Игра короля

Глава 13

Когда мои глаза открылись, вокруг меня все ослепительно белое, и на мгновение закралась мысль, что, возможно, я действительно умерла. Вдалеке были слышны волны, и я поняла, что не умерла, просто мне почти хотелось, чтобы это было так. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я все еще на пляже, но теперь в беседке. Эссос сидел в кресле рядом и наблюдал за мной. Он убрал прядь волос с моих глаз, облегченно вздохнув.

— Я бы очень хотел, чтобы ты перестала тонуть, — сказал он, пытаясь сохранить непринужденность, но его голос ломается. Я прокашлялась, прежде чем ответить.

— Что я могу сказать, это недостаток характера? — я скривилась, мое горло пересохло. Оно болело, и, несмотря на то, что я вдохнула больше воды, чем хотела, я хотела пить, чтобы успокоить саднящее чувство. Я с трудом села, чувствуя усталость от ощущения беспомощности. Эссос потянулся мне за спину, чтобы поправить шезлонг, поставив его вертикально. Это помогло, но я ощущала себя инвалидом.

— Что ж, раз ты шутишь, видимо все не так плохо, но как ты себя чувствуешь?

Я была уверена, что он знает ответ, достаточно посмотреть на меня. Я окинула себя взглядом и остановилась на лодыжках. Немного приподнялась и увидела, что они не только в синяках, но и покраснели и покрылись волдырями. При взгляде на них я вздрогнула.

— Знаешь, я скучала по синякам. И поэтому я решила снова ими обзавестись. — я застенчиво ему улыбнулась.

— Твое остроумие не знает границ. Даже столкнувшись со смертью во второй раз, ты не перестаешь шутить. — Эссос язвит, но на его лбу появились складки, и он выглядел изможденным.

— Это называется «комическое облегчение», иначе жизнь была бы слишком грустной. Где все? — спросила я, оглядываясь вокруг. Пляж опустел, как будто все просто исчезли, а шезлонги и полотенца остались вместе с едой. Интересно, как долго я провалялась в отключке?

— Я отправил всех в бассейн. В правилах сказано, что мы не должны оставаться одни за закрытыми дверями, но не вижу здесь никаких дверей. Я решил, что сам присмотрю за тобой. Ты напугала меня до смерти, знаешь ли. Серьезно, что случилось? В одну минуту ты разговаривала с Галеном, а в другую — Тиффани кричала о кровавом убийстве.

Я сделала глубокий вдох, наслаждаясь ощущением воздуха в легких.

— Не знаю. Мы с Галеном разговаривали, а затем он решил пойти на берег. Я плавала в воде, и что-то схватило меня за лодыжку и потянуло под воду. Думала, что мне конец… оно схватило меня за ноги. Гален появился из ниоткуда, дал мне воздуха и освободил.

Эссос внимательно слушал с хмурым выражением на лице. Я утаила тему нашего разговора и слова Галена, когда вытаскивал меня на берег. За одно это взаимодействие он рассказал больше значимой информации, чем я получила за все время, что нахожусь здесь.

Эссос выглядел так, словно в этот момент на него обрушилась вся тяжесть вселенной.

— Не хочешь ли ты пойти и отдохнуть? Я могу отменить остаток вечера, танцы и все остальное. Все, что тебе нужно. Просто скажи мне. — он взял мою руку в свою, и его большой палец нежно гладил мою кожу.

— Я хочу знать, почему ты в костюме на пляже. Неужели ты там такой бледный, что мы все ослепнем? — сказала я, пытаясь разрядить накал эмоций между нами двумя. Он натянуто рассмеялась. Я напугала его сегодня.

— Я человек с официальным статусом. Вырос в роскоши, но с обязанностями. У Галена их не было, к счастью для него. Поэтому меня называют человеком с палкой в заднице, потому что я предпочитаю держать свое сердце близко к груди, а не носить его на рукаве, как он. Полагаю, я могу попытаться быть менее формальным.

Он сбросил пиджак и расстегнул воротник. Даже этот маленький кусочек кожи заставляет мое сердце бешено колотиться, и мне хотелось, чтобы он продолжил расстегивать рубашку. Потом брюки. Я хотела почувствовать его длину, прижимающуюся ко мне, и посмотреть, похоже ли это на то, что бывает в моих снах. Хотела знать, так же его тянет ко мне, как меня к нему, и загорается ли он, как новогодний шар на Таймс-сквер, когда я к нему прикасаюсь.

Как он выглядел, когда кончал? Щедрый ли он любовник, или он берет все, что хочет, и оставляет партнершу желать большего? Почему-то я сомневалась в последнем; он производил впечатление человека, который полностью отдается своей партнерше. Я хотела полностью ему отдаться.

Когда наши взгляды с Эссосом встретились, мне показалось, что он догадался о моих грязных мыслях, потому что его глаза загорелись такой нужной, что желание закрутилось у меня в животе.

Он расстегнул еще одну пуговицу, затем тяжело сглотнул и откиднулся назад.

Я поняла, что на его брюках и пиджаке остались следы высохшей соленой воды. От меня не ускользнуло, что он бросился в воду, чтобы встретить меня. Эссос все еще держал меня за руку, не отпуская, как будто ему нужно было подтверждение того, что я все еще здесь.

— Ты понимаешь, что это самое большее, что я узнала о тебе с тех пор, как все это началось.

— Не уверен в этом, — сказал он, как будто шокированный этим. Я бы удивилась, если бы узнала, что у Эссоса не прописаны заготовленные диалоги.

— Что ж, поверь мне. Если бы я солгала, у меня бы вырос нос. — я повернула голову, как бы демонстрируя, что мой нос не вырос с начала разговора.

Эссос протянул свободную руку и коснулся кончика моего носа.

— Мы бы этого не хотели, не так ли? Мне нравится думать о себе как об открытой книге.

Я громко рассмеялась.

— На какой планете ты открытая книга? У тебя больше секретов, чем у Кремля.

Эссос притворился оскорбленным.

— Я искренне возмущен этим заявлением. Что ты хочешь знать обо мне? — он убрал свою руку, все еще держа мою другой. Вопрос скорее в том, что я не хочу знать о нем?

В нем столько всего, что я даже не знала, с чего начать, но появилось чувство, что Гален с радостью заполнит пробелы. Вся эта ситуация выглядела так, будто я подаю заявление на работу и получаю нарядную версию Эссоса и этой жизни. Никто не расскажет о подводных камнях новой работы сразу же.

— Итак, для начала, сколько у тебя было Призваний, и почему они провалились? — я села и перекинула ноги через край шезлонга, чтобы оказаться лицом к нему. Он откинулся назад в своем кресле, наконец-то отпустив меня. Несмотря на мои нынешние опасения, мне стало грустно, что я заставила его сделать это.

— Ого, так сразу. Ну ладно. Их было 12, и для протокола, если мы собираемся играть в эту игру, то это будет око за око. У тебя столько же секретов.

— Ты так и не ответил на вторую половину моего вопроса. Вопрос состоял из двух частей.

— Уверена, что не хочешь стать журналисткой? Возможно, ты упускаешь свое призвание.

— Трудно быть журналисткой, когда ты мертва. Хорошая отговорка. Но я жду ответа.

Он отвел взгляд, его лицо помрачнело, когда он посмотрел на горизонт, несомненно, вспоминая свои предыдущие Призвания.

— Все они провалились по той или иной причине. Чего вы не понимаете… а это относится не только к тебе и твоим подругам, но и ко всем женщинам из предыдущих Призваний… так это того, что вы сталкиваетесь лицом к лицу с остатком вечности. Чтобы провести вечность рядом со мной, нужен уникальный человек. Для начала, я храплю, и той, кому я достанусь, нужно принимать это. Моя очередь. Что случилось с твоими биологическими родителями?

— Подожди, прости, ты храпишь? То есть я могу еще отказаться?

На мгновение он показался ошеломленным, как будто я его ударила. Когда Эссос понял, что я пошутила, то рассмеялся.

— Теперь ты уклоняешься. Отвечай.

Я нахмурилась от того, что мои собственные слова использовали против меня, а затем вздохнула, обдумывая, как лучше ответить ему.

— Мои родители умерли, когда я была еще ребенком, решив отправиться в свое первое путешествие с тех пор, как я родилась. Произошел оползень, который похоронил их курорт.

Я сделала паузу, взяв его за руку для собственного успокоения. Я не могла спокойно смотреть на лица людей, когда рассказывала им об этом; они всегда приходили в ужас от этого. Я ненавидела жалость, которая появлялась, когда люди понимали, что я никогда не знала своих родителей. Они думали, что я испорчена по своей природе из-за этого. Но я не могла тосковать по тому, чего у меня не было.

Эссос, словно чувствуя, что мне есть что сказать, терпеливо ждал. Возможно, Финн был прав, и терпение — признак хорошего правителя.

— Я была поздним ребенком, поэтому мои бабушка и дедушка уже были пожилыми. Только с одной стороны были еще живы, когда я родилась. Они так и не смогли смириться с потерей дочери. Мой дедушка умер вскоре после мамы, а бабушка умерла, когда мне было пять лет. Мои приемные родители сделали все возможное, чтобы я никого из них не забыла.

— Звучит замечательно.

Эссос осторожно протянул руку и нежно вытер слезу большим пальцем, о которой я и не подозревала. Обычно я более сдержана в своих эмоциях и могу выдержать подобные разговоры без срыва. Двадцать лет закалили мои эмоции по этому поводу.

— Прости, я не знаю, почему плачу. — еще одна слеза скатилась, и он смахнул и ее.

Эссос отпустил мою руку и обхватил мое лицо, большим пальцем ловя каждую слезинку, скатившуюся с моих глаз. Я гордилась тем, что не являлась плаксой, но в этот момент я злилась на себя за эти слезы.

— Это потому, что ты умерла в прошлом месяце и чуть не умерла сегодня. Я бы сказал, что этого достаточно, чтобы выбить любого из колеи. В этом нет ничего плохого… горе — это нормальная эмоция. Я никогда не понимал, почему люди борются с этим. Ты можешь бороться с несправедливостью вселенной. Думаю, мне стоит отменить сегодняшний вечер… ты вряд ли будешь готова к танцам. Позволь мне сделать это для тебя. Сделай перерыв.

— Теперь ты просто бросаешь мне вызов, — сказала я и выдавила из себя смешок, который прозвучал фальшиво. Я отстранилась от него, вытерев слезы со своих щек. — Со мной все хорошо… пожалуйста, не отменяй сегодняшний вечер из-за меня. Твой брат все равно здесь. Разве ты не хочешь показать, какие мы все замечательные?

Его лицо помрачнело.

— Как насчет того, чтобы шеф-повар приготовил сегодня твое любимое блюдо? Что бы это ни было, это будет в меню.

— Ты спрашиваешь так, как будто не знаешь моих любимых блюд. Разве у тебя нет досье на каждую из нас? Кажется, ты знаешь о нас все, включая наши размеры одежды.

Его взгляд скользнул по моему телу. Уже второй раз за сегодня я почувствовала себя неловко из-за того, что на мне бикини.

— Знать что-то и довериться сокровенным — совершенно разные вещи.

Да, у меня не было никаких сомнений в том, что он просто раздевал меня глазами. Румянец разлился по моему телу, когда я подумала о том, как сильно хочу, чтобы он раздевал меня не только глазами. Если отбросить вопрос доверия, я бы не возражала, если бы Эссос взял меня с собой на прогулку.

— Макароны с сыром и с куриными наггетсами в форме динозавра.

Он рассмеялся, откинувшись назад и перекинув ногу через колено.

— Прости, тебе двадцать один или пять?

— Ты осуждаешь, даже не попробовав, в этих двух вещах нет ничего плохого, кроме того, когда они врозь. — я не сказала ему, что эти блюда готовила мне бабушка.

— Нет ничего плохого, когда тебе пять лет.

Я встала, скрестив руки, и он поднимается вслед за мной.

— Еще одна отметка в твоем постоянном послужном списке, — произнесла я, пытаясь побороть боль в лодыжках, которые теперь выдерживают мой полный вес.

Он наклонил голову ко мне.

— Прости, послужной список?

— Да. Ты признался, что храпишь, а теперь сказал, что мое любимое блюдо — для детей. Не успею я оглянуться, как ты скажешь мне, что ты не тянешь сыр за нитку… а просто откусываешь его, как язычник. Нет, я не думаю, что между нами может быть что-то большее. — я покачала головой, пожала плечами и драматично подняла руки.

— Думаю, я заслуживаю еще одной попытки, чтобы доказать обратное. — он наклонил голову и прижался лбом к моему лбу, затем закрыл глаза. Казалось, что это подходящий момент для поцелуя. — Пожалуйста, пожалуйста, будь осторожнее со своей жизнью. Я не переживу, если с тобой случится что-то плохое.

Я отстранилась от него, в голове у меня горел вопрос, а потенциальный поцелуй забылся.

— Что произойдет? — спросила я, думая о самом худшем. Его лицо помрачнело, а губы сжались, и я поняла, что права.

Казалось, он раздумывает над тем, как ответить мне, прежде чем отойти на несколько шагов.

— Я не знаю, — разочарование просочилось в его голос. — Со мной никогда не случалось такого раньше. Твоя душа могла потеряться навсегда, — прошептал он, словно не желая произносить это слишком громко.

Я фыркнула — единственная реакция, которую могу вынести.

— Ну, это было бы отстойно.

— Действительно. Думаю, тебе стоит подняться наверх и отдохнуть. Ты была в отключке почти два часа, и я думаю, что тебе очень нужен отдых. Особенно, если ты хочешь стать героем этой ночи. Дэйв пойдет с тобой. — при звуке своего имени Дэйв поднялся из-под шезлонга, где я сидела. Эссос подал кому-то сигнал, и я не удивилась, когда рядом с ним появилась Сибил. Он рассказал ей о том, что мы только что обсудили, и что мне разрешено пропустить остальные мероприятия.

Прежде чем уйти, я обратилась к Эссосу.

— Я немного устала от того, что мне приказывают. Я не та хрупкая девица, которая вот-вот развалится на куски. Если мне нужен отдых, я отдохну. Но перестань приказывать. Я сильнее, чем ты думаешь. — я сделала паузу. — Учитывая это, я собираюсь пойти отдохнуть.

Он слегка улыбнулся.

— Принято к сведению, — подтвердил он с кивком, и Сибил увела меня прочь. Она обняла меня за талию, поддерживая. Я доставляю ей хлопот больше, чем мне хотелось бы признать, поэтому я благодарна, что она рядом. Мы медленно поднялись по лестнице.

Когда оказались внутри, вдали от всех остальных, она наконец заговорила.

— Ты нас здорово напугала. — мы подошли к двери моей спальни, и она делает паузу, беря обе мои руки в свои. — Почему бы мне не попросить повара прислать тебе обед, и ты сможешь отдохнуть здесь? Разве это не звучит мило? — ее голос звучал немного покровительственно, но я не обратила на это внимания, так как ранее выставила себя в таком свете. Я кивнула и открыла дверь, чтобы впустить Дэйва. Сибил посмотрела, как он запрыгнул на кровать, и улыбнулась. — Ты его балуешь. — бросив последний взгляд, Сибил ушла.

— Спасибо, Сибил, — бросила я ей вслед. Я зашла в свою комнату и прислонилась к двери, глядя на Дэйва. Мои эмоции словно переполняли меня. Мои мысли в беспорядке, и теперь, когда я осталась одна, меня начало трясти при мысли о том, как близка была к смерти.

— О, Дэйв. — его уши поднялись. — Что мне делать?