К островам Индийского океана

Будни как будни. Пашка, Сашка, Машка и Машуня

Жизнь на корабле давно вошла в привычную колею, но, как всегда бывает, неприятности подстерегают там, где их меньше всего ждешь: кондиционер, невзлюбив нас с первого дня, выдувает холодный воздух, если прохладно, и еле дышит в жару. Специалисты только пожимают плечами. Снимут крышку, покрутят в коварном механизме, не более суток длится нормальная жизнь, затем все начинается сначала. Упрямый металлический ящик, утверждая свое могущество, постепенно превращает каюту в морозильную камеру, спим в тропиках под шерстяными одеялами. Зато в каюте реммеханика Юры в меру прохладная благодать. Привожу его к нам; вновь отвинтив крышку и покрутив регуляторы, Юра сообщает, что дефект серьезный и подлежит устранению лишь на берегу, да где его взять, берег. К проблеме подключается старший механик: «Будем искать и пробовать». После поисков и проб упрямство кондиционера сломлено: простертая рука ощущает ровное и нежное дуновение ветерка, можно радоваться жизни.

Ворвавшись в каюту, экзальтированная Плахова застывает на пороге, как рыба, открывая рот, вдыхает воздух…

— Хорошо-то как! Совсем другое дело после ремонта!

На что получает от специалиста хмурый ответ:

— А я и не делал ничего, только пыль продул.

Торжество длится недолго. Вскоре по непонятной причине температура заметно повышается, оплывают, превращаясь в кашицу, забытые на столике конфеты. Не смирившись, Плахова вовлекает в битву за прохладный воздух корабельного доктора; смуглый и черноволосый, как сикх, Луговской обещает заглянуть в наше жилище.

Написав по этюду на палубе, возвращаемся в каюту и ощущаем сладостную прохладу. Раздается стук: поблескивая темными очками, входит доктор.

— Ну как?

— Спрашиваете! Прекрасно, жить хочется! А как вы их заставили починить?.(Имеются в виду реммеханики.)

Луговской наклоняется и доверительно сообщает:

— Я не «их заставил», я сам починил. А хотите знать, каким образом? Завернул потуже болты вашего иллюминатора: ведь вы отдаете себе отчет, какая снаружи температура?!

Вечером голосом Гительзона оживает телефон…

— У меня к вам просьба… Видите ли, мои рачки-отшельники загрустили… Может быть, им скучно? Вы не возьмете их на время в компанию к вашим?

В мастерской нашей с недавних пор открыт круглосуточный детский сад. История нехитрая: собранные на Визарде и в полиэтиленовом пакете доставленные на корабль ракушки ожили, резво забегали бочком, зашуршали, быстро перебирая членистыми лапками, засуетились живущие в них рачки-отшельники, обладателями коих мы стали по неведению. С их появлением жизнь резко осложнилась. Зато приобрела новые радости. Много ли надо человеку, чей мир ограничен ста сорока шагами от кормы до бака?

Маленький бежевый рачок из-под круглой, как шляпка, ракушки выставляет сначала на ниточках бусинки-глазки, затем клешни. Левая — покрупнее, правая — маленькая и хилая. Быстрым ходом Машка направляется в угол, держа курс на кусочек кожуры банана.

— Почему Машка? — недоумевает Плахова. Ей невдомек, что только дама могла подобрать себе такую изящную, светло-жемчужного оттенка квартирку, подходящую к цвету клешней и лапок.

Ракушки устремляются в разные стороны, оживая одна за другой. Машуня — копия Машки, только поменьше, в такой же раковине-двойняшке. Сашка — в непритязательной рогатой раковине бурсабуфонии с выщербленным краем. Может быть, рачок специально выбрал ее, с дефектом, малость обкатанную океаном: кто еще польстится на такую?

Но гордость наша и любимец, нареченный Пашкой, — оранжево-красный, с темными крапинками красавец: квартира явно мала ему, самому крупному из всех, теперь уж моя забота подобрать жилье попросторнее.

Для начала, ограничив себя в бытовых удобствах, предоставили всей компании эмалированный тазик, усыпав донышко коралловым песком.

Машка тут же подтверждает свою принадлежность к женскому полу: пока Пашка и Сашка, опираясь на одну клешню, другой безрезультатно стараются зацепиться за гладкий бортик, она, выждав момент, карабкается на Пашкину спину, вернее, на его раковину. Край тазика совсем близко, еще секунда — и шляпка-ракушка на свободе.

С легкой ее руки и остальные изобретательно донимают нас побегами, весьма удачно скрываясь среди тюбиков красок, в папках и рулонах. Работаем, совмещая труд творческий с постоянными поисками исчезающих рачков.

Крики «Сашка убежал!», «Исчез Пашка!» и отданные мне команды «Поймать!» то и дело раздаются в мастерской. Маленькое помещение неожиданно оказывается изобилующим укромными уголками: флегматик Сашка регулярно путешествует в щель под кондиционером, откуда бывает извлечен вместе с огрызками карандашей и закатившимися кнопками. Машуня в странствиях своих оказалась в кране водопровода, Пашка — в рукаве висящего на стене ватника.

Алексееву вменено в обязанность тщательно перетряхивать мусорную корзину, прежде чем избавиться от ее содержимого, я же регулярно выношу рачков в тазике на палубу погреться.

— А, рачки-отшельники! — Спортивной походкой спешит биолог Астахов. — Они неволю хорошо переносят, долго живут. Только что это вы им набросали? Бананы, крошки, капусту выбросьте сейчас же и таз вымойте. Они же хищники. Сырым мясом, рыбой или кальмарами их кормить надо.

Не было заботы — ловить кальмаров. Послушно выбрасываю бананы и капусту, мою таз и насыпаю свежий песок. Хищники грустно скребут клешнями по эмалированной стенке, от нее, как от зеркальца, брызжут во все стороны солнечные зайчики. Алексеев отправлен на корму за кальмарами, там, на нижней, нависающей над волной палубе, сосредоточиваются свободные от вахт ловцы и удильщики. И пока детский сад принимает солнечные ванны, расширяю кругозор: «Раки-отшельники — семейство морских десятиногих. Нежное брюшко помещено в пустую раковину, в ней может прятаться вся передняя часть тела. Известно до четырехсот пятидесяти видов. Свободно передвигаются при помощи грудных ног, неся на себе раковину. Во время линьки покидают старую раковину, подыскивая другую, более крупную. Если живут в симбиозе с актинией, то, сменив раковину, пересаживают актинию на новую…»

— А чего это они у вас в пустом тазу сидят? — На палубу падает тень Федора Пастернака. — Вы бы им капустки бросили, банановых крошек!

Так и живем в ожидании высадки на острова, где можно будет вернуть свободу узникам. Обживаются и принятые в коллектив гительзоновские рачки, явно оплошавшие с выбором квартир: таскают на себе «прицепы», длинные, завитые кульком ракушки, оставляя на песке извилистый след. С таким жилищем скорость не разовьешь!

Как-то прибывший на борт «Курчатова» один из коллег с «Рифта» попросил отдать ему нашу живность.

— Понимаете, ребята хамелеона принесли, так нам его кормить нечем.

И Алексеев, клявший и меня и рачков на чем свет стоит, ответствовал убежденно и твердо:

— Машку, Пашку и Сашку на обед хамелеону? Ни-ког-да.

А как же иначе? Ведь «ты в ответе за тех, кого приручил…».