Инферно

22

Для скелга Орманд ориентировался в сплетении улочек и переулков Мендозы подозрительно легко. Но вскоре Сол понял причину — в руках мальчишки белел клочок бумаги с нацарапанным на скорую руку планом города. Путь не занял и получаса; вскоре оба вышли к пристани, но не той, куда причалила «Пиявка», а гораздо шире и глубже, плотно набитой кораблями, словно бочка зерном. Бухту рассекала гильотиной тень от высоченной диспетчерской башни. Не доходя до пристани, Орманд завел Сола в боковой проулок, похожий на красную каменную глотку, в конце которой виднелся желтый свет. Сол на всякий случай припрятал скальпель вивисектора — мальчишке, да и остальным тоже об этом знать необязательно.

В широком колодце — похоже, все здания Мендозы имели подобную структуру, — расположилось несколько тентов с харчевнями, битком набитыми народом. Орманд указал Солу на вход между двумя такими тентами — оттуда слышались звуки музыки и шум множества голосов. Разношерстный народ коротал время за выпивкой, играми и спорами. Вдруг кто-то схватил Сола за штанину. Сол отшатнулся и увидел на земле сморщенного слепого старика, густо обросшего волосами и бородой, доставашей до пупа. Смертельно худой, покрытый язвами, старик ощерился каверной беззубого рта и прошелестел:

— Подай милостыню… дай мне немного воды.

Сол попятился. Лицо нищего казалось ему знакомым, но где он видел это лицо?

— Чтобы получить, надо отдать. Дай мне. Дай. Воды, — рука снова потянулась к штанине.

— Отстань! — Сол отступил еще на шаг.

Старик неловко повалился в пыль, и сипло захихикал. Затем губы старика сложились в слово, и Сола словно ударил электрический разряд.

— Мелкор…

Он отвернулся. Но старик взвизгнул:

— Мелкор! Мелкор! Ты забыл лицо Матери!

Орманд тянул Сола в таверну. Озадаченный словами старика, Сол нырнул вслед за ним в чадящий пряностями мрак, навстречу голосам и треньканью гискара. Когда глаза привыкли к сумраку, Сол различил в большой комнате кабака множество людей, восседавших за громадным длинным столом. Во главе стола сидел тучный чернокожий мужчина в квадратной шапочке. Его обширные телеса прикрывал разноцветный узорчатый халат. Кудрявые волосы на висках и затылке посеребрила седина, но длиннные усы, обрамлявшие большегубый рот выглядели густыми и черными, а еще шевелилсь, словно громадная гусеница, когда мужчина говорил. Он продолжал свою речь, когда Сол с Ормандом зашли в таверну; их появления, казалось, никто не заметил.

— …по пятнадцать линейных кораблей, господа, — вещал мужчина, а остальные слушали его. — И это только первый эшелон. Затем джаханы отправят тяжелые танкеры с топливом, миноносцы, уйму фрегатов, и по флагману на каждый фронт. Формально — чтобы обеспечить безопасность экваториальных морей от пиратов, то есть нас с вами, и дать свободный путь всем, кто эвакуируется с юга. Но я и мои ребята своими глазами видели, как один линкор джаханов уничтожил фрегат скелгов — ударили прямой наводкой. Сразу, без предупреждения. Зыбь взяла свое. Мы еле ноги унесли, и то, моя драгоценная «Бабочка» получила серьезную пробоину по правому борту от танцующей ракеты. Не знаю, что уж там придумала Семья, но их корабли стали гораздо быстрее и мощнее. Думаю, еще неделя-другая, и они заявятся к нашим замечательным сеятелям, чтобы предложить свои услуги.

— От которых невозможно отказаться, — вставил кто-то знакомым голосом.

Сол пригляделся и узнал в курчавом человеке Демискура. Его голова была туго замотана тряпицей, на которой в одном месте проступило темное пятно крови.

— Можно и так сказать, — чернокожий бережно взял со стола большой кубок и отпил из него. — Из всего этого становится ясно только одно. Джаханы хотят развязать войну, воспользовавшись разладом между южными и северными скелгами.

— Тогда почему северные не ударят их по макушке? — спросил другой офицер, и Сол узнал Раббала. — Что скажешь, Имин?

— Если бы могли — ударили, — отрезал чернокожий Имин. — Выходит, не могут.

— Или не знают, что творится на юге, — сказал Демискур.

— Или не хотят знать, — вставил Раббал.

— Нет. — Демискур покачал головой. — Скелг всегда заступится за единокровника, какими бы ни были между ними отношения. Даже если один скелг убьет другого, тот, кто будет мстить за смерть близкого, сначала уничтожит не-скелга, а уж потом прикончит убийцу. Для них зов крови — превыше всего. На этом стоит их Лига кланов.

— Это правда, — над столом возвысилась худая фигура — Улф. Его рука была на первязи. Он оглядел молчавшее общество и сказал. — Скелг за скелга, так было всегда. В этом наша сила. Как только о войне станет известно всем нашим братьям, они ударят.

Улф сел.

— А что Тысяча островов? — спросил Демискур.

Имин пожал плечами:

— Там все спокойно. По крайней мере, на тех островах, куда мы заглянули. Разве что чуть больше наплыв кораблей с юга — тех, кому посчастливилось пересечь экватор. Я побеседовал с некоторыми из спасшихся, и знаете, друзья, они рассказывают интересные вещи. Очень интересные и странные.

Снова глоток из чаши.

— Они говорят, что зыбь меняется, на всем протяжении от южного полюса. Зыбь забирает всю воду из воздуха. Конденсаторы больше не могут собирать влагу, потому что воздух делается таким сухим, что от него трескается кожа, а по поверхностям предметов гуляют искры. Они говорят, что на зыби появляются гигантские волны — высотой в двадцать, тридцать, пятьдесят метров. Эти волны накатывают на острова и слизывают с них все, как языком. И что эти волны тихие. Так погибло несколько островов со всеми постройками и людьми. Все, кто приплыл с юга, говорят, что зыбь не просто стала забирать свое, но что она стала отнимать у людей все, что у них есть. А солнце, солнце стало палить так, как на экваторе — сильнее и яростнее, вызывая ужасные ожоги. Словно воздуха больше нет, и лучи пронзают тела со всей убийственной силой. Электрошторма рвут воздух, зыбь терзает клочки суши, солнце пепелит все живое. Этот мир словно превращается в ад.

— Этого не может быть, — усмехнулся Раббал. — Похоже на пьяные матросские байки.

— Но это так.

Остальные загудели, переваривая услышанное. Имину не верили. Он развел руками, как бы говоря: «думайте, что хотите, а я сказал свое слово». Среди присутствовавших было немало офицеров с «Пиявки», но кроме них здесь сидели и другие, незнакомые люди. Новички выглядели здоровыми и бодрыми, чего не скажешь об офицерах — как и Демискур они были сильно помяты и ранены.

— Ладно, допустим, это все правда, — Демискур призвал всех к тишине. — Но что дальше? Беженцы с юга попросят убежище на Тысяче островов, а кто-то двинется на север, к джаханам или своим родичам. Нам-то что с того?

Имин улыбнулся и пощелкал крупными пальцами.

— А нам — раздолье. Во-первых, не все суда доплывают до своих портов. Океан таит много опасностей: электроштормы, воронки размером с этот город, чудовища… Одним кораблем больше, одним меньше — какая разница?

— Ты — старый вонючий жучара, — фыркнул Раббал. — Своего не упустишь!

— Я еще не закончил, — Имин вкрадчиво улыбнулся. — Во-вторых, поставки воды с юга прекратятся. Это приведет к небывалому дефициту влаги. В нашем мире и так нет ничего дороже воды, а очень скоро за каждую каплю будут продавать последнее, включая жизнь. Кто контролирует воду, тот контролирует планету. Это власть. И я очень хочу оказаться поближе к источнику влаги.

— Теперь ясно, почему твоя жирная задница расселась здесь, — заключил Демискур. — Ты что-то знаешь.

— Возможно, — Имин проделал несколько пассов над опустевшей чашей. Его подручный — не бион, человек, — подошел и долил в нее воды. — Но это не точно. Я затем и прибыл сюда, чтобы найти подтверждение.

— Сеятели?

— Они, — согласился Имин. — И не только.

— Джаханы, — догадался Демискур. — Ясно как день.

— Если помните, лет десять назад после великой резни Старших колен Вита, Малуха, Молмадира и Джираксиза последним старшим ребенком в Семье стала Майра Красс. Из колена Красса.

— Та самая, адмирал Западного флота, гроза Дымного моря, — вставил кто-то. — Ее боялись сами скелги, сам Баргуз, верховный бан Лиги.

— Но ее хунту свергли, и очень быстро, — сказал Улф. — Года не прошло.

— Совершенно верно, — согласился Имин. — Был раскрыт страшный заговор, гнусное преступление, к сожалению, не первое и не последнее в роду всех джаханов и их колен. Майру осудили и приговорили на смерть, а потом она исчезла. Даже родные дети отреклись от нее. Но это не важно. Важно то, что в результате всех этих потрясений кресло Старшего ребенка опустело, а временным регентом Семьи до появления первого Старшего ребенка стал наместник Совета Торгового союза Тысячи островов по имени Хола. Это была временная мера, и она остается временной ровно до этого года. Почему?

— Хола нашел джахана на кресло Старшего, — предположил Демискур.

— А значит, вся полнота власти должна перейти к нему. Церемония, как вы знаете, назначена на конец года, в день зимнего солнцестояния. Народ джаханов еще не видел наследника. Это будет инициация. Таинство перехода власти.

— Думаешь, что-то затевается? — спросил Демискур.

— А разве в истории рода джаханов были спокойные времена? — удивился Имин. — Эти люди, принадлежащие Семье — клубок змей. Скользские, ядовитые, холодные, готовые пожрать друг друга живьем. Мало кто знает об этом, но я скажу вам, друзья, по секрету, что каждый месяц в дворце столицы Сахеме умирает по одному сановнику. С ножом в спине, с ядом в крови, с удавкой на шее. Детали не важны. Важно то, что кто-то, — тут Имин сделал неопределенный жест и пригубил из чаши, — обладающий очень большой властью и имеющий достаточное время, чтобы использовать ее, реализует свой план. Что это за план, нам неизвестно. Но нам известно, что с юга эвакуируются целые острова, среди скелгов царит раздор, вода уходит в зыбь, а военный флот джаханов захватывает все больше и больше акваторий по планете, выйдя далеко за пределы границ их Конломерата. Поэтому, дорогой мой Демискур, там не просто что-то затевается, а уже вовсю реализуется.

— И ты примчался сюда, — сказал Демискур. — Куешь железо пока горячо. Джаханы платят тебе?

Сол заметил, как в руках у многих офицеров незаметно появилось оружие. В комнате мгновенно повисло напряжение. Воздух загустел казалось настолько, что его можно было черпать ложкой.

Имин внимательно посмотрел на Демискура. Тот сказал:

— А я-то думаю, какое удачное совпадение. С каким трудом, с какими потерями мы отбились от этого пса Китчама, когда подоспели ты и твои люди. Ты словно знал, что мы будем здесь и ждал удобного момента. Решил помочь нам, чтобы заслужить доверие, даждаться, когда расслабимся? Из огня да в полымя!

Он и остальные офицеры с «Пиявки» вскочили, откидывая стулья. Оказалось, что их наберется едва ли треть от присутствующих. Остальные люди, в основном разношерстный чернокожий, желтолицый и смуглый люд с островов и вольные сеятели-отступники незаметно заключили людей Демискура в полукольцо.

Еще миг — и кровь польется рекой.

— Друг мой, — проговорил Имин. — Прошу тебя, успокойся. Я знаю, ты не веришь в случайности. Но это не значит, что их вовсе не существует.

— Я тебе не верю, Имин, — процедил Демискур. — Все эти рассказы про тихие волны и прочее, все это слишком. Говори, сколько джаханы заплатили тебе за наши головы.

Имин помрачнел. В том месте, где он сидел словно сделалось темнее — сумрак всей комнаты как бы притянуло в одну точку.

— Говори, Демискур, но не заговаривайся. Давай не будем ссориться и останемся добрыми друзьями. У меня хорошая память, в отличие от большинства людей; я хорошо помню все добро, что мне сделали, и я помню, как помог мне ты, и я этого не забуду. Но сейчас, когда ты говоришь, что мне заплатили, это звучит так, словно меня купили, как сраный пирожок на базаре или шлюху в порту. Имина с Золотого архипелага никто не смеет покупать. А те, кто порочат мое имя, очень дорого за это платят. Мое слово стоит дорого. Я поступаю так, как хочу, и никто не смеет диктовать мне свою волю за деньги, даже джаханы, при всей их власти. Я — свободный человек, и буду свободным или мертвым, Демискур.

Демискур побледнел, но не дрогнул. Он приказал офицерам садиться, но сам продолжал стоять, хотя его слегка шатало — то ли от усталости, то ли от слабости.

— Ладно, — сдался он. — В конце концов, мы братья по воде.

— Вот именно.

— Просто меня слишком часто обманывали в последнее время. Я уже никому не верю.

— Такова людская натура, — горько сказал Имин.

— И все же, ты играешь в свою игру, — Демискор с достоинством сел.

— А кто в нее не играет? — улыбнулся Имин. — Я уважаю правила, страюсь быть честным. Ты хочешь, чтобы я раскрыл тебе свои карты, но, увы, я не могу. Ставка слишком высока. Да, у меня есть кое-какие дела с сеятелями. Больше ты не услышишь.

— Дело твое. Когда станешь королем какого-нибудь острова, пришли открытку с приглашением.

Демискур выдавил из себя улыбку. Это послужило разрядкой. Все расслабились и вернулись к выпивке. Сол вдруг понял, что последние минуты не играла музыка; но вот гискар замурлыкал вновь, задумчивый, неторопливый. Орманд придвинулся поближе к своим, Сол — следом. Улф заметил его и коротко кивнул с таким видом, словно Сол отлучался не на два дня, а на пять минут по нужде. Постепенно Сола замечали другие офицеры и перешептывались, толкая друг друга локтями и замолкая пока не стали слышны голоса Имина и Демискура. Сол цепким взглядом перебрал его соратников. Гримма среди них не было.

— Что будете делать дальше? — тем временем спросил Имин.

— Выручать капитана, — сказал Демискур.

— Думаешь, его еще не прикончили?

— У Китчама кишка тонка, — усмехнулся Демискур. — Как и у любого другого. Никто не может убить Кераса.

— Я слышал о нем, — кивнул Имин. — Легендарный командор. Одна только история с глазом пыльной бури чего стоит.

— Этих историй десятки. Мы должны догнать Китчама. Это вопрос жизни и смерти.

Имин хитро улыбнулся.

— Вот видишь, Демискур. Ты тоже играешь в свою игру, и не смей возражать мне, потому как старина Имин всегда чует правду.

Демискур слабо отмахунлся. Имин подлил ему воды в кубок.

— Фора чуть меньше суток, — сказал Демискур. — Как думаешь, куда они могли рвануть?

— Не к экватору, — буркнул Имин.

— Почему? Китчам не так глуп, как кажется. Кто знает, может быть, он ожидает от нас именно этого, а сам направился в пекло.

— Если так, то должно быть он в отчаянном положении. А тот, кто предал его, ничего не знает?

— Элиас? Хоть он и был отличный лекарь, но жил и умер как ничтожество. Китчам зарубил его.

Ну и дела, подумал Сол. Предатель на предателе!

— Значит, Китчам не зря поднялся до офицерского звания. Ищи теперь его по зыби.

Сол воспользовался паузой и сказал:

— Он хотел плыть к скелгам. В Восточные рифы.

Демискур и Имин уставились на него. Первый с изумлением, второй — с отстраненным любопытством.

— Кто это? — спросил Имин. — Твой юнга?

— Если бы, — прохрипел Демискур, на лице корого быстро проступила тлеющая злоба. Он справился с потрясением и добавил. — Это тот, по чьей вине нас чуть не отдали на корм червям минхокам. Почему ты не с громилой? Предал и его? Или он бросил тебя подыхать здесь?

Сол ощутил новый приступ головной боли. Недостаток кислорода и дым от множества кальянов плохо подействовали на него.

— Не то и не другое, — избавленный от скромности, Сол спокойно взял чашу Демискура, чтобы напиться. — Я выполнил приказ капитана.

— Что? — Демискур повернулся к нему всем корпусом. — Тебе хватает наглости заявлять об этом? Ах ты….

— Дайте мне сказать, Демискур, а уж потом решайте, что делать.

Имин одобрительно прищурился, наблюдая за этой сценой. Незаметно в таверне снова стало тихо, только гискар продолжал тренькать в углу. Сол оглядел офицеров и людей Имина. Еще недавно многие с «Пиявки» смотрели на него как на ходячую вещь. Сейчас в их взглядах появилось новое выражение — удивление, опаска, ненависть. Хотя лишь единицы смотрели на него с симпатией, вроде Орманда и Улфа, но никто не оставался равнодушным. Сол ликовал. Более того, несмотря на свирепую боль, он почувствовал прилив сил.

— Керас дал мне задание. Вычислить предателей. Не только тех, кто постоянно наводил корабли скелгов и джаханов на «Пиявку», но и внутренних врагов. Бунтовщиков. Вредителей. Тех, кто задумает убить командование. Людей вроде Китчама. Но Китчам умен, как вы правильно заметили. И он не стал бы выдавать себя. Капитан поручил мне изучить всех матросов, всех акифов, каждого, что я и сделал. А потом, все рассчитав и вычислив, я понял, кто поднимет бунт.

— Что ты несешь? — рявкнул Демискур. — Эту кашу заварил ты!

— Верно, — Сол слегка ухмыльнулся. — По приказу капитана. Это Керас поручил мне организовать бунт.

— Но… — Демискур открыл рот.

И тут расхохотался Имин. Он захлопал в ладоши и затрясся всем телом.

— Если не можешь найти предателей, сделай так, чтобы они появились, — сказал Сол. — Если не можешь вычислить бунтовщиков, сам организуй бунт. И когда он совершится, накажи всех, кто в нем участвовал. Накажи жестоко.

— Браво, браво! — хохотал Имин. — Воистину, Керас выдающийся командор.

— Чтобы бунт был настоящим, никто не должен был о нем знать, — продолжал Сол. — Никто, кроме капитана, и еще одного человека, маленького незаметного человека, которого никто не видит в упор. Иногда достаточно молчать, чтобы стать невидимкой. Вот так, гранд Демискур. Теперь мы точно знаем, кто предатель, а кто предан капитану. Осталось последнее.

— Наказание, — сказал Раббал.

— Наказание! — подхватили офицеры и возбужденно загудели.

Когда шум немного утих, Демискур вздохнул и потрогал рану. Его пальцы потемнели от свежей крови, ее струйка прокралась под повязкой и проступила на коже. Он медленно, с трудом произнес:

— Я был неправ, офицер Сол. И я извиняюсь перед тобой.

— Забудем об этом. По счастливому случаю мне удалось избежать того, что выпало на вашу долю, но теперь мы снова вместе. В отсутствие капитана старшим являетесь вы.

— Это так, — признал Демискур.

— Каков ваш приказ?

— Найти и догнать предателей, — сказал Раббал.

— Но у нас нет корабля, — заметил Улф.

— И это — большая проблема, — заключил Демискур.

— Я так понял, ты офицер, — обратился к Солу Имин, — наравне с остальными?

Сол кивнул:

— Главный по энергоснабжению.

— Прекрасно, — кивнул Имин. — Я предложил Демискуру присоединиться к команде моей «Бабочки», легкого крейсера. Наша зона — западные моря и Большой шельф. Вместе мы бы наворотили великих дел. Но Демискур отказался. Он очень предан Керасу, и остальные тоже. Может быть, ты пойдешь ко мне на службу?

Сол сделал маленькую паузу.

— Нет, хотя за предложение спасибо, гранд Имин. Моя судьба — следовать за капитаном.

Имин, тонкий психолог, мягко улыбнулся, понимая, что Сол слегка слукавил. Но на этот раз он смолчал и обронил только одно:

— Конечно, с одной стороны быть связанным судьбой с другими хорошо — тебя вытащат из беды. Но с другой и плохо — тебя увлекут в пучину, моргнуть не успеешь.

— Так у тебя нет свободного корабля или капитана на примете? — спросил у него Демискур.

— Увы, друг мой — нет.

— Проклятие! — Демискур неловко схватил чашу, и половина воды разлилась по столу. — Что же делать?

— А сеятели? — спросил Раббал. — Вы же с ними друзья?

— Я спрашивал, — печально сказал Имин. — Но они не хотят помогать пиратам с севера, тем более преступникам по джаханским законам. Хорошо, что они еще терпят вас в городе.

— Ой ли, — сказал Демискур. — Таможенник дал нам сутки и включил в разряд беженцев — как и всех, проезжающих мимо. Нам придется либо ночевать на кораблях, либо наниматься на любой борт и уносить отсюда ноги, пока сеятели не засунули нас в тюрьму, а то и хуже.

— В отношении закона они непреклонны, — согласился Имин. — Наверно, в этом есть смысл. Если закон будет соблюдаться строго, в обществе установися порядок. За это я сеятелей уважаю. Но и вам сочувствую, дорогой друг. Я попробую выбить для вас еще день-два, у меня есть кое-какие связи среди чиновников, но сам понимаешь, это требует определенных усилий.

Имин потер большой палец об указательный — универсальный жест на всем Катуме, означавший денежную оплату.

— У нас почти ничего не осталось, — покачал головой Демискур. — Все захватил этот ублюдок Китчам.

— Хм, — Имин озабоченно помассировал челюсть. — Это все осложняет. Но выход все равно есть. Вы можете наняться гладиаторами на арену, где сеятели испытывают своих инсектов. Кто победит, получает солидную премию. Сеятели регулярно проводят поединки, и отбоя от желающих нет. Даже за самое скромное вознаграждение можно купить неплохой корабль и нанять команду.

— Я слышал об этом, — сказал Улф. — За всю историю сражений победителями выходили с дюжину человек. Дюжина на сотню тысяч несчастных.

— Это правда — сказал Имин. — Чудовища сеятелей страшны и свирепы. Есть и другие варинты. Но они более… скажем так, болезненные. Сеятели — ученые. Им нужны образцы для опытов. Если вы пожертвуете кем-то или частью кого-то, они заплатят.

— Имеешь ввиду органы? — Демискур с омерзением скривился.

— Да. Сердце, почки, печень. Руки и ноги тоже пойдут. Чем важнее орган, тем больше сеятели платят. За целого человека — еще больше.

— Это безумие, — покачал головой Демискур. — Я не буду жертвовать людьми.

— Тогда, боюсь, вариантов у вас не так уж много, — тускло сказал Имин.

Сол понимал, о чем речь. Продажа в рабство. Форматирование в биона. Или долгие нудные работы до изнеможения, чтобы скопить нужную сумму на судно. Игра, в которой побдителем всегда выходят сеятели — потому что они эту игру придумали. Мендоза вдруг показалась Солу плавучей тюрьмой. Без капитана, без корабля, без части экипажа, горстка офицеров, пусть даже таких талантливых как Демискур или Раббал, — обречена на медленную голодную смерть.

— Но самый последний шанс у вас пока остается — пойти ко мне на службу, — напомнил Имин.

Эта альтернатива казалось лучшей из всех. Но служить Имину — значит позабыть про Кераса, Гримма и Китчама. Кажется, экипаж «Пиявки» попал в безвыходное положение. Офицеры заколебались.

— Время уходит, — тон Имина сделался по-деловому сухим. — Скажете мне решение до полуночи.

Он встал — целая гора в халате — и вместе со своей командой направился к выходу. В опустевшем зале сразу стало тише. Прислуга убирала со столов, хозяин таверны с опаской посматривал на Демискура, но пока ничего не говорил.

— Может быть… — начал Раббал.

— Нет! — рявкнул Демискур. — Нет. Долг превыше всего. Или сразу прыгайте в зыбь.

Все угрюмо смотрели на него, не осмеливаясь перечить. Они знали, о чем речь — каждый был обязан Керасу если не жизнью, то карьерой, здоровьем или чем-нибудь столь же дорогим. И если сейчас они бросят его, кодекс чести будет нарушен. Они запятнают себя до самой смерти, и конец их будет позорным, а дурная слава разнесется по всем океанам и будет преследовать их потомков до седьмого колена. Сол наблюдал за ними, всматривась в лица. Прошло несколько тяжелых минут. Раббал встал и вынул свой клинок. Обнажил лезвие. Металл масляно блеснул в желтоватом свете ламп.

— Я себя на убой инсектам не отдам. Это все равно что залезть в мясорубку. Раз так, — заключил он, — иного выхода нет.

Он поднес было клинок к животу, но тут с лестницы на второй этаж раздался слабый голос:

— Стойте.

Офицеры обернулись. По ступенькам, словно немощный старик, осторожно спускался Три-Храфн. Его поддерживал какой-то человек в одежде сеятелей. Сол вскочил, не сдержав изумления:

— Ты жив?

Скелг невесело ухмыльнулся:

— А, это ты, маленький убийца моей части. Они не сказали тебе?

— Еще нет, — подал голос Демискур.

— Ну да ладно. — Три-Храфн замер у подножия лестницы. Смотреть на него было больно: скелет, обтянутый кожей. — Вам нужна жертва? Я готов.

— Скелг, глист высушил тебе мозги? — спросил Демискур. — Иди спать.

— Пошел ты, — сказал Три-Храфн. — Я не для того хватался за жизнь и высирал эту тварь вместе с кишками, чтобы ты мне тут диктовал, что делать. Я буду сражаться на арене.

— Ты еле стоишь на ногах!

— Нет, — гаркнул Три-Храфн, вырвавшись из объятий няньки, и в его глазах снова блеснул дикий огонь ярости. — Ты не знаешь мое племя, джахан.

— Зачем ты это делаешь? — недоумевал Демискур.

— А зачем вы оставили мне жизнь? Зачем приставили лекаря, что вытащил эту тварь?

Демискур молчал. Он не говорил, но Сол сказал бы за него: потому что ты помог им, скелг. Потому что ты отпер их клетки ключом, который я бросил тебе вместе с твоим амулетом. Потому что ты мог бы бросить их на растерзание Китчаму, но не сделал этого. Твой кодекс чести бы не позволил. Честь — последний оплот порядка, когда мир тонет в беззаконии.

— Мне, так же, как и вам, нужен Керас, — в голосе Три-Храфна звенела сталь. — Значит, у нас общая цель. Попадем на ваш фрегат, а там разберемся. Пока — будем в одной связке. Годится?

— Ты не выстоишь и десяти секунд, — сказал Раббал.

— Выстоит, — это был Улф. — В связке с другим скелгом выстоит.

— Ты пойдешь на арену? — изумился Демискур.

— Скелги должны держаться вместе. Пусть наши родичи в раздоре, — Улф посмотрел на Три-Храфна, — но мы помним силу крови.

Три-Храфн кивнул.

— Мы помним. Создадим двойку.

— Но разве это возможно?

Три-Храфн гордо оскалился:

— Ты не знаешь о скелгах и десятой части, Демискур. Так что делай заявку. Мы будем сражаться.