Горячее лето

XXVII

На третий день после собрания Хазаров не вышел на работу. Чрезвычайное происшествие!

Отсутствие начальника почувствовалось с первых же минут. Кинулись его разыскивать. Старший писарь Семкин заявил, что Платон Петрович сегодня не приходил, что такого раньше с ним никогда не бывало и что, следовательно, «что-то стряслось — какое-то несчастье». Послали на квартиру — висит замок.

Карпова вызвали в стройуправление. Главный инженер Ивянский встретил его вопросом:

— Что же все-таки, Карпов, вы с Хазаровым не поделили?

Владимир уважал главного инженера, но не мог простить ему хладнокровного отношения к поселку. Ивянский был крупным специалистом, преподавателем местного строительного техникума и автором нескольких изобретений.

Ивянский сидел в мягком кресле, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Одет он был в безупречно сшитый костюм серого цвета, с легким голубоватым оттенком. Неяркий светлый галстук завязан тщательно — ни морщинки.

Слегка бледное лицо его, видимо, не поддавалось загару. Искры седины сверкали не только на висках, но и по всей голове.

— Работу не поделили, — прямо ответил Карпов.

— Так-так, — одной верхней губой усмехнулся тот. — Работы мало? На двоих не хватает?

— Работы — край непочатый.

— Так что же? — продолжал допрос Ивянский, закуривая длинную тонкую папиросу.

Владимир видел, что Ивянский хочет что-то уяснить, оценить, проверить. Но что? Он ведь все знает о поселке.

— Должно быть, характерами не сошлись.

— Вкусы разные?

— Взгляды, методы.

— В работе?

— В работе. Значит — в жизни.

Этот юноша знает, как отвечать. Ивянский слышал о нем разноречивые отзывы, видел его на поселке энергичным, увлеченным. А деловым? Это ведь разные вещи.

— Так вот, товарищ Карпов… Хазаров уступает вам власть.

Главный инженер умеет сказать неожиданно. Скажет — и смотрит прищуренными глазами, касаясь тонкими длинными пальцами подбородка.

Будто бы спокоен. Впрочем, сквозь белизну кожи на щеках заметны кое-где слабые розовые пятна. «Уступает власть», — эти слова подчеркнуты. Они, несомненно, сказаны Хазаровым и переданы буквально.

Возмутиться? Спокойствие, Карпов! Лучше молчать.

— «…И пусть его самолюбие торжествует», — процитировал из того же источника. Ивянский, не отводя взгляда.

— Мне эта игра не нравится, товарищ главный инженер.

— Серьезная игра, Карпов. Вот какая игра: явился Хазаров и попросил отставки.

— Не может быть! Платон Петрович не из таких.

— Да, это верно, не из таких. Он предложил дилемму: Хазаров или Карпов. Понимаете? Я с вами говорю совершенно откровенно.

— Благодарю.

Ивянский поморщился. Его манеры, жесты были неторопливы и законченны, но сейчас он поступился своими привычками.

— Погодите благодарить. Уж лучше тогда слушайте, что я буду говорить.

— Вы меня позвали, чтобы объявить об увольнении? — резко спросил Владимир, отступая на шаг и закладывая руки за спину. Он был готов повернуться на каблуках и хлопнуть дверью.

— Помолчите, Карпов, прошу вас, — проговорил Ивянский с таким видом, точно у него внезапно закололо в боку.

Владимир боялся, что потеряет контроль над собой. Вот его, молодого специалиста и непокладистого человека, переводят со Степного. Он же просился на промышленный объект! Его просьбу уважат… Неужели сейчас возможно уйти с поселка?

— Хазаров взвинчен больше вас. Я решил, что с такими расшатанными нервами строить нельзя. Надо их лечить, нервы… Я согласился на двухмесячный отпуск Хазарова.

— Что вы делаете! В такое время! — ужаснулся Карпов, перед которым предстала картина сегодняшнего утра на строительстве, непрестанные вопросы повсюду: «Платон Петрович! Где Платон Петрович?» — Я уйду.

— Карпов, Карпов, — сокрушенно покачал головой Ивянский. — Кипяток.

— Я попрошу у него извинения. Я…

— Мне вас характеризовали не так, — с разочарованием промолвил Ивянский. — Зачем же быть мальчишкой?

Владимир испытывал такое ощущение, точно его хватили плеткой.

Ивянский вдруг резко спросил:

— Вы не забыли решение партсобрания? Хазаров уехал сегодня ночью. Отдыхать. Вы назначаетесь исполняющим обязанности начальника стройучастка.

Ивянский приподнял со стола массивное мраморное пресс-папье, внимательно посмотрел на него. Переведя взгляд на Карпова, сказал:

— Действуйте. — И поставил пресс так, точно хотел вдавить его в стол.

Ивянский провожал Карпова неподвижным взглядом. В этом взгляде можно было угадать и сомнение и надежду.

…На поселок Владимир шел с намерением осмотреться, прикинуть масштаб работы, примерить его на свои силы, чтобы успеть побывать у Борового и Мироненко, тока приказа еще нет.

Но приказ уже был. Приказ подписал Боровой. Его получил Семкин. Он удивился и испугался. Пошел в дом, где жил Хазаров, и самолично убедился, что начальник действительно уехал. Затем верх взяло подмывающее чувство обладания сногсшибательной новостью. Старший писарь не вытерпел и обежал всю стройку с сенсационным сообщением.

Дела навалились на Карпова сразу, как только он появился у строящихся домов. Вопросы возникали повсюду, спешные, срочные, совершенно неотложные. Снабжение, нормировка работ, зарплата, техника безопасности, спецодежда… Словно крутой водоворот закрутил, завертел Владимира. Он старался действовать спокойно, рассудительно, но это не удавалось. За каких-нибудь три часа пришлось побывать почти на всех домах, в складе, в конторе, у растворомешалок.

Дела были и крупные и мелкие, но все равно люди обращались непосредственно к нему, заменившему Хазарова. В конце рабочего дня, пролетевшего молниеносно, Владимир пришел к выводу, что объем обязанностей начальника стройучастка ему не по плечу. Он устал. Он потратил много сил, а сделал обидно мало. Перед глазами стоял Ивянский со взглядом, полным неразрешенных сомнений. Какого же, в конце концов, о нем мнения главный инженер? Хазаров, конечно, не поскупился на краски. «Честолюбие!» Неужели Ивянский в какой-то мере разделяет взгляд Хазарова? Тогда следует сейчас же бежать в стройуправление и решительно объясниться с главинжем. А, может быть, лучше в кабинет к Боровому? Боровой проще. Но ведь есть решение собрания о форсировании жилстроительства… Пасовать в такой обстановке?

Лет шесть тому назад командир саперного взвода лейтенант Карпов получил роту. Разве легко было? Трудно, но все-таки, кажется, не так трудно, как теперь.

Костюк, например, умеет вести дело самостоятельно, хотя и держится как-то на отшибе. Но много ли таких? Мало. Что причиной? Плохие люди? У людей придавлена инициатива. Это горький факт. Они на постоянном поводу, под вечной опекой. А если инициативу развязать? Кстати, об этом записано в решении партсобрания.

Много размышлял Карпов в этот вечер. Он бесцельно бродил по городу, пока вдруг не остановился у входа на стадион «Спартак». Ему захотелось, чтобы из ворот сейчас вышла Тоня. Пусть даже с Вовками. Он бы подошел и увел ее с собой. Рассказал бы ей о своих сомнениях и попросил совета.

Подошел бы?