Гротенберг. Песнь старого города

9

Вечер. День третий

Центральная площадь. Новый Гротенберг

Асари любил особенную ночную прохладу в этой части города. Ветер, дувший с моря, приносил солёную влагу с запахом водорослей. И пусть почти всегда бросал его в дрожь, но неизменно был ему приятен. Юноше никогда не доводилось ходить на кораблях в плавание, потому что в детстве их всегда от этого отгораживали, а после его жизнь превратилась в бега, и если он и попадал на судно, то лишь когда те отстаивались в порту, выполнив очередной кровавый заказ. Мог бы уплыть, сказали бы многие, но так далеко бежать Асари не собирался. Нет, он убегал так, чтобы иметь возможность вернуться. Даже под тяжестью всех этих лет Асари помнил о том, что произошло десять лет назад, а о том, что случилось по его же вине — и говорить не стоило.

Сначала мелкий воришка, затем член банды, затем наёмный убийца, освоившийся со своими способностями, и приносящий жертвы Ваканту — всё это в небольшой период жизни.

Сейчас для заказов уже не оставалось времени. Юнец знал, что его агент, подбрасывающий ему работенку, ищет его по всем злачным местечкам города, но сейчас нельзя было тратить драгоценное время. Стоило бы его предупредить, конечно, но он и сам не понимал, отчего так поступал. Была в том своеобразная издёвка над тем, кто столько лет держал его на крючке. Скользя по карнизам, Асари радовался тому, что чувствует себя свободным. Снова. Магия ещё восстановилась не до конца, да и само тело также напоминало о событиях ночи. Однако голова была чиста. Развеялось впечатление от ужаса рассвета, от того, чем стал Сегель.

«Отправляйся на разведку, я о нем позабочусь» — сказал Нерл вечером. Сегель застонал от боли на койке, попытался выгнуться, и даже ослабший Асари мог уловить, как сгущается вокруг него тьма, но заклинание сдерживало его обращение. Тогда у Черного Кинжала вновь промелькнула мысль просто избавить парня от страданий. Только на миг возникла крамольная мысль, но эти сомнения развеял алхимик — «скоро он очнется, и мы поговорим с ним с глазу на глаз» — сказал старый чудак. Пожалуй, если бы он не верил настолько Нерлу, то сейчас не бился в сомнениях.

«На всё воля богов» — наконец подумал Асари. Не любил он вверять свою судьбу в руки этих бездушных наблюдателей, как многие люди, но теперь уж ничего не поделаешь.

Сейчас, потянувшись, Асари обнаружил себя уже на подступе к площади. Здесь приходилось уже жаться в тени — уж слишком много жрецов расхаживало, а жрицы оттачивали ритуал призыва. С площади разливалось прекрасное многоголосое пение. Молитвы возносили верховные жрецы и жрицы. Пространство словно пульсировало от тех слов, что они распевали. Асари был почти уверен, что даже без магии, слова наделялись силой. Слишком древние обычаи и ритуалы задействованы, чтобы в руках простого человека стать силой, а духовники располагали и знаниями. Тожество уже завтра, подумал мальчишка, и чувствовал неуловимо, что что-то не так в этой формуле. В этих песнях. Слова? Он припомнил слова Пути, и, подобравшись ближе, словно змея, стал слушать, прижимаясь к влажному карнизу.

Нет, слова те же, подумал он, тогда что же? Тон? Да-да-да! Здесь-то и кроется искажение! Но для чего дотошным церковникам...

Асари позволил себе ухмыльнуться, а после и вовсе кратко рассмеяться над собственной глупостью. Ну, конечно! Верховные Жрецы так просто не упустят возможность избавиться от Мэйнард! Пока народ ищет подвох в возобновлении торжества, Церковь ищет оружие, чтобы избавиться от главной еретички! Ни для кого не секрет, что после смерти основателя Ордена, новая Верховная определила Мэйнард как главную виновницу чумы. Хоть в чем-то она была права. Только вот сил у ордена Летании добраться до некромантки не было никаких. Игра у них была равна.

Асари это прекрасно знал. Узнали и жрецы, попытавшиеся войти в замок, но так и не вернувшиеся. В след за ними и послы из Торока отправились в замок. И отчего-то Асари сомневался, что после третьего визита уже стольких солдат, соседний монарх так просто оставит форпост. Быть может, попытается завоевать, отобрать автономию. Пожалуй, это ещё худший исход, если он не справится. А он не может справиться, потому что совершенно не понимает – он сейчас пусть и не пешка, а более значимая фигура, но в чужой игре. О, сколько душ принесет глупый король для Мэйнард на блюде!

Не быть этому! Асари снова чуть огляделся, всё более и более снижаясь с высоты к улицам. Многолюдно для ночи всё-таки. И очень-очень опасно. Даже монстры здесь старались явно не появляться. Либо, подумал тут же юноша, всех монстров в эту ночь обезвреживали сразу же, как те появлялись. В этом стоило убедиться, едва вдохнул воздух поглубже. Смрад канав перебивался тяжелым запахом крови. Перевалившись через конёк очередной крыши, он вгляделся в темные переулки. Вот они... пригвозженые к стенам зачарованными копьями.

Если новая Жрица готовит ловушку — это надо использовать. У него есть два весомых преимущества, если Мэйнард и впрямь появится на площади на рассвете. Первое: она покинет свой маленький мирок, в который она обратила замок, а значит, у неё останется лишь её магия, а не неиссякаемый источник для жизни. Но на это есть второе преимущество: поскольку Церковь готовит переворот — по крайней мере, именно это Асари и казалось — вероятно, они смогут помешать герцогине использовать свои силы! Помнил Асари фонари, исписанные знаками Риел. Помнил, как хорошо они действуют и на него. Надо проверить!

Теперь мальчишка пробежался по карнизам, и понимал, что, не зажженные фонари и впрямь неприметно расставлены по площади. Их радиус был небольшой, и более того они должны гореть, чтобы поле работало. Только вот, чем тщательнее он вглядывался в площадь, тем больше бледнел: их было огромное количество, несчётное множество. Когда знаешь, что искать, легко цепляешь кубообразные объекты.

Теперь определённо нужно будет искать обзорную точку. Для него такое количество рассеивателей было бы неприятно, но если он правильно рассчитает с прыжком... да, у него все получится — тут же вторил самоуверенный голос. Ха! Даже без Сегеля!

Она будет уязвима завтра днем, если посмеет появиться на площади!

Его тень отделилась, и села на краю крыши.

— Уверен, что стоит так рисковать, Рэм? — Голос двойника был частично искажен, как и любых порождений Пустоты. — Мы не можем знать наверняка, появится ли она самолично на площади. Может, она пришлет марионетку, может, кого подставного. Если она решила, наконец, выйти из замка — жди беды, друг мой. Может, за столько лет Мэйни освоила магию Ваканта настолько, что игры жриц окажутся для неё досадной мелочью...

— Не нагнетай. — Поморщился Асари, и перемахнул на другую крышу. Ему было неприятно напоминание о несовершенстве собственного плана. Очень хотелось верить в безупречность. Тень последовала за ним. Наёмник спустился на аккуратный каменный балкончик, а с него — на ещё один карниз. Ниже и ниже, стараясь поменьше полагаться на раненые конечности.

Мимо прошёл патруль, и пришлось затаиться. Вечером делать это было чем дальше, тем проще. Тьма накрывала Гротенберг всё сильнее и сильнее. Фонарщики парой зажигали фонари, продвигаясь к площади, но их неяркий свет плохо разгонял темноту. Переулки от того казались теперь черными провалами. Свет зажигался в домах, столь же бледный, как эти несчастные фонари. Асари видел и тени людей, там, в теплых домах за зашторенными окнами. Вечерний прием эликсира. У многих в семьях были обращенные, и так они сдерживались.

Нерл очень сильно помог городу в своё время. Сначала с первой чумой, около десяти лет назад, а теперь с проклятием. Поистине удивительный человек.

— Что ты планируешь делать? — Полюбопытствовала Тень, обрывая его размышления.

— Наблюдать, составлять маршрут, оценить рунные начертания, их себе зарисовать, и принести Нерлу. — Тут же шепотом отозвался Асари, приземляясь на землю. Допельгангер последовал его примеру, разве что совершенно бесшумно.

Площадь была самой громоздкой частью Гротенберга. Её построили не так и давно, относительно самой крепости, и ранее на этом месте располагались другие дома, пострадавшие во времена последней осады. Асари, разумеется, те времена никак не мог застать, и знал лишь из рассказов дедушки о том, как это место выглядело ранее, да видел старые карты.

Теперь расчищенная площадка выделялась колоннами, где центральная сцена была приподнята над основой, и падала в колодец в центре. Конечно же, сейчас он был открыт. Только на время Торжества, поскольку колодец связывался с потусторонним миром, и им же охранялся. Сколько бы мальчишки не пытались на нем рисовать краской или чем-то ещё, не пытались забрасывать всякой дрянью, пока не видят взрослые — всё одно как будто бы тот поглощал всё без остатка самими стенками. Божества не наказывали детей за их глупости. Несмотря ни на что.

Асари передёрнул плечами от воспоминаний детства, отмахнулся.

Разумеется, и все подношения божествам приносились сюда. Асари сильно сомневался, что их на самом деле принимали там, в мире Потустороннем, но традиции свои никто нарушать не собирался, щедро благодаря богов — неизвестно настолько залужено — за проявленную благосклонность. Однако последние годы много чего изменили — подношений стало меньше, ведь божества не защитили их от сумасшедшей правительницы. Подъем веры на заре болезни и последней чумы, и резкий её спад — вот так легко завоевать и потерять веру людей.

— Смотри, — Тень указала на порт, который наполнился огнями. Асари вскочил снова наверх. Мягким переносом преодолевая несколько крыш, он оказался на верхотуре одного из шпилей, неприятно поморщившись от боли в ноге, — квартовержцы желают видеть празднество в честь их божеств.

— Глупо. — Выдохнул мальчишка. Он вглядывался в мерцающую от водяныхотражений тьму. Там, к порту, причаливали корабли.

— Глупо. — Словно эхо подтвердил Ираса. — О, сколько жизней уйдет безумной ведьме, если мы не справимся! — Покачал головой он, и, обходя по краю крыши, глядел на прибывающий народ, бодро и весело топавший в город.

— Если этой ночью на них ещё и нападут...

— Эпидемия разве может распространиться? — Перебил его Тень, оглянувшись через плечо.

Асари пожал плечами. Почему они решили, что это проклятие работает только в Гротенберге? Кто говорил, что оно не может быть вне его? Кто говорил, что пока герцогиня «жива», она не сможет таким образом расширить сферу своего влияния? Проклятие... Асари потёр виски, понимая, что если он продолжит развивать эту мысль, ничего хорошего в выводах не будет.

— Сосредоточимся на рассветной церемонии. — Предложил Асари, вновь перенесясь вниз.

Тут он огляделся, и присмотрел себе нужную личину. Шаг, другой. Навстречу ему следует мужчина. Среднего роста, плечистый. Вероятно, простой рабочий. Недовольный тем, что в ночь нужно выходить, помогая приготовиться к празднеству, потому что считает, что это может подвергнуть их всех опасности. Недоверчиво поглядывает на стражников, но с благоговением смотрит на жрецов, оцепивших центральные улицы.

Тут Асари потянулся к его лицу, словно снимая маску, и, уже проходя мимо, провел рукой по своему лицу. Магия покалывала кожу, накладывая иллюзию. К сожалению, удостовериться в том, насколько прочно она сидит на нём, сам юноша не мог сказать: твоё сознание слишком хорошо знает, как ты выглядишь, слишком точно, чтобы его можно было обмануть магией.

Теперь можно и осмотреться получше. Набросив на голову капюшон, и расправив полы плаща, можно свободно идти по улицам.

Ночной Гротенберг был прекрасен хотя бы и потому, что удивительным образом выстраивал баланс между тьмой и светом. Отдаляясь в темноту, Асари уже не слышал отрывков Пути Просветления — основной молитвы в Верховной песне о трех божествах. Был ещё один куплет, о пути Ваканта и его низвержении в Бездну, однако первая часть была убрана в последствие. За свои мистические свойства. В отличие от остальных куплетов, путь Ваканта, действительно мог ввергнуть в транс, а более чувствительных погрузить в сон, в мир Потусторонний, а то и вовсе в затерянный Раскол, где обитал Вакант.

Теперь, шествуя по темным улочкам, Асари слышал именно эти два куплета. Культ Ваканта за последние пять лет переживал подъем. Этой мысли он усмехнулся. Конечно, легенда о нем, о Черном Кинжале, несущем смерть на заказ, проливая кровь ради темного божества, разумеется, породила не только страх перед ним, но и заставила людей обратиться с мольбами к Ваканту. Ведь, если Отверженный дал силу Черному Кинжалу, быть может, он дарует свою силу и другим.

Конечно, это было глупо.

Вакант не разбрасывался своими дарами просто так. Его магия черная, от того и плату берёт жизнью. Твоей ли, или твоего врага — решать тебе, разумеется, но от того, сколько ты готов платить, зависит и то, насколько велик будет дар. Многие просто не готовы столько заплатить. Многие люди страшатся своих желаний. Ты можешь сколь угодно желать крыльев птицы, но едва ли сам пойдешь для этого отрезать крылья сотне других. Так и здесь. Если ты просишь отмщения, ты сам станешь духом мести. Если ты хочешь сбежать, ты станешь подобным ветру. Если просишь защиты... В голове темноволосого тут же вспыхнул образ черного рыцаря. Может, вот чего просил Сегель у Ваканта? Он покачал головой. Нет, не только. Дело явно не только в этом.

Асари вспоминал. О, сколько крови он пролил в то время, когда пытался добраться до Мэйнард! До всей верхушки узурпаторов, и свергнуть их. Теперь это не играло ровным счетом никакого значения.

Мимо проходил ещё один отряд жрецов. Инстинктивно Асари двинулся ближе к стенам, но фонарь в руке жреца замерцал, и мужчина оглянулся. Взглядами они не пересеклись, потому, как юноша тут же скользнул в неприметный переулок. Черт. Черт-черт-черт! Кто-то всё же его заметил: он слышал тихие шаги позади. Они держались на дистанции, но не уступали ему. Только он стал собирать в себе силы, как вдруг...

— Асари. — Знакомый женский голос.

Асари обернулся, смотря на девушку. Та жрица, с которой за прошлую ночь они успели побывать и врагами, и союзниками. Он снял с лица маску инакинул поверх его фарфорового слепка, закрепленного на поясе. Интуитивно рука метнулась к кинжалу, но жрица тут же вскинула миролюбиво руки.

— Я хочу поговорить. — Дождавшись разрешения, та осторожно двинулась в сторону юноши, держа руки всё ещё поднятыми. С тревогой вглядываясь в свет улиц позади, он всё ещё, показательно, держал руку на клинке. — Меня зовут Сиола. Мы так и не представились друг другу там, вчера... — она внимательно оглядела его. — Значит, правду говорят: на тебе раны заживают столь быстро, что ты можешь убить множество людей, быть распоротым, как кур на разделочной доске, и притом на следующий день без ран снова выйти на кровавую охоту.

Взгляд Асари стал снисходительным.

— Не преувеличивай. Можешь опустить руки... — Юноша запахнул плащ. — Тебя-то я, как вижу, тоже с прошлой ночи подлечили.

— Боец из меня будет некудышный, если ты об этом. — Покачала Сиола головой. — А что с Сегелем? Он...

— Жив. — Прервал её Асари, и тут же дополнил. — Пока жив. Сильно пострадал после обращения.

Тут Сиола подняла взгляд к небу, смотря на то, как затягивается небо темными облаками, через которые не видно стало звезды. Асари видел, какой вопрос у неё просится наружу, но она его не задает.

Улицы понемногу «умирали», чтобы отдать себя во власть зла. Мгновение затишья вот-вот кончится. Расползались по домам последние мирные жители. Принимали эликсир те проклятые, у которых хватало средств на снадобье Нерла. Где-то там, вдали, был слышен вой — кто-то обращался, вырываясь на улицы Гротенберга. За этим последовали и другие вопли. Однако сейчас они казались совершенно призрачными, максимально отдаленными. Вслед за воем проклятых, слышны были крики офицеров стражи, и жрецов.

— Что ты планируешь делать завтра?

— А ты планируешь донести на меня другим жрицам?

Сиола побледнела, и даже отступила чуть назад, покачав головой, снимая шлем. Под ним не было диадемы.

— Нет. Ни в коем случае... ты мне должен. Дважды. Поэтому я хочу знать, что произошло, разве... разве Сэм не один из вас? Неужто Проклятый вас не бережет?

— Бережет. — Насупился Асари. Правда, после прошлой ночи он и сам в этом сомневаться стал. Может, и не бережет. Может, ему просто так везло. — Мне кажется, что дело было не в том, что Сегель наделен был даром Ваканта. Дело в чем-то другом. Но сейчас... сейчас дело в другом. Я планирую завтра убить герцогиню Мэйнард. Чего бы мне это не стоило. Эта ведьма выберется из своей цитадели зла, и у неё не должно быть никакой магической подпитки.

— Элеонора планирует выжигать магию по всей площади во время выступления Лиоры.

Как давно он не слышал простого, смертного, имени герцогини, подумал Асари. Уже столько лет, сколько пытался до неё добраться.

— Значит, я был прав. — Кивнул Асари, и повернулся в сторону площади. — Знаешь, это даже на руку. Никто не ждет появления божеств, как и прошедшие десятилетия, так что можно будет просто воспользоваться церемонией. Это на руку и вам, и нам.

— Пока будут петь строки из Пути — фонари будут заряжены силой под завязку.

— Я знаю.

— Это рискованно.

— И это я знаю. — Кивнул Асари. — В сущности, у меня и других-то вариантов не будет, кроме как рискнуть завтра, пойти ва-банк, и сорвать куш, чтобы, наконец, исполнить свою миссию.

Даже отсюда было легко увидеть замок Гранвиль. Его черный силуэт поднимался с северной стороны, как обсидиановый обелиск. Асари смотрел на него с искренней тоской по тем временам, когда над ним не висели тяжелые темные тучи, словно закручивающиеся в спираль над центральной башней. Тронный зал. Он стиснул руки в кулаках, словно желая одним прыжком пересечь это расстояние, и ворваться в зал. Лишь после затянувшейся тишины, он краем глаза посмотрел на девушку.

Тишина способствовала тому, чтобы мысли вновь и вновь блуждали по воспоминаниям прошлого. Десять лет... как символично, что именно в этот год снова проведут торжество. Как символично, что он собирается положить конец деяниям Мэйнард, и исправить то, что сам натворил. Асари смахнул с себя приступ размышлений о прошлом, нервно дернув головой, и передернув плечами.

— Сиола, так... а в чем же твоя миссия, зачем ты пошла за мной?

Жрица молчала. Тогда Асари обернулся на неё, и увидел, как она внимательно вглядывается в его лицо. Тщательно вглядывалась в его осанистую фигуру. В выгоревший блонд в роковую ночь, на фоне которого кожа казалась ещё темнее, а серые глаза словно светились в темноте. О чем думала она — он не знал. Его недоверчивость могла бы до бесконечности раскручивать варианты, не сулящие ему ничего хорошего. И всё-таки, почему-то сейчас ему хотелось ей поверить. Более того, пока он поглядывал на неё, все больше в голове всплывал образ темноволосой девочки в плохо затянутом кожаном доспехе, которую он видел много лет назад. Роковая ночь. Всё сводится к ней.

В этот миг, кажется, и девушка для себя что-то осознала. В её взгляде промелькнуло осознание, заставившее отхлынуть кровь от лица, так что оно стало белым, как мел.

— Так это ты, мстительный дух семейства Трейвас... — наконец, пробормотала Сиола севшим голосом, сделала шаг назад, но тут же собрала себя в руки. — Хирем.