И Эльборус на юге...

«Куплен у известного здесь торговца картинами»

Углубиться в архивные документы о портретах — это одно, увидеть сами портреты, несколько сот эстампов величиною в половину газетного листа — это совсем иное. Мне довелось побывать в фондах Эрмитажа, Русского музея, Публичной библиотеки. Листы, аккуратно переложенные папиросной бумагой, бережно извлекались хранителями из громоздких папок, один за другим ложились на стол. Впечатление незабываемое.

Прежде литография Шведе — Белоусова восхищала меня как самостоятельное произведение искусства. Теперь же она стала восприниматься как типичный образец массовой, но при этом и высокохудожественной продукции заведения, где директором Карл Поль. В совокупности эстампы составляют целую галерею, которая сделает честь любой экспозиции.

В документах фигурируют «частные заказы» вообще. На полях литографий мы читаем имена заказчиков: Фельтена либо Дациаро, двух крупнейших торговцев картинами, которые постоянно выступали в роли издателей. Иоганн (Жан) Фельтен имел магазины в Карлсруэ, Париже и Петербурге, на Невском проспекте в доме Голландской церкви. Иосиф Дациаро — в Москве, на Лубянке и Кузнецком мосту, и также в Петербурге, неподалеку от конкурента: угол Невского и Адмиралтейской площади.

Поскольку речь зашла о взаимоотношениях издателя-торговца с литографическим заведением, сообщу некоторые подробности. В начале петербургской карьеры К. Поль в своей частной мастерской работал за свой страх и риск. «Галерея артистов французского театра», выпущенная им, имеет помету: «У К. Поля, издателя и единственного собственника». Потом он решил удовлетвориться ролью печатника, предоставив торговлю эстампами купцам-профессионалам. В подобной же роли по отношению к Фельтену и Дациаро выступала и литография ГУПС, где он стал директором.

Возникает еще одна гипотеза: заказчиками-издателями портрета Лермонтова могли быть Фельтен или Дациаро; тираж намечался большой, но по каким-то причинам пришлось ограничиться несколькими пробными оттисками.

Впрочем, не исключена и третья гипотеза. Дело в том, что некоторые эстампы имеют надпись: «Собственное издание литографии ГУПС». Обратившись снова к архивам, я установил, что время от времени, желая поднять доходы, ГУПС само занималось оптовой и розничной торговлей. Сохранилась, в частности, переписка 1850—1851 годов об отправлении различным покупателям большими и малыми партиями литографированных портретов царя, царицы и наследника ценою по 2 рубля серебром за каждый[311]. Таким же образом предприимчивый директор Поль мог выпустить портрет Лермонтова как один из серии портретов знаменитых русских писателей, рассчитывая на изрядную прибыль от самостоятельной продажи.

Кстати — про издателей и их отношение к цензуре.

В Центральном государственном историческом архиве сохранилось дело 1847 года: «О литографированном портрете государя императора с факсимиле подписи его величества». Главноуправляющий путей сообщения генерал Клейнмихель увидел «в Черногряжском заставном доме дорожного сбора» на стене портрет, удививший его своей нестандартностью, забрал с собой и, воротясь в Петербург, послал строгий запрос: откуда таковой взялся? Ему рапортовали, что, мол, очень просто: «портрет литографирован в Париже по заказу Дациаро и продается в его магазинах без раскраски по одному рублю, а раскрашенный по два рубля серебром за экземпляр».

Николай I распорядился уведомить шефа жандармов графа Орлова о случившемся. Чем кончилось разбирательство, из архивного дела не видно[312].

Этот анекдотический случай позволяет спокойнее воспринимать напрасные поиски портрета Лермонтова в реестрах комитета цензуры. Если без ведома комитета было отпечатано и в течение целого года беспрепятственно продавалось магазинами обеих столиц изображение самодержца всероссийского, можно всерьез усомниться во всеведении и всесилии цензурного ведомства.

...Исследования в московских и ленинградских музеях и архивах ничего более не прибавляли. Пора было ехать к владельцам литографированного портрета — в Орел.