Измена в новогоднюю ночь (СИ)

Эпилог

Сижу на коврике в ванной и рыдаю, как ненормальная, глядя на чёткие две полоски. Ну как так-то!

Нет, я не маленькая, прекрасно понимаю, КАК! Этот чёртов Дымов! Ему же невозможно отказать. “Малышечка, давай в душе…” “Малышечка, хочу тебя сонную…” Мозги он умеет плавить так, что я уже ничего не соображаю, и он судя по всему тоже. И всякие “ой”, и “ай” у нас случались неоднократно!

И всё равно! Почему-у-у? Я не готова! Не сейчас! Мы только вернулись из свадебного путешествия, всё было так прекрасно! Игорь назначил меня руководить отделом. Я настроилась, чёрт возьми, сделать карьеру! А тут!

Безобразно всхлипываю в мокрое полотенце.

В этот момент открывается дверь. Застываю, пытаясь успокоиться, потому что всё опять не по плану! Истерику я собиралась закончить до прихода Гордея. Но когда он считался с моими планами?

— Что случилось? — чувствую неподдельное беспокойство в его голосе.

— Ничего, — невнятно бубню в полотенце.

— А что за потоп? Малышка, ты меня не пугай.

Чувствую его пристальный взгляд. Молчу, только рвано всхлипываю.

— Ну! — подталкивает настойчиво к ответу. — Болит что-то? Говори! Или я сейчас скорую вызову.

Отрицательно кручу головой. Он же такой, что и правда вызовет.

— Тебя кто-то обидел?

Да! — Хочется заорать мне и огреть его мокрым полотенцем! За то, что он такой невозможно сексуальный, и ласковый… и вообще! Кот! Мартовский!

— Ты… Ты… Я… — рвано пытаюсь сформулировать не пойми что.

— Ты, я. Очень информативно. Подожди, я тебя обидел?! — вдруг доходит до него. — Чем? — недоумённо.

Я и снова срываюсь в рыдания.

— Так, — психует он. — Иди сюда, — усаживается на коврик рядом, затягивает меня на колени. — А это что такое? — вытягивает из моего плотно сжатого кулака тест, разглядывает.

Чувствую, как каменеет его тело.

— Малышкина! — рявкает он. Замираю в его руках испуганной мышкой. — Это то, что я думаю? — чувствую в его голосе шок.

— М-да, — жалобно всхлипываю.

— Стоп. А рыдаешь ты потому что… не хочешь? — сдавленно и так… как будто ему больно это говорить.

И меня так пронзает этим его разочарованием от моей реакции. Он-то точно хочет, сто раз уже говорил об этом, а я тут… Как ему объяснить? Ловлю его взгляд.

— Я хочу, — вытираю слёзы. — Но…

— Что “но”, — строго.

— Я хотела через годик. Или два, — снова зарываюсь носом у него на шее. — Я же только повышение получила, — рвано всхлипываю опять. — А теперь я буду жирной коровой. И дома. А ты… У тебя там…

Чувствую, как он расслабляется, и его плечи начинают подрагивать от смеха.

— Что у меня “там”, Малышечка?

— Бабы у тебя там! — рявкаю зло.

— Какие бабы? — смотрит на меня с недоумением.

— Такие. На работе твоей! Я видела! И всё ути-пути, Гордей Анатольевич, вам кофе-чай, документик подпишите, в декольте моё загляните!

— Аня, — смотрит на меня, как будто в первый раз видит. — Ты чего городишь. У меня мужской коллектив. Бабы только в бухгалтерии. Так там все замужние. А секретарше моей за сорок.

— Ничего не знаю! Я видела! А вот это вот! — трясу тестом. — Признайся, ты это специально сделал, м?

Прячет хитрые глаза. И я сама не понимаю, как меня срывает. Вскакиваю, и всё же луплю его мокрым полотенцем. Он смеётся, уворачивается. Сбегает из ванной, я следом. Но не успеваю ни разу припечатать его от души, как он ловит меня, тащит в спальню, закидывает на кровать, распинает там, придавливая своим весом.

— Тихо, фурия моя рыжая! — зарывается в шею.

А я не хочу тихо! Пыхчу, как паровоз, пытаясь скинуть этого огромного наглого кота. Но это же просто невозможно! А он пускает в ход своё самое мощное оружие. Пока я пытаюсь его укусить и вырваться, он начинает целовать меня в шею, водит языком по мочке уха.

— Моя любимая злючка, — шепчет. — Какие с тобой бабы, ты в своём уме? И потом я свои любимые троечки ни на кого не променяю! — потрошит зубами пуговицы на моей блузке, забирается в декольте и блаженно прижимается к груди. — Я хочу тебя пузатенькую, — спускается ниже, целует в живот. — И чтобы там маленький был. Это моя мечта, — эта нежность в его взгляде и голосе сносит окончательно. И мне опять хочется реветь. Может, это гормоны?

— А ты представляешь, что мои троечки станут пятёрочками! Бидонами с молоком, — прихожу в ужас от этой мысли.

— Так, — смотрит строго. — Истерику отменить! Пятёрочки, это же вообще кайф. И молочко я люблю, — лижет грудь, как настоящий кот. — Дашь пососать молочка?

— Дурак ты! — прыскаю я.

— Это ты дурочка, — целует меня в губы, успокаивающе поглаживает. Это срабатывает, впрочем, как всегда. — Давай ещё раз, в чём проблема? Ты хотела порулить в отделе?

— Да.

— Рули дома. Я тебе разрешаю, — переворачивается на спину, усаживает меня сверху. — Вот прям щас. Это будет твоё законное место.

— Да? — прищуриваюсь.

— Ага, — толкается в меня снизу. — Ты же знаешь, когда ты сверху, я ни в чём не могу тебе отказать.

— А за пределами спальни? — выгибаю бровь.

— А за пределами спальни я буду выполнять твои капризные капризы, обещаю. Но глупости творить не дам! — строго. — И если тебе совсем скучно станет дома, у нас есть непристроенная бабушка, которая просто жаждет понянчить внуков. Родишь и пойдёшь рулить в свой отдел.

— С бидонами? — надуваю губы.

— Ну, это как получится. У меня работала барышня одна, у неё трое пацанов. И вот там бидоны были, я тебе скажу! И с последним она умудрялась в обед сгонять домой, покормить малого и вернуться. Гром-баба! Сейчас, кстати, четвёртого ждёт, в декрет опять сбежала.

— И ты меня отпустишь на работу?

— Я-то отпущу. Вопрос, захочешь ли ты сама. Но Малышечка, согласись, у нас будет время подумать. Давай родим сначала, а?

— Ну да, — вздыхаю, покорно укладываясь у него на груди.

Лежим тихо. Перевариваем новость уже более спокойно.

— Так ты рад? — решаю уточнить.

— Я просто счастлив! А когда ты родишь мне сына, буду счастлив вдвойне.

— А если это будет дочка?

— Втройне!

— Ладно. Куда ж теперь деваться, — вздыхаю. — Пирожного хочу, — вдруг выдаю я. — Того самого, которым ты меня кормил.

— Прямо сейчас? — с сомнением.

— Ага. Ты обещал выполнять все мои капризы.

— Ладно, пойду закажу доставку, — соглашается покорно.

— И массаж! — кричу вдогонку.

— А? — оборачивается. — Массаж? Кажется, меня где-то жёстко наё…

— Не матерись!

— Так, придётся вводить лимит на капризы. Но сегодня так и быть, кайфуй!

Полтора года спустя.

— Людмила Степановна, не давайте Егорке мясо. Ему ещё рано!

— Да какое ж это мясо! Косточку я дала ребёнку, зубки почесать. Глянь, как он смокчет. Не заберёшь! А это о чём говорит? Всё ему пора, да внучик? Развелись умные профЭссора. Понаписали диссертаций, а нам теперь и ребёнка побаловать нечем. Сладкое нельзя, манка — зло, мясо только когда садик закончит. Папка твой вон, котлетки с пелёнок трескал, и глянь какой красавец вырос.

Ещё что-то ворчит, а я вздыхаю. Вот как оставлять на неё Егорку, а? А ведь я уже пообещала, что на работу выйду через пару месяцев.

Я и так уже засиделась. Конечно, сразу после родов выйти — это было глупой идеей неопытной девчонки, которая понятия не имела, что такое дети. Но как только Егорке исполнится годик, я хочу попробовать. Эх, ещё бы от груди его отучить.

Поправляю вырез. Да, грудь моя увеличилась, но Гордей в восторге. И за молочко они с сыном иногда вступают в драку. Егорка такой же собственник, как папа, и никого ко мне не подпускает. Иногда даже собственного отца.

— Па-па-па-па, — бормочет малыш, указывая на дверь.

— Да-да, скоро папа с работы придёт и с тобой погуляет. Ты поспишь, и он как раз вернётся.

Егорка уже привык. Он любит прогулки и всегда ждёт папу, чтобы отправиться на детскую площадку.

— Так, мне пора, — собирается свекровь. — И так я у вас засиделась. Борща сварила, утку запекла, теперь вы точно с голоду не помрёте. Всё. Иди ко мне, мой сладенький, бабушка тебя поцелует.

Егорка охотно ползёт к бабушке. Та его подхватывает, тискает, малыш заливается.

— Людмила Степановна, ему спать пора, не раззадоривайте его, пожалуйста.

— Ладно. Всё, сыну моему привет, послезавтра приеду, чтобы все съели. Я ещё наготовлю.

Согласно киваю. Не спорю уже. Людмила Степановна здорово помогала мне сразу после рождения Егорки, многому научила. Сейчас же её бывает иногда слишком много, но я не жалуюсь. В целом, мы с ней неплохо ладим.

Просто сейчас я немного нервничаю по одному очень неприятному поводу. Знаю, что беспокоиться нет смысла, ничего такого не должно произойти. Я кормлю всё ещё грудью, в конце концов. Но… Месячных нет слишком долго, и сегодня я решилась купить несколько тестов. Вот, сейчас уложу малыша спать и…

Сижу на коврике в ванной и горько рыдаю. Господи, меня кто-то проклял?

Поднимаю голову — Гордей.

— Та-а-к! Что опять случилось?

Прячу руку за спину.

— Что-то мне это напоминает, — хмурится. — Ты хочешь сказать, что..?

— Что тебе опять придётся выполнять мои капризы, Дымов! — рявкаю я. — Потому что на аборт идти я боюсь. И не хочу. А рожать… Чёрт! Я не переживу это второй раз!

— Подожди, Малышечка, ты же шутишь? — шокированно присаживается передо мной.

— Да! Это похоже на шутку? — посыпаю его голову пятью тестами, на каждом из которых чёткие две полоски. — “Малышечка, пока ты кормишь грудью, ты не сможешь забеременеть, я читал,” — передразниваю его.

— Ну, я правда читал…, — невнятно оправдывается он.

— Теперь ты точно знаешь, что это не так. Что будем делать?

Тяжело сглатывает.

— Ну, ты уже сказала. Я буду выполнять ещё девять месяцев твои капризы, а потом у Егорки появится братик или сестричка. Справимся, наверное, — звучит не так уверенно, как в первый раз.

— А с работой мне что делать?

— Да куда денется твоя работа? Зато отстреляешься сразу, а потом будешь свободна, как ветер.

— Ага. Если мне опять не задует.

— Так. Давай не будем… Надо сначала этого родить.

— Чёрт, — поскуливаю жалобно. — Кажется, где-то я это уже слышала.

Забираюсь к нему на колени. Нет, мне, конечно, грех жаловаться на мужа. Он меня и в первую беременность на руках носил, и потом помогал. Но… Это так тяжело…

— Глупенькая, — гладит меня по волосам. — Я же люблю тебя больше жизни. Тебя и Егорку. А теперь буду любить ещё сильнее. Дети, это же счастье.

— В этот раз я тебя замучаю капризами, обещаю, — прищуриваюсь злобно.

— Я готов. Что, уже бежать за пирожными?

— Я от них опять растолстею, — хнычу. — Нет! Достань мне низкокалорийных пирожных. Сможешь?

— Моя королева, без проблем! Сейчас всё будет. Только не реви, — вытирает с моих щёк слезы, целует, гладит.

Я успокаиваюсь, а вот из спальни доносится требовательный вопль нашего сына.

— Я за пирожными, — смывается Гордей.

А я иду успокаивать нашего крикуна. Ведь дети — это же счастье! А когда рядом самый лучший и самый любимый мужчина — то счастье это просто безгранично!

Дорогие мои, вот и закончилась эта история! Надеюсь, вы вместе со мной и героями переживали, страдали, любили.

Но надолго мы не прощаемся с Гордеем и Аней. С ними мы оябзательно встретимся в следующей книге "Измена. Боль моего сердца".

С главными героями новой книги вы уже знакомы, это Свят и Маша. История обещает быть очень эмоциональной, непростой. Но ХЭ будет, для всех или нет, пока не знаю даже я))) Присоединяйтесь!

Я вернулась на два дня раньше от родителей, чтобы сделать сюрприз мужу. Но сюрприз ждал меня… Я услышала, как мой обожаемый муж выясняет отношения с женой друга, и узнала то, что едва меня не убило… — Не хочешь помочь мне?! — кричала Наталья. — Тогда я прямо сейчас отправлю твоей беременной овце то самое эпичное видео, где ты изменяешь ей сразу с двумя девками! А потом ещё и докину рассказ, как ты за время её беременности успел перебрать кучу баб, включая меня и мою подругу! От услышанного в груди простреливает и начинает печь так, что не вздохнуть. А мой малыш отчаянно толкается внутри. Слепо хватаюсь за стену, молясь только о том, чтобы моё капризное сердце выдержало это чудовищное предательство…

Книга здесь: https:// /ru/book/izmena-bol-moego-serdca-b475380