Инферно

21

Рефлекс сработал быстрее разума. Сол сначала схватил что-то, а уж затем открыл глаза. Над ним замер Лионель с фонариком в руке. Вивисектор испуганно уставился на него сквозь очки с громадными линзами.

— Очнулась?

Сол перевел дыхание. Лионель аккуратно высвободил руку из его хватки и попробовал улыбнуться. Получилось не очень. Хотя Солу было на это плевать. Он огляделся. Это была не пещера. Комната отличалась и от той, с зеленым куполом из сна. Сейчас Сол находился в небольшом амфитеатре, напоминающем учебную аудиторию для сдутентов-медиков с площадкой посередине. Аудитория пустовала, не было даже бионов. Ближайшие столы были плотно уставлены приборами зловещего внешнего вида и неизвестного назначения. Единственный, кто находился здесь кроме Сола и Лионеля, был инсект-богомол — он лежал на соседней кушетке и был подключен к системе переливания крови.

Сол тут же почувствовал, что к его рукам и ногам подключены такие же трубки. Тело опоясано ремнями и обездвижено. Он тихо и медленно спросил:

— Что вы делаете?

— О, — сказал Лионель и идиотски улыбнулся. — Провожу осмотр. Прошло столько лет… я уж и не думал, что встречу тебя снова.

— Сколько прошло?

— А разве ты не знаешь? — удивился Лионель. — Ах да. Тебя форматировали. На момент операции ты была в искусственной коме, моя прелесть.

— Так сколько? — настаивал Сол.

Лионель шевельнул губами.

— Выходит, десять лет.

Сол сглотнул. Десять лет. Он помнил себя шесть с половиной лет. Значит, до них было еще три с лишком года пустоты. Что с ним происходило тогда?

— Удивлена?

Сол посмотрел в близорукие глаза Лионеля:

— Как меня зовут? Мое настоящее имя?

— Я не знаю, моя прелесть. Госпожа Красс не говорила об этом.

— Красс? Та женщина?

— Она, — хмыкнул Лионель. — Своенравная дама, надо признать. Жаль, ты принадлежала ей, у меня было недостаточно средств, чтобы выкупить тебя. Уж я бы обращался с тобой лучше. Позволь, я проверю твои зрачки?

Сол не стал сопротивляться, пока Лионель просвечивал фонариком его глаза, мерил пульс, слушал дыхание и брал кровь на анализ. Затем провел над всем телом пластиной для томограммы. Долго изучал результаты, хмурясь и ворча. Сол знал, что его встревожило. Но кроме тревоги на лице Лионеля отразилось удивление.

— В целом все хорошо, — заключил он. — Кроме головы.

— Я знаю. Пуля.

— Голова болит?

— Разрывается на части, — Сол не счел нужным лгать.

Лионель покачал головой и сунул Солу в рот капсулу обезболивающего.

— Пуля засела глубоко. Боюсь, удалить ее без повреждения мозга невозможно.

Сол прикрыл глаза. Это значит, что боль останется с ним до конца дней.

— Прости, моя прелесть…

— Вы убьете меня?

Лионель сделал обиженное лицо.

— Я что, по-твоему, мясник? Наоборот! Я дам тебе новую жизнь.

— Как ему? — Сол кивнул на богомола.

— Ну, не совсем, — скривился Лионель. — Он вышел не совсем удачным образцом. Он один из первых, с тех пор я значительно продвинулся в своем мастерстве. Ты в надежных руках, моя прелесть, я буду очень-очень осторожен с тобой.

Сол перевел дыхание.

— Вы не отпустите меня.

— Ни за что. А тебе хотелось бы уйти? Зачем? Ведь тебе пришлось пережить столько страданий!

«Включая твою экзекуцию, мразь».

— Она вам заплатила, — сказал Сол. — Красс. Сколько?

— Это не твое дело, — отрезал Лионель.

— Я просто хочу понять, — сказал Сол. — Зачем. Она не объяснила?

— Меня это не интересовало, — сказал Лионель. — Меня не интересуют мотивы заказчиков и биографии образцов.

Сол решился спросить:

— Что вы задумали?

Лионель сделал таинственное лицо. Он методично протер все свои медицинские приспособления, прежде чем сказать:

— Это мой давний проект. Дело всей жизни. Однажды наш великий мастер Си Монс провозгласил Прогорамму терраформирования Катума, «Восемь шагов к раю», грандиозный план, который будет исполняться тысячи, десятки тысяч лет, но каждый из нас, сеятелей, всю свою жизнь размышляет над тем, как его форсировать. Гильдии приняли множество проектов, каждый интересен по-своему. Но еще никто из нас не осмелился зайти так далеко как я. Коллеги смеются надо мной, но очень скоро настанет мой черед веселиться. И ты мне в этом поможешь!

Видишь ли, я работаю над тем, чтобы создать совершенного гоминида. Наши тела слишком слабы и уязвимы. Чтобы править Катумом, мы должны изменить себя. Стать сильнее, умнее, выносливее. Возможности эволюции ограничены, а ждать естественных мутаций придется слишком долго, поэтому я создал проект мегачеловека — существа, которое взяло бы все лучшее у животного мира нашей планеты. Основу составит человеческое тело. Органы зрения я возьму у вулканических стрекоз, экзоскелет у муравьев, систему кровоснабжения у ящеров, ну и так далее. Я хочу кое-что показать тебе.

Лионель торопливо включил проектор, и на экране амфитеатра появилось изображение. Вивисектор настроил четкость, затем повернул кушетку с Солом к экрану.

— Смотри!

Сол взглянул на изображение. Картинка была трехмерной и плавно вращалась.

— Вот он, будущий правитель планеты! — провозгласил Лионель.

Спроектированное вивисектором существо и правда по основным очертаниям было антропоморфным: туловище, руки и ноги, голова. Дальше сходство кончалось. У существа не было пальцев на руках и ногах, его голова была вытянута и закована в хитиновый панцирь, из макушки торчали усики. По бокам челюсти располагались жвала, глаза были фасетчатыми и лишенными всякого выражения, рот — широким и уродливым, без губ, на месте носа торчала складка. Позади свисал небольшой хвост с утолщением на конце. А еще эта тварь была снабжена двумя парами прозрачных крыльев, какие бывают у златокрылов. Крылья были громадные, с размахом метров в пять.

— Ну как? Нравится?

Лионель светился от вострога, как мальчишка, долго лепивший игрушечный кораблик и наконец показавший работу взрослым. Сола охватила апатия. Скоро он увидит в зеркале точно такое же страшилище.

— Само совершенство, — Лионель нежно погладил Сола по щеке. — Я долго искал подходящую основу, и наконец нашел. Тебе выпала великая честь. Ты войдешь в историю, моя прелесть. Сначала мы поставим на место некоторых выскочек из гильдии, и возглавим Мендозу. А затем, вместе мы покорим Катум. Мы создадим армию совершенных существ. Все острова, Конгломерат и Лига лягут у наших ног!

Лионель надел перчатки.

— Я не могу ждать! Я итак прождал слишком долго. Мы приступим сейчас же. У меня все расписано, каждый этап. О, как детально я прописал всю операцию. Я прорабатывал ее тысячи раз. Ошибки исключены. Ты выглядишь грустной. Не грусти, ты просто не понимаешь своего счастья. И прошу тебя, не сопротивляйся, а то будет хуже.

Лионель вновь развернул кушетку с Солом, направив на него лучи лампы.

— Мы начнем с глаз. Не бойся, я буду тебе все объяснять. Сначала я удалю тебе глаза, а затем пересажу новые от него, — Лионель показал на богомола, который лежал без движения жутко длинный и угловатый. Тело богомола не помещалось на кушетке, длинные конечности свисали на пол. — У вас одинаковая группа крови, и пересаженные от стрекозы глаза уже адаптировались к человеческому геному. Они готовы для окончательной трансплантации.

— А как же он? — спросил Сол.

— А что он? — не понял Лионель. — Какое мне до него дело? Он свою функцию выполнил.

— Вы оставите его слепым?

— Ага, — Лионель увлеченно раскладывал перед собой шпаргалки. — Будет поставлять мне кровь и плазму.

— Кем он был? — спросил Сол. — Этот богомол?

— Что? — карикатурно большие глаза Лионеля близоруко заморгали.

— Кем? Он был мужчиной или женщиной? — спросил Сол. — Молодым или старым?

— Какое это имеет отношение…

— Он тоже был чьим-то рабом, да? Или преступником? У него была семья? Кто-то близкий, любимый, как у того фермера с Восточных рифов?

Лицо Лионеля окаменело.

— Ты задаешь слишком много вопросов, моя прелесть. Сейчас я вколю тебе наркоз.

— Вы точно так же заманили его в свое логово? Обманом? — по дерганым, суетливым движениям вивисектора, набиравшего наркотик в инъектор Сол понял, что угадал. — А потом изуродовали до неузнаваемости?

Лионель подошел к кушетке и стал прилаживать к катетеру на руке Сола инъектор. Сол старался смотреть только на вивисектора, чтобы тот не отвлекался; собрав остатки сил, Сол пошел в новую атаку:

— Не смей колоть свое зелье, слышишь?

Сол задергался, не давая Линелю зафиксировать инъектор.

— Успокойся, моя прелесть! Ты делаешь только хуже! — плаксиво взвизгнул вивисектор, но Сол не думал прекращать свои конвульсивные и в целом безуспешные попытки вырваться. Тогда Лионель отвесил Солу пощечину. На языке стало солоно. Сол улыбнулся.

— Прости, я не хотел… — пробормотал Лионель. — Я не виноват, ты сама довела до этого! Слышишь! А сейчас дай мне…

Сол плюнул Лионелю в лицо, но промахнулся. Слюна повисла мазком на рукаве Лионеля. Тот навалился на руку Сола и наконец смог зафиксировать инъектор. Осталось только нажать на поршень.

— Послушай, дорогуша, — прохрипел Сол. — Я… я была… неправа.

Это заставило Лионеля отвлечься.

— Мой хороший, — Сол попытался придать голосу как можно больше нежности. — Прости меня.

У Лионеля отвисла челюсть.

— Просто мне страшно, понимаешь?

Лионель поджал губы.

— Я хочу задать тебе последний вопрос, и делай, что хочешь.

Лионель подозрительно прищурился, его рука так и застыла на поршне инъектора. Он ждал, любопытство пересилило гнев.

— Всего один вопрос, — взмолился Сол.

— Быстрее, мне нужно работать, — проворчал вивисектор.

Сол облизнул губы и старась придать голосу как можно больше нежности, сказал:

— Почему бы тебе самому не вырвать себе глаза и не всунуть на их место стрекозиные, а?

Лионель моргнул и потемнел. Они ничего не сказал и с мрачным видом вернулся к инъектору. Но нажать на поршень ему было не суждено. Длинные гибкие лапы бережно взяли его за запястья и отвели их с стороны. За спиной Лионеля показалась голова богомола. Лицо инсекта по-прежнему оставалось бесстрастным.

Вивисектор что-то пискнул и задохнулся. Богомол поднял его над собой, приподнимаясь на всю внушительную высоту своего роста. Сол зачарованно наблюдал, как Лионель словно улетает под потолок. Наконец, голос вернулся к вивисектору, и он заголосил:

— Опусти меня немедленно! Это приказ!

Богомол вывернул шею и заглянул в лицо своему хозяину.

— Опусти меня! — орал Лионель, брыкаясь изо всех сил и пиная туловище инсекта с глухим коротким стуком. Богомол повернул голову налево, направо и щелкнул. Лионель притих.

— Так-то лучше. Давай, опускай. Ты ведь хороший мальчик?

Богомол по-человечески закивал и защелкал. А потом раздался хруст, и Лионель упал. Амфитетар огласил вопль боли, переходящий в скулеж и хныканье. Инсект нагнулся над своим хозяином и внимательно рассматривал его, поползшего от кушетки к выходу. Грохнула входная дверь. В помещение ворвались бионы-помощники. Секунду автоматы оценивали ситуацию.

— Помо… — что-то заткнуло Лионелю рот. Бионы чуть подались вперед, и вдруг богомол открыл пасть и смодулированным голосом вивисектора сказал:

— Уходите. Уходите.

Бионы помедлили, а потом развернулись и вышли, прикрыв за собой дверь. Лонель заскулил громче. Все это время Сол не оставлял попыток ослабить зажим ремней, и наконец это ему удулось. Вспотевшее тело не без труда выскользнуло из хватки, сначала одна рука, потом вторая. Сол торопливо расстегнул крепления на груди, поясе и ногах. Инсект оглянулся на него; в фасетчатых глазах Сол увидел два своих маленьких отражения.

— Ты отпустишь меня? — спросил Сол.

Инсект кивнул. Сол спрыгнул с кушетки, немного постоял, разминая ноги. Его шатало от слабости.

— Спасибо тебе, — сказал он инсекту. Тот приложил одну лапу к груди. Сол взглянул на ползавшего в ногах инсекта Лионеля. Очки слетели с лица, слезящиеся глаза близоруко моргали на свет. Оба запястья были сломаны у основания и выгнуты под неправильным углом. Любые попытки вивисектора вырваться инсект давил с легкостью. Сол наклонился достаточно близко, чтобы вивисектор смог его увидеть.

— О-о-и, — промычал он. Лапа инсекта все еще закрывала ему рот.

Сол присел на корточки и обхватил руками ноги. Держать голову прямо не было сил, и он положил ее на колени.

— Ты допустил ошибку, дорогуша, — сказал Сол. — Ты допустил ошибку давным-давно.

Вивисектор заплакал.

— Тебе больно? — спросил Сол.

Вивисектор торопливо закивал. Сол прикрыл глаза.

— Бедняжка, — проговорил он. — Ты больше никогда не сможешь сделать ни одной операции.

Сол с закрытыми глазами вслушивался в сопение и всхлипы Лионеля. Потом обратился к инсекту:

— Открой ему пожалуйста рот, я хочу кое-что узнать.

Тот выполнил просьбу. Получив возможность говорить, Лионель не стал кричать. Только приглушенные проклятия сыпались с его губ. Проклятия и мольбы. Лионель проклинал инсекта и молил Сола сохранить ему жизнь.

— Я все сделаю, — шептал он. — Все, что захочешь. Только скажи ему, чтобы отпустил меня. Умоляю.

— Всегда одно и то же, — сказал Сол. — Один просит другого человека, а все потому, что последний имеет над первым власть. Мастер Лионель, скажи мне пожалуйста одну вещь. Это очень важно для меня.

— Да-да-да, — залопотал вивисектор, — я все скажу, все, что хочешь, все-все-все….

— Если ты не знаешь, как меня зовут, — Сол сделал паузу, чтобы услышать приглушенное «да», — и не знаешь, кто я, — снова пауза, — то, возможно, ты знаешь, кто такая эта Красс?

Лионель чуть не поперхнулся, но справился с собой:

— Она… Зердана — дочь Старшего колена Крассов, из Конгломерата Семьи джаханов, из очень древнего и влиятельного рода! Выдающийся ученый, один из немногих в расе джаханов. Ее мать — Майра Красс, известная на все острова Западного полушария владелица урановых шахт и адмирал флота. Ее брат — Малик Красс, лучший наездник беговых инсектов и боец на саблях. Это могущественные люди.

— Можешь ли ты связаться с ними? — спросил Сол.

— Нет, — Лионель сглотнул. — Они всегда выходят на связь первыми. Точнее, она, Зердана.

— Это случалось и после моей операции?

— Нет, — признался Лионель. — Тогда я видел ее последний раз. С тех пор никаких вестей от нее не было, да и сами Крассы словно исчезли. Говорят, на Коркоране произошел переворот, погибло много народа, но меня мало интересуют эти вещи, я простой ученый, какое мне дело до всего этого…

Лионель снова что-то запричитал. Сол вспомнил фрагменты своего последнего видения и резко открыл глаза. Взглянул на свою правую руку и сообразил, что она покрыта от запястья до локтя кожей чуть бледной, чем остальная на теле. Местами на этом участке виднелись бесформенные темные пятна.

— У нее была татуировка на руке?

— У всех детей Матери Амиранди есть такая, — кивнул Лионель. — Это их генетическая метка. Знак высшей касты.

— А у меня?

— У тебя такой не было видно, моя прелесть, — голос Лионеля дрожал. — Тебя так изуродовали, что невозможно определить даже твою расовую принадлежность.

— Но я… — Сол помедлил, — была… женщиной.

— Да, это так. — Лионель добавил: — Я могу вернуть все назад, все как было. Правда, эта сука забрала твои яичники, но у меня есть другие, много всяких.

Сол посмотрел в глаза Лионелю, и когда тот прочел в них невысказанные мысли, то заскулил с новой силой, истекая слезами.

— О, прошу тебя, умоляю…. не делай этого, не делай этого со мной…

Да, вивисектор все понял правильно. Сол думал об операционном столе, о холодно поблескивающих инструментах, чистых и острых, готовых к работе. При мысли об этом Сола накрыла сладкая волна, сродни возбуждению пылкой влюбленной. Он даже взял в руки скальпель, ощутил его приятный изгиб и совершенство формы. Скальпель словно был продолжением руки. Но сладостная волна накрыла и прошла, оставив после себя только польсирующую в голове боль. Сол встал.

— Мне нужно выбраться отсюда.

Инсект кивнул, снова заткнул бывшему хозяину рот и голосом Лионеля позвал бионов. Когда те прибыли, инсект распорядился:

— Отведите образец к выходу и отпустите.

Сол взглянул на инсекта. Тот словно чего-то ждал. Слова, жеста? Выражения благодарности? Сол не нашелся, что сказать. На скулящего вивсектора ему больше смотреть не хотелось. Он спокойно вышел из амфитетатра и последовал за бионами, уверенный, что те покажут ему выход. Так и произошло; спустя несколько минут Сол очутился на улице Мендозы, одинокий и свободный. Солнце по-прежнему жарило Катум, и Сол привыкал к яркости дня, щурясь на походящих прохожих. От ближайшей арки отлепилась тень, и к нему подошел человек. Сол рефлекторно сжал скальпель, который по-прежнему был в руке. Человек оказался Ормандом. Мальчишка радостно хлопнул в ладоши.

— Мастер Сол! Я знал! Знал.

— Сколько дней прошло?

— Всего два дня, как вы ушли, — сказал Орманд.

— Два? А что с кораблем? Офицерами?

— Все в порядке. Пойдемте, — сказал Орманд. — Я все расскажу.

Сол не спешил. Меня сделали бионом, думал он. Мою память могут читать как книгу все, кто знает ключевые слова. Если бы я знал ключи, то быстро бы разобрался, что произошло.

Вдруг Сол вспомнил, кто мог бы раскрыть истину. Последний раз его читал Гримм. Наверно, толстяк Зорак сдал ему ключи, прежде чем поджариться в адском пламени, и во время их последнего с Гриммом разговора тот узнал нечто, заставившее его испугаться… испугаться по-настоящему. А потом на фрегат напали скелги.

— Ну же, — торопил Орманд. — Здесь опасно. Я отведу вас к офицерам.

— Так они живы? Разве Китчам не убил их?

Орманд улыбнулся:

— Нет. В этом все и дело!

Сол кивнул и последовал за мальчишкой. Теперь у него появилась цель.