К островам Индийского океана

Триходесциум эритреум. Кто сделал дырки? Одинокая звезда

С обеих сторон Красное море окаймлено великими пустынями, все еще идем между Нубийской пустыней и песками Саудовской Аравии. Иногда Красное море называют «Средиземноморьем Индийского океана», от берега к берегу расстояние не превышает ста пятидесяти километров.

В лабораториях отмечена самая большая за рейс разница температур воды и воздуха, небо безоблачно, но видимость оставляет желать лучшего, на палубы продолжает ложиться ровный слой песчаной пыли.

— А почему эта узкая полоса воды в царстве пустынь называется Красным морем?

На этом корабле на все вопросы можно получить ответ.

…Знаменитым историком Страбоном, два тысячелетия назад проделавшим путь по Аравии, приведено несколько версий, объясняющих возникновение этого названия. Возможно, морю дали имя «Красное» в честь Эритра, царя персидского, могущественного владыки: ведь «эритрум» значит «красный». Существует и предание о простом персе, также носившем имя Эритр. На быстроногом коне пас Эритр свой табун, когда неожиданно налетела песчаная буря. Вскоре мимо табуна промчались испуганные бурей львы, кони ринулись с места и, не слушая Эритра, понеслись к морю. Владельцу табуна поневоле пришлось двигаться за ними, так после долгого пути оказался он на пустом, безлюдном берегу. Дикое место понравилось пастуху, и, поселившись возле моря, перс Эритр дал ему свое имя.

— Красное море получило свое название благодаря присутствию значительного количества водорослей, придающих воде в определенный период красный цвет, — сообщают ученые. — Остальное сказки.

«Триходесциум эритреум» — это звучное имя носят мельчайшие красные морские водоросли, похожие под микроскопом на спутанные яркие волокна. Сильные ветры сбивают их на поверхности вод в длинные красноватые полосы. Увы, сейчас ветер не сбивает их в полосы, а интересно было бы написать Красное море — красным!

Водорослей нет и в помине, обычная густо-синяя волна с журчанием убегает от борта. Исчезли мерцающие зеленоватые оттенки Атлантики. Вокруг напряженная лазурь, насыщенный синий кобальт с ультрамарином разлиты в загадочном море, по берегам которого правоверные мусульмане совершали паломничество в Мекку, толпы приверженцев ислама наводняли порт Джидду и где-то неподалеку обитала греческая богиня Тетис.

Район Красного моря представляет для ученых особый интерес: именно здесь, считают они, зарождается новый океан, постепенно отдаляющий Африку от Азии. Около пяти миллионов лет назад здесь образовалось море. Рифтовая зона с молодой океанической корой являет собой узкую трещину шириной двадцать километров.

— А что такое рифты?

— Крупные структуры земной коры, имеющие форму протяженных, узких впадин. Такие впадины существуют и на суше. Именно в рифтах формируется новая океаническая земная кора, которая затем отодвигается в сторону.

В начале декабря 1979 года в Красное море отправились три научно-исследовательских судна Института океанологии АН СССР — «Акванавт», «Профессор Штокман» и «Академик Курчатов» — с целью подводных исследований Красноморско-Аденского рифта. По начальным буквам этих слов экспедиция получила краткое название «ПИКАР».

В экспедиции участвовали видный океанолог, член-корреспондент АН СССР Андрей Сергеевич Монин и доктор технических наук Вячеслав Семенович Ястребов, специалист в области подводных обитаемых и глубоководных аппаратов-роботов. На полигонах должны были работать обитаемый «Пайсис» и два необитаемых телеуправляемых аппарата «Звук-4» и «Звук-6», прибывшие на борту «Курчатова». Такое оснащение позволяло почти непрерывно наблюдать дно Красного моря.

Загадки возникали одна за другой. На красноватом, покрывающем дно песке неожиданно были обнаружены странные светлые пятна, отстоящие друг от друга на десятки метров. При исследовании «пятна» оказались невысокими холмиками со множеством аккуратных небольших дырок. Ученые есть ученые: количество странных отверстий было тщательно пересчитано — в каждом возвышении до семидесяти, диаметром три-четыре сантиметра.

«Создается впечатление, — писал Андрей Сергеевич Монин, — что какие-то роющие животные выкопали норки, выбросив на красный песок светлый нижний грунт и зацементировав стенки норок своей слизью. Однако ни при визуальных наблюдениях, ни при просеивании грунта, взятого тралами и манипуляторами аппаратов из пятен с дырочками, никаких роющих животных обнаружено не было».

Теперь и нам известно, что дно Красного моря — не что иное, как ряд пологих ступеней с крутыми уступами; в этом море, единственном в мире, имеются на дне ямы с горячими «рассолами» и таинственными, неопознанными дырками!

Сегодня написаны этюды «Рассвет над Красным морем», «Поддень» и «Закат». Цветовые сочетания неожиданны: песчинки, лишая воздух прозрачности, как бы надевают мягкую вуаль на предметы, солнце просвечивает плоским малиновым диском. Мотивы несложны, немногословны, но не так просто передать удивительную гармонию в природе, этот своеобразный, приглушенный цвет…

Только в районе Красного моря удалось наблюдать подобные световые эффекты — будто смотришь на мир сквозь замутненное стекло.

Пишу в упор, с натуры, стараясь поймать мотив, как жар-птицу, но чувствую, масляные краски слишком тяжеловесны для передачи распыленного, тонкого цвета, приходится перейти на пастель, гибкий и сложный материал. Работать с ним приходится осторожно, «не пережимая», излишние мазки, как излишние комментарии, только «ослабляют текст».

Новый материал всегда дисциплинирует, вдохновение не избавляет руку от сомнений, заставляю себя искать верный цвет и тон сначала в уме и лишь затем на плоскости.

Время летит незаметно. Еще не погас день, а над кораблем восходит второе, голубовато-холодное солнце — бесстрашно утверждаясь, на небосводе сияет Венера.

— Одинокая звезда! — восклицает Плахова и с акварелью устремляется на корму, туда, где сражаются на расчерченных квадратами столах шахматисты и пощелкивают шарики пинг-понга.

Теперь, кроме одинокой звезды, она ничего не видит и не слышит, поэтому мне приходится идти в радиорубку: спикером объявлена поступившая на ее имя радиограмма. «Как себя чувствуешь переносишь качку очень беспокоюсь», — запрашивает из далекой Москвы любящая дочь. Пристроившись на палубе, пишу ответ, немедленно переданный над просторами Мирового океана: «Прошли Красное море пока нечего переносить все нормально».

Написав неплохой этюд, моя жена прикалывает в качестве сувенира полученную радиограмму над койкой и отправляется в конференц-зал, приняв на свои плечи бремя забот по оформлению праздничного номера стенной газеты «Океан». Через пару часов цветными фломастерами изукрашены заголовки, нарядные цветы рассыпаны по склеенным воедино трем листам ватмана. Свершив этот подвиг, она призывает меня принять участие в прогулке вверх, вниз и вдоль по палубам.

— Не пойду. Я только что оттуда. Сделал вечерний этюд пастелью.

— Тогда собирайся, пойдем в кино.

— Я не хожу в кино.

Уведомив меня, что я скучен, как дорога в пустыне, она отправляется в столовую команды смотреть трижды или четырежды виденный в Москве фильм.