И Эльборус на юге...

КАВКАЗСКИЙ ВИД

Фоторепродукция незнакомой акварели встретилась мне впервые в фондах Литературного музея: «Кавказский вид. Приписывается М. Ю. Лермонтову».

Да ведь это — гора Бермамыт, окрестности Кисловодска! Панорама этих мест вызвала к жизни строки «Героя нашего времени»: «Кругом, теряясь в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока».

Здесь же, на Бермамыте, Лермонтов делал эскизы к одному из лучших своих холстов — «Кавказский вид с Эльбрусом».

И вот — эта акварель... Натурная зарисовка? Первоначальный вариант композиции? Но тут взгляд падает на угловую подпись: «Ставрополь. 15 июня 1836 года». Дата удивляет и настораживает: поэт прибудет на Кавказ лишь год спустя.

Акварель была опубликована первый и единственный раз в 1939 году журналом «Огонек». «Принадлежность Лермонтову акварельного рисунка бесспорна (курсив мой.— Я. М.),— поясняли публикаторы.— Фигуры горцев на конях почти в точности повторяют композицию известной картины Лермонтова «Воспоминание о Кавказе». Характерные для Лермонтова качества рисунка — укороченность перспективы и некоторая угловатость в изображении рельефа местности — только подтверждают авторство поэта, хотя рисунок и не носит его подписи».

Сомнительную дату объясняли ошибкой, которую совершил последний владелец при обводке чернилами стершейся надписи[96].

Следует заметить, что мнения об авторе «Кавказского вида» не были едины. «Означенная акварель ни в коем случае не может быть признана лермонтовской ("курсив мой.— Я. М.). Какие-то ватные горы, однотонное грязное небо, беспомощность рисунка и композиции — все это черты, абсолютно не свойственные Лермонтову»,— решительно возражал Н. П. Пахомов в своей монографии. И приходил к заключению: пейзаж исполнен неизвестным автором и должен быть отнесен к мнимым рисункам поэта[97].

Кто все-таки прав? Быть может, узнав, что на акварели изображен Бермамыт, где поэт доподлинно бывал, Николай Павлович изменит свое мнение? Но он лишь снисходительно усмехнулся: «Неужели вам не ясно, что Лермонтов не мог нарисовать ногу лошади в виде лебединой шеи?!»

Отрешась от субъективных оценок, попробуем разобраться в историкобиографических данных. Предположим, что авторская надпись, «неверно обведенная чернилами», прежде читалась: «Ставрополь. 15 июня 1837 года». Соответствует ли это биографической хронике поэта?

В конце мая он прибывает в Пятигорск. Строки из письма: «Простудившись дорогой, я приехал на воды весь в ревматизмах; меня на руках вынесли люди из повозки, я не мог ходить»[98]. Или еще: «Хотя очень легко заводить знакомства, я стараюсь совсем этого не делать. Я каждый день брожу по горам, и только это укрепило мои ноги <...> Вот приблизительно мой образ жизни <...> Это не так уж прекрасно, но <...> как только я выздоровлю, я отправлюсь в осеннюю экспедицию...»[99]. Фразы эти датированы 31 мая. Документы подтверждают: 4 и 13 июня Лермонтов брал сернокислые ванны[100]. Фактически же ванны принимались изо дня в день — таков был общепринятый курс.

И вот человек, который совсем недавно не мог ходить, ведущий уединенный образ жизни прилежного посетителя горячих вод и желающий пока одного — выздороветь, вдруг седлает коня, делает 140 верст (до Бермамыта и обратно), а затем, приняв очередную ванну 13 июня, мчится на перекладных в Ставрополь. Зачем? Единственно для того, чтобы, выполнив там акварель и поставив на ней дату «15 июня», немедленно вернуться в Пятигорск и продолжать усиленное водолечение до 5 августа? Датировать поездку Лермонтова на Бермамыт естественнее августом, когда, выздоровев, он переехал в Кисловодск.

Но если не Лермонтов, то кто же автор акварели?.. Может быть, история ее поможет выяснить истину.

Перечитываем заметку в «Огоньке»:

«Недавно в Москву, в адрес библиотеки имени М. Ю. Лермонтова, которая помещается у Красных ворот, в доме, где родился поэт, пришла посылка. В ней оказались подлинные рисунки поэта, портреты и рисунки его знакомых.

Все эти неизвестные до сих пор материалы прислал,... из Батуми товарищ И. П. Овсяный... В 1925 году он приобрел их в Ульяновске у коллекционера Н. П. Пылаева, а тот в свою очередь получил рисунки в 1920 году в обмен на хлеб и муку от бывших служащих при имении Поливановых «Акшуат».

История рисунков, таким образом, совершенно ясна. От Лермонтова они перешли к Николаю Ивановичу Поливанову, близкому другу поэта... В своем родовом имении «Акшуат» (Карсунского уезда бывшей Симбирской губернии) Н. И. Поливанов и его наследники устроили музей, где собрали коллекции автографов, археологических редкостей и картин...

В специальном «Лермонтовском уголке» музея Поливановы хранили автографы Лермонтова (письмо к Н. И. Поливанову, стихотворение «Послушай! вспомни обо мне») и его рисунки. К этой коллекции принадлежали и те рисунки, которые поступили в библиотеку имени Лермонтова...»

Вместе с акварелью в журнале был воспроизведен еще один кавказский рисунок, приписываемый Лермонтову: «Перестрелка с горцами». Но что заключала в себе посылка кроме этого? Где можно увидеть подлинники?..

Старинное здание у Красных ворот было снесено, книжные фонды переведены. В новом помещении о рисунках никто ничего не знал. Пришлось торить иные пути. Прежде всего следовало вспомнить подробно о роли Поливанова в лермонтовской биографии.