И Эльборус на юге...

ЛЕРМОНТОВ, 1841 ГОД?

Бывают вещи, поверить в которые не решаешься, несмотря на их очевидность. Или, вернее, именно вследствие этой очевидности.

Не чудится ли? Нет ли подвоха?

Александр Михайлович Горшман, признанный знаток вооружения, форм и регалий XVIII—XIX веков, сделал открытие поистине сенсационное. В «Неизвестном военном» на литографии он узнал Лермонтова. Фотокопия портрета была прислана для атрибуции научным сотрудником Орловской картинной галереи Валентиной Федоровной Василенко.

Собственно говоря, одежда не давала однозначного подтверждения атрибуции, но и не противоречила ей. Молодой человек в форменном сюртуке непринужденно сидит, скрестив руки и прислонясь к дереву, на фоне горного пейзажа. Ворот отложен, борта отогнуты. Хорошо видны узкие полоски на плечах, служащие для крепления эполет. Но самих эполет нет, их не носили на Кавказе в повседневной жизни. Шейный черный платок и фуражка военного образца дополняют одежду. Через правое плечо переброшена узкая портупея, к ней крепится шашка с эфесом, утопленным в ножнах. Подобные шашки назывались «клыч» — по имени мастера — и были чрезвычайно популярны среди кавказцев.

Аналогичную форму изобразил художник К. А. Горбунов на акварельном портрете Лермонтова в феврале 1841 года, не хватает там лишь фуражки. Однако орловская литография не раскрашена, мы не знаем, красная ли подкладка сюртука и околыш фуражки, как у Тенгинского полка, где служил поэт, или иного цвета. Без эполет нельзя назвать ни чина молодого офицера, ни его воинской части. Правда, имеется возможность уточнить датировку: отсутствием на околыше кокарды, введенной с января 1844 года[278], позволяет уверенно сказать, что рисунок сделан до этого времени. Вот, пожалуй, и все.

Такова репродукция. Но что представляет собою оригинал?

...Хранящийся в Орле портрет оказался большим эстампом (по внутренней рамке 27,7х34,8, по внешней 29,1х36,3, по обрезу листа 30,5х 37,9 см). Внизу миллиметровыми буквами в одну строчку оттиснуто: «Рис. с натуры Шведе.— Лит. главн. управления путей сообщения и публичных зданий (К. Поль директ.) — Рис. на кам. Белоусов».

Первая из перечисленных фамилий оказывалась очень важной: ведь она давно известна лермонтоведам.

Шведе приехал из Петербурга в Пятигорск на исходе мая 1841 года вместе с семейством Арнольди. Молодой гусар Александр Арнольди пригласил художника с собой, чтобы под его руководством заниматься живописью. Но обязанности учителя не были обременительны. Все окунулись в беззаботную курортную жизнь. «Шведе рисовал портреты желающим и написал мне очень схожий портрет дяди моего,— отмечает Арнольди в своих мемуарах.— Кроме того, часто со мною писал виды с натуры»[279]. Дядей мемуариста был декабрист Н. И. Лорер, переведенный из Сибири в кавказские войска и накануне их встречи получивший офицерский чин. Портрет Лорера ныне находится в Эрмитаже.

Известно, что Арнольди был сослуживцем Лермонтова по лейб-гвардии Гродненскому гусарскому полку. Приятельские отношения поддерживались и в Пятигорске, тем более что поселились они по соседству. В угловом доме с террасой, некогда давшем приют Шведе и семейству Арнольди, размещается постоянная выставка «Лермонтов в изобразительном искусстве». И с террасы открывается вид на зеленый двор и белый домик с камышовой крышей, где жил Михаил Юрьевич...

В этом домике бывали многие друзья поэта. Лорер вспоминал: «Гвардейские офицеры после экспедиции нахлынули в Пятигорск, и общество оживилось. У Лермонтова я встречался со многими из них. Вся эта молодежь чрезвычайно любила декабристов вообще, и мы легко сошлись с ними на короткую ногу. Лермонтов был душою общества... Стали давать вечера, устраивали пикники, кавалькады, прогулки в горы»[280].

Трагическая дуэль 15 июля оказалась неожиданностью для многих. «Я еще не знал о смерти его,— читаем в воспоминаниях Лорера,— когда встретился с одним товарищем сибирской ссылки Вегелиным, который, обратившись ко мне, вдруг сказал: «Знаешь ли ты, что Лермонтов убит?» Ежели бы гром упал к моим ногам, я бы и тогда, думаю, был менее поражен, чем на этот раз. «Когда? Кем?» — мог только я воскликнуть. Мы оба с Вегелиным пошли на квартиру покойного, и тут я увидел Михаила Юрьевича на столе, уже в чистой рубахе и обращенного головой к окну... Живописец Шведе снимал портрет с него масляными красками».

Работу эту художник выполнил по заказу А. Столыпина, родственника поэта, и повторил для Арнольди. Ныне она хранится в Ленинградском литературном музее; там же карандашный набросок.

Мог ли Шведе зарисовать поэта с натуры еще до дуэли, в течение тех полутора месяцев, что они жили в соседних домах и вращались в одном и том же тесном кругу? Вполне. Мысль эта все более утверждалась по мере того, как все новые и новые люди, которые видели портрет, поражались его сходству с Лермонтовым. А если так, то — сенсация!..

Портрет декабриста Лорера, о котором упоминалось выше, часто воспроизводился. Фоном там служит вид с отрога Машука — Горячей горы на долину Подкумка и снеговой хребет с Эльбрусом. Найденный в Орле портрет «Неизвестного военного» выполнен в той же манере. Второй план очень напоминает склоны Машука и Горячей горы, спускающиеся к Подкумку. У тех, кто бывал в Пятигорске, возникает впечатление, что оба портрета сделаны как бы с одной точки; но, изображая Лорера, художник смотрел на юг, «Неизвестного» — на север. Оговоримся, что пейзаж на втором портрете несколько романтизирован: добавлена небольшая скала справа, противостоящая малому склону и композиционно уравновешивающая его; а в теснине между ними показан водопад, которого в реальности также нет.

«Портрет неизвестного». Рисовал с натуры Р. К. Шведе (1841?). Рисовал на камне Л. А. Белоусов. 1844—1853 гг. Литография. Орловская областная картинная галерея. Публикуется впервые.

Пятигорский бульвар, Николаевские, Ермоловские и Александровские ванны. Фрагмент акварели А. А. Тона. 1832. ГРМ.

Декабрист Н. И. Лорер. Писал с натуры Р. К. Шведе. 1841. X., м. Государственный Эрмитаж. Ленинград.

Фрагмент литографии.

Итак, сходство «Неизвестного» с поэтом, Кавказ, хронологическая вероятность, военная форма, которая могла принадлежать и Тенгинскому полку, наконец, художник, который однажды рисовал Лермонтова в Пятигорске,— слишком много совпадений, чтобы быть простой случайностью. Но если перед нами действительно портрет Лермонтова, почему он до сих пор не попадал в поле зрения исследователей? Тем более что он литографирован, то есть рисован на камне и размножен в виде оттисков в десятках, а то и сотнях экземпляров.

Существуют подробнейшие словари литографированных и гравированных портретов, фундаментальные научные издания. Составители их — В. Я. Адарюков, Н. А. Обольянинов, Д. А. Ровинский, Е. Н. Тевяшов и другие — тщательно описали и систематизировали всю печатную продукцию России XIX века. Однако ни в одном из словарей не упомянут лист, найденный в Орле.

В свою очередь иконографией Лермонтова, особенно прижизненной, занималось не одно поколение ученых. Обстоятельнейшая книга Н. П. Пахомова «Лермонтов в изобразительном искусстве» комментирует все портреты, выполненные с натуры, включая сомнительные и спорные. Орловского эстампа там нет.

Вот в чем парадоксальность. Печатное издание — и не учтено. Портрет великого поэта — и ярлычок: «Неизвестный военный». Как такое могло случиться?

После того как Александр Михайлович Горшман поделился своими сомнениями, сомнениями вполне резонными, я решил разобраться в истории удивительного портрета. И вот что удалось установить.