Инферно

10

— Держите его!

— Вырывается!

— Держите сильнее!

Сол открыл глаза. У клетки с новыми пленниками возилась целая делегация. Сол сильно зажмурился и открыл глаза шире. Нет, это не сон. Он медленно, осторожно выпрямился. Корабль едва заметно качало. Это было так непривычно, что закружилась голова.

Сол справился с приступом и равнодушно глянул на происходящее. Из-за спин и ног сложно было разглядеть подробности. Но вот в какой-то момент появился просвет и стал виден пленник. Это был парень с густой гривой каштановых волос, он отчаянно отбивался и кричал, но четверо акифов скрутили его основательно. Пятым был Китчам, он держал в руках что-то скользкое и блестящее.

— Нет! — визжал парень, вращая глазами.

Ему разжали челюсть и тут спины снова заслонили происходящее. Сол расслышал только булькающие звуки и хрипы.

— Будь умницей! — приговаривал Китчам. — Вот так!

Парня бросили валяться на полу. Лязгнули засовы, и акифы вошли во вторую клетку. Там тоже сидел парень — похожий на первого, как две капли воды. Это не сопротивлялся; он зажимал рану на боку. Акифы бесцеремонно сорвали с него рубаху и перевернули на живот. Парень застонал. Китчам склонился над ним и осторожно достал из наплечной сумки пузырь. Поболтав им, наклонился к пленнику и сказал:

— Лучше замри, иначе умирать будешь долго и мучительно.

Затем вынул щипцами из пузыря мутно-белый шарик размером с ноготь и прицепил к спине пленника. Тот заскреб пальцами по полу и застонал от боли.

— Заткнись, — прошипел Китчам и стал методично лепить шарики на спину и руки несчастному, приговаривая. — Вот тебе, мерзавец. Будете знать, предатели. Только попробуй отцепить кровяную вошь — она впрыснет смертельный яд и тогда тебе уже ничто не поможет.

Когда процедуру закончили, и акифы затопали к выходу, Китчам задержался у клетки с Солом.

— А! Кукла Зорака! — обрадовался он. — Теперь твой жирный хозяин тебя не спасет.

Он присел на корточки, похрустывая суставами на пальцах.

— Ну, что скажешь, заморыш?

— Зорак был дрянью, — спокойно сказал Сол. И не соврал.

Китчам перестал улыбаться.

— Ха! — выдал он. — У тебя появилось собственное мнение?

— Это мнение всего экипажа, — сказал Сол. — Любой матрос подтвердит это. Зорак был жирным пьяницей, трусом и дрянью.

Китчам впечатал кулак в ладонь. От такого удара лопнул бы любой орех.

— Чертовски верно. Кто тебя сюда посадил? Белая моль?

Сол знал, что так за глаза называют Гримма и кивнул.

— Хм, — сказал Китчам, оглянулся на двух пленников, потом посмотрел на Сола. — Ты же кукла, тебе вроде полагается за пультом торчать. Что-то не так? Сломался? Шарики за ролики закатились?

— Да, — сказал Сол. — Буря прошла?

— Прошла.

Китчам встал с корточек, рассматривая Сола с высоты своего роста, постоял так минуту и прогудел:

— Маленький лысый сморчок. Узнаю, что болтаешь с этими выродками, башку откручу.

Сол закрыл глаза. Шаги командира акифов стихли. Где-то в недрах корабля успокаивающе урчал двигатель. По ощущениям, корабль плыл, но не форсажем, а на нормальной крейсерской скорости. Значит, им каким-то образом удалось убежать от бури. Сол постарался расслабиться и уснуть. Почти получилось. Вместо сна разум накрыла дремота, состояние оцепенения, в котором смешивались выдуманные картинки и воспоминания. В какой-то момент до Сола донеслись обрывки тихого разговора.

— …через пару дней, не раньше.

— Надеюсь, братья пережили бурю и найдут эту падаль…

— Я должен быть сильным.

— Должен. До самого конца.

— Сильным и твердым.

— Не смотря ни на что.

— Не смотря ни на что.

— Я должен держаться и бороться до последнего.

— Сколько хватит сил.

— И в вышних мне споют гимн, и поднимут в мою честь кубки, и сошьют флаг. Ветер, солнце, вода!

Голоса смолкли. Установилась напряженная тишина. Сол почувствовал на себе враждебные, изучающие взгляды. Открыл глаза. Пленники рассматривали его. Раненый, изогнувшись в неестественной позе, облокотился плечом о стену и баюкал свою рану. Пол под ним влажно блестел от натекшей крови. Другой вцепился в прутья клетки, подавшись вперед. Это были близнецы, причем скелги. Голубые глаза, крупные черты, веснушки на лицах. Широкая кость, жилистые и высокие. Светло-каштановые, выцветшие волосы.

— Эй ты, — позвал здоровый близнец. — Как тебя звать?

Сол не отвечал. За ними следят, и рисковать ни к чему. Его положение итак слишком шатко.

— Оставь его… — прошептал раненый. — Он не будет говорить… из-за громилы.

— Не бойся, — снова попробовал здоровый. — Я не трону тебя. За что тебя сюда упрятали?

Сол молчал.

— Видишь? — сказал раненый. — Судя по клейму на щеке, это бион. Они не люди, просто живые автоматы…

Здоровый близнец упрямо хмурился. Голубые глаза изучающе сверлили Сола, а руки блуждали по прутьям, пробуя те на прочность. Потом скелг стал осматривать трюм, очевидно, в поисках какого-нибудь средства для побега. Раненый закрыл глаза. Дышал он тяжело и редко, а выглядел просто ужасно. Прошло много минут. Считать их не хотелось — иногда подсчеты не приносят радость, а огорчают. Еще одна новая истина. Сол все пытался уснуть, а сон все ускользал от него.

— Послушай, — снова позвал здоровый парень-скелг. — Я Три-Храфн, танн высокого стола Лиги. Ты слышал про Лигу?

Глупый вопрос. Любой обитатель Катума слышал про Лигу или жил в ней. Второе по величине государство после Конгломерата Семьи джаханов, расположенное на северных широтах в суровой климатической зоне, где свирепствуют дикие ветры, гуляют электрические штормы и из-под зыби бьют смертоносные гейзеры. В таких суровых условиях могли существовать только скелгы — физически сильные и выносливые люди, не чувствительные к резким перепадам температур и электромагнитным скачкам.

Сол кивнул.

— Отлично! — обрадовался Три-Храфн. — Я не какой-нибудь там голодранец! Понимаешь?

В соседней клетке застонал его близнец. Три-Храфн с болью взглянул на него и закусил губу.

— Послушай, — продолжал он. — Помоги мне. А?

— Оставь его… Он ничем не поможет…

— Тихо, брат, — сказал Три-Храфн. — Лучше поспи. Это мой брат, моя часть, раньше меня было три, но теперь я двойка. Он сильно ранен, твои повелители хорошие воины, но и я умею сражаться. Не понимаешь?

Пауза. Сол хранил молчание. Три-Храфну уже было трудно сдерживаться. Заплетающимся от возбуждения языком он зашептал:

— Я был тройкой, могучей тройкой нашего острова. Солнечная тройка Храфн, Три-Храфн из клана Виндура. Три боевых тела, триединство, один из лучших воинов моего поколения, лучшая тройка среди других. Один разум, три тела. Теперь осталось два. Я капитан «Скакуна», эскадры из трех боевых кораблей, я патрулировал южные границы Лиги и увидел ваш корабль. Я решил нанести визит вашему капитану, и попал в ловушку. Теперь мои корабли остались без командира, может они и вовсе погибли в такой чудовищной буре… а ваш капитан… Чтоб его поразила молния! Этот человек — последний мерзавец во всех северных и прочих морях! Какое коварство!

Три-Храфн злобно ударил по прутьям клетки. В груди у него клокотало, глаза гневно сверкали. Какое-то время он бесновался в своей клетке, потом успокоился и произнес:

— Ты хоть знаешь, под чьим началом плавает этот корабль?

Молчание.

— Керас — чудовище. Этот монстр погубил десятки наших кораблей! А я… я потерпел поражение. Теперь эти твари будут меня пытать и мучить, пока не прикончат. Что ж, — Три-Храфн зловеще усмехнулся. — Им придется попотеть.

Сол посмотрел на раненого. Тот лег на живот. На спине вздувались и краснели кровяные вши, прилепленные Китчамом. Сол вдруг вспомнил и, чтобы не забыть, тихо сказал:

— Вошь сосет кровь, пока не насытится.

— Что?

Сол прочистил горло.

— Вошь может раздуться до огромных размеров. Может стать с кулак или даже с голову ребенка. Она забирает кровь и воду, а замен дает наркотик. Твоему брату сейчас хорошо.

Оба посмотрели на раненого. И правда, на его губах появилась улыбка. Но при этом лицо побледнело и запали глаза. Здоровая часть Три-Храфна затрясла от ярости кулаками.

— Ублюдки поганые. В меня они сунули глиста.

— Глист раздувается, — кивнул Сол, — и тоже забирает воду. Человек умирает от жажды, превращается в мумию, и раздутый, глист, выползает из него.

— Откуда знаешь?

— От одного ученого, — сказал Сол. — Зерданы Красс. Со мной она проделала то же самое.

Три-Храфн изумленно вытаращился на него.

— Как же ты выжил?

— Это был контролируемый опыт, — сказал Сол, в голове которого возникали до дрожи четкие картинки происшедшего. — Сразу после обезвоживания. Один из множества опытов. Глист соленый на вкус.

Три-Храфн гадливо кивнул, закашлялся и сплюнул. Потом сунул под язык пальцы, пытаясь вызвать тошноту.

— Бесполезно, — сказал Сол. — Глист сидит глубоко. Примерно здесь.

Он указал в район пупка.

— И вынуть его можно лишь одним способом.

Пальцы Сола ощупали продолговатый шрам на животе. Три-Храфн судорожно сглотнул. Даже в его глазах, в этих бесстрашных глазах скелга отразился страх.

— Тебя не убили, — сказал он. — Почему?

Сол посмотрел на Три-Храфна долгим пустым взглядом.

— Не знаю, — признался он. — Пока.

Скелг помолчал, собираясь с мыслями.

— Куда плывет корабль?

— Бионам об этом не говорят. Какая разница? Мы оба не жильцы.

— Я буду сражаться, — убежденно заявил Три-Храфн.

— А я — нет.

— Почему? — удивился скелг. — Ведь тебя заковали в кандалы!

Сол посмотрел на свои оковы, как бы прикидывая, сможет ли освободиться от них. Потом вспомнил, как жалко выглядит и невольно улыбнулся. Теперь и ему доступно чувство юмора. Кажется, Три-Храфн заметил это.

— Думаю, ты знаешь. Посмотри на меня. Ответ очевиден.

Больше Три-Храфн не задал ни одного вопроса.