась бы от жилетки для слёзопоглощения.

— Ох, милая, ты хотя бы нос об неё не вытирай, — прыснула Циара. — Держи платочек, — и протянула один из лоскутов от разодранной юбки.

Сморкаться в шёлковую ткань: дорогую, редкую, даже драгоценную по современным меркам... был в этом некий декаданс.

Так и ехали.

Санда периодически начинала реветь. Потом с ужасом царапала прекрасное лицо, теперь обезображенное оспинками. Мне тоже очень хотелось почесаться, а лучше расковырять ранки и попытаться достать забравшихся под кожу паразитов. Эти семена... Блин, они не сильно-то отличаются от личинок. Леди Эйнсворт успокаивала нас, обещала, что волшебники всё исправят — включая косметические дефекты.

Но до магов было далеко, а семена с глистообразными хвостиками уже в нас. И в гнили мы извозились по самую маковку. Циара выглядела чище всех, но и на неё успело попасть чернил с отрубленных побегов.

Белой «извёстки» тоже хватало. Она застыла и теперь тягуче отдиралась с кожи — убирать её с одежды мы не пытались. Маленькая чистюля внутри меня сейчас визжала, сдирала платье вместе с лоскутами кожи и тихо радовалась, что нас никто не видит. Да, глупо, но вот так.

Прошло около часа, мы спешили обратно, чтобы вовремя получить эликсир, но пробираться по мелководью было не самой простой задачей для лошадок.

Меня не покидала смутная тревога.

Двуногие ящерицы умотали прочь, испугавшись более серьёзного отпрыска Великого Змея. Но ведь они вполне могли организовать засаду неподалёку и напасть на нас, если выберемся. Недостаточно умны, хоть и сообразительны? Странно всё. Может, всё вышло случайно? Однако чувство спланированности происходящего так и свербело, да и потом... нелогично как-то.

Или же... Ох, кажется, мои мозги воспалились достаточно.

Если за охотой на нас стоит чей-то преступный умысел, то хозяин этих рептилий мог понять, что мы вляпались в ещё худшую ситуацию. Но смерть от гнили даже предпочтительнее, чем от когтей серпентоморфов. Да, они уже загрызли несколько человек. Нападение дикой стаи — редкость в наших обжитых краях, но бывает. Зато стая, которая целенаправленно преследует намеченную жертву — уже подозрительно. Если я права, то единственное, что требуется злоумышленнику — не допустить нас до лечения ещё пару часов. Потом мы помрём, даже если кавалерия найдёт нас целыми.

Я могу ошибаться и даже, скорее всего, ошибаюсь, ведь все мои предположения основаны на том крайне удачном месте, где пара ящериц устроила засаду. Да ещё на паранойе после покушения Горданы. Но леди Эйнсворт сказала, что маги не могут подчинять своей воле зверьё, рождённое от проклятья Архудерана.

Кто же тогда может?

Да и кому, кроме любовницы жениха, нужна моя смерть? Ну, вообще-то, любому политическому противнику фракции Кадоганов. Но это снова пустые догадки. Может, дело даже не во мне, с нами ведь Циара. У неё тоже могут иметься враги, о которых я не подозреваю — хотя бы противники суфражистских идей.

Нет, скорее всего, я действительно зря себе напридумывала.

Кстати, независимо от нашей судьбы, магам придётся выжечь несколько акров леса и внимательно следить за речными угодьями, ведь мы сейчас — ходячая инфекция. Как же мерзко ощущать себя источником заразы! Будто каждое твоё прикосновение несёт смерть. Хотя нет, никаких «будто». Каждая травинка, по которой мазнули мои сапоги, очень быстро увянет, растворится, от неё заболеют соседки и так далее...

Боги, порой меня удивляет, как спустя сорок три года с начала апокалипсиса ещё сохраняется хоть что-то живое и не преображённое тёмной магией.

Вода журчала под копытами лошадей; очень тянуло смыть с себя грязь, хотя бы умыться, но мы не собирались отравлять природу сильнее необходимого для собственного выживания.

Мои размышления прервал ненавязчивый рокот...

Циара тут же рванула повод, жеребец недовольно взбрыкнул, но остановился. Краля сделала ещё несколько шагов, наплевав на дёрганье ремня, и остановилась, будто из одолжения, да начала бить хвостом, как недовольная кошка.

— Может, не будем тут сто... — начала Санда, но леди Эйнсворт шикнула на неё.

— Нужно понять, где они, — едва слышно шепнула женщина.

Меня малёк затошнило. Просто подумалось, что новое нападение отлично ложится на сценарий, в котором нас должны не допустить домой, но не растерзать. Хотя это снова может быть просто совпадением, а я свожу одно с другим в силу уже выстроенной гипотезы.

— Ррррррррр, — донеслось из зарослей смородины.

Больше ждать стало нечего.

— Вперёд! — подстегнула коня и нас самая опытная наездница.

Копыта взрыли прибрежный ил, вспахали журчащую целину, а следом на мускулистых, но сухих лапах понеслась смерть. Она вопила боевой клич и радовалась погоне, как ребёнок догонялкам. Бежать по сырой почве тварь не захотела — предпочла ловко пробираться между кусков, огибая или перепрыгивая неудобства рельефа.

Мы слышали отдалённые голоса других охотников. Вскоре показались их быстрые силуэты, мелькающие за мозаикой листвы и стволов. Может, нам следовало вывести лошадей на твёрдую почву и понадеяться, что те сумеют развить достаточную скорость и не споткнуться: нам ведь уже разок повезло, так? Нужно закреплять успех, пока боги благоволят. Я высказала эту мысль вслух.

— Нет, — мотнула головой суфражистка, — даже по грунтовой дороге вы вдвоём на одной лошади удрать от этих быстроногих гадин не сумеете.

— И что нам делать? — отчаянно выпалила я, подстёгивая лошадь. Копыта проваливались, илистая почва затягивала.

— На глубину! — скомандовала леди Эйнсворт. — Эти твари не сильно хорошо плавают. Нападать в воде они точно не станут.

— Течение слишком сильное! — возразила я, случайно потянув поводья, когда Краля утопла передними ногами поглубже бабок. Вытянуть животину таким образом точно уж не выйдет, только зря кожу в углах губ натянула. Чувствую, любить меня за такое обращение эта белоснежка станет ещё больше.

Заминка стоила нам времени — я даже смогла рассмотреть голодное выражение на приближающихся чешуйчатых мордах. В жёлто-оранжевых глазах хищников горело пламя азарта. Мне стало безразлично, собираются они выпустить нам кишки или же просто будут гонять, чтобы отвадить от обратной дороги.

Краля рывками пыталась выбраться из ловушки, её пышная грива хлестала по моему лицу. Санда крепко обхватывала мою талию и едва слышно хныкала. Я не могла обернуться и посмотреть, но наверняка девушка зажмурилась: я бы обязательно так и сделала, если уж выживание от меня никак не зависит.

— Да в воду же! — орала Циара и показывала пример.

Искорки брызг разлетались в стороны, когда её жеребец таранил набегающую волну. Полосатая рептилия уже распахнула когтистые лапы и неслась к нам, не сбавляя ход, но Крале удалось вырваться — на чистом испуге. Так мышка перегрызёт себе лапку, если не сможет освободиться из мышеловки. Уверена, попади в капкан хвост этой красавицы, она бы плюнула на его сохранность, ведь шкура дороже и совершенно не хочется портить её длинными бороздами от когтей.

Я запомнила визг Санды, когда мы ухнули в быстрые воды. На миг глухой вакуум заполнил уши, потому что те оказались ниже уровня воздуха вместе с макушкой. Волосы поплыли вверх, полоскаясь светлыми водорослями и промываясь от налипшей грязи.

Судорожный вдох, пытающиеся проморгаться веки. Мокрое платье, одеревеневшие на моей талии руки девушки. Стиснутый промеж пальцев кожаный повод.

Править лошадкой в воде я даже не пыталась: она же не корабль.

С берега неслось разочарованное вяканье. Рептилии, правда, не полезли следом, хотя парочка всё же замочила лапки. Так же волки, пусть и отлично плавают, никогда не станут нападать на добычу в воде, ведь это не их среда. Однако я заметила, что эти твари продолжают нестись вдоль берега, надеясь, что мы быстро одумаемся и вернёмся на твёрдую почву.

Но мы не хотели. Я лично предпочитала утопление. Кстати, вот мы и помылись, а заодно хорошенько отравили змеиной гнилью речные воды. Если выберемся живыми, такой скандал будет...

Чудесная грива промокла и липла к лошадиной шее. Над водой осталась только голова, а мы с Сандой погрузились по самые сиськи и уповали на благоприятный исход передряги. Краля плевалась и снова невольно зачерпывала воду приоткрытыми губами. Её уши стояли торчком, будто она пыталась высмотреть ими, а не выслушать, что там впереди.

Ну, а впереди не было ничего, кроме шумных вод.

Хорошо, что поблизости нет порогов, они начинаются ниже по течению вместе с понижением ландшафта к береговой линии, иначе бы кувыркаться нам по каменным горбам, изображая волчки и оставляя кровавые отпечатки на удачно подвернувшихся валунах. Но и без такой подляны течение не оставляло места для иллюзий безопасности.

Лошади изо всех сил перебирали ногами, плыли по-собачьи и наверняка мечтали временно поменять копыта на ласты. Когда кобыла притопала, не справляясь с течением, то дергала головой, освобождая уши от лишней влаги и фыркала, напоминая мокрую псину, а не сказочного единорога. Гунтер леди Эйнсворт держался бодрее, но и его такой способ передвижения утомлял всё больше.

После жаркого дня бывает приятно искупаться, но не в таких условиях.

Ноздри лошади продолжали раздуваться и вибрировать, а вот силы покидали её мускулы. Сильное тренированное тело и так успело выложиться за этот бесконечный день на полную. Долго скакать под водой, преодолевая сопротивление толщи, она бы не смогла. Впрочем, преодолевать особо было нечего: мы же двигались вниз по течению. Однако уйма выносливости уходила, чтобы не поддаться общему току водных масс, не дать им уволочь себя и мотылять, как захочется.

Стискивать бёдра на скользкой шкуре оказалось той ещё задачкой. Я больше хваталась за луку, чем правила кобылой. Слететь очень не хотелось, ведь плавать мы с Сандой не обучены. Девушка стискивала объятия так, что дыхание перехватывало туже, чем корсетом. Вдобавок водичка оказалась до невозможности освежающей: весна ещё не закончилась, прогреться эти бурные потоки не успели. Да и потом ситуация не изменится: некогда им согреваться, слишком спешат к батюшке-океану. Так что и в разгар летнего зноя купаться в этой речке никто не захочет.

Я пыталась вспомнить, как она называется. Мой мозг спросил: «ты дура?»

Да, нам действительно некогда отвлекаться на подобную праздность. Продолжаем удерживаться всеми силами в седле и стараемся не потерять Санду. Чешуйчатые мрази ещё неслись по берегу, так что водные процедуры не собирались заканчиваться, пусть ни один лекарь их нам не прописывал.

Хорошо, что лошадей обучать плаванию не обязательно. Они просто продолжают двигаться в воде точно, как на суше. По этой же причине кошки умеют плавать, хотя ненавидят воду и скорее раскорячатся между бортами тазика, чем позволят окунуть себя. А вот выдрам, несмотря на полуводный образ жизни, приходится обучать детёнышей плаванию. Есть в этом вселенская несправедливость.

Блин, не понимаю, что со мной не так, если в момент страшной опасности я припоминаю занимательные факты из зоологического справочника. Дочь книжника — это однозначно диагноз.

— Впереди излучина, держитесь крепче! — проорала предупреждение леди Эйнсворт. Саму женщину я не видела, всё чаще погружаясь темечком ниже уровня кипящих вод и только успевая, что задерживать дыхание.

Высокий берег впереди, сложенный из базальта, заставлял русло обходить его стороной, хотя быстрые воды усердно работали над сглаживанием этой помехи. Всё бы ничего, да в таких интересных местах потоки любят образовывать круговерти.

Место опасное, но... Ох нет... Нет! Нет! Нет! Я ошиблась про пороги!

Только теперь вспомнила. Река называется Лаира, а впереди вовсе не единственный выступ породы. Это место называется Бесовы Жернова!

Нас удачно пронесло по первому изгибу, но за ним воды ударялись в подточенную стенку и снова заворачивали — уже в противоположную сторону. Вот здесь-то нас и настиг злой рок: бурный и пенящийся, как слюна сдуревшей от бешенства лисицы.

Я не могла рассмотреть, что произошло с Циарой и её конём: они исчезли за поворотом раньше нас, и голос женщины, даже обрывками, больше не долетал до моих ушей — только рёв озверевших волн. Нас тоже подхватило и резко развернуло, от чего Краля испуганно заржала и попыталась бить копытами по воде сильнее, будто хотела выбраться из пенящихся вод прямо на белые барашки — или на коряги.

Вот они как раз в таком месте скопились удачненько. Переплетение ветвей, торчащие обломки сучьев. Нас бросило на них со всего размаха. Санда едва успела защититься рукой, иначе её личико оказалось бы попорчено сильнее, чем от крапинки семян. Но в то же время оборонительный жест стал фатальной ошибкой: отпустив мою талию, она не смогла удержаться одной рукой.

Девушку просто слизнуло бурным потоком с лошадиной поясницы. Я больше не видела её и ничего не могла сделать. Даже не понимала, пронзило меня веткой или жакет вместе с корсетом выдержали укол, но боль от удара раскроила черепушку, в глазах стало темнеть. Кобылу влекло течением. На следующем витке она вовсе опрокинулась, кувыркнулась в подводном сальто. Одна моя нога выскользнула из стремени, но вторая застряла, и я последовала за подругой в пенную неизвестность в качестве наживки с тяжёлым грузилом.

Но мне повезло: после очередного удара о скалу сапог слетел, и мы с Кралей расстались до лучших времён, если таковые настанут.

Понять где верх и низ не выходило. Только вода и пузырьки. Страшная круговерть мотыляла меня. Когда удалось вынырнуть и продохнуть, в носу засвербело. Я пыталась следовать лошадиному примеру и плыть, как получится, но человеческая анатомия оказалась для этого непригодной, а поток слишком коварным. Даже хорошо обученный пловец не сумел бы побороть одуревшую стихию.

Мне всё же удалось ещё пару раз дорваться до спасительного воздуха: по чистой случайности, когда поток сам выбрасывал меня к поверхности — но потом его милость заканчивалась, и он утягивал игрушку обратно в смертоносные пучины.

Лишь чудом мне удалось не отключиться, не шибануться башкой о камни и не захлебнуться, хотя водички я напилась по гроб жизни. В какой-то момент пришло осознание, что извилистое бутылочное горлышко с порогами осталось позади. Меня просто несло бурным водотоком дальше, вниз по течению.

И я не видела никого.

——————

Друзья, понимаю, что наглею, но поставьте ЛАЙК! Очень прошу, это поможет продвижению книги.