Интриган. Новый Петербург

Глава 40

Вдохновленный и посвежевший, я сунул в карман горсть патронов и воспарил над шпилем, стараниями противника превращенный в отличную стартовую шахту.

Осмотрев город с высоты, на полной тяге полетел к ближайшему крейсеру, что уже начал заворачивать боком для подготовки к обстрелу. Вот только без моей помощи толку от бомбардировки будет немного, да и с моей не факт, что все получится.

Но самое важное — я чувствовал, как инициатива утекает из лап врага, а защитники из загнанных в угол крыс превращаются в разъяренных цепных псов.

За нами народ, правда и сила, а значит, победа неизбежна. Но какой ценой она обойдется еще предстояло выяснить.

— Это еще что такое?

Капитан вместе с помощниками выбежал с мостика на внешнюю обзорную площадку, отдаленно напоминающую балкон. У всех в руках поблескивали револьверы и сабли, а у старпома — еще и колдовской огонь.

Их настороженность понять можно — мало ли с какими целями прилетает колдун из осажденного города. Поэтому не стал выпендриваться и нагнетать интригу, а сразу представился и обозначил свои цели:

— Меня зовут Гектор Старцев. Я временный комендант Нового Петербурга.

— Иван Сухотин, — представился пожилой мужчина с косматыми бакенбардами, сливающимися в курчавую как мочалка бороду. — Добро пожаловать на «Аврору».

— Даже так… — невольно ухмыльнулся, осознав всю историчность момента. — А мне как раз нужен ваш главный калибр.

— Корабль в вашем полном распоряжении, — капитан щедрым жестом обвел палубу. — Вы, должно быть, меня не помните, а вот я вас запомнил хорошо. То, что вы сделали под Порт-Артуром, забыть сложно. Не удивлен, что в тяжкий час именно вас выбрали командующим.

— Премного благодарен, — взял под козырек и перелетел к носовой крупнокалиберной пушке.

Шесть дюймов — они же сто пятьдесят миллиметров — весьма неплохой аргумент, но его одного не хватит для пробития щитов.

Но что если попробовать заговорить ствол древним индейским заклинанием? У янки получалось весьма неплохо, значит, и у нас должно выйти в лучшем свете.

Тем более, сам бронепоезд громить не нужно — есть куда более интересная цель. Осталось лишь хорошенько прицелиться, ведь я собирался влить в заряд столько сил, что всему городу пришлось бы распевать гимн сутки, чтобы восполнить затраты. А значит, права на промах больше нет.

— Рита, как слышно, — установил колдовской воздуховод и поднес ладонь ко рту.

— Слышу хорошо, — далеким эхом отозвалась подруга. — Все в порядке?

— Пока — да. Нужно, чтобы ты подсветила вагон с той огромной дурой, из которой нам укоротили башню. А затем снимите все щиты с Академии и перекиньте на состав.

— Повтори? — на всякий случай уточнила волшебница. — На поезд?

— Да. Прикройте его так, чтобы огонь и взрывная волна не перекинулась на жилые дома.

— Ты уверен? Это будет непросто.

— Знаю. Но время простых решений давно прошло. Поэтому нужна подсветка. А еще — самый опытный морской волк во всей Атлантике.

— Уже вылетаю, — отозвался Генрих. — Наведем так, что снайперы треснут от зависти.

Не успел Кросс-Ландау приземлиться на носу, как ночную тьму разорвал скрипучий механический голос.

— Добрые люди Петербурга! — восторженный вопль Теслы резанул слух. — Время истекает, а благородные трусы все так же сидят в своем замке. Пока вы славите их царя-упыря, они прячутся за вашими спинами! И когда вас будут сечь осколки, господа спокойно смоются под прикрытием заслонов. Неужели вы этого хотите? Неужели рабство так прочно въелось в ваши понурые головы, что вы предпочтете смерть свободе? Неужели вы совсем разучились жить без ярма?

В ответ на этот крик снова послышался гимн. Который, вопреки ожиданиям, перемешал нам все планы.

Из-за того, что вместо радостной встречи жители наотрез отказываются принимать революционеров, у Теслы сдали нервы. И она велела нанести удар по жилому кварталу только для того, чтобы запугать горожан и заставить замолчать.

И выбрала целью не площадь, где собралось больше всего певцов — там их смогли бы прикрыть маги. А осознанно навелась на беззащитный район, чтобы вызвать как можно больше разрушений и смертей.

— Гектор! — крикнула Рита, наблюдавшая за всем этим с верхнего яруса. — Орудие поднимается! И, похоже, бить будут не по нам. Боги, она целится в сторону порта!

— Подсветку — срочно! А вы, — обратился к канонирам, — за работу!

Один из офицеров прильнул к дальномеру, второй — склонился над артиллерийской таблицей и механическим вычислителем.

— Рита, скорее!

— Я уже!

— Где? Мы ничего не видим!

— А так?

Над крышей всплыл яркий огненный шар, и тогда стало ясно, что ни прямой наводкой, ни навесной поразить цель не получится — поезд стоял за высоким бараком.

Причем единственным во всем районе, построенным совсем недавно для грузчиков и рабочих. Ничего удивительного, что налетчики предпочли спрятаться именно за ним, явно ожидая атаки с моря.

— Зараза! — в гневе ударил кулаком по стволу, но не почувствовал боли.

— Может, снести? — предложил офицер.

— Ага. Вместе с женщинами и детьми? — огрызнулся я.

— Разве город не эвакуирован?

— Не весь. По идее, дома на пути бронепоезда покинули в первую очередь. Но это — лишь предположение.

— Гектор, пушка начала светиться! — встревоженно воскликнула подруга.

— В том бараке кто-нибудь есть?

— Не знаю. В паре окон горит свет, но людей не вижу.

— Ладно, на кону куда больше жизней. Малым калибрам — уничтожить цель!

— Стой! Альберт!

Мы с адмиралом переглянулись. А затем увидели вдали фигуру с распахнутыми огненными крыльями, медленно опускающуюся за барак.

— Что ты делаешь?! — крикнул Генрих в ладонь.

Вместо ответа мы услышали пушечный грохот, щелчки винтовок и ревущий свист пламенных шаров.

— Они палят по нему! — в ужасе произнесла Рита.

— Альберт, ответь! — громче пушки громыхнул отец. — Это приказ!

— Поставь… щит… — парень произнес это таким тоном, словно его пинали ногами дюжина бугаев.

— Что ты делаешь?! Отвечай, немедленно!

Взрывы усилились, рыжие клубы взлетали над крышей, а сполохи отражались от низких облаков. Что бы ни задумал юнец, налетчикам это крайне не понравилось, и они обрушили на него почти всю мощь. Почти — потому что главный калибр все еще молчал, и вскоре стало ясно, почему.

— Гектор! — взвизгнула колдунья. — Они целятся в него! Они наводят эту громадину на брата!

— Альберт!

— Поставь щит! — прохрипел тот. — Огненный. Прямо перед вашим орудием. И, пожалуйста, не спорь. Поверь в меня хотя бы раз.

Кросс-Ландау стиснул кулаки и выругался так, что стоящий неподалеку боцман икнул и смущенно отвернулся.

Адмирал же развел руки в стороны, и перед нами вспыхнул выгнутый прямоугольник — точно отлитый из лавы, но при том прозрачный, как стекло.

— Я готов.

— Я чувствую. Огонь — моя стихия, хотя ты, конечно же, предпочел бы воду.

— Это не так, Альберт. Я всегда гордился тобой.

— А я — тобой, папа. Наводитесь по лучу.

— По како…

От нарастающего гула и жужжания засвербело в ушах. Из барака выстрелил тонкий ревущий столб такой силы, что никакому лазеру и не снилось.

Под километровой иглой мигом взмыли щупальца пара от мгновенно закипевшей воды, а волны изошли пенными бурунами. Луч ударил точно в центр щита — да так, что Генрих фыркнул и припал на правое колено.

Счет пошел на секунды — слишком уж много факторов вкралось в простое баллистическое уравнение. Если местная «Дора» (с приставкой π) выстрелит, никакой щит Альберта не спасет.

Если мы замешкаемся, луч высосет всю ману и наводка собьется. И даже если чародей продержится нужное время, далеко не факт, что его отец сдержит огненный натиск сколь угодно долго.

Поэтому я оттолкнул канонира, возложил ладони на ствол и раскалил дульный срез добела. После чего нагрел и казенник, предварительно окружив пороховой заряд барьером, чтобы не сдетонировал раньше срока.

Получив две точки, мысленно соединил их с лучом так, чтобы все выстроилось в одну линию. И получил такую точность, что никакому лазерному дальномеру и не снилось.

— Готово! Улетай, быстрее!

И тут раздался такой взрыв, что у несчастного барака вынесло все окна и сдуло кровлю, над которой вспух пламенный гриб в окружении фиолетового тумана.

— Альберт! — Кросс-Ландау вцепился в поручни фальшборта — луч исчез, а вместе с ним пропал и смысл поддерживать барьер. — Рита, что ты видишь?

— Только огонь и дым, — обреченно выдохнула девушка. — Боги…

— Генрих! Мне нужна ваша помощь!

Мужчина кивнул и встал напротив — уж он-то как никто иной разделял час войны от часа траура. И, несмотря на печаль и тревогу, нашел в себе силы продолжать бой.

Я же нашептывал под нос заклинание ильвас, попутно сублимируя благородную ярость в колдовскую энергию.

Вспоминая всех тех, кого мог потерять и кого уже потерял.

Осознавая перспективы в этом чудном альтернативном мире, избежавшем множество ошибок нашего и все равно оказавшемся под ударом.

Чувствуя единение людей перед лицом неминуемой угрозы.

Понимая, какая ответственность возложена ими на мои плечи.

Помня о клятвах и присягах, что давал стране и народу.

Желая поквитаться за коварство и вероломство.

И снова увидеть ставших неожиданно близкими людей.

Ведь награда за победу — не только спасение миллионов жизней, но и шанс начать свою с чистого листа. И завести семью и друзей, которых лишился на родине из-за работы и увечья.

Возможно, я просто умер и это — мое персональное Чистилище, и все равно не хотел покидать его так рано. Впереди — светлое будущее, а за него определенно стоит побороться.

«Наскальные рисунки» на серой стали засияли ослепительным неоном. Примитивные фигурки лучников побежали от казенника к выходному отверстию, гоня перед собой стада одутловатых бизонов на коротеньких ножках.

И выпущенные охотниками стрелы складывались в пульсирующие пунктирные линии, готовые разогнать снаряд точно в направлении цели. И чем дольше держал ладони, несмотря на обжигающий жар, тем больше этих линий появлялось.

И когда показалось, что больше из себя уже не выжать, когда сознание помутилось, а колени задрожали, Генрих встал рядом и коснулся металла.

И потускневшие символы засветились ярче прежнего, а мерцающих черточек стало так много, что казалось, будто вся пушка соткана из них.

А вскоре к нам присоединился капитан, старпом и три младших офицера — все носители дара. И каждый внес свою лепту, заряжая орудие последними толиками магии.

— Признаться честно, — крякнул Сухотин, обливаясь потом, — таких финтов прежде вытворять не доводилось.

Знаки и черточки сошлись в единое поле, как если бы пушку отлили из чистого света. Сияние нестерпимо било по глазам, маны почти не осталось, и я понял — пора. И не без удовольствия выкрикнул:

— Огонь!

Грянул гром, однако болванка не вылетела из ствола. Вместо нее навстречу цели скользнула распрямленная фиолетовая молния.

И если прежде море исходило паром, то теперь волны разошлись в стороны, не в силах сдерживать такой жар и напряжение.

Под лучом протянулась водяная траншея такой глубины, что обнажились обломки дирижабля. И всего секунду спустя «каньон» заволок туман, и над ним помчали гонимые ветром призрачные обличья всадников с копьями и луками.

Морок исчез быстрее, чем я успел моргнуть, а затем над бараком взмыл огненный сноп, окруженный пурпурным смерчем.

Выглядел он так, словно у танка взорвалась боеукладка, только продержался гораздо дольше, прежде чем развеяться в ночных небесах. Я же немедленно связался с Академией, чтобы подтвердить попадание.

— Да! — крикнула Рита. — Ствол разворотило и оплавило!

— Что с Альбертом?

— Не знаю… Здесь все еще слишком дымно. Погоди, я что-то слышу…

— Что там?

— Они высадили десант! Несколько сотен стрелков под прикрытием манородных движутся прямо на нас!

— Принял. Займите оборону на стенах и в правительственном квартале. Мы уже в пути.

— Нам продолжать обстрел? — спросил капитан.

— Ни в коем случае — заденете своих. Ставьте под ружье всех — от кочегаров до старших офицеров, и высаживайтесь в порту.

— Так точно, — Сухотин козырнул и повернулся к экипажу: — Слышали приказ? Все — к оружию! Сегодня каждый из нас — морпех!

Поблагодарив моряков за содействие, мы отправились в Академию. С высоты было видно, как выстроившиеся квадратами отряды стекаются к площади с трех направлений, надежно прикрытые колдовскими полусферами.

Нападать на них сейчас бессмысленно, и я хотел уже пролететь мимо, как вдруг заметил рядом с поездом троицу манородных, столпившихся над распростертым на обломках телом.

Подонки пинали еще живого пленника, и этим бедолагой мог быть лишь один человек — Альберт.

— Генрих! — окликнул парящего рядом напарника и указал вниз.

Адмирал тут же выхватил объятую пламенем саблю и коршуном спикировал на врагов. Предатели, похоже, не ожидали атаки с тыла, и одного удалось располовинить с первого же удара.

Второй встрепенулся и кинулся на старика, позабыв окружить себя барьером — за что и поплатился. Я упал ему на плечи и вонзил кумулятивную струю в основание черепа. Из глаз и рта тут же вырвались ревущие реактивные струи, и даже навороченная «научная» магия не спасла ублюдка от неминуемой смерти.

Зато третий успел отскочить и поднять над левым предплечьем овальный щит, а над правым — трескучий клинок из стабилизированной магнитным полем молнии.

Генрих собрался уже проверить энергетический меч на прочность, но я велел не лезть на рожон.

— Стойте! Ударите его саблей — и через вас пройдет разряд в десять тысяч вольт. Именно столько нужно, чтобы воздух стал проводником.

— А ты умен… — щеголь ощерил щербатую пасть, водя рукой так, словно сжимал в ней более привычную финку. — Но недостаточно, раз отказался примкнуть к победителям.

— Это вы, что ли, победители? — усмехнулся и вскинул подбородок. — Шайка безродных псов. Когда мы вас уничтожим, я обязательно пришлю твою тупую башку твоей сифозной мамаше-шлюхе.

— Ах ты, сука!

Вчерашний уличный босяк не смог пропустить такое оскорбление, или хотя бы отреагировать на него с холодным рассудком. И, позабыв обо всем, бросился на меня с диким воплем и неумелым замахом из-за головы.

Я же в это время воззвал к земле и извлек из недр чистое железо, из которого сформировал две толстенные пластины и зажал между ними бревно, коих валялось повсюду в великом изобилии.

Все это проворачивалось за спиной в полном неведении для противника, хотя тот и так не видел ничего, кроме моей самодовольной физиономии.

Когда же манородный рубанул от плеча, я отрастил из пластин по острому «рогу», и подставил все устройство под удар.

А устройство представляло собой простейший, но очень емкий конденсатор, куда через контакты и утекла молния.

Когда же заговорщик остался без оружия и в недоумении захлопал рыбьими зенками, я вонзил «рога» ему в грудь и разом разрядил весь накопленный заряд.

Подонок дернулся так, что захрустели кости, и плашмя грохнулся на спину, исходя легким, но крайне зловонным дымком.

— Будь твоя мама чуточку умнее, — я оттряхнул ладони и сплюнул, — ты бы знал, как опасно играть с электричеством.

— Альберт! — адмирал тем временем подбежал к израненному сыну и поднял на руки.

Выглядел юнец паршиво, но дышал. Вот только опытных лекарей в резерве почти не осталось, и судьба храбреца висела на волоске.

— Лучше бы я отослал его в Германию, как и планировал изначально, — сокрушенно произнес Генрих.

— Убегая от всего плохого, — положил ладонь на дрогнувшее плечо, — можно убежать и от всего хорошего. С ним все будет в порядке. Афина быстро вернет его в строй.

Спутник тяжело вздохнул и взмыл в небеса. Я проводил его до шпиля, а затем приземлился на стене, где уже выстроились «маглы» — агенты, городовые и прочие гражданские.

Люди еще подтягивались — я приказал открыть ворота и впустить ополченцев, а гражданским — разойтись по домам и молиться за нашу победу. Они сделали все, что могли — теперь наш черед поработать.

— Где Юстас? — спросил у брата, что курил, сидя за амбразурой с револьвером наперевес.

— Хрен знает. Свалил, наверное. Как началась заварушка с поездом — так и след простыл.

Противник меж тем наступал тремя отрядами примерно по сто пятьдесят стрелков в каждом. Квадрат, что двигался напрямик, замер меж домами в ожидании подкреплений, что готовились клещами стиснуть Академию с двух сторон и по итогу растянуть защитников на три фронта.

Предателей прикрывали разобщенные отряды манородных численностью по пятнадцать-двадцать выродков, и даже несмотря на такую поддержку, во время марша силы противника находились в самом уязвимом положении.

Когда они сойдутся в одну группу, долго мы не продержимся.

Значит, надо атаковать колонны на подступах, вот только с нашими силами получится, что три колдуна выйдут против дюжины мятежников. А это — верная смерть, но иначе мы все равно погибнем, просто чуть позднее.

Если бы кто-нибудь пришел на помощь — тогда, глядишь, ситуация бы изменилась. Да только все резервы уже исчерпаны, а морпехи вряд ли переломят ход сражения.

Или не все?

— Вы слышите? — Рита приземлилась рядом и коснулась камней.

— Слышим, — Марк выпрямился и указал на горизонт. — И видим.

С запада к Петербургу тек стремительный огненный ручей — узкий, но очень длинный, почти до самых гор. Ручей ржал и топотал сотнями копыт, гремел ружьями и визжал пронзительными воинственными кличами.

Ильвас.

Причем их было куда больше, чем во время нападения на пивоварню Хмельницкого. Неужели Арран в одиночку собрал и перевооружил целое войско? Или же ему кто-то помог — кто-то хитрый и мастерски умеющий убеждать?

Вскоре после этого крики послышались и в порту. Крейсера уже причалили и по сходням неслись матросы, сливаясь с отрядами городовых и ополченцев, что до сих пор сажали беженцев на корабли и лодки.

Возглавлял их Орест — все еще на коне, гарцуя вдоль пристани и наблюдая за построением. Если эти подкрепления отвлекут на себя «клещи», у нас появится шанс разбить центровую группировку.

Вот только бойцов нужно направить в нужные стороны и усилить чародеями, чтобы появился хоть какой-то шанс противостоять манородным.

— Николай Григорьевич! — позвал Пушкина-старшего. — Возьмите Пана — и летите к сыну в порт. И немедленно атакуйте налетчиков, что заходят к Академии с севера!

Главы родов молча кивнули и отправились на задание.

— Рита — ты со мной к ильвас. Генрих — как только мы свяжем южный отряд боем, немедленно контратакуйте основной отряд.

— Понял, — адмирал вытащил саблю. — Удачи.

— Держитесь. Еще не все потеряно.

— Потеряно? — старик усмехнулся и со свистом крутанул клинком. — Все только начинается.