Гниющий Змей. Книга 1

Глава 25

Рахша фыркнула и переступила ближе к хозяину.

Мясные ошмётки развесило по деревьям, нам тоже досталось и кровушки, и кусочков: я едва зажмуриться успела, наверняка вся физия в россыпи багровых капелек. Видя, как с натугой согнулся в пояснице и сел Гхар, я почувствовала, что внутри всё на миг сжалось, но потом нахаш тряхнул головой — его ноздри опростались от воздуха так же, как у зверюги подо мной, — и поднялся.

Тёмное сукно хатана пострадало от когтей хищника, но броня не позволила им добраться до чешуи моего спутника. Он провёл четырехпалой ладонью по лицу, стирая кровь — да только размазал. Чертыхнулся на своём шипящем наречии и воспользовался краем хатана вместо полотенца: одежду тоже залило основательно, так что уже не испортишь.

Фальшион светился в руке, будто медленно остывая — отзвуки той недостижимо высокой ноты ещё звенели в ушах. Удивительно, как эта магия поражает лишь того, на кого направлена. Звук не причинил боли ни мне, ни Арше, зато шакса разорвало, как банку с огурцами. На полотнище металла не осталось крови, он медленно потух, но остался чист и холоден, как дыхание божества.

Я ощутила внутренний порыв, недостойный благовоспитанной девицы: захотелось подбежать и крепко обнять уцелевшего в схватке змеелюда. Но слезать с мощной горбины рептилии побоялась. Как по мне, рахша вообще не очень замечала моё наличие. Просто груз, типа вьюка со скарбом.

Лезвие скользнуло за матерчатый пояс, нахаш стряхнул с плеча кусочки убитой твари и шагнул навстречу — рот его дёрнулся в самодовольной ухмылке, и та отразилась в янтаре глаз. Но мигом позже они дёрнулись в сторону кустов: там послышалось шебуршение ветвей. Я не успела ничего рассмотреть, рахша протяжно взревела, а пальцы с когтями снова сжались на рукояти.

— Зараза, уш-ш-шла, — прошипел сквозь клыки Гхар и свистнул, повернув голову к нам. Ездовой зверь среагировал на голосовую команду лучше, чем на все мои тягания ремней. Через миг нахаш уже перебросил ногу через широкий круп, перенял у меня поводья, да направил травоядного родича новым курсом.

Ощущение его фигуры за спиной, пусть окровавленной с ног до головы, придавало мне уверенность, хотя часть меня поражалась, с какой лёгкостью я доверилась чужаку. Ну, этот чужак спасает меня, верно? В третий раз, если уж вести подсчёт.

Облизав пересохшие губы, я спросила:

— Там был четвертый, да? Ещё один шакс?

Я припомнила, что видела в проломе крыши троих, но ещё сколько-то оставалось внизу, сторожили выход, когда мы прятались в донжоне. Может, там была одна тварь, а может и больше. Так что неясно, ожидать нам новой атаки или нет. Если выжила только одна... Почему бы ей не убраться к своему хозяину? Ну, пожаловаться, раны зализать.

Если таковой хозяин вообще существует за пределами моего воображения.

— Да, — выдохнул мне в затылок нахаш. — Есть идеи, чего эти гадины так упор-р-рно за вами гоняются?

— Нет, — я тряхнула грязными волосами, снова стараясь не заваливаться на поворотах. — Откуда ты вообще узнал, что происходит?

— Птичка напела.

— Гхар, давай серьёзно? Ты всё же отправился за своими, да?

— Ну, допустим, — не стал дальше увиливать чешуйчатый воитель.

— А ведь обещал этого не делать, — возмутилась я, будто ящер мне действительно что-то должен.

Тот усмехнулся и ответил:

— Приврал малёк.

— Ага, и экскурсия по усадьбе Кадоганов была, чтобы всё там разведать... Блин, ты же тогда ещё не знал о своих в темнице, — дальше я просто не успела прикусить язык, потому спросила: — Ты готовил покушение на лорда-канцлера?

— Всё-то тебе рас-с-скажи, — в голосе нахаша прибавилось весёлости.

Арша двигалась прежним темпом: не скачками, а быстро перебирая лапами и вихляя толстым хвостом. Я вроде начала успевать подстраиваться под её движения.

— И на Атле... ты причастен к диверсии с урожаем? — опять язык мой оказался предателем.

— Нет, это Арха-шагартан, — голос за моей спиной посерьёзнел. — Призванные Великим Змеем, как они себя называют. Я пытался их ос-с-становить, но не успел. Мы не собираемся истреблять людей, мы пытаемся добиться шанса на сосущ-щ-ществование.

— Кто это мы?

— Скоро познакомишься.

— Может, всё же расскажешь мне всё нормально? — очень устало проговорила я, а пальцы совершенно автономно впились в луку покрепче, когда снова пришлось откинуться к спине нахаша на резком подъёме.

Ящер скользнул носом по моему виску, а потом нас снова бросило вперёд в седле.

— Хорошо, — шепнул он. — Расскажу. Я из Бафора, может, слышала? Город на материке, он долго продержался, пал всего десять лет назад. Я тогда был примерно твоего возраста. Население у нас было смешанное, без ваших этих ксенофобских замаш-ш-шек. Ну, нам пришлось их изжить ещё в первые годы апокалипсиса, чтобы не передохнуть, а после падения... — он болезненно сглотнул. — Выжившие отправились на север, чтобы перес-с-сечь пролив и добраться до Сиарана. Но на месте оказалось, что только половина из нас пригодна для ваших пущ. Некоторые возмутились, отказались переселяться. Другие переправились, но... кхэм.

— Продолжили помогать вам? — предположила я.

— Догадливая, молодец. Да, у нас есть связные, есть поставки. Но это ничего не значит, если мы не добьёмся отмены Фазарского декр-р-рета. На материк мы не вернёмся, а на Атле скоро жить станет нельзя. И мы не планируем убивать лорда-канцлера. Ну, пока есть шанс обойтись без этого. Толку-то с его смерти, если взамен придёт такой же? Нас ещё и мишенью для новой травли сделают. Нет, я не пытался что-то специально у тебя выведать, просто не стал упускать возможность, ведь информация могла пригодиться.

— И пригодилась?

— Да, — он привлёк меня к себе на слишком резвом повороте. — Но её было недостаточно. Мы подкупили кое-кого из слуг в усадьбе и узнали, что скоро состоятся охоты, арис-с-стократы покинут усадьбу, а с ними — почти вся охрана и персонал. Нам пришлось действовать при свете дня, но с рахшами преодолеть стену крепости оказалось несложно: нас даже не засекли.

— Только не говори, что обошлось без жертв, — резко бросила я.

— Нет, не обошлось, — честно ответил змеелюд. — Одного мы точно убили, троих вырубили — не факт, что все очнутся. Но мы не могли оставить своих у вас.

— Да, знаю, их бы казнили... — смягчилась я.

— В конечном итоге, они бы действительно умерли. Но всё не так, как ты думаешь. Их не поймали возле усадьбы, они ничего не с-с-совершили. Собственно, ни один из них даже не ступал на землю Сиарана по доброй воле.

— Что? — не поняла я, но ощутила мурашки от приближения некой страшной правды.

— Их отловили на Атле и притащили сюда — про запас, чтобы всегда иметь под рукой главный ингредиент эликсира от гнили.

— И этот ингредиент... — волосы на затылке уже шевелились.

— Наша кровь, разумеется. Или ты веришь, будто вас действительно боги благословляют на гнилостойкость? Вы просто вор-р-руете то, что у нас есть от природы.

— Но эликсир только помогает справиться с последствиями заражения, он не даёт иммунитет.

— Даёт, если его употреблять регулярно на протяжении длительного срока — как делают все ваши аристократы, но не сообщают об этом народу. Но даже одна-две дозы могут сказаться на организме: ваши дети рождаются с устойчивость. Ты сама именно такая. Твои родители наверняка употребляли эликсир, вот ты и переняла часть нахашской крови.

Последние слова высосали из моих костей остатки тепла.

Нахашская кровь... во мне... Будто вот-вот чешуя должна прорасти...

— Все благор-р-родные дамы и господа употребляют эликсир с детских лет, — продолжил Гхар. — Но никто из них не уверен, обрёл защищённость от скверны или нет, ведь для этого нужно перемазаться чёрной гнилью и подождать. Рисковать они не желают, так что продолжают страховаться. Кстати, эпидемия уже началась, ты в курсе?

Я помотала головой. О, боги... как там отец и Блайк?

— Люди бегут из городов, Марона наполовину опустела. Глупость, конечно. Так они только разнесут заразу шире.

— Но почему в усадьбе об этом ни слова?

— Мне-то почём знать? Может, пр-р-равила этикета у них такие, чтоб не пор-р-ртить друг другу настр-р-роение, — я снова заметила увеличение рыка в его речи. — Из простого люда больше всего повезло их слугам: в случае чего, эликсир они получат, ведь должен кто-то обслуживать роскошную жизнь сливок общества, правильно?

— Хорошо, — я тяжело сглотнула, — хорошо, но как ты узнал о шаксах? И кто они вообще? Серпентоморфы или вроде этой рахши?

— Ш-ш-шакс — означает «проклятый». Серпентоморфы, да, получаются из нас через мутацию. Личинками не заражают, так что такое количество... Никогда не видел их столько в одной стае. Покидая усадьбу, мы просто заметили их. Моё оружие лучше всего подходит для дистанцированных атак, так что я отправился проследить, куда эти гадины напр-р-равляются, остальные повезли освобождённых в лагерь. С-с-собственно, вот и всё.

— И всё это время ты следовал за нами?

— Да, но с отставанием. Я видел, как вам перекр-р-рыли дорогу к усадьбе. Прифигел, заметив тебя на этой белой коняке, — мне с тоской вспомнилась Краля, а нахаш продолжил: — Мне нельзя было показываться вам на глаза, но я надеялся перебить шаксов, не привлекая внимания. Достал только двоих, остальные добрались до моста. Вы его перерубили. Нам с Аршей пришлось искать перепр-р-раву в другом месте, так что мы вас потеряли. Ну, а дальше искали по запаху и следам.

Я тихо выдохнула. С меня будто что-то схлынуло. Боль и зуд под кожей начали ощущаться сильнее, но сумятица в голове улеглась. Выкристаллизовалось главное.

— Спасибо, — сказала я. — Спасибо, что пришёл за мной.

Не оборачиваясь, я услышала его усмешку, а затем змеелюд подстегнул свою наверняка уставшую за время поисков зверушку.

— Уже почти добрались, — сказал он.

По дороге я спросила, не попадалась ли ему женщина с каштановыми волосами или лошадки. Но нет, Гхару удалось отыскать только мой след. Ну, наверное, потому, что искал он именно меня. Кто там из этих двух рептилий больше разнюхивал, непонятно. Да и как вычислили мой запах среди других: мы же только в мире грёз близко общались. У меня и там, что ли, такой же аромат, как в жизни? В общем, я предпочла не вдаваться в детали.

Прошло совсем немного времени, и ездовая ящерица вывезла нас к укрытому от посторонних глаз лагерю. Ничего особенного. Частокол, приземистые времянки да пара шатров — всё укрыто под лесным пологом, чтобы не обнаружили с высоты птичьего полёта.

Но ещё до того, как эта картина открылась мне, Гхар просвистел некую трель — я недостаточно хорошо разбираюсь в птичьих голосах, чтобы определить, кому он подражал. После его сигнала я заметила шевеление в развилках нескольких стволов. Фигуры задвигались, ослабляя натянутую тетиву. Выходит, нас успели взять на прицел.

Нет, они бы наверняка не стали стрелять: ведь кто ещё может пробираться через заросли на здоровенной чешуйчатой животине? Просто нас не сразу разглядели, вот и изготовились. Часовые к нам, разумеется, не спустились. Просто мы проехали дальше.

Мы подъехали к воротам, встроенным в частокол из высоких заточенных брёвен. Здесь нас встретил взгляд ещё одного часового — с вышки. Невысокой, надо заметить. К своему удивлению, я не увидела чешуи на его коже. Человек. Ну, да, Гхар же сказал, что эти бафорцы привыкли выживать сообща.

Гхар спешился и повёл Аршу в поводу. Рахша возбуждённо заспешила, совсем как лошадь, уставшая после тяжёлого дня и мечтающая скорее вернуться в стойло.

Змеелюд что-то зычно прорычал часовому, не трогая древесный массив воротины. Я удивилась, что он не перешёл на сиаранский или ещё какой человеческий язык. Но какое изумление мне досталось, когда человек посмотрел вниз по свою сторону ограды и крикнул кому-то на этом же шипяще-рычащем наречии. Почему-то мне казалось, что человеческая глотка для таких звуков непригодна, похоже, это вопрос практики.

Послышался глухой стук убираемой перекладины, и нам отворили. Встретивший нас нахаш выглядел старше Гхара, а ростом был ниже. Никакой глиняной маски на лице не обнаружилось, да это и не удивительно, ведь нахаши здесь у себя. Ручкаться с прибывшим он не стал: чтоб заразу не подцепить, а может нахаши вовсе этот жест не практикуют. Он быстро скользнул взглядом по Гхару: у того на голове и шее между чешуек запеклась кровь.

Они перекинулись парой слов. Глаза встречающего имели такой же янтарный отлив, и теперь их узкие щелочки направились на меня. Он качнул подбородком и что-то спросил у моего спутника. Тот ответил. С усмешкой. И у второго появилась такая же.

Блин, как неуютно-то. Чисто пара мужиков тёлку обсуждают.

— Это Таршиш, — представил мне соратника Гхар. — Это он первым заметил шаксов, так что не забудь и ему спасибо сказать.

Ну, я сказала. Второй нахаш клыкасто рассмеялся и кивнул, чтоб заходили.

Во дворе нам велели подождать, а Гхар помог мне слезть со своей зверюги. Ноги устали от такой раскорячки. Поди, если так постоянно ездить, колесом изогнутся, хотя у Гхара упрямо остаются нормальными. Нас встретило несколько бафорцев: людей и нахашей. Среди них я заметила девчонку лет четырнадцати с остриженными по плечи тёмно-русыми волосами и пронзительно-недружелюбными глазами. Она стояла, фривольно сложив руки на плоской груди, и носила такую же одежду, как мужчины, а на поясе я заметила кинжал.

Уверена, Циара пришла бы в восторг.

Ещё пара подростков уже суетилась, разжигая вязки можжевельника. Нас принялись окуривать. Выходит, у них есть свой чародей. Не думаю, что пополнять запасы в Мароне или ещё каком достаточно крупном центре этим лесным партизанам очень сподручно. Хотя, кто знает? Гхар упоминал о каких-то поставках. Еда, одежда, оружие, лекарства и магические безделицы?

Мой спаситель стащил сбрую с морды Арши, погладил по лобастой башке, потрепал обвислую шкуру на подбородке — зверюга счастливо сомкнула веки. Её расседлали и увели цокотом те же подростки, уже покончившие с гигиеной. Я слышала из дощатого строения низкий рёв таких же ездовых зверей. Сколько их у бафорцев? Ну, если прикинуть размеры «конюшни», не больше пяти: эти животинки занимают довольно много места.

Под взглядами собравшихся людей и нелюдей я ощутила всю изодранность своей одежды, всю осевшую на коже и волосах грязь, каждую воспалившуюся ранку от метко засаженного семечка. Да, глупая девчонка, но ничего не могу поделать.

К нам подошёл улыбчивый бородач в поношенной куртке нараспашку, ворот рубахи открывал густую тёмную поросль на груди, а по ширине плеч можно было вымерять дверные проёмы.

— Ну, здорово, — сказал он зычным баском. — Я Михай, а ты, получается, та самая блондиночка?

Я покосилась на Гхара с очень выразительным взглядом, дескать, и сколько ты растрепал? Тот усмехнулся, чуть показав зубы, и передёрнул плечами.

— Так ты достал этих гадин? — бугай перевёл взгляд с моих разодранных леггинсов на лицо Гхара. — В кровище-то, смотрю, искупался как надо. Это от них?

— Мих, отвали, не видишь? — сказал нахаш здоровяку. — Потом всем всё расскажу. Нам срочно нужно к Хасурху. Он у себя?

— Да где ж ему ещё быть-то? Мы как вернулись, сразу ему пленников сдали. Вроде, ничего, говорит. Быстро оправятся. Так чего с шаксами-то?

Похоже, понимание не входит в число добродетелей этого субъекта. Зато собутыльник из него наверняка отменный: непритязательный в юморе, охочий до пошлостей. Ладно, зачем я вообще кому-то психологические портреты составляю?

Мне бы сейчас голову снять да на полочку положить — пусть отдохнёт до лучших времён. Такая усталость навалилась... она всё это время будто копилась, чтобы теперь заявить о своих правах на каждую крупицу моего естества.

Гхар заметил, что я пошатнулась, и поддержал меня, да повёл в самое добротное строение на территории лагеря. Мы поднялись по дощатым ступенькам, дверь скрипнула...

И я встретила первого в жизни семиша.