Интриган. Новый Петербург

Глава 34

Мой незадачливый водитель, похоже, совсем недавно сел за руль. И по дороге чуть не собрал все шлагбаумы — благо их поднимали сразу, как только видели мчащий на всех парах автомобиль.

«Все пары» — это километров сорок в час, а в условиях тесных и местами захламленных улиц вдвое меньше — и то в лучшем случае.

Но вот «воронок» затормозил у ворот Академии, и стоило выйти из салона, как навстречу бросилась Варвара, наплевав на все уставы и субординацию.

— Гектор! — пацанка с белозубой улыбкой пристроилась с фланга. — Тебя что, опять арестовали?

— Вроде того, — проворчал, быстрым шагом направляясь к ступеням. — Советники на месте?

— Ага, — девушка отмахнулась. — Опять из-за чего-то собачатся.

— Кто бы сомневался…

В холле встречали сразу две прекрасные особы. И обе — и Рита, и Афина — попытались броситься на шею, но я резким жестом остановил их стремительный натиск.

— Не сейчас, — чуть смягчился, глядя в огромные и полные слез глаза сестры. И многозначительно добавил, посмотрев на встревоженное личико магистра: — Потом еще успеем наобниматься.

Лифт привез нас под самый шпиль, и уже на подлете я услышал приглушенный возглас Распутиной:

— А я говорю, что так нельзя! Они еще ученики!

— Они — солдаты! — гаркнул в ответ Орест. — И должны сражаться наравне со всеми!

— Вы собираетесь просто бросить их на смерть! Если угроза столь велика, как сказала Рита, наследников просто уничтожат! И тогда…

Дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась кудрявая голова.

— Ваши благородия, к вам…

Я оттолкнул замявшегося полицейского, подошел к столу и со всей силы грохнул по нему кулаками.

— Дотянули, мать вашу?! — к черту этикет, его время давно истекло. — Досвистелись?! Если бы не ваша трусость — жертв удалось бы избежать!

— Да как ты смеешь?! — полицмейстер вскочил и затряс покрасневшими от ярости бульдожьими щеками.

— Заткнись! И сядь на место! — никогда прежде мой голос не звучал столь зловеще, и усач икнул и послушно занял свое кресло.

— Успокойся, пожалуйста, — Юстас вступился за товарища по опасному ремеслу. — И расскажи, что происходит. С вокзала передают черт знает что, а «Разящий» не выходит на связь.

— С вокзала все передают верно, — пока говорил, Генрих раскалил лезвие и осторожно срезал браслеты. — К нам движется бронепоезд, доверху набитый пушками, стрелками и манородными чародеями. Крейсер потопили именно они. Но это — не самое главное. Знаете, кто на самом деле возглавляет заговор?

Советники переглянулись, и Софья озвучила самый очевидный вариант:

— Земские?

— Хрен там плавал! Шахтеры — лишь прикрытие и материальное обеспечение. А устроила все это Тесла!

В кабинете воцарилась гробовая тишина. Остаток Петербургской знати уставился на меня со смесью страха, недоверия и глубокого шока.

— Удивлены? Я тоже. Эта безумная ученая докопалась до тайны волшебства. Которую вы якобы хранили все эти годы. И наглядно доказала, что колдуном может стать каждый, независимо от пола, возраста и социального статуса. А раз так, то и в благородных больше смысла нет.

Я обвел собравшихся хмурым взором, унял рвущееся из груди сердце и продолжил, как приговор:

— Николь едет сюда с единственной целью — перебить всех дворян. И не только в городе, а во всей колонии. А потом, быть может, и во всем мире. И если не остановить ее здесь и сейчас, привычный порядок рухнет, а континент утонет в крови и огне. И эта война — не за деньги и власть. А за полное уничтожение чародеев, как класса, как явления. Так что хватит телиться и чесать языками. Пора действовать — причем быстро и решительно.

— Боги… — Распутина закрыла лицо ладонью.

— Полагаю, — продолжил я, — приоритетная цель — Академия. Предлагаю разделиться на два отряда. Первый отправится на вокзал и задержит состав столько, сколько сможет. И учтите — из этого боя вряд ли кто-то вернется живым. Второй же организует оборону здесь. Академия — настоящая крепость, глядишь, продержимся до подхода подкрепления.

— Боюсь, его не будет, — со вздохом произнес адмирал.

— Как? — посмотрел в окно — эскадра подошла чуть ближе, но дымы над трубами развеял ветер, а якорные цепи покачивались в волнах.

— С флагмана передали, что на борту крайне важная делегация. И пока в городе царит хаос, они не приблизятся и на расстояние пушечного выстрела. И после того, как «Разящего» потопили, не стоит их даже умолять.

— Зато корабли есть у нас, — после недолгих раздумий молвил Андрей. — И мы должны спасать наших детей. Это лучшее, что можно сделать в сложившихся обстоятельствах.

— Согласен, — кивнул Орест. — Тем, у кого нет Дара, нечего здесь делать.

— Вы не поняли, — отец угрюмо посмотрел на усача поверх очков. — Мы увезем всех наследников. А сами останемся. Возможно, старшее поколение в чем-то и виновато, но вы точно ни при чем. И не должны пострадать.

— Да ты издеваешься?! — я повысил голос на «Чехова», совсем позабыв о правилах сыновьего приличия. — Предлагаешь увезти всех учеников — в том числе и старшекурсников?! А также меня, Риту, Ореста, Альберта? И тем самым лишить защитников половины колдовской мощи?! А не проще тогда сразу сдаться? И добровольно сложить головы на плахи? У твоей бесхребетности есть хоть какой-то предел? В тебе осталось хоть что-нибудь, кроме конченого пацифизма? Или даже смерть для тебя — не повод сражаться?

— Гектор, хватит, — Афина шмыгнула и промокнула влажные скулы платком. — Пожалуйста…

— Я вот что для себя понял, — продолжил жечь собравшихся обвиняющим взглядом. — При серьезной передряге ваш Совет яйца выеденного не стоит. Предел его полномочий — делить рынки, районы и мелко гадить друг другу. А там, где надо рвать зубами глотки, вы мгновенно садитесь в лужу. Так что предлагаю временно послать в задницу вашу демократию и перейти к военной диктатуре, пока нас всех не перебили, как стадо перепуганных баранов. Я предлагаю присвоить городу статус осажденной крепости и выдвигаю себя на должность коменданта. Можете проголосовать, — усмехнулся и развалился в кресле в ожидании ответа.

— А почему это ты должен командовать? — проворчал Орест. — Почему не Юстас, не Генрих, не я? Ты что тут, самый опытный вояка?

— Вот, — обвел ладонями собравшихся. — Вот о чем и говорю. Даже перед угрозой неминуемого уничтожения вы начинаете собачиться и тянуть воз на себя. Крылова в вашем мире, надеюсь, не убили? Про лебедя, рака и щуку все читали? А хотя знаете, Тесла в чем-то права. С таким подходом мы и без заговорщиков долго не протянем.

И словно в подтверждение моих слов вдали раздался паровозный гудок. И на слух я бы оценил расстояние километров в десять. А с учетом скорости махины, это всего несколько минут ходу. Выступим прямо сейчас — может еще успеем встретить ублюдков у вокзала. А иначе — конец.

— Это безумие и преступное безрассудство, — выдохнул Андрей и впервые за долгое время повысил голос. — Твоя воинственность нас всех и погубит! Какой смысл драться сейчас? Надо отступать и ждать подкрепления! Через день-другой прибудут волшебники из других городов и сотрут предателей в порошок!

— Да! — хлопнул по столу. — А заодно и половину Петербурга с большей частью жителей. И какая новость вскоре разлетится по колонии? Что дворяне сбежали и оставили простой народ на произвол судьбы! А потом вернулись и вырезали под корень, лишь бы защитить свою власть! Вот чего добивается Николь, — ткнул пальцем в полированную гладь и для пущего вразумления постучал ногтем. — Вот где фитиль, от которого взорвется все — от побережья и до Фронтира! И мы должны его погасить, а не поджигать!

— Я голосую за предложение Гектора, — Кросс-Ландау встал и положил ладонь на сабельную гарду. — И готов передать ему полномочия коменданта под свою ответственность. Но речь сейчас не о должностях и званиях, а о стратегии. Поддерживая Гектора, я поддерживаю бой, а не бегство.

Орест фыркнул и покачал головой. Генрих пристально посмотрел на полицмейстера, и тот в итоге сдался и махнул рукой.

— Я только за. Не мне, старому легавому, бегать от своры шантрапы! Но здесь мой отец, поэтому решать ему.

Я не смог сдержать улыбку, глядя на красное сердитое лицо большого ребенка, в решающий миг взявшего на себя столько ответственности, сколько и не снилось умудренным годами «взрослым».

— Хреновый бы из меня вышел родитель, если бы не поддержал ребенка в такой час, — бросил главный оружейник. — Пушкины никогда не боялись драки. Я — за.

— Против, — вполне ожидаемо отозвался Андрей.

— Я тоже, — поддержала Распутина. — Не хочу, чтобы кто-либо из учеников погиб. Они мне как дети… Простите.

— Двое против двоих, — Ратников развел руками. — И как быть?

— Есть еще один советник, — сказал я. — Причем совсем недалеко.

— Кто? — Юстас нахмурился. — Хмельницкий? Он такой же предатель.

— Серьезно? — в недоумении развел руки. — Подпольный динамит то же самое, что и всемирная революция с геноцидом чародеев?

— Все равно суд лишил его титула. А значит и места в Совете.

— Вы, млять, издеваетесь?! — откинулся на спинку и уставился на заседателей. — На кону судьба страны, а вы продолжаете играть в бюрократию? Сейчас каждый боец на счету. Дмитро — подонок, Гордей — еще хуже, так пусть искупят вину кровью. Иначе может выйти так, что они отсидятся в безопасном месте, пока остальные будут гибнуть на передовой!

— Давайте тогда и преступников из тюрем повыпускаем, — буркнул Орест.

— Если придется — выпустим. И поставим под ружье всех, кто может сражаться. А до тех пор…

Грянул такой грохот, что дрогнул тяжеленный дубовый стол. А миг спустя кабинет тряхнуло так, что мы только чудом не попадали со стульев. К счастью, башню надежно защитили от магии, и многотонная болванка чиркнула по стене и улетела в море. Но это — лишь пристрелка, и очень скоро нас накроют по полной программе.

— Довольны?!

Я подскочил к обомлевшей от ужаса Афине, но сестру уже подхватил стоявший рядом Альберт. И заодно прикрыл щитом от каменной крошки, брызнувшей из разбитого карниза.

Но пострадал сам — с виска стекала алая струйка, а щека выглядела так, словно в нее вцепился лапой орел.

— Софья Ивановна, пожалуйста, — взмолилась Рита, присев на корточки рядом с наставницей, чьи роскошные черные волосы подернула седина осевшей пыли и побелки.

— Кажется, бежать уже поздно… — Распутина встала и подошла к увеличившемуся вдвое окну. — Я отзываю свой голос. Гектор — командуй. И останови эту тварь любой ценой.

— Итак, внимание, — я выпрямился и приосанился, точно выступал не перед группкой испуганных богатеев, а перед отрядом верных разведчиков. — С этого момента все споры, ссоры, распри прекращаются. То, что я говорю — больше не мнения, предложения и варианты. А приказы, — выдержал секундную паузу, чтобы впиталось получше, и продолжил. — Которые должны исполняться беспрекословно. На кону судьба нас и наших детей как класса. И я не позволю, чтобы история чародеев закончилась сегодня. А значит — никаких сомнений, рассуждений и споров. Я сказал — вы сделали. И вот мой первый приказ: Юстас — свяжись со всеми, с кем только получится. И передай, что Гектор Старцев объявил общий сбор. Кто готов драться за лучшее будущее — добро пожаловать. Остальным лучше не мешаться под ногами. Вопросы?

— Вопросов нет, — старый лис встал и с хитрой улыбкой надел котелок. — Давно хотел сдуть пыль с кое-каких папок…

— Орест, твоя задача — не допустить новых беспорядков. Есть большие подозрения, что бунт повторится, так что дави подстрекателей на корню. Если же достойные и проверенные горожане захотят вступить в ополчение — снаряди каждого по полному разряду.

Усач встал и после недолгих раздумий взял под козырек, прежде чем покинул комнату.

— Софья.

Женщина вздрогнула, как от пощечины, и подняла слезящиеся глаза.

— Вы — самый сильный и опытный маг. И как никто иной нужны на переднем рубеже обороны. Поэтому прошу вас — соберитесь. И передайте полномочия Рите — на случай, если придется биться в Академии.

— Да… — волшебница кивнула. — Так будет лучше всего. Я готова.

Рыжая тяжело вздохнула, но не стала ничего говорить. Пыталась храбриться и не падать в грязь лицом, хотя видел, как ей тяжело.

— Мы сделаем все, чтобы ослабить врага, а вы постарайтесь его добить. Альберт вам поможет.

— Но я хочу драться! — возмутился юноша, однако Генрих жестом велел замолчать.

— Отец, — обратился к «Чехову», но тот даже не повернулся и продолжил безучастно смотреть на океан. — Оставайся здесь. Твой дар придется как нельзя кстати.

Андрей коротко кивнул — и на этом все. Нет, я понимаю, что можно по-разному относиться к скитаниям по свету в поисках воинской славы, но когда враг на пороге — все должны действовать заодно.

— Николай Григорьевич — вы с нами.

Пушкин-старший пошевелил губами и молча направился к двери. И судя по вздувшимся желвакам и сжатым добела кулачищам, прихвостням Теслы придется несладко.

— Господин адмирал — вы тоже.

Генрих хлопнул меня по плечу и вышел в коридор. Вот и вся моя команда по спасению мира: ректор-архимаг, два главы семейства, преступник под вопросом и я в качестве оперативной поддержки.

В плане колдовства толку от меня немного, но отбивать атаки и превращать обычные здания в крепости я научился неплохо.

Вот только прежде еще не доводилось вести бойцов на самоубийственную миссию по прикрытию отступающих частей.

Что ж, все бывает в первый раз. Инициатива наказуема исполнением, и раз уж выбрал такую тактику, будь добр встать в первый ряд.

— Рита — поднимай учеников. Пусть посменно держат щиты — защита не должна спадать ни на секунду.

— Поняла.

— А теперь проводите меня к Хмельницкому.

— До сих пор не могу поверить, — выдохнул Юстас, когда мы спускались по широкой винтовой лестнице.

По правилам Пана должны держать в канцелярии — тем более что особист собирался поболтать с ним по душам. Однако недавний взрыв сильно повредил подвальный этаж, а на ремонт не было ни денег, ни сил.

К счастью, для опальных чародеев отвели специальное место в подземельях Академии. Этакую гауптвахту повышенной комфортности, где пленников запирали перед отправкой в местный аналог Азкабана. Ну, или на эшафот — тут уж кому как повезет.

И порядки здесь царили совершенно иные, нежели в тюрьме. Ведь дворяне — даже преступники — все еще оставались чрезвычайно привилегированным сословием и требовали особого содержания.

В этой среде, как и в разведке, бывших не бывает. И благодаря влиятельным друзьям (читай — подельникам) и спрятанным капиталам, благородные заключенные могли позволить себе условия, о которых обычные узники не смели и мечтать.

— Идеальный послужной список, — продолжил сокрушаться спутник. — Ни единого выговора, ни одного замечания. Всегда исполняла работу в срок и с похвальным старанием. Несколько наград — в том числе и ведомственных. И вот итог.

— В тихом омуте сами знаете, кто водится. Я тоже ни разу ее не заподозрил. Хотя намеки были. Все эти заигрывания с новомодными течениями до добра не доводят.

— Не знаю, как теперь продолжать службу. Это же полный провал и профнепригодность. Старый разведчик не заметил змею за пазухой.

Молодой тоже. Что поделать — все ошибаются.

— Если выживу — подам в отставку. Не знаешь, кому верить — не верь никому. К тому же, давно хотел махнуть на Аляску. Покататься на упряжке, завести маламута, половить рыбу в проруби. Так и поступлю, как только все это закончится.

— Не загадывайте перед решающей схваткой, — на ум пришел заезженный штамп из полицейских драм. — Это дурной знак.

— Надеюсь, твои знаки будут только хорошими, — старик невесело улыбнулся и шагнул под низкий арочный свод.

Камера Пана больше напоминала в комнату в неплохом отеле, с той лишь разницей, что вдоль стен тянулись прутья с подавляющими рунами, а вместо стены с дверью мерцала толстая решетка от пола до потолка.

И вместо того, чтобы мерзнуть на голых нарах и наслаждаться ароматами параши, Дмитро готовил сытный обед — домашние колбаски с копченой фасолью, яичницей и беконом.

Несмотря на мое появление, арестант даже ухом не повел, продолжая сосредоточенно орудовать деревянными щипцами и тихонько насвистывать казацкий мотивчик.

— Слышал взрыв? — с ходу спросил я.

В ответ — ноль эмоций, но я знал, как пробить броню напускного безразличия и надавить на больную точку.

— Предатели уже под южным вокзалом. Если их не остановить, через полчаса они доберутся до порта. Оттуда можно бить по правительственному кварталу прямой наводкой из всех стволов. А стволов у них много — около тридцати с каждого борта. И это не считая огромной дуры, что с двух залпов потопила «Разящий».

И договориться с мятежниками не получится. Потому что они не хотят договариваться. Они хотят перебить всех колдунов. Вот так — от первого и до последнего. Включая всех, кто с ними связан, в том числе родственников. Особенно родственников, чтобы больше не плодились и исчезли навсегда. Такие у них понятия, Пан. И вам очень повезет, если подвал просто завалит.

Тогда, быть может, вас найдут и откопают — когда-нибудь, если дойдут руки. Но если первым в темницу прорвется враг — вас ждет медленная и мучительная смерть. Тесла повернута на теме инквизиции. И готова мстить самым жестоким образом. Тебя, я думаю, медленно поджарят. Жене и дочерям вывернут суставы на дыбе и переломают пальцы. Или зальют в глотки пару ведер воды. А может и не только в глотки.

Сыновей же посадят на кол. Или освежуют заживо. Или сварят в масле. И это, считай, еще легко отделаются, ведь мучения кончатся в первый же день. А может Николь решит растянуть удовольствие на недельку-другую. Или даже месяц. А чего спешить, если бунты и беспорядки охватят всю колонию? Так что можешь наслаждаться своим последним обедом. А можешь сразиться за свою семью. Решать тебе. Я жду ровно полминуты.

— Какой смысл драться, если нас все равно казнят? — буркнул Хмельницкий, облизнув пальцы.

— Не думаю, что твою семью всерьез хотят обвинить в измене. Они — лишь инструмент давления на тебя.

— Да я заметил… — толстяк усмехнулся.

— К тому же, если искупишь вину кровью, я подам ходатайство о смягчении приговора. А твоя родня получит полную амнистию.

— Слабо верится…

— Тогда сиди тут, — я развернулся и зашагал к ступеням.

— Стой! — окрикнул узник у самой лестницы. — Я хочу, чтобы мою семью освободили сейчас. Тогда я возьму с собой Гордея.

— А где гарантии, что не улизнешь при первой же возможности? — спросил в лоб, не став тратить время на вербовку по всем правилам.

— А где гарантия, что мою семью пощадят? Твое слово? Ну, так слов и у меня в достатке.

— Я могу отпустить жену и дочерей. Но сыновья останутся в Академии. Это мое последнее условие.

— Хорошо… — после недолгих раздумий Пан швырнул сковородку на плиту. — Пес с тобой! Взял меня за яйца — так не выкручивай! Но сын останется здесь. И точка.

— Юстас, — я обратился к стоящему в тени обер-прокурору.

Тот кивнул, и агенты вместе с двумя магистрами поспешили к соседней «камере», откуда вывели всех, кого и обещал.

Дородная женщина хныкала, заламывала скованные браслетами руки и размазывала слезы. Совсем еще мелкие близняшки с опаской жались друг к другу, а подросток лет пятнадцати глядела с такой ненавистью, что аж спина зачесалась.

В последний раз испытывал это чувство за миг до того, как промеж лопаток прилетела пуля. Тогда спас бронежилет и рюкзак, но сейчас я бы не был уверен, что меня спасло бы хоть что-то, если бы девчонке дали волю.

— Их вывезут из города. Теперь твоя очередь.

— Конечно, — Пан поднял ладони. — Ради семьи я готов на все. А потом… потом посмотрим.

— Тогда выдвигаемся. Поезд прибудет с минуты на минуту. Наша задача — встретить его так, чтобы навек запомнили. Так, чтобы это вошло в историю. Так, чтобы об этом сложили легенды. Так, как никаким братьям Люмьер и не снилось. По машинам, господа. За родных. За будущее. За Россию!