Интриган. Новый Петербург

Глава 15

— Ну и темень! — Марк поскользнулся и чуть не упал. — Как думаешь, тот дикарь приврал про чудовищ? Это ведь просто красивая присказка, верно?

— А что? — ухмыльнулся, не сводя глаз с окрестных кустов и прислушиваясь к каждому шороху. — Боишься?

— С тобой — нет, — братец фыркнул с тонкой ноткой зависти. — Но хотелось бы поскорее добраться до города.

— Поскорее не получится, — присел и разгладил траву, обнажив отпечаток босой ноги на мокром от ночной влаги грунте. — Надо найти Аррана.

— Да на кой он тебе сдался? Пижон чертов.

— Боюсь, как бы не натворил бед, — встал и направился вдоль цепочки следов, уходящих почему-то не к подножью, а к вершине.

— Да что этот придурок сделает?

— Например, сдаст это убежище легавым, — обернулся и строго посмотрел на спутника. — А еще хуже — Хмельницким. Так что надо найти его и привести к отцу. Любой ценой.

Подъем стал еще круче, а козья тропка — уже. Пришлось идти по карнизу метровой ширины, нависшему над бездонной пропастью.

Ну, ладно — насчет бездонной погорячился.

Там метров десять максимум, но все дно завалено колотыми камнями.

И если упадешь — в лучшем случае отделаешься множественными переломами.

Поэтому как мог прижимался плечом к скале, радуясь лишь тому, что это единственный путь, по которому шел недоделанный вождь.

И этот путь все тянулся и тянулся вверх.

В кромешной тьме сложно определить расстояние, но по самым скромным прикидкам мы поднялись километра на два.

Воздух стал ощутимо холоднее, а от недостатка кислорода и его чрезмерной траты начинала кружиться голова.

И с каждым шагом все громче журчал пока еще невидимый водопад.

Наконец мы вышли на раздвоенный утес, напоминающий козье копыто.

Меж острых краев перекинули тонкое деревце, а перед ним стояла тщедушная фигурка с расставленными в стороны руками.

— Арран! — я выпрямился, жмурясь от боли в ногах.

Последнюю треть пришлось ползти на полусогнутых, и мышцы, суставы и даже кости ныли от тяжелой нагрузки.

До чего приятное чувство — надо бы заняться бегом под уклон.

— Я смогу! — выкрикнул паренек. — Я докажу! Во мне дух победителя дракона!

— Арран, — облизнул пересохшие губы. — Это просто древняя легенда.

— Это правда! Так все и было! Давным-давно драконы жили среди ильвас!

— Арран… У нас говорят: сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок. А урок в том, что не стоит брать на себя больше, чем сможешь унести. Ты молод и горяч. Это крайность. Твой отец стар и податлив — это тоже крайность. Но если их объединить, получится мудрый и рассудительный воин, который блюдет золотую середину. Вернись к Эйре.

— Вернуться?! Чтобы гнуть спину на полях, а в перерывах слушать стариковское нытье?

— Нет. Обсуди с ним все. Поговори не как отец с сыном, не как старый с молодым, а как мужчина с мужчиной. В час беды даже кровные враги объединялись, а вы — семья. Одними легендами ваш народ не освободить.

— Заткнись, чужак! Ты навеки опозорил меня! Лишил власти и родни! Но я докажу, что правда за мной!

Юнец ступил на бревнышко, но не прошел и шага, как мокрая от брызг переправа закачалась и ушла из-под ног.

И Арран с гарантией улетел бы на дно, если бы не мощный поток встречного ветра, буквально выдувший его из пропасти.

Подросток кувыркнулся через голову и распластался подле нас — бледный, трясущийся и заливающийся слезами.

— Я не смог… Я струсил… Но ведь дракон…

— Арран, — повысил голос. — Если сидеть на шкурах и жрать в три горла — никто ничего не сможет. Вернись к отцу и прими наказание. И учись всему, что он скажет, иначе так и помрешь сопляком.

Для проформы отвесил ему легкий отеческий подзатыльник и протянул обожженную ладонь.

Парень не стал возникать — быстро понял, что со мной такие выкрутасы не прокатят.

Но поднявшись, не выпустил руку, а неловко ее потряс.

— Вы, белые, вроде так делаете? — проворчал, зыркнув исподлобья.

— Мы не только белые. Люди бывают самые разные. Будешь обращать много внимание на то, что снаружи — и проглядишь то, что внутри. А это гораздо важнее.

— Я вижу, — ильвас ослабил хватку. — Спасибо. Возможно, мой дракон — это ты. И однажды я пройду твои испытания.

— Возможно. А до тех пор ты знаешь, что делать. И заруби на носу — еще раз оскорбишь Эйру, и я устрою тебе такую взбучку, что никакому дракону и не снилось.

— Да, — без намека на дерзость произнес в ответ и после недолгой паузы с придыханием добавил: — Авели.

Ранним утром мы вчетвером вернулись в дом вождя.

Всю дорогу Марк пыхтел, сопел и кашлял — проспиртованная кровь и прокуренные легкие быстро дали о себе знать.

Мы же с ильвас с превеликим удовольствием бежали трусцой по затянутой предрассветным туманом прерии.

Я даже разулся — не столько из тяги к сырой земле, сколько из-за мозолей, которые неминуемо бы натер туфлями.

Ирмид изначально хотел позвать лошадей, но я отказался — лучше уж бег босиком, чем скачка без седла.

И все же наш марафон не остался незамеченным для мистических сил.

Вскоре прямо напротив сгустился клуб непроглядного марева.

Так быстро туман не движется, да и ветерок дул совсем слабый, а значит, без колдовства не обошлось.

Проводник, как самый старший и наиболее сведущий в таких вопросах, тут же замер и вскинул руку — всем стоять.

Молодежь по флангам предпочла отступить в тыл, а я уже собрался запалить в ладонях по огненному шару, но странное чувство спокойствия и умиротворения обуяло душу.

И я понял — впереди не враг, а совсем наоборот, и бояться нечего.

Пелена расступилась, и навстречу вышел мустанг — невероятно красивый и сильный, с бугрящимися под белоснежной шкурой мышцами и длинной золотистой гривой.

Изысканный скакун приблизился ко мне, тщательно обнюхал и фыркнул, после чего склонил голову.

Я погладил животное по лбу и толстым щекам, и все это время Ирмид наблюдал за мной с ехидной улыбкой от уха до уха.

— Что?

— Ты говорил, цвет не важен. Мать-земля считает иначе. Белому авели — белый конь, — мужчина хрипло рассмеялся. — Прерия приняла тебя, Гек-тор. И вместе со скакуном воину положено дать новое имя. И раз уж я тут самый старший, то и выбор за мной. Пожалуй, так тебя и назову — белый конь. А по нашему — Хоган.

— Хорошо звучит, — и уж тем более не самый худший вариант.

— Теперь назови его, — проводник с почтением кивнул на мустанга. — И он явится по первому зову, пока ты верен прерии и нашему народу.

— Что ж… — теперь и я улыбнулся. — Если следовать традициям — то до конца. Нарекаю тебя Снежком.

Скакун всхрапнул и ударил копытом.

— Хочешь пробежаться, а? — снял пальто, жилетку и протянул Марку. — Ну, давай пробежимся.

И мы рванули навстречу восходящему солнцу, обгоняя ветер и скользя по редким пучкам травы.

Ирмид играючи вырвался вперед — мы ему не соперники, а вот Аррана я в легкую обогнал.

И помчал рядом с мустангом, который то отбегал, то шел рысью бок о бок.

Я же летел, точно на крыльях, наслаждаясь каждым шагом, каждым горячим вдохом, каждым уколом в селезенку.

И даже камешки под привыкшими к обуви ступнями причиняли не боль, а радость.

Хотелось, чтобы эти мгновения длились если не вечно, то хотя бы как можно дольше.

Потому что это — и есть жизнь, истинную ценность которой понимаешь, лишь потеряв все.

Это и есть подлинное счастье, которое не купишь ни за какие деньги.

Не сбавил темпа до самой резервации, несмотря на то, что последний километр дался крайне тяжело.

Мы остановились в нескольких шагах от разгромленного дома.

Арран хотел пойти дальше, но в нерешительности замер, точно черт у порога церкви.

Однако наше приближение не осталось незамеченным, и хозяин вышел на крыльцо, вытирая руки полотенцем.

И судя по тому, что я увидел за спиной вождя, в доме всю ночь шла уборка.

Эйра тоже остановился, всем хмурым видом давая понять, что первый шаг — за тем, кто виноват.

Но парнишка боялся не то что подойти — а в глаза посмотреть, и стоял, опусти очи долу и сгорая от стыда.

— Совершать ошибки — это нормально, — произнес я. — Не нормально их не признавать. Давай. Твоя Луна ждет.

Юнец глубоко вздохнул, поднял голову и подошел к крыльцу. После чего упал на колени и обнял отцовские ноги, совсем как на картине Рембрандта. Блудный сын вернулся.

— Прости… Прости за все…

— Ну все, довольно, — отец поднял его и крепко обнял. — Закончишь с уборкой, починишь все, что сломал — и в расчете. А вам — огромное спасибо, — Эйра посмотрел на меня слезящимися глазами.

— Всегда пожалуйста, — взял под козырек и направился к машине, благоразумно посчитав, что наше участие в семейном конфликте исчерпано.

Как оказалось, в авто все это время спала местная малышня, но при нашем приближении бросилась врассыпную, точно стайка опоссумов.

И самое удивительное — все осталось целым и чистым, никто ничего не разбил и не украл.

Подобрав бредущего по прерии братца, покатил прямиком в Тайную канцелярию. Отсчет начался.

— Сто стволов?! — Юстас всплеснул руками. — Шутить изволишь?

— И патроны, — добавил, откинувшись на спинку и пригубив терпкого чая.

— Черт тебя побери, Гектор! Даже если все пройдет без сучка и задоринки, налет такого масштаба поставит на уши все побережье! Что скажут семьи, когда в округе будет бегать вооруженная до зубов сотня дикарей?

— Без припасов оружие скоро станет бесполезным. Да и союз этот временный.

— А хотя знаешь что? — Ратников облокотился на стол. — Так даже лучше. Постарайся провернуть все так, чтобы в налете погибло побольше дикарей. И прихлопнем две проблемы разом.

Я промолчал, угрюмо глядя на собеседника.

— Точно! — старик хлопнул по пыльной стопке бумаг. — Тебе же нужен адрес. Вот, держи. И запомни — никакой магии. В нашей операции ничто не должно указать на участие великих родов. Все это — разборки бандитов и дикарей, не более. В противном случае все обернется крайне скверно.

— В-14, — прочитал написанное на бумаге. — Что это?

— Номер вагона, где перевозят оружие. Его прицепят последним — мои люди этим займутся. Поезд грузовой, из гражданских только бригада паровоза. Перебьете охрану, взорвете сцепку — и дело в шляпе.

Я нахмурился, тщательно обдумывая услышанное.

— Предлагаете напасть на поезд? Да еще и без магии?

— Не переживай, с тобой пойдут мои агенты, замаскированные под налетчиков. Дюжина стрелков плюс грузовик — этого вполне хватит для атаки. Но хоть одна колдовская искра — и ты сам по себе. Это понятно?

— Так точно.

— Вот и хорошо. Поезд отправится из порта около восьми вечера. Направление — юг, место прибытия — Новый Белгород. Через сорок верст дорога пойдет через просеку — там и устроите засаду. Лучшего места не найти, так что постарайтесь все закончить, прежде чем состав покинет лес.

Агенты прибудут своим ходом. Один тебя проводит. Встретишься с ним на почтовой станции около южных ворот. Пароль — хочу отправить письмо господину Кудряшову. Но если вдруг что, точка сбора — заброшенный лагерь лесорубов. Можете выдвигаться прямо сейчас.

И нет нам покоя ни ночью, ни днем.

Ну, хоть не надо переживать насчет костюма — после недавних приключений я выглядел как самый настоящий гангстер с Дикого Запада.

Оставалось только раздобыть ковбойскую шляпу и платок — прикрыть лицо. Что и сделал по дороге к почте.

— Оставайся здесь, — сказал брату, когда остановился у станции.

— В смысле? Я тоже хочу на дело!

— Это не дело, а тайная спецоперация. Я — маг, как-нибудь справлюсь, хоть колдовать и запретили. А ты можешь погибнуть. Так что возвращайся домой и помоги отцу.

— Но…

— Никаких «но». И прекрати со мной спорить. Второго Аррана я не потерплю.

Шкет отвернулся и закурил, сокрушенно качая головой. Я выхватил сигарету прямо изо рта, сжал в ладони, и меж пальцев выстрелили струйки черного дыма.

— И с этим тоже заканчивай. Это не делает тебя круче.

Марк не ответил, хотя слова так и вертелись на языке.

Но юнец давно понял, что в отличие от Андрея Семеновича я крайне скор на расправу, и потому сунул портсигар в карман и замолк.

Я же вошел в здание и передал пароль скучающему за лавкой почтмейстеру.

— Зеленый «Мож» на заднем дворе, — буркнул старик и продолжил разгадывать кроссворд.

— «Мож»? — не сразу понял, о чем вообще речь.

Собеседник искоса глянул на меня и вздохнул — мол, ну и молодежь пошла, ничего не знает, ни в чем не разбирается.

— Грузовик Можайского. Так понятнее? Или вам только Форда подавай?

Я прикинул даты — в нашем мире изобретатель мертв уже семнадцать лет, но здесь временные рамки несколько сдвинуты и возможно всякое. Например, тридцатилетняя радикальная суфражистка Николь Тесла.

— А он жив?

— Кто? Форд?

— Нет. Алексей Федорович.

— Конечно, жив. Свет милует. В газетах пишут, работает над новой штуковиной, что раз и навсегда побьет дирижабли. Уж не знаю, что это такое. Может, пушка какая.

— Может, и пушка. Что ж, спасибо.

— Спасибо в карман не положишь. Я на Юстаса не по доброте душевной работаю.

О деньгах не предупреждали, но старику вполне хватило десяти рублей.

Рассчитавшись, прошел через заднюю дверь и сразу увидел нужную машину с крытым кузовом.

У кабины курил мрачного вида типчик в грязном клетчатом пиджаке и картузе. На всякий случай сказал пароль еще раз, и агент кивком указал на пассажирское сиденье.

До точки добрались в полной тишине, нарушаемой лишь рокотом движка.

В лагере среди сложенных штабелями стволов горел костер.

В котле тушилась фасоль со шкварками, а вокруг сидели «бандиты» — один другого страшнее.

Перепачканные сажей небритые физиономии, рваные пыльники, шляпы и маски.

У всех — видавшие виды винтовки, а через грудь переброшены кожаные патронташи.

К нам подошли двое и достали из кузова ящик с динамитом, проводным взрывателем, парой карабинов и коробками патронов.

Как только я снарядился и встал в круг, к огню шагнул водитель в клетчатом костюме и пробасил:

— Меня зовут Сиплый. Командовать налетом буду я, как старший по зва… масти. Расклад таков — валим дерево на пути. Как только поезд останавливается, снимаем охрану и отцепляем груз. Если охрана не выходит — взрываем двери и зачищаем вагон. По нашим данным… в смысле, птички нашептали, что стволы стерегут семеро хмырей с обрезами и ржавыми револьверами. Проблем быть не должно. Так, у кого позыв… погоняло Чаклун?

Даже мой Дар — и тот законспирировали. Неплохая подготовка, парни явно не кабинетные крысы.

— Это я, — поднял ладонь.

— Пойдешь с нами. Остальные поделитесь на два отряда и окопайтесь у железки.

Вдали раздался паровозный гудок.

— Итак, господа, — коротышка натянул картуз на лоб. — Начинаем.

Для верности заминировали два кряжистых дуба по обе стороны от путей. Взрывчатки не пожалели — да и зачем, если в запасе почти целый ящик.

Мне поручили отматывать бобину с проводом, и я чувствовал себя партизаном, пробирающимся через лес в глубоком немецком тылу.

Длины провода хватило лишь на половину пути до позиции, и Сиплый остался у детонатора, чтобы обрушить стволы в нужное время.

Ведь засаду устроили с таким расчетом, чтобы после взрыва нужный вагон замрет точно перед нами. И откуда бы ни вышли бандиты, их быстро прикончат перекрестным огнем.

Состав приблизился к просеке, и мы распластались на земле, стараясь не высовываться из-за деревьев и кустов.

Экипаж паровоза точно предчувствовал беду, а может просто перестраховывался — место и правда идеальное для бандитского налета.

Далекое от города, сокрытое от посторонних глаз, сплошь заросшее естественными баррикадами — тут лучше не ослаблять бдительность.

Пока кочегары изо всех сил закидывали уголь в топку, машинист высунулся из окна с дробовиком и хмуро поглядывал на «обочину».

Но ничего подозрительного не заметил, и локомотив, гремя и чадя, прокатил мимо, таща за собой вереницу однотипных вагонов — деревянных, длинных, с широкими раздвижными дверями на бортах. А из-за красной краски напоминающих фермерские амбары на платформах.

А вот последний выглядел совсем иначе и больше напоминал немецкий танк времен Первой мировой.

С обшитыми сталью стенками, с прикрытыми люками бойницами и поворотной пулеметной башенкой на крыше.

Какого черта?

Юстас не мог предупредить заранее?

Или его самого обвели вокруг пальца и тайком заменили вагон на более подходящий для перевозки оружия?

Но что за банда смогла провернуть подобный трюк?

Когда же вагон поравнялся с нами, все вопросы отпали сами собой.

На одном из проклепанных листов красовалась большая белая шестерня со скрещенными молотами внутри.

Родовой герб Пушкиных.

И стволы принадлежали именно им, а не каким-то там подпольщикам.

И Ратников не мог об этом не знать — он же обер-прокурор Тайной канцелярии, а не заштатный сексот.

У Юстаса нет никаких выходов на контрабандистов-янки.

Он просто подставил под налет самую крупную и влиятельную семью Нового Петербурга, чтобы потом связать найденные у индейцев винтовки с ограбленным поездом и тем самым отвести подозрения.

Значит, все это задумано и спланировано изначально, только меня не утрудились предупредить, чтобы не отказался.

С одной стороны, старого лиса можно понять — по итогу цель оправдает средства.

Вот только такой броневагон нашими силами не взять — можно даже не пытаться.

Продолжать операцию — чистое самоубийство, но аккурат в тот миг, когда я бросился к командиру, Сиплый нажал на рычаг, и крик «Отбой!» утонул в оглушительном грохоте.