Инферно

8

Пхан остался далеко позади. Мелкие ремонтные работы еще продолжались, но их можно было доделать на ходу. Фрегат снялся с якоря на рассвете нового дня. В суете команды ощущалась спешка. «Пиявка» с новым сердцем — генератором усиленной мощности — взяла уверенный курс строго на запад, подальше от владений джаханов и все глубже в зону Тысячи островов. Ближе к полудню за борт полетели два акифа — быстрая казнь в наказание за попытку диверсии.

Зыбь приняла их.

Зорак остался на острове. Место командира службы энергоснабжения стало вакантным. Как и место командира артиллерии. Китчам получил выговор.

Сол нес вахту, когда его вызвали к Гримму.

— Садись, — сказал лсан без лишних церемоний. — Капитан в курсе происшедшего. Ты понимаешь, что я хочу услышать?

— Да, гранд, — Сол принялся описывать события вчерашнего дня.

Гримм сидел за столом и наносил разноцветные песчинки на полотно майсо специальной спицей. Поверхность полотна была липкой, и требовалось большое мастерство, чтобы закрепить песчинку правильно. Картине еще далеко до завершения, но угадывался равнинный пейзаж с постройками. На взгляд Сола, Гримм хорошо владел техникой письма.

— Понятно, — заключил он, когда Сол закончил и еще с полчаса трудился над полотном. Потом отложил спицу и налил себе воды. Медленно потягивая ее, спросил:

— Хочешь пить?

— Благодарю, но нет, гранд.

— Странно, — не удивился Гримм. — Все хотят пить. Никто еще не отказывался. Ты чем-то болен?

— Я здоров. Просто четко регулирую потребление.

— Похоже на аскетизм скелгов. Но ты не из их племени. Слишком хилый.

Сол промолчал.

— Тебя не интересует, как я вычислил Альехо?

— Нет, гранд. Вы лсан, этого достаточно.

Гримм кивнул.

— Альехо был слишком самоуверен. Такие люди считают, что монета решает все. Когда я вычислил диверсантов, то был даже несколько разочарован. Бомба — такое грубое исполнение. Примитивно! Ни малейшей фантазии. Но враги упорны. Это третья диверсия за последний месяц. Цена за голову капитана растет.

Сол почтительно молчал.

— Конечно, ты не спрашиваешь, почему, — усмехнулся Гримм. — Вы не задаете вопросов.

— У меня нет в этом потребности.

— И замечательно. Ненавижу тех, кто сует нос не в свои дела. Мне нужны такие люди как ты.

— Я бион.

— Опять лжешь, — сказал Гримм. — Бион не сделал бы такого.

Лсан имел ввиду попытку предотвращения катастрофы. Верно. Возразить Солу было нечего. Оба, не сговариваясь, посмотрели в окно. Горизонт застилала плотная оранжевая пелена. Корабль убегал от нее, но стихия была неизмеримо сильнее и нагоняла «Пиявку». Гримм произнес:

— Вот великая сила, против которой человек ничто. Буря накроет нас, рано или поздно.

— Таков наш мир.

— О да, — признал лсан. — Итак, ты не бион. Уже нет. Но и человеком тебя назвать трудно. Кто же ты?

— Не знаю.

— Тем не менее, в твоих глазах есть интерес. Я заметил его еще когда мы пытались поймать на лжи Зорака. Тебе интересны не все, но некоторые вещи. Как ты объяснишь это?

— Мне нужна информация, чтобы составить правильную картину мира, — попытался объяснить Сол.

— Зачем?

— Это поможет лучше выполнять работу.

— Почти правда, — согласился Гримм. — Тебя надо проверить. Ты можешь быть опасен.

Говоря это, лсан внимательно наблюдал за Солом. Сол смотрел на кромку стола.

— Ты понимаешь, о чем речь, — с нажимом проговорил Гримм.

— Да. Меня поместят под стражу.

— Именно это следует сделать, — Гримм допил воду. — Ты меня беспокоишь. У меня нет насчет тебя уверенности. Бион ты или нет, по сути неважно. Главное, твое поведение непредсказуемо. Почему ты не оправдываешься?

— У меня нет на это права.

— Хорошо. А если бы было? Ты можешь представить ситуацию, когда у тебя есть право на защиту? Что бы ты сказал тогда?

Сол помолчал, обдумывая ответ.

— Я бы сказал, что благополучие корабля и капитана важнее всего. А значит, я не пойду против интересов капитана и корабля.

— Так, — Гримм ждал. — Дальше.

— Это все, — Сол пожал плечами.

— Значит, ты донес на Альехо по этой причине, — заключил Гримм. — Решил, что возникла прямая угроза капитану. Насколько я понял, Зорак тут не причем?

— Зорак был пьян, — напомнил Сол. — Он спал.

— А если бы не спал? Если бы это он хотел взорвать корабль?

Сол задумался.

— Я бы поступил так же.

— У тебя была возможность сбежать, исчезнуть.

— Мое предназначение — работа на корабле. Мое место здесь.

— С чего ты взял?

— Ни с чего. Просто знаю.

Гримм откинулся в высоком кресле, разглядывая Сола из тени.

— Тебя следует не арестовать, — наконец проговорил он, — а прикончить. Скинуть в зыбь прямо сейчас, и дело с концом.

Сол поглядел на Гримма. Сейчас он почему-то не испытывал страха. Некоторое время Гримм оценивающе разглядывал Сола как бездушную вещицу, словно прикидывая, можно ли ее использовать с толком.

— Я знаю про спор Китчама с Раббалом и про пулю у тебя в голове. Наверно, это больно.

— Очень, — признался Сол.

— Боль. Мы с ней знакомы. — Гримм слабо улыбнулся — краем губ, едва заметно. Холодно блеснули белесые глаза. — Ты когда-нибудь слышал про инициацию Т-кристаллами? Знаешь, как это происходит?

— Нет.

— Это пытка. Жуткая экзекуция, но разница в том, что мы сознательно соглашаемся на мучение. Такова цена. Правда, легче от этого не становится.

Гримм дернул верхней губой, обнажая тонкие длинные зубы.

— Человеку сверлят в черепе дыру. Обтачивают, шлифуют по размеру кристалла. Кристалл разогревают до ста градусов. При такой температуре закипает вода. А потом горячий кристалл вплавляют в кость. — Гримм прикрыл глаза, помолчал. — Но и это не все. Самая сильная боль начинается, когда кристалл проникает в мозг. Первые месяцы невозможно спать, думать, жить. Хочется умереть. Инициированных держат на цепи в тесных клетках. Когда Т-частицы насыщают организм, боль уходит. Медленно, постепенно…

Гримм резко открыл глаза.

— Нет, — сказал он. — Убивать тебя я не буду. Маленький дефектный огрызок, за который отдали уйму денег. Толстый болван Зорак был пьяницей, трусом, но не дураком. Знаешь, что его сгубило?

— Нет.

— Жадность, — сказал Гримм. — Неуемная жадность.

Гримм оглаживал подлокотники кресла. Вдруг резким движением он задернул штору на окне. Комната погрузилась в сумрак, из которого проступили два мерцающих бледно-голубых глаза. Они увеличивались, наплывали на Сола как две луны мира. Кожу обдало ледяным дыханием.

— Мелкор тсалахан.

Сола выбросило из реальности.

До ушей доносились приглушенные звуки, словно он находился за плотной стеной. Звуки становились громче и четче. А потом — резкий хлопок и плеск воды. Кто-то сильный грубо вытаскивал его из большого чана с водой. Легкие разрывались от удушья.

Раздался знакомый смех.

«Смотри, смотри, как он выпучил глаза!»

«Вот умора!»

Сол скорчился на каменном полу, восстанавливая дыхание, мокрый с ног до головы. Рядом стоял громила — бион первого класса. Тот, что вытащил его из чана.

«Последний раз он продержался три минуты».

«Впечатляет».

«О! Есть идея! Я придумал кое-что интересное. Смотри!»

«Что ты делаешь?»

«Спорим, он даже не пикнет? Они не чувствуют боль».

«Чувствуют, но не так как мы».

«Он будет моим произведением. Не в пример лучше, чем у глупой сестрицы. Сейчас я буду творить свой собственный шедевр!»

Под Солом натекла небольшая лужица. К нему подошел человек — богато одетый молодой мужчина со звериными, жестокими глазами. В руках он держал щипцы с багровым стержнем. В лужице коротко зашипело. Это раскаленный кусочек стержня попал в воду. Мужчина присел на корточки и дружелюбно улыбнулся.

«Встань».

Надо повиноваться. Сол кое-как встал, еще не отдышавшись.

«Снимай одежду».

Сол принялся стаскивать с себя рубаху и штаны, тяжелые и липкие от воды. Хозяин терпеливо ждал. Хозяин был красив; умные глаза, натренированные мускулы, красивая лицевая татуировка его Колена и украшения на руках. Длинные волосы собраны в три косы. Поодаль на диване развалился второй. Этот был крупнее, он лениво курил благовония. Не из Колен. Когда Сол избавился от одежды, хозяин приказал:

«Стой смирно».

Потом осторожно поднес щипцы к ноге Сола и приложил концом стержня к коже. Раздалось шипение. Потянуло горелым мясом. У лица крутанулся дымок. Сол почувствовал нервный сигнал — отчаянный крик боли, пронзивший ногу в месте касания. Мускулы ноги напряглись. Хозяин внимательно наблюдал за реакцией Сола.

«Видишь?», — спросил тот, что на диване. — «Им все равно».

«Нет», — сказал хозяин. — «Это не так».

Нервы продолжали посылать Солу сигнал боли. Тело терпело ущерб; нужно отдернуть ногу, но нельзя — нет приказа хозяина.

Хозяин заворожено глядел в глаза Солу.

«Я вижу, ты хочешь отдернуть ногу».

Сол молчал. Вонь от паленого усилилиась. Тогда хозяин отнял стержень, задумчиво поглядел на него, словно проблема заключалась именно в этом, и приложил к другой ноге, выше колена. Снова шипение. Снова ослепительная вспышка боли. Еще мокрый, Сол смотрел прямо перед собой, и казалось, что сознание мерцает внутри, как неисправная лампа.

«Знаю. Тебе больно», — хозяин ошалело улыбнулся. Процедура доставляла ему удовольствие. — «Говорят, есть участки кожи, самые чувствительные во всем теле».

Хозяин приложил стержень к внутренней стороне бедра.

«Хочешь превратить его в жаркое?» — спросил мужчина на диване после очередной затяжки.

«Отстань, я творю», — прохрипел от возбуждения хозяин. — «Рождается шедевр».

Хозяин приложил стержень в дюжине мест на теле Сола: грудь, живот, спина, плечи. К тому времени Сол сочился от пота. Соленый пот поникал в ожоги и еще сильнее разжигал боль. Витал запах горелого мяса. Хозяин отложил остывающий стержень. Сыпанул синего порошка в стакан с водой и выпил. Надолго застыл, зажмурившись. Выдохнул, посмотрел мутными глазами на мир и вынул клинок.

«Хочешь ему глотку перерезать?» — усмехнулся приятель хозяина. — «Малик, ты окончательно свихнулся».

«Дурак!» — огрызнулся хозяин и подступил к Солу, внимательно разглядывая его щуплое тело. — «Тебе неведомо чувство вдохновения».

«Нам, пасынкам, неведомо многое», — парировал приятель. — «Но я довольствуюсь и тем немногим, что имею».

Хозяин его не слушал.

«Сначала сделаем набросок».

Сталь заскользила по коже, оставляя после себя ровную тонкую бороздку раны, из которой нехотя показалась кровь. Хозяин, недовольный первым штрихом, надавил чуть сильнее, и кровь из ран заструилась вниз.

«Вот так!» — приговаривал хозяин. — «Здесь и здесь».

Хозяин трудился несколько минут. Боль от порезов была гораздо слабее прежней, но Сол чувствовал головокружение. Хозяин тоже это заметил и сказал:

«На сегодня достаточно. Пусть заготовка подсохнет. Иди на кухню и не вздумай мыться».

Осторожно ступая по скользкому от воды и крови полу, Сол двинулся к выходу. Он не сделал и трех шагов, когда с другого конца зала раздался крик:

«Малик! Что происходит?»

Сол узнал этот голос. Женщина, лишавшая его воды. Вдруг в памяти два женских образа слились в один и породили нечто третье. Потом, откуда-то извне раздался протяжный трубный звук. Зал и все, что в нем было, треснули. Сол поскользнулся, не удержал равновесие и упал. Голова ударилась о плиты пола. Сознание накрыла темнота.

Во рту поселилась сухость и желчь.

Сол щурился от ослепительного света. Свет быстро тускнел и превратился в оранжевое свечение песчаной завесы за окном. Он по-прежнему находился в каюте лсана, но почему-то один. Сол медленно поднялся с кресла, привыкая к ощущению собственного тела.

Корабль стоял. «Пиявку» чуть качало на песчаных волнах.

Сол уже хотел выйти из каюты, когда взгляд его наткнулся на какой-то силуэт. Маленький, щуплый человек в потрепанной форме с лысой как колено головой. Сол с минуту таращился на неизвестного, пока не понял, что видит свое отражение. Он подошел ближе и встал перед массивным зеркалом в обсидиановой раме. Бионы не пользовались зеркалами, а личная гигиена ограничивалась умыванием, которое можно проделать и без созерцания себя. И поэтому собственное отражение обескуражило Сола. Он никогда не думал, что выглядит именно так.

Очень худой, с тонкими чертами лица человек средних лет. Выражение лица бесстрастно, как и у всякого биона, но глаза — в серых глазах что-то есть. Скрытный, но пытливый взгляд. Росчерк шрама на щеке в форме наконечника гарпуна. Волосы выбриты, как у всех бионов, а на веснушчатой желтоватой коже повсюду следы глубоких увечий, словно по голове били тяжелым тупым предметом. На левой щеке как нарисованные темнеют два бурых квадрата кожи. Левого уха нет, на месте правого — безобразный ошметок. Ноздри в носу разорваны. Во рту недостает зубов, а те, что уцелели, подгнивают. Сол потянулся к лицу. Пальцы ощупали шероховатости, словно он трогал не кожу, а маску. Кожа на шее покрыта длинными струпьями, скрывающимися под робой.

Сол стянул робу; руки дрожали.

Кожа на груди, руках и животе напоминала застывшую корку теста. Длинные безобразные шрамы, струпья и оспины скрывались под другими шрамами, оспинами и струпьями, и все это смешивалось в одно безобразное полотно, на котором не было ни одного живого места. Сосков нет, вместо них два уродливых рубца. Глубокий шрам возле пупа. Сол повернулся к зеркалу спиной. Та же картина.

Сол задрал штанину и увидел следы от ожогов — зажившие нашлепки спекшейся кожи. Стащил ботинки. Пальцев на ногах не хватало. Сола охватил жар. Рука потянулась к промежности.

Пустота.

Маленький дефектный огрызок.

Только сейчас до него дошло, как же он обезображен. Настоящий урод.

Где-то на периферии восприятия хлопнула дверь, но Сол все смотрел в зеркало, а внутри зарождалась волна — горячая волна жара, охватывающая тело от кончиков ушей до стоп. Пламя — из тех, что разгоняет ход сердца, учащает дыхание, превращает кровь в кипяток.

— Н-н… — хрипнул он.

В зеркале появился кто-то еще. Гримм. Замер, словно настороженный хищник и не сводит с Сола взгляда внимательных глаз.

Сол повернулся к лсану, все еще сжимая в руке ботинок. Выражение лица Гримма изменилось, и Сол какой-то маленькой частью сознания почувствовал удовлетворение — лсан впервые смотрел на него с настоящей опаской.

— Как ты очнулся? Как смог?

— Не знаю.

Гримм уже стоял за столом.

— Нас прервали, — сказал он. — Я проверял тебя, когда прозвучал сигнал.

Сол молча ждал продолжения.

— Что ты делал?

— Смотрел на себя, — Сол уронил ботинок на пол.

Гримм включил динамик внутренней связи:

— Вызовите конвой.

Сол неторопливо одевался и, когда в каюту вошли акифы, заканчивал заправлять рубаху в штаны. Все это время лсан не шевелился и не сводил с него глаз.

— Уведите на гауптвахту.

Акифы подхватили Сола под мышки, но прежде, чем успели вытащить из каюты, Сол вдруг спросил:

— Мастер Гримм, вам бывало страшно?

Лсан не ответил.