Инферно

14

— Говорят, эти дукуны жрут песок и срут песком.

— Не знаю, но я видел своими глазами, как они рассыпались, на крупинки зыби. И Жизар тоже, будто он всегда состоял из зыби. После этого я неделю уснуть не мог. Все снится, что сейчас рассыплюсь….

— А что капитан?

— Ничего. Его они не тронули. Он знает их язык.

— Выходит, капитан владеет песчаной магией?

— Откуда мне знать! Я могу сказать только одно — что мы прошли сквозь зыбь и не задохнулись!

— Да…

— И вот теперь полным ходом на юг.

— Что нам делать на юге?

— Это известно одному капитану.

— Я не хочу на юг. Там смерть и падальщики.

— Струсил?

— Только идиот сунется в те края. Ты видел живого падальщика? Это чудовища. Полулюди, полу насекомые.

— Но капитан обещает солидную премию. Если все получится, каждый из нас сможет купить себе по острову!

Наступила пауза.

— Говорят, Жизар был не только адъютантом капитана.

Акифы переглянулись; сейчас они коротали время за болтовней и очередной партией таклу. Куб методично подпрыгивал на полу и исчезал в ладонях.

— Говорят, — многозначительно заявил один из них, — Жизар исполнял особые поручения капитана. Особые. Личного свойства.

Акиф сделал неприличный жест.

— Говорят, ты делаешь то же самое со своей правой рукой, — вставил кто-то, и все захохотали.

Ясно. Ловить здесь нечего. Солу быстро надоело слушать сплетни каперов, потому что они были скучны и сводились к трем темам, бродившим по кругу — это плотские утехи, грабежи и драки. Больше морскую пехоту «Пиявки» ничего не интересовало. Наблюдать за игрой в таклу тоже было не особенно интересно. Таклу строилась на простом выпадении комбинаций с прыгающего куба. Игрок загадывает цвет и ловит прыгающий шар в кулак. Пока кулак не раскрыт, определяют ставки. Затем раскрывают ладонь. Какой цвет сверху, такой и выигрывает. Простая игра случая. Такая забава занимает лишь недалеких людей.

Сол закончил ужин и направился к приемнику, чтобы скинуть туда объедки. Его заметили.

— Эй ты! — рявкнул акиф-сплетник. — Какого дьявола ты ошиваешься здесь? Время кормежки кукол не наступило.

Сол не ответил.

— Ты что, глухой? А ну иди сюда, кукла!

Сол выкинул объедки, положил тарелку в стопку грязной посуды и спросил:

— Зачем?

— Откручу твою тупую башку, вот зачем!

Сол хотел уйти молча, но тесное сожительство с каперами наложило на него определенный отпечаток. Поэтому он бросил:

— Открути лучше свой болт.

В столовой каюте грянул новый взрыв хохота. Акиф-сплетник одним прыжком оказался рядом с Солом — неожиданная прыть, если учесть, что до этого он высосал бутыль вина.

— Что ты сказал… чучело?

Рука потянулась к горлу Сола.

— Не советую, друг мой, — Сол покачал головой. — Я уже не бион. Видно, когда об этом объявили на корабле, ты спал после очередной попойки.

— Да, — подтвердили остальные. — Огрызок прав. Биона обратили.

— Что? — акиф все не мог поверить. — Как так?

— Огрызок теперь заведует энергией.

Это значило очень многое. На корабле все люди были формально свободны. Высшую власть имел только капитан, а конфликты между равными решались командой, то есть путем поединка. Спор мог произойти в любое время дня и ночи, но виновного всегда ждала жестокая кара. Все каперы «Пиявки» знали и соблюдали негласный кодекс чести, именуемый Золотой дюжиной.

Акиф клацнул зубами.

— Мир перевернулся! Теперь каких-то бионов ставят выше честного пирата! — бушевал он. — Послушай ты, отрыжка песков, лучше не зли меня, понял? Иначе… может случиться всякое… несчастный случай, например.

Акиф угрожающе оскалился. Сол серьезно кивнул.

— Несчастные случаи случаются со всеми, — сказал он. — Даже с теми, кто любит посидеть в гальюне дольше обычного.

Это было прямое попадание. Раздался новый взрыв хохота — все поняли намек. Оставив акифа размышлять над этим, Сол удалился. Его смена кончилась час назад, и сейчас требовалось поспать. Распоряжением капитана он теперь занимал бывшую каюту Зорака. От толстяка здесь остались только объедки в углах, да пара не выпитых бутылок, которые Сол решил оставить для торговли на случай дефицита алкоголя. Как он и предполагал, об истинном статусе адъютанта Жизара никому не было известно.

Вот кто был шпионом. Никто этого не знал.

Включая самого Жизара.

Даже всемогущий Гримм.

Как такое возможно? Дело в том, что Сол заметил в поведении адъютанта одну необычную странность. Еще с первого дня пребывания на корабле Сол сформировал у себя в голове мысленную картотеку на каждого члена экипажа. День за днем он собирал факты. Обобщал, систематизировал их. И сейчас, на второй месяц плавания мог бы поведать много интересного про всех, бионов и людей.

Что же касается Жизара, слухи о его связи с капитаном были правдой. В ночные смены Сол не единожды замечал, как молодой адъютант уходит в каюту капитана и находится там час, а то и два. Жизар явно происходил из знатной семьи, вероятно северных джаханов, судя по внешности и повадкам.

Странность Жизара заключалась в его полной неспособности адаптироваться к корабельной жизни. Парень казался вырванным из столичного салона хлыщем, которого зачем-то отправили в компанию к бывалым песчаным волкам. Жизар не умел ничего, кроме как командовать и с надменным лицом расхаживать по мостику. Но Демискур знал всю правду и как-то сказал об этом Солу: семья Жизара принадлежала одному из пяти сотен Младших колен Семьи и отдала его в качестве заложника, потому что в прошлом они серьезно насолили Керасу. Тот принял подношение и вовсю пользовал паренька.

Этот факт оказался зацепкой. Сол быстро раскрутил нить. Он выяснил, что Жизар страдал редкой болезнью, передающейся в его роду по наследству. Заразиться ею было невозможно, так же, как и не заметить. Особенно носом. Все смеялись над этим за спиной у адъютанта, а сам Жизар невыносимо страдал из-за этих насмешек.

Жизар страдал метеоризмом. Ему постоянно приходилось выходить наружу, чтобы избавиться от газов, и горе тому, кто оказывался в этот момент рядом. Этот запах невозможно было переносить, и уж повторить тем более. В остальном парень отличался отменным здоровьем.

Сол обратился к корабельной библиотеке и выяснил, что метеоризм у некоторых родов джаханов — следствие многовекового уклада жизни, основанного на особого рода пище. Также Сол узнал, что в этой пище — комковых бобах водятся маленькие безвредные для человека паразиты — гельминты семейства «молоткоголовые», производившие особые газы. Эти черви являлись лакомой добычей для более крупных червей зыби — веревочников. Сол стал читать про веревочников. Какие-то факты были ему известны давно, как и любому жителю Катума — например про технологию выкачивания воды из трупов, созданную сеятелями именно на основе биохимии веревочника. Но среди прочего Сол узнал про червя одну интересную деталь.

Веревочник способен учуять молоткоголового гельминта или его следы за сотни миль.

Веровочники, как и другие крупные инсекты Катума, поддавалась примитивной дрессуре и знающий инсектолог вполне мог бы использовать их как ищеек.

Осталось только свести факты между собой. Сол немедленно доложил об этом Керасу. И совпало так, что «Пиявка» причалила к острову дукунов. Остальное произошло так, как произошло.

Вот и вышло, что лучший способ сохранить какой-то секрет — ничего о нем не знать. Бедняга Жизар остался где-то там, за кормой.

Размышляя над всем этим, Сол остановился у своей каюты. Боль в виске продолжала грызть его. С каждым днем она проникала все глубже.

Внезапно намерения Сола изменились. Какой-то внутренний импульс побудил его отправиться в машинное отделение. Шагая туда, Сол отметил, что стал менее рациональным. Еще одно изменение. Ни один бион не смог бы так поступить.

Мощный двигатель корабля равномерно урчал, словно гигантский зверь. Сол проследил за крутыми изгибами раструбов, что тянулись к трем несущим турбинам фрегата и под чудовищным давлением нагнетали к ним вихревые потоки воздуха, который выталкивался наружу и удерживал корпус корабля на поверхности. Тем самым создавалась мощная воздушная подушка, удерживавшая колоссальную массу судна на плаву. Сол не заметил, как рядом оказался Улф. Офицер не говорил ничего, стоял, заложив руки за спину, длинный и угловатый как богомол.

Так прошло довольно много времени. Улф казался молчаливым дирижером механического оркестра из поршней и насосов, а роль органа здесь выполнял двигатель.

Сознание Сола медленно пульсировало, в такт мигающим индикаторам главного двигателя.

— Бьется как сердце, — сказал Улф.

— Верно.

Сол чувствовал, как кровь равномерно пульсирует в теле, в точности повторяя ритм вихревых потоков, исторгаемых двигателем.

— Но до сих пор не пойму, — продолжал Улф. — То ли мы под него подлаживаемся, то ли он под нас.

— Все что-то должны капитану. Как Керас спас тебя? — спросил Сол.

Улф слегка склонил голову.

— При весьма драматических обстоятельствах.

— По-моему, каждый может сказать то же самое, — заметил Сол.

— Но я — не каждый.

Сол выждал, пока Улф не захочет рассказать свою историю, но скелг оказался молчуном. Тогда Сол зашел с другой стороны:

— Ты знаешь, куда плывет корабль?

— Знает только Керас. Все мы исполняем его приказы. И служим, пока не истечет наш срок.

— И тебя совсем не интересует направление?

— Нисколько, — заявил Улф. — Куда бы ни плыл корабль, дальше Катума он не отправится.

— А много тебе осталось?

— Вся жизнь, — отрезал Улф. — До конца моих дней.

Сол не нашелся, что сказать на это. Видимо, Улф натворил что-то очень серьезное. Вдруг Улф сказал:

— Одного человека заперли в башне на много лет. Когда время прошло и ему предложили выйти, он отказался. Спроси, почему.

— Почему?

— Он сказал: нет смысла менять одну тюрьму на другую. Все те, кто живут снаружи, такие же пленники. Просто их узилище большего размера. Свобода — категория не пространства, а разума.

— И что стало с тем человеком?

— Он так и умер в своей башне. На его могиле написали, что он умер свободным человеком.

— Ты считаешь себя похожим на него?

Улф слегка улыбнулся:

— Конечно, нет. Нельзя стать абсолютно свободным. И этот корабль — не башня. Но что-то гораздо большее.

Сол навострил уши.

— Это особый корабль, — сказал Улф. — У него есть имя, и своя карма. У этого корабля есть миссия.

— Миссия?

Улф медленно кивнул.

— Да. Особое предназначение. Я знал его создателя. Легендарный конструктор Кроут. Этот фрегат сошел со стапелей в славном порту Чиран, и когда он отправился в свое первое плавание, небо окрасилось багрянцем, и город накрыла буря. У него было семь капитанов, и все они погибли в сражениях. Этот корабль служил флоту джаханов, но всегда обладал собственной волей, словно сам решал, когда подчиняться капитану, а когда нет. Во время последней Гражданской войны, при мятеже Крассов, его в числе других угнали северные скелги, но экипаж поразила странная лихорадка и все умерли. Так он и дрейфовал, пока его не прибило к островам Восточных рифов, где нашелся новый хозяин. Этот человек понял суть «Пиявки» — потому что был сыном зыби. С тех пор фрегат принадлежит вольному племени пиратов. Гроза всех морей и океанов, легенда всех островов, его знают в каждом порту. Джаханы охотятся за ним, скелги ненавидят, и даже сеятели опасаются сталкиваться с «Пиявкой» в открытом море. Даже собратья-пираты побаиваются ее. Ни один бывалый капитан, включая самого командира ужасного «Тарантула», не рискнул бы схестнуться с «Пиявкой» в бою. Любой мечтает захватить «Пиявку», а если та не подчинится ему — уничтожить. Только достойный человек может стать ее капитаном. Керас — такой человек. И его команда тоже.

— Ты хочешь сказать, что мы здесь не случайно?

— Я скелг, — гордо сказал Улф. — Мы верим в судьбу. Ты здесь, потому что ты здесь, а не где-то в ином месте.

— Сложно спорить с этим, — заметил Сол.

— Поэтому, — наставительно произнес Улф, — особому кораблю нужен особый экипаж.

— Но для чего?

— Мне неизвестно. Если капитан посчитает нужным, нам сообщат.

— Как же мы пройдем южные широты? — спросил Сол. — Ведь для этого используют особые бронированные крейсеры и грузовики. Только скелги решаются на подобные путешествия.

— «Пиявка» выдержит, — уверенно сказал Улф. — У нее огромный запас прочности.

Сол постоял на мостике в машинном отделении еще немного и оставил Улфа в обществе его любимой техники. Было над чем поразмыслить. Чтобы отвлечься от грызущей боли, он зашел в рубку энергоснабжения, быстро считал показатели, внес коррективы и отправился к себе. Все шло нормально. Нагрузка на систему была в допустимых пределах. Все, что следовало отремонтировать, отремонтировали. Везде, где можно было улучшить баланс потребления, Сол уже внес изменения. Путем неустанных подсчетов ему удалось сэкономить пять процентов энергетического запаса. Он ловил на себе косые взгляды экипажа, особенно — акифов и хильдаров. Эти взгляды как бы намекали ему, что невзирая на назначения все помнят, кто он на самом деле: сломанная кукла.

Сейчас Сол намеревался отдохнуть к утренней вахте. Подойдя к своей каюте, он сразу заметил, что ручка двери изменила свое положение. Он толкнул дверь — та легко подалась внутрь, впуская полосу света из коридора. По мере расширения полосы из темноты проступало лежащее на полу тело. Сол нащупал выключатель, щелкнул. В холодном свете он увидел биона. Этот был Триста пятидесятый, его бывший коллега, а теперь подчиненный. Бион был мертв. Кто-то мощным ударом проломил ему темя. На полу натекла громадная лужа. У биона была задрана одежда выше пояса, а на животе кровью написано: «ТЫ СЛЕДУЩИЙ».

Сол сглотнул. Внутри что-то шевельнулось. Не страх, а что-то неприятное. Словно в ботинок залетел камень. Похоже, ему невероятно повезло, и не зайди он в машинное отделение, валяться ему сейчас на месте Триста пятидесятого. Что ж. Еще одна переменная в сложном уравнении. На этот раз Сол решил повлиять на ход событий. Что он сделает?

Ничего.

Посмотрим, как враг выдаст себя.