Измена в новогоднюю ночь (СИ)

Глава 48

Как-то проходит ночь, начинается новый день. С трудом отрываю голову от подушки, в которую проплакала полночи.

Голова тяжёлая, глаза опухшие. Да, опять блещешь красотой, Анна!

Ну а что я могу поделать, если сердце ноет и слёзы на глазах не высыхают…

Особенно больно от засевшего острой занозой ощущения недосказанности между нами.

Мне не хочется, чтобы Гордей считал меня такой же, как его жена. И я уже сомневаюсь в правильности своего решения не разубеждать его в том, что я вернулась к Игорю.

Пытаюсь поставить себя на его место и понять, отчего мне было бы больнее, от осознания, что мы не можем быть вместе по независящим от нас причин или от предательства?

Ответ очевиден. И я не хочу, чтобы ему было так больно. И наверное, я могла бы предложить ему обезболивающее в виде моих объяснений, но примет ли он их?

Захочет ли слушать?

Очень сомневаюсь.

А может, стоит попробовать? Достаю телефон, медитирую на его номер.

Но что написать? Ах да. Телефон — это его подарок. И теперь я, наверное, должна его вернуть?

Набираю сообщение… Долго подбираю слова. Всё не то. Либо слишком сухо, либо слишком сопливо.

Отбрасываю телефон, так ничего и не отправив.

Звонок в дверь. Кто это может быть? Игорь? Больше ведь никто не знает, что я здесь.

Смотрю в глазок — курьер. Точно Игорь что-то прислал. Зачем? Сказала же, ничего не нужно.

Открываю, мне вручают огромную корзину цветов, и коробочку.

Курьер уходит, а я обалдело пялюсь на эти дары.

Сердце тревожно вздрагивает и начинает трепетать. Потому что я понимаю, это не Игорь!

Роняю слёзы на нежные и такие ароматные ландыши, затерявшиеся среди благородных роз.

А в коробочке пирожные, точно такие, какими Гордей меня кормил в последнюю нашу ночь в гостинице.

Чувствую, как в груди оттаивает тот ледяной комок, в который превратилось моё сердце под его взбешённым полыхающим взглядом в тот вечер у ресторана.

Губы растягиваются в невольной улыбке…

Но как такое возможно? Откуда он узнал, что я здесь? И я ведь правильно поняла, что это намёк на будущее, которого ещё вчера не предполагалось между нами?

Или это прощание и красивая точка? — снова грустнею.

Всё равно странно.

Набираю Игоря. Быть может, они виделись? Иначе, откуда Гордей бы узнал этот адрес?

Но телефон у Игоря недоступен.

Позвонить Гордею? Отчего-то не решаюсь. Если он знает, где я, пусть просто приедет. Я буду ждать.

Телефон вздрагивает входящим вызовом.

Оу, бабушка! Я и забыла о её приезде, если честно. Дурында.

— Доброе утро, бабуль! — стараюсь звучать бодро.

— Какое утро! Обед почти на дворе! — отзывается недовольно. — Мы уж в город въезжаем. Говори, где встретимся?

— Ох, — торможу я, понимая, что в центр быстро не доберусь. — Бабуль, а приезжай ко мне.

Быстро рассказываю ей, что проблема с жильём для меня на первое время решена. Называю адрес. Этот жилой комплекс как раз находится со стороны въезда в город, и бабушка с соседом должны проезжать мимо.

— Ну что ж, встречай, мы уже близко.

Подрываюсь, начиная носиться по квартире, как угорелая. Бабушка сейчас прибьёт меня за то, что я ещё не протёрла пыль, продукты, которые Игорь вчера привёз, не разложила в холодильнике по полкам, постель не заправила. Да и сама похожа на чуму!

А-а-а!

Всё убираю в режиме электровеника, как когда-то в детстве, когда забывала выполнить бабушкины поручения и начинала всё делать в последнюю минуту.

Снова звонок от бабули.

— Ну и где ты есть? Я ж тут в ваших коробках городских не ориентируюсь.

— Я бегу, бабуль, стой на месте!

Встречаю бабушку на остановке. Бросаюсь в её тёплые объятия.

— Я так соскучилась, бабуль.

Замираем с ней на пару секунд.

— А ты чего это худая такая стала? — сокрушается бабушка. — Совсем ничего не ешь, или есть нечего?

— Да всё нормально, ба, — вздыхаю.

— Ох уж эта молодёжь. С вашими сердечными диетами! На нервах поди аппетит пропал? — смотрит пытливо.

Я только неопределённо пожимаю плечами. Слишком хорошо меня бабушка знает, поэтому спорить бессмысленно.

— Ох ты ж горюшко моё, — качает головой, — ну пойдём, пожалишься бабке. Может, чего умного посоветую. Да хоть откормлю тебя, селёдку!

— А это что? — только сейчас обращаю внимание на две тяжеленные сумки у ног бабули.

— Гуманитарная помощь, что же ещё. Бери и пошли.

Мы пьём чай с пирожными.

Бабушка придирчиво рассматривает квартиру, недовольно кривит нос, когда замечает пыль.

— Я только вчера поздно вечером сюда въехала, — оправдываюсь я. — Не успела ещё убрать.

— И откуда такая щедрость? — хмурится бабушка. — Уж не от того ли женатика, о котором Танька пела? — прищуривается пытливо.

— Не от него, ба…, — смотрю виновато.

— То есть женатик всё же есть? Ну давай, внуча, рассказывай, что у тебя тут за страсти?

И я рассказываю. Всё как есть, ничего особенно не приукрашивая. Что тут скажешь, ситуация некрасивая, с какой стороны ни посмотри.

Бабушка молчит. Не ругает, не жалеет.

И мне становится совсем не по себе от этой напряжённой паузы.

— Я знаю, что сама дура и во многом виновата, — вздыхаю покаянно.

— Ты дура, это факт, — кивает бабуля. — Но не потому, что с женатым мужиком связалась, а из-за доверчивости своей и наивности. И когда же ты повзрослеешь, а дитё?

— Не знаю, ба, — вытираю ползущую по щеке слезу. Так неприятно мне от бабушкиного взгляда. Но я ведь знала, что она никогда не поймёт меня, хоть и надеялась.

— Хотя…, — задумчиво смотрит в окно бабушка, — Знаешь, лучше быть немного наивной, но со светом в душе, чем прошаренной и всегда ищущей выгоду змеюкой. Вот как мамаша твоя, или та же Танька. Я рада, что вы с ней разругались. Она мне никогда не нравилась. Да и насчёт Игоря я сразу всё поняла.

— Я помню, ба. Ты мне всё это говорила, но я не верила.

— А на Гордея твоего мы ещё посмотрим. Если такой же мутный тип, пойдёт он лесом!

— Я не уверена, ба, что он появится.

Рассказываю ей и про Гордея. Жену его, беременность.

— А это что за клумба? — кивает бабушка на цветы.

— А это сегодня привезли. И я не знаю, как это понимать.

Рассказываю свои сомнения.

— Точно от него, говоришь? — прищуривается бабушка.

— Да, — невольно улыбаюсь.

— Хм… Ну значит, ждём его в гости. Прибежит как миленький, раз цветами задабривает.

— Думаешь? — смотрю на неё с надеждой.

— Уверена. Только вот скажи, ты чем мужика кормить собралась? Объедками от пирожных?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Об этом я точно не думала.

— А зря! Вставай, дел куча, она сидит. Надо курицу запечь, салатиков накрошить, колбасу я вон, домашнюю привезла, грибочки. И пылюгу разогнать надо, как жить-то в такой грязи?

И вот бабушка в своём репертуаре, разводит такую бурную деятельность, что страдать мне рядом с ней точно некогда!

Но от каждого шороха сердце тревожно замирает. Оно ждёт и верит. Эти ландыши ведь не просто так, правда?