Игра короля

Глава 28

За ужином я сказала Эссосу, что мне нужно несколько дней, чтобы подготовиться к встрече с родителями. Нужно свыкнуться с мыслью о встрече с ними и придумать вопросы, которые я хочу задать.

Он согласился, говоря, что я могу передумать в любое время. Я почти сразу же поменяла свое решение и еще сто раз в течение этих дней.

Несколько раз я останавливала Эссоса, чтобы сказать ему, что передумала, только для того, чтобы снова изменить свое решение и просто уйти от него. Каждый раз, когда я останавливала его и открывала рот, чтобы что-то сказать ему, он терпеливо ждал, понимая, что это нелегко. Он никогда не расстраивался и никогда не игнорировал меня.

Я до последней минуты не могла решить, хочу ли я, чтобы Кэт присутствовала при встрече с ними, но в итоге выбрала, что нет. Мне было достаточно трудно держать себя в руках перед Королем Подземного мира. Если Кэт останется со мной, я с легкостью развалюсь на части, а я не хотела показывать Эссосу эту слабость.

Утром перед встречей я достала из гардероба и ящиков все предметы одежды, переоделась по тридцать раз, не в силах решить, что же мне надеть.

Надеть ли мне скромное платье и кардиган с нейтральными туфлями? Как насчет хороших брюк и рубашки на пуговицах? Надеть ли мне мои обычные леггинсы и рубашку или джинсы? Стоит ли мне надевать нейтральные цвета? А как насчет ярких цветов? Красный цвет не подходит?

Я спрашивала об этом каждый раз, когда брала в руки одежду, надеясь, что что-то подойдет. Дэйв держал свое мнение при себе, считая, что я должна принять это решение сама.

Кэт сидела на моей кровати, спокойно позволяя мне выходить из себя, поглаживая Дэйва. Для начала она спокойно разрешила спрашивать у нее мнение по каждой вещи, которую я рассматривала. Она дала несколько мягких советов… слишком короткое, слишком темное, слишком скучное, слишком глубокое декольте, — пока я не подбросила в воздух все то, что у меня было в руках.

— Может, мне стоит просто пойти голой, — предложила я.

Она встала и взяла меня за плечи, глядя мне в глаза.

— Дафна Мари Хейл. Расслабься. — она растягивала это слово, как будто это так просто. — Если ты ничего не выберешь из одежды, попроси Сибил наколдовать тебе фиолетовое платье, как у мультяшной Дафны, и попроси Эссоса надеть шарфик, чтобы он стал твоим Фредом. — я невесело рассмеялась.

— Я просто не знаю, что надеть. В последний раз, когда они меня видели, я была в подгузниках и комбинезоне. — я уронила черное бальное платье, которое держала в руках, на пол. Точно такое же я надевала на суд Делла Макманна.

— Что бы ты надела, если бы шла на встречу с родителями своего парня? Собеседование — это слишком формально, но я думаю, что это как раз тот случай. Ты хочешь выглядеть мило и разумно, ярко, но не показушно.

Я бросила на нее взгляд, говорящий о том, что все равно не знала, что надеть, и она толкнула меня на кровать и пошла в гардероб, роясь в том, что осталось.

Дэйв подполз ко мне и положил голову мне на колени. Я провела пальцем от его мордочки до ушей, черпая утешение там, где могла его найти.

Кэт появилась из моего гардероба, держа в руках лавандовую блузку без рукавов и белую юбку-карандаш с черными музыкальными нотами на ней.

— Туфли на плоской подошве или танкетке, а не лодочки. — она протянула одежду мне.

Я оделась, пока она перебирала украшения, сначала вытащив простое жемчужное ожерелье. Я примерила его, и мы рассмотрели весь образ, прежде чем отказаться от жемчуга.

Я поискала и нашла ожерелье с подвеской в виде солнца, с опалом в центре и металлическими завитками, извивающимися в виде лучей. Каталина сделала шаг назад и убрала мои распущенные локоны сначала назад, потом вперед, а затем снова зачесала их назад.

Она нервничала за меня, и это заметно, когда она попыталась убрать воображаемые ворсинки с моей юбки. Я крепко обняла ее. Без Кэт это было бы невозможно ни в каком виде и ни в какой форме.

— Ты будешь ждать снаружи? — переспросила я.

Она кивнула.

— Сколько понадобится. — хоть я и решила не пускать ее в комнату со мной, я все равно хотела, чтобы она была рядом, в качестве подстраховки.

Мои руки вспотели, и я обрадовалась, что решила пропустить завтрак, потому что меня начало тошнить, когда я шла с Кэт в кабинет Эссоса. Каждый шаг заставлял меня сомневаться, стоит ли мне это делать, стоит ли продолжать идти. Единственный вариант в моей голове — катастрофа; я не стану… не смогу… оставить в своем сердце надежду на что-то хорошее. Если я буду готова к плохому, тогда будет не так больно, если что-то произойдет не так.

Кэт держала меня за руку, пока мы спускались по главной лестнице. Коридор, по которому мы шли, казался более темным, чем обычно, как будто окутанный тенями. Я знала, что мой разум разыгрывал меня, потому что на самом деле все здесь, как всегда.

Когда мы дошли до его кабинета, выражение лица Эссоса было мрачным, а губы сжаты в жесткую линию.

— Что с лицом? — тихо спросила я. Может, что-то случилось, и мы не можем этого сделать.

— Если бы я знал, что это причинит тебе столько страданий, то, скорее всего, не предложил. Я никогда не хотел причинять тебе такую боль, — ответил он, покачав головой.

Я нахмурилась и почти сделала шаг, чтобы обнять и заверить его, что я бы ничего не изменила. Но мое горло саднило от желания сказать слова благодарности.

Кэт посмотрела на меня, чтобы убедиться, что можно отпустить мою руку. Я ослабила хватку, и она села на диван у его двери. Краем глаза я заметила, как она трясет рукой, чтобы разогнать кровь, а затем достает книгу.

Я последовала за Эссосом в его кабинет, и он мягко закрыл за мной дверь. Он все время смотрел на меня, как будто ждал, что я передумаю. Когда я встретила его взгляд, то поняла, что он хотел, чтобы я знала, что могу передумать. Последние три дня он наблюдал, как я борюсь сама с собой из-за этого решения, и хотел, чтобы я знала, что никогда не поздно отказаться.

Мое сердце колотилось, пытаясь вырваться наружу и уберечься от боли. Я ожидала, что он снова сядет на диван, но вместо этого он прошел мимо меня к двери за своим столом, которую я не помнила, чтобы видела раньше. Он открыл дверь и посмотрел, как мой мозг обрабатывает увиденное.

За дверью — широкий луг с зелеными холмами вдали. Солнечный свет проникал через дверь, освещая комнату. Я чувствовала тепло. Эссос ждал, пока я пройду через дверь, прежде чем последовать за мной.

Солнце согревало мою кожу. Легкий ветерок обдувал лицо, теребя пряди волос.

Я растерянно взглянула на Эссоса.

— Это все по-настоящему?

— Это часть Загробного мира, который является частью Подземного мира, так что это входит в мои владения.

Я присела на корточки и провела руками по травинкам, подтверждая, что они настоящие. Я оглянулась вокруг и увидела стол для пикника, уставленный стаканами и тарелками, но только для троих.

Я повернулась к Эссосу.

— Ты оставишь меня здесь? — я не видела двери, через которую мы вошли, и моя паника поднялась. Находясь на таком открытом пространстве, я вдруг почувствовала себя в ловушке, как мышь, загнанная в угол кошкой.

Эссос сократил между нами расстояние. Я потянулась к нему и, как только он оказался достаточно близко, вцепилась в его плечи. Его руки сжали мои локти, и по моему телу разлилось спокойствие.

Часть моего разума пыталась напомнить, что он убил меня, но другая часть, более громкая, настаивала, что он нужен мне прямо сейчас. Мысль о том, что это один из его трюков, танцевал в моей голове, но быстро сменился вопросом, не все ли равно.

— Я не уйду, если ты не захочешь. Я думал, ты желаешь побыть одна.

— Нет! — выкрикнула я. Он выгнул брови. Я откашлялась. — То есть, нет. Думаю, ты должен остаться, по крайней мере, на первое время.

Он кивнул, и на столе появилась еще одна тарелка. Мне нужно знакомое лицо, и я думала, он это понимает. Эссос тысячелетиями читал людей, мог взглянуть на них и в одно мгновение понять, являются ли они по своей природе плохими или жертвами обстоятельств.

— И ты мог бы вернуть дверь? — спросила я, наблюдая за пространством, через которое мы только что прошли.

Он усмехнулся и вернул дверь, и я была благодарна, несмотря на то, как неуместно она выглядела.

— Когда они появятся? — я оглянулась вокруг в поисках другой двери, через которую они войдут. Я не могла сдержать свою нервозность. Мне хотелось за что-нибудь ухватиться и зажмуриться.

— Как только ты будешь готова, — ответил Эссос. — Я освободил свое расписание, если вдруг тебе понадоблюсь.

Мое сердце учащенно забилось, когда я посмотрела ему в глаза. Я все еще цеплялась за его, мои пальцы сжимали в его костюм. Он не отпустит меня, пока я не отпущу его первой. Я сделала глубокий вдох, делая прыжок, пока снова не струсила.

— Я готова, — прошептала я, закрыв глаза.

Эссос скользнул ладонями по моим рукам и переплел наши пальцы. Он ждал, пока я снова открою глаза, чтобы появилась вторая дверь.

Два человека прошли через нее, и мне стало интересно, знают ли они, что сейчас произойдет. Сказал ли им Эссос, что мы собираемся встретиться? Готовы ли они к этому? Знают ли они, что я умерла? Не похоже, что им нужно объяснять цель их пребывания в этом странном месте. Женщина бросилась ко мне, но остановилась, когда я вздрогнула.

— Дафна. — она выдохнула мое имя, как молитву и протянула дрожащую руку, чтобы заправить мои волосы за уши. Она маленькая, ниже меня ростом, но у нее такие же зеленые глаза, как у меня. Одним движением я снова стала ребенком. Стала той же маленькой девочкой с заплетенными косичками, которая стоит рядом с могилой моей бабушки и держит за руку своего социального работника.

— Привет, — сумела пролепетать я, во рту пересохло. Я сжала руку Эссоса изо всех сил, которые он мог мне дать. Он успокаивающе сжал ее в ответ.

— Можно тебя обнять? — спросила она, ее голос переполняли эмоции, как у любой хорошей матери, что для меня это слишком.

Я кивнула, и она обняла меня, прижимая к себе. Через мгновение я отпустила руку Эссоса и обняла ее в ответ, сначала напряженно, но потом тая в объятиях.

Как бы мне этого ни хотелось, я заплакала. Плакала о матери, которая так и не увидела, как выросла ее дочь. Плакала о пятилетней девчушке, которая не понимала, что происходит, когда умерла бабушка, оставив ее одну в этом мире.

Плакала о десятилетней девочке, у которой на уроке физкультуры впервые начались месячные, и школьной медсестре пришлось объяснять, что я становлюсь женщиной. Плакала о себе пятнадцатилетней, когда потеряла девственность из-за мальчика, который слишком настойчиво добивался своего, а она не знала, как сказать «нет». Плакала о пропущенных годах, о танцах, на которые родители так и не смогли отправить меня, о парнях, которых они не могли допросить, и о том, что меня никогда не наказывали за пропущенный комендантский час.

Я плакала о своем отце, который никогда не устраивал танцы с папой и дочкой и никогда не выкрикивал мое имя, смущая меня на выпускном вечере. Плакала, потому что мой отец никогда не нажал на воображаемую педаль тормоза, когда учил меня водить машину, и не пригласил меня на молочные коктейли после того, как мое сердце было разбито в первый раз. Плакала о жизни, которая была украдена у нас, и о втором шансе узнать их.

Моя мама погладила меня по волосам, успокаивая меня и бормоча, что любит меня так, как, я представляла, она любила бы меня, если бы я проснулась от кошмара. Она снова и снова говорила мне, что любит меня, и что так гордится молодой женщиной, которой я стала.

Мне удалось взять себя в руки и медленно отстраниться от нее, только чтобы увидеть, как мой отец плачет позади нее. Он не такой осторожный, как она. Он просто притянул меня в свои объятия, плача в мои волосы. Притянул к себе и мою мать, так что мы втроем прижались друг к другу, как и должно было быть.

Это вызвало у меня новый поток слез. Я никогда не осознавала, насколько безопасно я могла себя чувствовать, и не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Слезы продолжались, мы плакали втроем, и они старалисья быть ко мне ближе.

Как только мы смогли взять себя в руки, мой отец повернулся к Эссосу и протянул ему руку. Эссос с радостью крепко ее пожал.

— Я не могу подобрать слов, чтобы поблагодарить вас за то, что вы дали мне второй шанс увидеть мою малышку.

— Рад помочь, сэр, — с улыбкой ответил Эссос. Этот мужчина — бог, и все же он обращался к моему отцу с почтением. Он указал в сторону стола, и мы четверо сели, причем Эссос ждал, пока мои родители выберут место, прежде чем выбрать место для себя.

Моя мать села рядом со мной, а отец — напротив, чтобы они оба могли смотреть на меня и при этом находиться на расстоянии вытянутой руки.

— Я испытала огромное облегчение, когда ты осталась с моей мамой, но, когда мы увидели, что ее здоровье ухудшается, почувствовали себя такими беспомощными. Мы не ожидали, что ты останешься одна. — моя мать фыркнула, сдерживая слезы. Мой отец протянул руку через стол и сжал ее ладонь. Если она снова начнет плакать, я знала, что и у меня разверзнется водопад. — Я просто была так рада, что мы можем видеть, как ты растешь.

— Это не то, чего бы мы хотели для тебя, но мы как будто присутствовали при каждом моменте. Было здорово наблюдать за тем, как ты заканчиваешь пятый класс с твоей милой песенкой о том, что надо двигаться вперед, вплоть до поступления в колледж. — мой отец прочистил горло, затем сделал глоток из стакана с водой, стоящего перед ним.

— Люди могут увидеть своих любимых в загробной жизни? — спросила я Эссоса.

Гордо кивнув, он сжал мое колено под столом.

— Это как просмотр телевизора… они могут смотреть, когда угодно, хотя интимные моменты никогда не разглашаются. Они также могут посмотреть основные моменты, которые пропустили. Я не могу рассказать тебе больше, — предупредил Эссос, и я кивнула, схватив его руку под столом и сжав ее.

Все вопросы, которые я хотела задать, исчезли из моей головы. Я просто хотела провести время, глядя на своих родителей.

— Ты видишься с бабушкой? — спросила я, думая о женщине, которая растила меня, хоть и совсем недолго.

— Конечно. Ей очень стыдно, что она так внезапно тебя покинула. Она просто очень скучала по мне, и ее сердце не выдержало потери меня, а потом и моего отца. Когда ты станешь мамой, ты поймешь эту связь со своим ребенком. Дело не в том, что она не любила тебя, просто на нее слишком много всего навалилось.

— Я не уверена… — я посмотрела на Эссоса. Я сомневалась во многих вещах. Могла ли я иметь детей? Более того, хотела ли я вообще иметь ребенка? Я нашла Эссоса, но он отвел глаза. Когда наши взгляды наконец встретились, у меня возникла короткая вспышка, и я увидела, как он разговаривает с моим вздувшимся животом, как его руки гладят мою голую кожу, когда я лежу в постели, смеясь от щекотки.

Это было воспоминание или что-то другое? Видение, навеянное Эссосом? Оно совсем не походило на воспоминания Галена, где эмоции ассоциировались с теплом и исчезали, как только воспоминание заканчивалось.

Во мне все еще теплилась надежда, хотя она казалось далекой, когда воспоминания о ней дрейфуют, распускаясь в моем сознании, пока я размышляю о ней. Эссос наклонил голову, нахмурив бровь, но затем расслабился, как будто задал мне вопрос.

— У тебя есть время, божья коровка. Много времени, прежде чем принять какое-либо решение, — сурово сказал мой отец, устремив взгляд на Эссос.

Я резко взглянула на Эссоса, прежде чем повернуться всем телом к матери и взять ее руки в свои.

— Я не знаю, видела ли ты это или уже знаешь… — я сделала паузу, не зная, как продолжить. — Но… я умерла. — мама рассмеялась, и это прозвучало, как звон колокольчиков на ветру.

— Мы знаем это, но Загробный мир — волшебное место. Мне не терпится показать, что тебя ждет. Скоро ты все увидишь.

Но она ошибалась. Возможно, я никогда не увижу этого, потому что выбор Галена на балу будет означать разрыв связей с Эссосом, который имел власть над душами моих родителей. Я на мгновение забеспокоилась, не отомстит ли он им или Кэт. Вряд ли я смогу ли жить, если не сделаю все возможное, чтобы защитить их от последствий.

Нет. Эссос не станет… по крайней мере, не тот Эссос, которого я знала. Я могла не знать, кем он был, когда, по словам Галена, убил меня, но я знала, кто он сейчас.

— На что это похоже? — спросила я, пытаясь прогнать плохие мысли. Такие мысли ни к чему меня не приведут, и мне нужно насладиться этим временем с ними, пока есть возможность.

— Это похоже на утопию. Там светит солнце, и ты можешь быть рядом с людьми, которых ты любишь и которые ушли из жизни. Если они еще не ушли, ты можешь наблюдать за ними и видеть…

Эссос протянул руку, заставив моего отца остановиться.

— Боюсь, на сегодня достаточно подробностей.

И тут меня осенило, что я провела все это время в Подземном мире и никогда не задумывалась о том, что смогу увидеть, что ждет меня в загробном мире. Вот она я, сидела с ответом на самый главный вопрос жизни… что будет дальше… и позволяла отвлекаться на платья и мальчиков. От этого мне захотелось себя ударить.

Эссос поддерживал разговор, когда перед нами появилась еда, но ее почти никто не ел. Мы начали говорить о сыре и о том, как мои родители влюбились в сырную тарелку.

— Я думаю, это была судьба — встретиться с этим прекрасным созданием, — пропел мой отец. — Мы оба оказались в Лондоне по разным причинам. У меня были дела по работе, а твоя мама навещала друзей, и в итоге нас обоих пригласили на маскарад. Кто-то позвал меня, и, когда я посмотрел в ту сторону, то увидел твою маму, и пропал. Я почти не разговаривал с ней.

— Нет, это мне повезло, кто-то врезался в меня, и я пролила свой напиток на его белый смокинг. И красное вино тоже. Это было не лучшее сочетание.

— Я пытался набраться смелости, чтобы поздороваться, а рядом со мной стояла эта красотка и смотрела на меня краешком глаза. Затем какая-то женщина в маске павлина, как мне кажется, без извинений оттолкнула ее и ушла со своим напитком. Я так и не смог выяснить, кто это был, но мне нужно было послать ей открытку с благодарностью.

Я впитывала каждое слово, стараясь не задавать вопросов, потому что хотела услышать, как они рассказывают свою историю так, как они бы рассказали, когда я была ребенком.

В основном, мы с Эссосом сидели молча, пока они вспоминали, вставляя замечания о том, как они видели, как я делала определенные вещи, доказывая, что природа играет огромную роль в том, кем ты становишься. Папа отметил, что моя любовь к группам 80-х — это заслуга мамы, а мой сарказм — определенно достался мне от него. Мои родители рассказали мне о своих родителях и о том, как они росли, а я просто наклонилась над столом, положив голову на руки, слушая все те истории, которые хотела услышать, когда росла.

Они рассказали мне, как влюбились и как узнать, что я нахожусь рядом с правильным человеком. Что я буду чувствовать себя в безопасности в объятиях этого человека, мужчины или женщины. Они заверили мне, что ни одна неприятность не может быть слишком большой, чтобы ее исправить, и никогда не нужно ложиться спать злой.

— Не жди, пока твой корабль приплывет — выйди и встреть его, — сказал мой папа, как будто это самый лучший совет, который он мог передать. Я дорожила этим советом, как и всеми другими словами, которые мы произнесли в этот день.

Солнце так и не опустилось, и, только когда мама встала и обняла меня, я поняла, что день, должно быть, подошел к концу. Я огляделась и нигде не заметила Эссоса. Мой отец подошел ко мне сзади, обняв меня и маму одновременно.

— Это было великолепно, божья коровка. — мама погладила меня по лицу. Должно быть, по моей щеке скатилась слеза, потому что она вытерла ее большим пальцем. — Мы любим тебя и так гордимся тобой.

— И ты выбрала достойного кавалера… со стабильной работой, надежного. Могла найти и хуже, — сказал отец, толкнув меня локтем и кивнув на Эссоса, стоящего возле двери. Я заметила, как по его щекам пробежал румянец, когда он сделал вид, что поправляет свои часы.

Они оба обняли меня в последний раз, затем открыли дверь, через которую пришли, и возвратились в свою загробную жизнь.

Я смотрела, как дверь исчезает, и стояла на этом прекрасном лугу в идеальный летний день, чувствуя себя опустошенной, как никогда раньше.

Эссос наблюдал за мной какое-то мгновение, затем подошел ко мне и притянул в свои крепкие объятия. Я постаралась вырваться, но это оказалась лишь слабая попытка, и вскоре я прижалась к нему и плакала до тех пор, пока слез не осталось.

* * *

Мы возвратились в его кабинет, и он протянул мне носовой платок. Посмотрев в окно, я поняла, как много времени прошло. Не помнила, чтобы здесь было окно в первое свое посещение его кабинета… Я замерла. Раньше там стояла полка с книгами.

Теперь здесь оказалось большое окно, рядом с которым стоял диван с подушками и уютным пледом. Не этого я ожидала от Бога Мертвых, но, возможно, то, что в доме полно женщин, открыло ему возможность изменить свои взгляды.

Наступали сумерки, окрашивая сады в романтический свет. Я и не представить не могла, что из его кабинета будет открываться вид на сады, но сейчас не могла думать об этом. Я на мгновение присела на его диван, подтянув колени к груди. Огонь ожил, и Эссос сел рядом со мной и протянул мне напиток. Я взяла его и выпила одним глотком, затем вздрогнула.

— Что это было? — спросила я, скривившись, когда передала ему стакан обратно.

— Очень хороший выдержанный виски, которым нужно наслаждаться, а не пить залпом, — сказал он, смеясь.

— Тогда почему ты дал его мне сейчас? Я не в том состоянии, чтобы оценить изысканный алкоголь. — я положила голову на колени и уставилась на огонь перед собой, наблюдая, как пламя устремляется в дымоход. Я вздохнула. — Это было и прекрасно, и ужасно. Спасибо.

Я посмотрела на него. Эссос перекинул одну руку через спинку дивана, но не смотрел на меня. Он смотрел на пламя.

— Я рад, что смог сделать тебе этот подарок. Несправедливо, что их забрали у тебя, когда ты была маленькой. — он сделал глоток из своего бокала.

— Это было несправедливо, но жизнь редко бывает справедливой. — я сделала паузу, затем протянула руку и выхватила у него бокал. Сделала глоток и вернула его Эссосу, на этот раз ощутив теплоту и привкус прекрасного ликера со сладким оттенком карамели. Именно таким я представляла себе вкус Эссоса.

— Возможно ли то, что сказала моя мама? У меня будут дети? — до этого момента я никогда особо не задумывалась о детях, кроме смутного представления о том, что когда-нибудь они у меня будут. По какой-то причине я больше всего зацикливаюсь именно на этом. Нет ничего лучше, чем лишиться возможности заставить себя чего-то хотеть.

Эссос встал и подошел к тележке с хрустальным графином и подходящими бокалами. Он наполнил свой бокал, стоя спиной ко мне, прежде чем его осушить. В его плечах чувствовалось напряжение, которое сохранилось, пока он наполнял бокал во второй раз, прежде чем наполнить мой.

— Это сложный вопрос со сложным ответом. Если говорить просто… как моя супруга, то да, ты сможешь. В загробной жизни это гораздо сложнее. — он повернулся ко мне и протянул руку. — Прежде чем ты спросишь почему, скажу, что ты мертва, ты тень своей прежней сущности, и новая жизнь невозможна в мире мертвых. Однако есть и другие способы стать родителем в загробном мире. Очень печальные способы, которые придумал кто-то другой. Я не замечал этого, пока мне не открыли глаза.

Нет похоже, что он имел в виду меня, но я ждала продолжения. Эссос сосредоточился и наконец встретил мой взгляд.

— Это зверство, вот почему я никогда не думал об этом. Дети, которые нежеланны в жизни, часто нежеланны и после смерти. Выход был в том, чтобы семьи, которые хотели детей, но не могли их иметь, принимали их в свои дома. Я удивлен, что смог рассказать тебе так много, не вызвав кровотечения из носа. У тебя ведь больше не было подобного?

— Нет. Как это возможно в качестве твоей супруги?

— Потому что любая смертная женщина, выбранная стать моей Королевой, получит новую жизнь в качестве Богини. Это также касается моего брата, но я все откладывал, потому что просить его об услугах становится невыносимо.

Я закусила губу, размышляя над этим.

Эссос, должно быть, понял выражение моего лица, потому что продолжил.

— Это включает в себя наделение божественностью моей Королевы, но все равно делается одним известным способом. — он закашлял, не в силах встретить мой взгляд.

Эссос вернулся на диван с моим напитком, но убрал его в сторону, когда я за ним потянулась. Он резко прищурился, как бы проверяя мое состояние, и протянул мне бокал.

Я оглядела его кабинет в поисках фотографий кого-либо… Элен или ее близнеца, Галена или их родителей… и, что неудивительно, не нашла ни одной. Однако на его столе я увидела розу, которую ему подарила, все еще нетронутую.

— У твоих братьев и сестер есть дети?

Эссос рассмеялся, и я спустила ноги с дивана.

— Еще один сложный вопрос. Если говорить коротко, то да, они есть, но мы живем уже тысячелетия, а это значит, что все они уже взрослые, у них есть свои дети и так далее, и тому подобное. Если ты представляешь себе воссоединение семьи, где все счастливы, и мы все вместе собираемся на барбекю, то сильно ошибаешься.

Верность была проблемой для большинства моих братьев и сестер. Возможно, Элен — единственная верная, но даже я не могу сказать наверняка. Она бы не позволила мне узнать о такой неосмотрительности. Гален, ну, его жену никто не видел уже много веков. Возможно, у него есть потомство, но если и есть, то не от нее. Трудно следить за потомством моих братьев, когда так часто сами братья не знают об их существовании.

Стакан в моей руке разбивается, удивляя нас обоих. Я не держала его крепко. Возможно, мне следовало впредь брать в руки только пластиковые стаканчики, если я собираюсь продолжать в том же духе. Мысль о том, что моя сила могла стать причиной этого, на мгновение отвлекла меня от случившегося.

Конечно, не было новостью, что у Галена есть жена… я бы предположила, что Эссос говорил обо мне. Даже не шокировало, что у Галена могли быть дети. Он существует уже тысячелетия. Что меня шокировало, так это намек на то, что жена Галена все еще жива и где-то там, когда он ясно дал понять, что я была убита.

Может это быть частью прикрытия, которое подслушала Зара?

Эссос начал действовать — взял полотенце из своей тележки и осторожно прижал его к моим бедрам после того, как осколки стекла исчезли. Закончив, он проверил мои руки, не порезалась ли я, и обнаружил еще одну рану над порезом, который я ковыряла.

— У тебя кровь, — сказал он едва слышным голосом.

Эссос замер, глядя на кровь на моей руке. Его рука слабо дрожала, когда он держал мою. Порез не очень глубокий, но из него вытекала. Я хотела отдернуть руку, но он крепко ее схватил и осторожно вытер кровь.

Когда кровь перестала идти, он поднес мою руку ко рту, нежно прижавшись губами к порезу. Рана наполнилась теплом. Я начала наклоняться к нему, и на секунду он тоже придвинулся ко мне, почти сокращая расстояние между нами, прежде чем его голова наклонилась, и все очарование момента исчезло. Это было к лучшему, потому что мое сердце вот-вот готовилось выскочить из груди, и я не знала, что чувствовать.

Оседлать его прямо сейчас, чтобы поцеловать до потери сознания, — не самое подходящее занятие, как бы желание сделать это ни побуждало меня переместиться бесконечно близко к нему на диване.

Какое-то время мы сидели молча. Я надеялась, что Эссос почувствует себя обязанным заполнить тишину, но вместо этого он, казалось, ею наслаждался. Я подозревала, что именно здесь ему наиболее комфортно. Полагала, что жизнь в Подземном мире не давала ему особых поводов для развлечений.

— У тебя есть дети? — спросила я, решив заполнить тишину.

— У нас почти получилось, — прошептал он, глядя в огонь. Казалось, что он провалился глубоко в колодец воспоминаний и готовился в нем утонуть. Это напоминало просмотр видеозаписи, когда он замыкался, вызывая боль в моей груди. Потерять ребенка — немыслимо. Я не стала бороться с желанием обнять его, хотя мое собственное сердце разрывалось.

Моя рука скользнула к его шее, и я заключила его в свои объятия. Он боролся с этим долю секунды, прежде чем раствориться во мне, отказавшись от всякого притворного сопротивления. Его руки скользнули по моей талии, и мы повернулись друг к другу. Он поддержал меня, когда мне было плохо; возможно, на этот раз я смогу сделать то же самое для него.

Эссос прижался лицом к моей шее, глубоко вдыхая. Я погладила его по волосам, надеясь, что того немногого, что я могла дать ему, достаточно. Возможно, когда-нибудь я узнаю историю Эссоса, но не сегодня.

Внезапно Эссос отпустил меня. Он не посмотрел мне в глаза, переведя взгляд на камин, но мне показалось, что я увидела слезы в его глазах. Быстро моргнув, он повернулся ко мне, и я начала думать, что это его любимая маска.

Я восприняла это как отстраненность и допила свой напиток, затем отставила его в сторону. Я нажала не на те кнопки, и он отключился, как и положено. Непонятно, почему я считала, что имею право на его секреты, учитывая, что я тоже не была готова делиться информацией.

— Еще раз спасибо тебе за сегодняшний день. Это многое для меня значило.

Он встал, встряхнувшись от своей печали.

— Хочешь, я попрошу принести еду в твою комнату? Или мы можем вместе пойти на кухню, и я что-нибудь для тебя приготовлю. Может быть, ты наконец-то попробуешь мою карбонару?

Я обдумала его предложение, представив, как он готовит для меня. Если бы я не знала о Галене или моем убийстве, было бы так легко влюбиться в этого человека, но я не могла. Не могла позволить ему продолжать делать для меня такие добрые вещи. Я покачала головой и подошла к двери.

— Нет, спасибо. На самом деле я не голодна.

Эссос последовал за мной, медленно поставив свой бокал на стол.

Я открыла дверь и увидела, что кто-то стоит с другой стороны, и от неожиданности отшатнулась назад, врезавшись в грудь Эссоса. Руки Эссоса схватили меня за бедра и притянули ближе к себе, он сделал шаг назад, словно пытался увеличить расстояние между мной и этим незнакомцем. Мужчина замер, глядя на свой телефон.

Затем перевел взгляд на Эссоса.

— Хорошо, что ты не голодна. Мне нужно поговорить с братом. — его акцент звучал не так шикарно, как у Элен и Эссоса. Вместо этого его голос ровный и почти американский.

Этот мужчина выглядел также формально, как и Эссос, в своей манере одеваться, и их семейное сходство было крайне заметно, с темными кудрями и сильной челюстью. Его волосы зачесаны назад, и казалось, что у него есть небольшая лысина. Щеки впалые, что еще больше подчеркивало сильные линии его высоких скул и квадратной челюсти.

— Ксавье, — холодно сказал Эссос. Мои брови взлетели вверх. Сходство между Эссосом и Ксавье гораздо сильнее, чем между Эссосом и Элен или Галеном. Если бы я не знала, то подумала бы, что Гален и Элен — близнецы, с их похожим золотистым цветом кожи.

Вряд ли такого теплого приема я бы ожидала от брата, но он определенно теплее, чем когда он приветствовал Галена.

— Эссос. Нам нужно поговорить. — когда я не сдвинулась, он пристально посмотрелна меня. — Наедине.

Я встретила его взгляд.

— Я бы ушла, но ты загораживаешь проход. — я посмотрела на него пустым взглядом, пока он не сделал шаг назад, пропуская меня. Я, не оглядываясь, пошла по коридору, но замедлилась, когда услышала начало их разговора.

— Кто-то подал официальную жалобу, и ты знаешь, что у меня связаны руки в этом вопросе. Поскольку мы уже так близки к концу, то перенесем Бал Призвания до того, как жалоба попадет в газеты. У тебя и так достаточно проблем с имиджем замкнутого Короля Смерти.

Это последнее, что я услышала, прежде чем дверь захлопнулась. Король Подземного мира, Бог Мертвых, мысленно поправила я, злясь на то, что его собственный брат не может правильно назвать титул Эссоса.

Поморщившись, я резко ушла. Кэт нигде не оказалось, несмотря на то, что она обещала подождать снаружи. Даже ее диван исчез.

Я хотела задержаться и посмотреть, не услышу ли чего-нибудь, но все мое тело противилось этому, ведомое какой-то внешней силой. Борясь с этим, я сделала один, затем два шага назад к кабинету Эссоса, пока усилие не стало слишком изнурительным в дополнение к эмоциональному потрясению этого дня. Эти Боги и их секреты чертовски раздражала.

Я не сделала ничего столь же физически напряженного, как в день тренировки с Элен, но почувствовала, что также устала. Теперь я гораздо лучше понимала, почему Эссос и Сибил держали детали загробной жизни под замком. Если бы я знала, что так будет, то хотела бы провести все свое время с родителями, узнавая все то, чего меня лишили.

У меня появилось так много мыслей, эмоций и вопросов, что, когда я вернулась в свою комнату, едва заметила коробку, лежащую на моей кровати, которая, казалось, двигалась. Я не успела открыть ее, как крышка открылась и на пол полетела открытка.

Внутри коробки лежал рыжий кот, который смотрел на меня, и крестообразный узор на его шерсти дал понять, кто это. Ком встал в горле, и плотина, сдерживавшая слезы, прорвалась.

Когда я подошла ближе, тишину нарушило сердитое, но узнаваемое мяуканье, и я подхватила его, обнимая. На мгновение я забыла об открытке, прижав Вафлю к груди. Моя нога смяла ее, и я села на кровать и поднимая записку.

Вафля снова мяукнул в моих сокрушительных объятиях, пытаясь вырваться и исследовать все вокруг, и я, наконец, позволила ему это сделать, крепко поцеловав в голову. Желание узнать, как он оказался здесь, быстро угасло, потому что я действительно не хотела знать, если он умер и теперь вечно живет в этом царстве. На этот вопрос мне лучше не знать ответа. Я взяла открытку и открыла ее.

Я сжала открытку, проведя пальцами по его такому знакомому почерку. Мое сердце увеличилось на три размера от его сегодняшнего монументального внимания. Слезы снова потекли по моим щекам, и я снова попыталась сравнить человека, о котором предупреждал меня Гален, с человеком, который сделал несколько самых грандиозных жестов.