Гротенберг. Песнь старого города

15

День. День четвертый

Замок Гранвиль. Подземный ход

Путь из Храма вышел куда как проще, чем они ожидали. Верховная приказала ворвавшимся жрецам пропустить их, и созвать всех, кого можно было, и кто остался в живых из всех в пределах Храма. Рассылать гонцов за остальными не было никакого смысла — только потерять верных людей. Таковых оставалось, правда, не так и много. Многие из них были ранены. Юные жрицы отдали свою жизнь дотла в последний барьер, тонкой вязью оплетающий церковь и прилежащие к ней территории. Основное помещение храма занимали перепуганные горожане. Некоторые из них были раненными, и они понимали, что могут лишь сопротивляться проклятию, скрывая свои раны от ближних, сколько хватит воли, а остальные — живые, здоровые, просто надеялись на то, что это когда-нибудь закончится.

«Закончится, — подумал Сегель, — обязательно закончится. Только нужно поспешить».

Небольшой, хорошо вооруженный отряд, перепачканный в свежей крови, конечно, произвел должное впечатление. Разве что Асари выбивался своим вялым видом, едва находя силы переставлять ноги, как сначала казалось. Многие решили, что они очищали с боем улицы от чудовищ, и жрецы были вынуждены подыграть, опасаясь гнева Верхновной. Впрочем, думал Сегель, она бы сейчас едва ли смогла что-то им сделать. Однако дело было не только в том, что Элеонора оставалась их главой. Жрецы заметили надежду, проснувшуюся в людях. Просили не уходить, и защищать их до последнего вздоха. Однако цель перед ними стояла совсем иная.

Понять, что же чувствуют Асари и Сиола, Сегель не мог. Самому же ему было тяжело. Он был готов ринуться в Замок сейчас же. Этих людей ещё можно спасти. Сегель лишь мог надеяться, что и сестру тоже — что она не погибла на улицах, что, даже если обратилась, находится под надзором Гарри. Бежать в другую часть города, сейчас также не было времени, хотя мужчина отчего-то чувствовал: она жива, притом не той потусторонней жизнью, как он сейчас, а жива именно так, как люди.

Они лишь заскочили в квартиру Асари за экипировкой, где наспех затолкали в себя немного вяленой рыбы, хранившейся в шкафу, от того как не знали, насколько долгим будет их поход. Умирать от голода и жажды — участь многим хуже, чем от раны. В остальном лишь вправили, как смогли, плату доспеха, но стало очевидно — защита из него теперь плохая; перевязали первые раны, и уложили с собой бинты. Асари выпил ещё какие-то зелья, назначений которых Сегель не знал, но знакомый запах уловил. Зато юноша сразу посвежел, оживился.

Информатор уж вряд ли теперь даст ему ещё и людей. Пробегая по горящим улицам, они видели, что банды в порыве, объединились в одну силу, ради единой цели – выжить. Бывшие противники прикрывали друг другу спину, держа оборону на винокурнях и фабриках, делая ровным счетом все, чтобы не присоединиться к монстрам, уничтожая все, что хоть как-то отличалось от человека. Им не до того, чтобы умирать, даже пусть и за деньги. Пробегая мимо, один из них, кажется, Рэнди, окликнул их «не поможете нам? Вы, ребята, способные! Вместе – выживем!», но у них были свои дела, своя цель, поэтому они помчались дальше.

Сейчас Асари нависал над картами, живо очерчивая районы углем, охваченные самыми жаркими боями. В любом случае, дорога к порту отсюда была самой короткой, а значит, драться много не придется. Вот карты замка все изучили уже детальнее. Сиола даже присвистнула, замечая их дотошность. Однако карты были и впрямь точны, подробны — старый картограф, создававший их, маркировал датой около пяти лет назад. Каким образом их получилось достать — оставалось только гадать. Асари только молчал, поджав губы — знал он эти карты, и как они себе их получили. К картам прилагалось и ещё кое-что. Все отчеты о «слежке за Замком», говорили одно: гробовая тишина без малейшего движения. Из особенного — туман. Тяжелый, и почти непроницаемый. Через стены не удалось пройти, а мост до церемонии и вовсе не опускался уже четыре года. Оставалось надеяться, что этот путь будет легким, а затишье отнюдь не возникло перед бурей. Ведь, если там тихо, быть может, там даже нет и монстров. Это было бы хорошо... пожалуй, даже слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Никто в это не верил, само собой.

Поэтому сейчас, стоя в порту, у входа в сарай с подземным лазом, Сегель наблюдал за этим надгробием, возвышающимся на утёсе. Неприступный из-за отвесных скал и высоких крепостных стен, такой знакомый, и такой чужой одновременно. Знакомство это было тяжелым, неприятным. Таких знакомств никто бы не пожелал на самом деле. Через объятия пыточных устройств, и руки, оставшиеся по локоть в крови. Вернее... — он обнял рукой протез — потерю руки, жертвы, которые были принесены ради того, чтобы сбежать из Гранвиля. Остаться в живых, чтобы годами быть гонимым кошмарами. Холод прошелся по спине воспоминаниями. Он сжал руку в кулак. В этот раз все будет иначе. В этот раз он не сбежит. Ни при каких условиях. Он должен довести дело до конца. В этот раз у него нет права на страх.

Рука его дрогнула, а потом и он сам, будто его окатили ледяной водой. Вакант слышал его мысли.

— Ну, наконец-то! — Голос Асари вытащил его из размышлений. Юноша протяжно выдохнул, утирая пот со лба. — Это ж какой кретин придумал, что надо взять, и запереть на три разные печатки люк, а? Руки бы пообрубал, честное слово. — А потом сложил руки на груди, и, насупившись, выдохнул. — Да вот только мертвы они уже, наверное. Сиола — ты первая, раз говорила, что тебе так знаком этот ход. Я следом. Сегель, — он задержал взгляд на наемнике, хмыкнул, — и так понятно — замыкающим будешь.

Девушка поднялась с ящика, и с опаской поставила ногу на лестницу. Много лет назад, отметил про себя Сегель, Сиола также была осторожна. Впрочем, сейчас сходня, и правда, покрылась ржавчиной, и скрипела, прогибаясь под тяжестью повзрослевшей девушки в доспехах. К счастью, обломилось лишь несколько ступеней, и то, лишь на той высоте, где падать было не столь опасно, больше неприятно. Сам спуск был продолжительным. Темнота и узость лаза давила в разной степени на все трио. Отдаленно слышалась капель, в причудливой игре сознания звучанием напоминающая чьи-то осторожные шаги.

Спускаясь, Сегель слышал, как стучат по металлическим перекладинам ботинки его спутников, как отдаляются остальные звуки — улица словно затихала наверху, шум моря и прибоя, поскрипывание цепей уходило в «никуда». Только звуки шагов не позволяли слуху обостренно искать в тишине что-то ещё, раскручивать волчок тревоги.

Однако вскоре и звуки шагов пропали. Сегель выдохнул, когда слух начал обостряться. Через миг — сапог коснулся каменной плиты. Эти шершавые тёмные плиты он помнил ещё с того момента, когда они прошлый раз шли этим путем. Они переглянулись с Сиолой, и девушка тут же отвела взгляд. Она держала в руке факел, и, повернувшись к ходу, безмолвно пошла вперед. Сегель мог понять её чувства. Много лет назад они также спускались здесь. Только это была ночь, штормовая ночь, когда весь спуск шумел ветер, разбиваясь о скалистые стены. И слышно было завывание ветра, и моря все время спуска.

Сейчас же, они будто погрузились в наглухо закрытую от внешнего мира бочку.

Сейчас все было иначе. Густой, вязкий воздух, который освежают лишь просачивающиеся сквозь трещины в породе капли воды. Тихие шаги его и его спутников, шедших почти нога в ногу, изредка перемежались хлюпанием по лужицам. Ничего не обычного, если принять неестественную тишину, сырость и холод за норму.

«Давайте поспешим» — услышал он явственно голос, как ему казалось, принадлежавший Диору и застыл. Откуда? Озираясь, Сегель чуть отступил назад.

— Сегель, ты чего? — Обернулся Асари на него.

Мужчина мотнул головой.

— Н-ничего. — Неуверенно проговорил мужчина. — Просто показалось что-то...

Сиола с Асари обменялись взглядами.

— Мелодия старого города? — Настороженно поинтересовался юноша. Сегель отрицательно качнул головой.

— Это ведь не проклятие? — Темноволосая шагнула к нему. Её взгляд выражал беспокойство, и настороженность. Однако Сегель покачал головой снова, в этот раз увереннее. — Если заметишь что-то странное, не молчи, хорошо?

Пообещать этого он, на самом деле, не мог бы. Да и как об этом сказать? «Я слышал голос нашего покойного капитана?», - да Сиола бы его после этого ударила. Уж слишком на ней сказались те события, и Сегель был уверен: несмотря на то, что без контроля фанатиков, она смягчилась, едва ли такое простила. Пообещал, только вот станет ли выполнять обещание — не знал. Шепотки прокрадывались в сознание редко, да и были практически неразличимы, словно через толщу воды, или произнесенные на чужом языке.

По старой памяти проход и впрямь был длинным, и таким же оставался до сих пор. То становился уже, то, наоборот, расширялся. Кое-где, в отсутствие ухода, и вовсе, частично обрушился. Проблемой это, вопреки всему, не было — перелезть, перескочить, поднырнуть, иногда помогая друг другу — дело обычное. Тормозило, только и всего. Здесь было спокойно, к общему удивлению. Первое время все опасливо озирались, стоило сделать коридору резкий виток, или уйти в непроглядную тьму. Когда они привыкли к тишине, осознание, что опасности нет, и не предвидится, расслабило их, и они перестали хвататься за оружие при каждом шорохе, или осыпавшейся каменной крошке, скрипе старых опор.

— Знаете, а ведь это все делали маги... — проговорил Асари. Сегель готов был побиться об заклад, чтобы прервать тишину. Юноша продолжил: — когда воин Темного Востока, Гранвиль, захватил форпост для торокского короля, и основал город, решил озаботиться, чтобы был отходной путь для наместника и всей его семьи. — Оценивая взгляды спутников, Асари несколько смутился, будто бы ученик, решивший блеснуть знаниями. — Тогда пригласили магов стихийников, точнее, камневоятелей — они по приданиям, могли раздвигать породы, словно это им ничего не стоило. Они пробурили и воссоздали нижние уровни замка, расширив тюрьму, и создали через неё проход... так вот... как-то.

Сегель поднял взгляд. Да уж, естественным образом такой проход прорубить было бы очень тяжело. По своей сути буриться через гору целиком, без надежды, что они выйдут именно туда, где основывали порт. Правда, он-то как раз был слаб в истории города, кроме того, что касалось культа Пяти — религиозное воспитание было слишком назойливым в городе. Хочешь - не хочешь, а будешь знать.

До металлических двустворчатых ворот, они дошли уже в молчании. Асари двинулся к ним, огибая Сиолу, вставляя тонкий ключ, с причудливой бородкой, требующей точного исполнения коронки. Замок же успел проржаветь, пришлось повозиться. Тихо ругаясь себе под нос, взгляд юноши метался от замка за прутья дверей, то так проворачивая ключ, то эдак, все громче ругаясь, он менял положение, грозя свернуть тонкую шейку. С пространства тюрьмы веяло потусторонним холодом. Он пробирался под доспех, скользил по коже, забирался под неё, заставляя вздрагивать. Сырость… «Надо было захватить немного машинного масла, - мысленно ругал себя он. – Или хотя бы сало…»

Щелк.

— Проклятие!

Часть ключа отломилась, и он с раздражением отбросил его в сторону, ещё раз выругавшись. Отошел, смотря на дверь с таким вызовом, словно одним только взглядом мог открыть, однако лишь тяжело выдохнул.

— Сможем выбить? — Поинтересовался Сегель, и тут же его осенило, когда он подошел к двери. Впрочем, тут же по его губам скользнула усмешка. Протез реагировал на эту дверь, как и на любой другой металл, резонирующий с его новообретенным даром. Он размахнулся, интуитивно призывая подчиниться ему.

Удар.

Грохот оглушительно прокатился по переходу. Ворота остались на месте. Даже не дрогнули, лишь оттолкнув назад мужчину.

— Как бы к нам твари не сбежались... — пробормотала с негодованием Сиола, потирая ухо.

Асари же глянул на дверь. Ничего не погнулось. Вообще! Отошел на шаг назад в задумчивости. Нет, тогда понятно, почему ключ тоже не подошел.

Это не просто замок — осознал Сегель, не обращая внимания на бунтующее эго. Остальные смотрели с любопытством и настороженностью, потому что пока им самим не пришло никакой идеи. Клинок Пустоты, спрятанный в ножнах, раскалился, и явно реагировал на замок. Он вытащил его, и навел на скважину. Волнами энергия тянулась к кончику лезвия.

— Такой себе ключик, знаешь ли. — Скептически отозвался Асари.

Сегелю было не до него. Похоже, тот ничего не чувствовал.

— Погодите... — мужчина переложил клинок в живую руку, и встряхнул металлической. Уперся кончиком клинка в скважину, тут же вкладывая силы в протез, и нанося точный удар в сами двери. Защитный контур по ту сторону прогнулся, но прогнулся и металл, вытесняя сами чары, которые тут же впитал клинок. С грохотом дверь распахнулась.

— Вот почему лазутчики Энцио не могли попасть в сам замок. — Потёр подбородок Асари. Его лицо посветлело. — Беру свои слова назад — это было круто.

— Надеюсь, тут не было сигнального заклинания. — Сбрасывая напряжение, Сегель дернул рукой, и убрал клинок в ножны. Энергия тяжестью отразилась в затылке. Проследив пару недоуменных взглядов, он вздохнул. — Алхимики за пределами Гротенберга рассказывали, что на двери и арки можно «навесить» какое-то заклинание, которое даст понять, что кто-то пересек их.

Асари положил руки на клинки, выдыхая.

— Не помню, чтобы у нас были подобные заклинания, но Мэйнард — самоучка, кто знает, что она умеет?

Сегель лишь пожал плечами. Стоило раньше уделять больше времени и внимания магии хотя бы немного больше. Однако за пределами Гротенберга, только в странах, где соотношение магов к простым людям было примерно одинаковым, или даже большим — относились к магии нормально. В Тороке, где магов было намного меньше, чем простых людей, относились либо скептически, либо, что очевидно — со страхом. Простой неподготовленный человек едва ли может оказать сопротивление даже простенькому колдуну. К тому же, когда большинство колдунов восточной школы — чистокровные темные маги. Большинство едва ли знает, что на подготовку любого заклинания требуется время и концентрация, а маг не станет нападать, не подготовившись заранее.

Все это было очень простым правилом. В гильдии говорили: «если встретишь мага в бою, стреляй. Не давай ему времени» — и по той же причине выдавали всегда арбалет, или лук. Хотя последний не то чтобы был особо эффективен, пока натянешь тетиву — в тебя уже будет лететь примитивная сфера.

За свою работу наемником, Сегель встречал и не так много магов. Однако успел повидать, что может натворить обезумевший стихийник, или опытный наемный чародей. И в том и в другом случае, ему несказанно повезло выжить. Выжить... словно его всегда укрывало черное покрывало, отводящее смерти глаза. Раны были. Раны тяжелые, однако, всегда удавалось как-то выкарабкаться. Метка везения, в каком-то смысле одновременно и была проклятием. Неудивительно, ведь если товарищи раз за разом погибают, начинают тебя опасаться, и даже избегать.

Может, подумал Сегель, и в этот раз ему «повезет» так?

В тюремных помещениях за столько лет словно бы ничего не изменилось. Скрипели подвешенные под высоким потолком клетки с давно истлевшими телами, скрипели двери камер, в которые уже, как видно, давно никого не сажали, скрипело, в общем-то, все, до чего дотягивался сквозняк. И все равно даже это было приглушенным. Потусторонний мир здесь соприкасался с реальным настолько тесно, что пламя факела быстро приобрело ифритовый оттенок, а мужчина всем телом чувствовал колебания сдерживаемого артефактом Нерла, проклятия. Холод пробирал, казалось, до самых костей.

— Ой, как плохо-то... — проговорил Асари. Пожалуй, они с Сегелем равнозначно чувствовали колебания вокруг них. Оба были магами. Впрочем, Асари ещё и был обучен нужным навыкам. — Как же за гранью Гранвиля пространство не рассыпалось?

Сегель не знал.

Чем дальше они продвигались, тем больше становилось помещение. Магическим ли образом искажалось пространство — он не знал. Более того, краем глаза он подмечал то, что стены слегка дрожат, словно попали в пламя костра.

— «Полуночники» схвачены, милорд! — Громкий возглас капитана стражи со спины заставил Сегеля обернуться. Асари и Сиола словно исчезли, оставляя его наедине с этим... этим, чем, собственно говоря?

Сегель уже не был в тюрьме. Как-то незаметно для себя он оказался в ином месте. Это огромное помещение тут же отозвалось в его памяти болью. Необъятные колонны, с лепниной, изображающей древних воителей, времен Древнейших. Мраморный пол под ногами, столь чистый, что в нем отражался высокий потолок. Тяжелые темно-синие гардины сейчас скрывали стрельчатые окна с видами на Гротенберг, и слегка прикрывали портреты прежних наместников города. За высоким, но не слишком роскошным троном, выполненным из заграничного черного одмунда, висел потрет семьи Трейвас в полном составе. Счастливые супруги Гранвиль и Адора Трейвас, и их сыновья и дочери. В груди похолодело. Много лет назад он не присматривался к картине — не было времени. Такие счастливые дети, среди которых был и тот, кого он оставил в живых в ту ночь. Духу не хватило... Младший ребенок, так тепло улыбающийся, и держащийся ближе к несостоявшемуся новому наместнику, Моору, и держащий его за руку.

—… И доставлены в тюрьму, — продолжает капитан стражи.

Сегель понял, что время словно замедлило свой ход, позволяя ему всматриваться в очертания комнаты, скудно освещенной в это время, давно перевалившее за полночь, редкими жирандолями. Огромный тронный зал отражал звуки голоса капитана. Он стоял, по выправке, у необъятных двустворчатых дверей. За его спиной были стражники.

Сегель обернулся снова. Сейчас он видел то, что не мог помнить.

А ещё ему показалось, что скрипнула дверь, а по ногам прошел сквозняк. Обернулся. Дверь в коридор была едва-едва приоткрыта. Там, за ней царила тьма.

В центре тронного зала, стояло пять человек. Лиц большинства он не видел, однако леди с белой вуалью, подле высокого господина, Сегель узнал мгновенно. Заказчики на убийство. Пришедшие призраками прошлого. Об остальных мог лишь догадаться — члены Совета, сливки аристократии, обычно не влияющие ни на что в городе, потому как наместник мог лишь спросить их совета, и... проигнорировать в большинстве своем все их слова. Так, по крайней мере, было, пока Гранвиль не заболел.

— Как хорошо. — Одобрительно произнесла девушка. Голос у неё был чистый, певучий, но немного низкий. Даже не видя её лица, не видя того, кто дал этот заказ, теперь было легко догадаться. Мэйнард улыбнулась, оглядывая пространство, и задержала взгляд на нем. На миг, но этого хватило, чтобы Сегель испугался, что она могла его видеть. А могла ли? Нет, это не его эмоции, не его история. Взгляд её проходил через него, и буравил дверь.

Мужчина закрутил головой, пытаясь понять, что же не так. Хотя догадка уже скользнула в сознание. Тут, притаившись за гардиной, сидел мальчик. Он затаил дыхание, и практически не двигался. Коротенькие черные волосы, небольшим хвостиком собранные на затылке, наспех, проникновенные глаза с восточным разрезом. Он знал эти глаза! Сегель отступил на шаг назад. Мальчишка словно вообще прилип к стене, забираясь с ногами на подоконник. К его везению, тяжелые гардины не позволяли заметить движение любопытствующего за пологом ткани. Он прижался спиной к холодному стеклу.

— Проверьте тела в комнате, — приказал мужчина подле Мэйнард. — Нам нужно знать, не осталось ли кого в живых. Мстящие сироты хуже любой саранчи. Слышала, моя дорогая, о покушении на голову его Величества в Триоле при недавнем визите?

— Кто ж не слышал... — меланхолично ответила девушка, следя за тем, как стражники пробегают в коридор. Крыло, где находилась некогда вся семья наместника. Она перебирала пальцами по тонкому, изящному жезлу. Серебряную ручку с витиеватыми узорами венчала хрустальная сфера, окутанная заметным в полумраке свечением магии. — Казнь назначим через три дня. — Задумчиво произнесла она. — Время дадим на расследования, дознание. К слову, наш дорогой друг, Катача, уже прибыл?

Диалог, почему-то, отдалялся. Голоса таяли.

В следующий миг мужчина понял, почему — мальчишка, ловко используя архитектуру, знакомую ему до последнего камушка, теперь, пробирался к выходу. Сегель двинул следом, не таясь. На кого бы ни были нацелены эти видения, ему было позволено их увидеть тоже. Где же остальные?

Большую часть комнаты Хирем пересек без труда. Словно ловкий кот, то использовал колонны, то нырял под гардины, таясь. Сегель без труда улавливал частое сердцебиение юноши, будто у перепуганного кролика. Ладошки его были обильно измазаны в крови. Мужчина понимал, в чьей крови. А ещё, подбираясь к выходу, ему несказанно повезло.

— Одного не хватает! — Вскрикнули из коридора.

— Кого? — С явным недовольством спросил незнакомец.

— Младшего, Хирема.

— Капитан, собирайте людей, и прочешите замок. — Теперь уже явно помрачнел член Совета. — Трясите слуг, выбивайте правду из всех, вы не должны его выпустить, иначе полетят головы предателей, в том числе, и ваша.

— Есть, сэр!

Стражники ломанулись с выхода, освобождая дорогу притаившемуся в тени мальчишке. Он вжался в пространство меж колонной и стеной, крепко стискивая кинжалы из черного металла. Те самые, что держал в руках Асари, те самые, которые он не смог разглядеть. Взгляд его метался. Бедный мальчик, подумал Сегель, ведь прекрасно помнил, как это было. Это место возвращало память совершенно легко, словно вливая его каплю за каплей.

Сегель вспомнил, как покинув крыло после убийства — они практически бежали из этой части замка, к обозначенному служанкой месту. Месту, где их тут же окружили стражники. Если сначала им предложили сдаться без боя, то далее происходил бой. Какой бой, стоит сказать! Нет, справлялись они успешно. Настолько, что Сегелю тогда почудилось, что они и впрямь смогут сбежать. Пролет за пролетом, они бежали. Быстрее и быстрее — израненные и перепачканные в крови — в своей и чужой, чтобы в тюремном блоке нарваться на засаду. Выход через секретный ход, каким они сюда проникли, единственный способ покинуть замок, был перекрыт, а они вновь попали в окружение.

Нет лучше способа впасть в отчаяние, чем дать хрупкую надежду на спасение. Поманить к выходу, чтобы в последний миг его перекрыть. Так с ними и случилось.

— О Тьмы вестники... — он услышал голос Лиоры. Обернулся. Девушка вытянула руки с жезлом, и прошептала: — во всех тенях этого замка, откликнитесь на зов, и разыщите мальчишку! — Волна энергии прошла по залу. Тени зашевелились, растормошенные магией, и словно потянулись к выходу. Нескладной волной, оживая, преследуя, будто гончие на охоте, растормошенные магией.

Однако Сегель уже не смотрел за этим действием. Он, равно как и тот, свидетелем чьего побега он стал, мчался по коридору. Промедление будто бы утягивало его в темноту, сжимало сердце в кулак, словно говоря «беги! Беги и наслаждайся представлением, иначе мы заберем тебя!». Заберут. В этом он ничуть не сомневался, чувствуя, как неприятно раскалился браслет на его запястье, словно отрезвляя его.

***

Сколько Сегель бежал по замковым коридорам — наёмник не представлял, дыхание уже было тяжелым, а тело словно прогибалось под тяжелыми доспехами. Призрак мальчишки впереди знал замок очень и очень хорошо, в этом мужчина быстро удостоверился — уверенно сворачивал с пути, и знал, где спрятаться. Прыгал за статуи воинов, забегал в комнаты слуг, в которых в ночное время их почти не было. Пожалуй, если бы этих знаний не было — у него не было бы ни одного шанса.

Бежал он меж тем, в сторону от тюремных помещений. Наверх, во внутренний двор, в котором было так тихо, и красиво, что Сегель чуть не остановился. Однако остановился он в другой момент.

Когда девочку со светлыми волосами сопровождала та самая служанка, сопроводившая их в замок. Сегель замер в непонимании. Девочка шла с растерянным видом, но в глазах её плясали искорки счастья. Того самого, детского счастья, которое ярче любого другого чувства. Той детской восторженности, которую теряешь, становясь взрослым, переставая чему-либо удивляться, и искренне радоваться. Когда ты запираешь себя в коробочку «нормальности» для людей, чтобы не выглядеть на фоне остальных глупо.

Блондинка, облаченная в кожаный доспех и видную из-под него льняную рубашку, пропитавшуюся кровью недавнего боя, все-таки поглядывала вокруг с подозрением.

— Милорд и впрямь будет рад вас видеть, мисс.

— Это ведь не предлог, чтобы... — она сглотнула, и словно сжалась. Свежи ещё были слухи о том, что девушек похищают и продают. Впрочем, в этих слухах было намного больше правды, чем всем хотелось бы...

— Нет, конечно! — Ужаснулась девушка. — Ваш... м... милорд, точнее, желает лишь лучшей жизни вам. Только вас нужно привести в порядок.

Такое ощущение, словно никакая погоня их не беспокоила. Словно это было в другое время. Может, так и было, может, реальности наслоились друг на друга, оставляя лишь место действия. Там, где реальность прогнулась под потусторонний мир сильнее всего. Там, где смешивались не только они, но и чувства.

Девушка оглянулась назад.

— Только... сдержите обещание, молю. — Проговорила она, и голос её дрогнул.

— Ох... ну... — замялаясь служанка, стремясь отвести взгляд. — Это вам с милордом нужно говорить. Однако он клялся, что выполнит вашу просьбу!

— Надеюсь, что это так... иначе, клянусь богами, я сама его придушу!

Видение снова поплыло, словно истаяв.

Сегель почувствовал, как продувает ветер, словно на большой высоте. Оглянулся. Так и было. Этого места он не помнил, да и не мог никак помнить. Высокие стены крепости, какие не были взяты ни разу со времен Древней войны. Никакая осада не брала его, никакие тяжелые орудия не пробивали камень. Стрелковые башни, зубья стен — регулярно ремонтировалось, поддерживались в таком порядке, будто ожидается вот-вот новая война, новая осада. Город мог бы сдаться — замок Гранвиль не сдался бы никогда. Мимо него проскочила пара солдат в одну из башенок.

Яростный вопль поднялся над стенами, переполоша воронов, чьи скрипучие крики наполнили пространство. Звуки боя были там, впереди. Сегель двинулся вперед. Он видел тела под ногами. Тела стражников, которых смог уничтожить мальчишка на своем пути. Точные удары, смертельные.

Ловкий Хирем дрался с двумя. Копейщик и мечник пытались его загнать в угол, но это было ещё хуже — раненный разъяренный зверь всегда опаснее других. Сжимая пару клинков юноша стискивал рукояти так крепко, что костяшки пальцев побелели. Лицо его было перекошено от злобы. Стражник с мечом замахнулся, однако он тут же отскочил в сторону, прыгнул вперед, нанося два колящих удара в прорехи меж наплечниками и доспехами, повисая на нем, и отклоняясь назад. Так, чтобы копейщик, замахнувшийся для удара, помог ему добить мечника. Покачнулся, вынимая рывком из ран клинки, и тут же обрушился на копейщика. Неистовым шквалом ударов он поражал шею. Разворошенные стражники после ночного пробуждения ничего не могли поделать с загнанным в угол зверьком, который просто хотел выжить.

Хирем поднялся, нелепо покачиваясь на тонких ногах. Споткнулся, пятясь, о древко копья, и упал назад, сжался, позволяя слабости накатить на него. Тихие рыдания раздались в темноте. Он вслушивался в темноту, он вслушивался, не бегут ли к нему ещё стражники. Бежали, но ещё так далеко. Ночь доносила звуки легче, звонче. Времени было мало, и он это знал. Ещё лучше он знал, что ему следовало взять себя в руки и бежать. Сил, только вот на это не оставалось. Хирем никогда не убивал раньше. Ему казалось, что никогда и не придется. В эту ночь судьба распорядилась иначе.

Сегель отступил в сторону, и отвернулся, он не мог смотреть на это. Отчаяние ребенка, втянутого в грязные игры. Потерявшего в один миг все, потому что взрослым захотелось власти. Он, Сэмюэль Ривгольд, приложил к этому руку непосредственно... тяжелый груз опустился на плечи. Как же так... соверши же они убийство, то ничего бы из этого — всего, что они видят сейчас! Всего, что происходит с городом — попросту бы не было. Сидели бы узурпаторы на троне.

Никакого бедствия и страданий жителей города.

Что, если бы Сегель смог опустить клинок тогда?

Нет. Не смог бы. Когда он поднял клинок — юноша повернулся сонно. Приоткрыл глаза. Сонный мальчишка не понимал, что происходит, не понимал, кто перед ним. Не знал, что мог умереть в следующий миг. Однако он так напомнил ему Элизу. Они были примерно одного возраста. Слишком... тяжело. Сегель прислонился затылком к стене. Воспоминания пеленой стояли перед глазами. Как шепнул ему, подстегивая бежать, едва он понял, что не в силах убить, услышав быстрые шаги, как отошел от кровати, убирая окровавленный клинок в ножны. Как чувствовал взгляд, буравящий спину. Взгляд проницательных серых глаз.

Наемник услышал шаги. Они звучали громче, словно настоящие, не наведенные сном, вырвали его из воспоминаний. Настолько натуральных, вплоть до мерзкого кровавого запаха, застывшего в носу. Асари замер у входа. Лицо его было белым, как мел. В глазах застыл ужас, и они едва заметно блестели в темноте. Ему было не легче здесь. Он мельком глянул на Сегеля, и тут же рухнул на колени перед Хиремом, обнял, словно собственного сына. Это было так странно. Так неправильно... и в то же время естественно. Гладил по волосам, успокаивая, что-то шепча. Словно так все и должно быть.

— ...беги, беги и стань для них худшим кошмаром... — прошептал чуть громче Асари. — У тебя все получится, я знаю...

Его тень будто бы отделилась на глазах, вливаясь в ребенка. Видение истаяло на глазах. Асари обхватил свои плечи, падая на землю, сжимаясь, словно тот же ребенок. Хотя правильно ли теперь его так называть? Сегель двинулся к нему, и осторожно тронул, положил руку на плечо.

— Я.. я думал, что больше никогда не вернусь в эту ночь. — Безлико прошептал Хирем, и сжался сильнее. Что же он чувствовал в этот момент? Боль из прошлого, или скорбь? Старые раны, или душевная травма поразила его? Сегель пригляделся к его лицу, приобретшему нездоровый оттенок. Юноша словно стал старше на глазах. В глазах проступила боль прошлого, которую, как видно, он прятал все это время. Сиола тоже стояла, словно ошеломленная, чуть в стороне. В ужасе прикрыв ладонями рот. Интересно, они видели все одно и то же, или нет? Однако спрашивать сейчас было не к месту.

— Асари... — проговорил Сегель.

Юноша оттолкнул руку, и неловко поднялся. Так, словно у него кто-то выбил почву из-под ног, опёрся спиной на камень, съезжая на пол. Сегель не стал больше предлагать руку, а просто ухватил парня за плечи, а потом рывком поднял на ноги, как марионетку, подвешенную на нитки.

Асари благодарно улыбнулся.

— Простите за эту слабость. — Пробормотал Хирем. Огляделся с сомнением на своих спутников — те синхронно отвели взгляды. Асари глубоко вдохнул. — Назовете меня хоть раз «Ваше благородие», врежу. — Негодующе потряс он кулаком. — Да и по имени тоже... не мое оно теперь. Не моё! — Его крик отразился эхом от стен тюрьмы. Тяжелым взглядом прошелся по всем, и выдохнул. Напряженные плечи у него вмиг опустились. — Все равно тот мальчишка уже много лет назад погиб...

— Нам нужно идти. — Проговорил Сегель.

— Угу... — отозвался юноша, — только щас... — а после снял с пояса неприметную фляжку, и сделал глоток. Легкий запах спирта почувствовали все. После Хирем протянул её Сегелю, но он лишь покачал головой отрицательно. Также и Сиола поступила. На это он лишь пожал плечами, сделал ещё один глоток, и пробормотал с чувством, — ненавижу я это проклятое место. С детства ненавидел и сейчас ещё пуще ненавижу...

— Когда все закончится, — начала тихо девушка, — тебе все равно придется вернуть свое имя...

Асари поморщился ещё больше.

— Знаю я...

Никто не спешил смотреть друг на друга. Все упрямо избегали взглядов друг друга. Также молча Асари развернулся, сделал шаг... и они услышали крик. Мужской, слабый, где-то впереди.

— Здесь есть кто?! — Кричал незнакомый голос.

Оружие мгновенно покинуло ножны. По Асари и вовсе прошла рябь, и тени от его одежды, тела, словно сгустились, стали плотнее. Сегель двинулся вперед. В одной из камер они заметили фигуру. Скрючившуюся на полу, от голодной слабости, воняющую от испражнений. Пока ещё это был человек, к общему облегчению. Преодолевая отвращение, Сегель приблизился. Мужчина был облачен в официальные одежды торокской аристократии — зеленые — по крайней мере, какие-то куски ткани, не смотря на свою темноту, отдавали грязным оттенком, — с геральдикой дома Розы, по сути своей, одной из влиятельнейших семей Торока. Он подполз к прутьям решетки. Руки его дрожали, его самого трясло. Впалые глаза смотрели на трио с ужасом и надеждой одновременно.

— Вы пришли спасти нас? — Его взгляд метался от одного к другому. Голос был сиплым, сдавленным.

Асари с Сегелем переглянулись.

— Вас..? — Поинтересовался осторожно Сегель. Прутья решетки легкой волной отдавались в протезе. Это была простая решетка, с простым замком. Чтобы держать в ней людей, ослабленных пытками или боем. По его ощущениям разливающейся силы, он мог бы выломать её с легкостью. Мог бы, но не хотел. Он вглядывался в темноту за ним, сжимая и разжимая руку. Смрад... в этом месте отнюдь было не только дерьмо, но что-то ещё.

«Кровь» — одними губами прошептал Асари, глядя исключительно на Сегеля. Он поднял руку, и махнул, словно требуя тени отступить, или срывал покрывало. Впрочем, для него, наверное, так и было? Только вот тени и впрямь словно ткань, сжались, утемняя то место, где приземлились, и, открывая весь обзор на камеру.

Человек по ту сторону шарахнулся, как от огня.

— Колдовство! Нет! Молю, молю, не надо! — И совсем уже, видно, сломленный, неожиданно, зарыдал, завывая. По-детски свернулся в позу эмбриона, и, содрогаясь всем телом, шептал. Спрятаться от их взгляда он не мог, конечно... в камере осталось слишком мало теней. Все выглядело засвеченно, будто свет-камень кто-то накачал от щедрой магической души, и свет в нем стал белый-белый. И все вокруг – почти бесцветное.

Сегель же смотрел на то, что открыл им юноша. От лица отхлынула кровь. Люди... точнее, то, что от них осталось. Камера была многим больше, чем они изначально видели. Разлагающиеся тела, только вот...

— Живые... — прошептал Асари с ужасом в глазах. Сиола и вовсе отвернулась. Её явно мутило, когда она отошла.

Живые... люди, неподвижно лежащие в каких-то покрывалах, как в мешках, только руки открыты с прогрызенными запястьями, да шеи. Как живыми-то остались? Сегель ближе подошел к решетке, держась за её прутья обеими руками. В протезе пульсировала, резонируя, энергия. В странном все-таки виде они «существовали». Раны не были совместимы с жизнью, но они оставались в живых. А вот ещё дальше, сильно укрытые тканью, лежали мертвые.

Стоп.

— Почему они не попали под проклятие? — Шепотом спросил Сегель. Асари лишь развел руками. На его лице было отвращение.

— Фея. Фея сказала. — Мужчина отполз в дальний угол камеры. И сидел рядом с трупами. — Фея сказала: «вкуси крови... вкуси плоти», — мужчина оправил одежды, как будто бы это сейчас ему придало какой-то уверенности, голос оставался тихим, надрывным, — а сказала — как охолодеют — вытащить сердце. Без сердца у них нет пути обратно. — И с благоговением протянул. — Так сказала фея... хорошая фея...

Сегеля передернуло. Сказки о феях были в ходу за пределами Гротенберга. Откуда только им взяться здесь? Однако сам факт того, что кто-то мог так подсказать ему путь к выживанию... через... мужчина отвернулся. Пожалуй, ни один из монстров в городе его так не ужасал, как видение безумного человека.

— А когда кровь кончилась, Кайла затрясло. Кайл начал меняться. Тогда я...

— Заткнись. — Резко его оборвал Асари, обернувшись в сторону тюрьмы. Оттуда слышались шаги. Ещё далекие. Он повернулся к сумасшедшему. — Здесь есть обращенные? Кто посадил вас сюда?

— Тут есть... — он положил руки на лоб, — тут есть... тут есть... слуги. Слуги замка. Они и хорошие, и плохие. Если ты себя хорошо ведешь, хорошие, если ты не хочешь пить их напиток. А ещё, если ты не поешь. Не поешь эту восхитительную песню... о, эта песня! Что за прекрасная песня...

— Ясно. — Презрительно выплюнул Асари. Вокруг его руки скользили тени, и он явно пребывал в раздумьях.

Впрочем, раздумывать было некогда.

В тюрьму рвались рыцари. Сначала все было решили, что это замковая стража спохватилась на разрушенное заклинание, и теперь пришла за нарушителями. Потом они пригляделись, и приметили огоньки в глазах, отсвечивающие через забрало. В этот миг, один из рыцарей вмиг пересек разделяющее их расстояние, замахиваясь мечом. Когда лезвие опустилось, Сегель столкнулся с ним, подставляя протез. Вместо того чтобы доставать клинок, он с силой отвел лезвие в сторону — раскрыл ладонь и ударил. Он не вполне знал, что должно случиться, но металл под невидимой силой весь изгибался, менял форму доспеха и, оттесняя его назад, к стене, и пошел иглами навстречу владельцу — пронзая тело насквозь. Теперь, когда преступник сказал об уязвимости, действовать было проще. Он жестом распахнул «железную деву», и ещё одним размашистым ударом протеза опрокинул монстра в «пасть» пыточного орудия, тут же схлопнувшегося, как охотничий капкан: громко и со вкусом, разнося по тюремным помещениям звуки сминающегося металла, вопли твари, и довершая это запахом разложения. Впрочем, последнего и так здесь хватало с головой.

Позади Сегеля выругалась Сиола — её смертоносный рывок нежити, кажется, успел застать врасплох. С лязгом столкнулись мечи. Девушка налегла на рукоять, выворачивая кисти её противнику, и тут же уходя в сторону. Специально, чтобы появилась заминка — щит выскользнул из крепежа, и занял место в свободной руке.

— Ну-ка, в сторону! — Скомандовал Асари. Девушка отскочила назад, разминая запястье ведущей руки. Как же неудачно, черт подери! Юноша тут же вскинул руку — из мешочка на поясе отправились в сторону рыцаря песчинки, которые на подлете вспыхивали, охватывая пламенем доспех и, что более важно, открытые участки тела. Погрубевшая кожа вспыхнула, заставляя тварь визжать, пытаясь сбить с себя огонь. В этот миг юноша крутанулся — из-под рук вырвались сгустки, по форме напоминающие тонкие иглы, только пахло от них, как от крови, и окончательно «пригвоздили» тварь к стене.

— Хоть одно преимущество этого замка... — пробормотал Асари, подходя к твари. Сегель тоже двинулся к ней, вынимая клинок из ножен. — Магия тут циркулирует, словно полноводная река...

Сегель протянул клинок Пустоты, вытягивая ту силу, что держало существо на ногах. Покачнулся, и услышал вздох. Вздох облегчения от существа, которое, видно против воли, волочило свое существование. «Спасибо, вестник...» — выдохнуло оно, испуская дух.

— Наверное, выше их ещё больше... — пробормотал юноша. — Сейчас я... — он начал откручивать крышку флакона, но тут же бросил удивленный взгляд. — Сегель?

Однако он уже не слышал. Потусторонний вихрь принес туман, стирая границы тюрьмы, и отбрасывая мужчину к стене. Выбивая из легких воздух, заставляя вскрикнуть, но к его мимолетному удивлению, не осесть на землю.

А потом внезапно стало очень-очень больно.